Глава 14

Всю оставшуюся неделю Кара провела за работой и сладостными воспоминаниями о потрясающем сексе с Майком во второй половине понедельника. Держа ее на руках, он взял ее телефон со стола и ждал, пока Кара звонила Даниэле и оставляла для нее сообщение на автоответчике. Потом они уже не размыкали объятий и самозабвенно занимались любовью. В этот раз она ощутила, что он полностью завоевал не только ее тело, но и сердце.

Была уже пятница, ее выходной день, но она все еще с трудом могла сосредоточиться. Впрочем, она обещала Алексе пройтись вместе с ней по магазинам, чтобы купить платье по случаю предстоящей свадьбы Джо и Энни. В отличие от Алексы, получавшей истинное наслаждение от самого процесса бесконечных примерок, Кара не любила ходить по магазинам.

Подъехав к ближайшему торговому центру, Кара позволила подруге заняться любимым делом. Та набрала в примерочную целую груду самых разных платьев для себя и для Кары. Тут были все цвета и фасоны. Кара не особенно любила яркие цвета в одежде, поэтому принесла для себя несколько черных платьев.

После бесконечной череды примерок Кара надела наконец черное шелковое платье, открывавшее одно плечо и удачно драпировавшее фигуру в нужных местах. В этом платье она почувствовала себя очень удобно.

– Выходи и покажись мне! – крикнула Алекса из соседней примерочной.

Кара босиком вышла в холл и увидела там Алексу, на которой было короткое платье, расшитое золотистыми блестками.

– На тебе выглядит просто сказочно! – похвалила выбор подруги Кара.

– Мне тоже нравится. Пожалуй, возьму его, только надо будет к нему подобрать сегодня туфельки и сумочку.

– Я думала, на сегодня уже хватит магазинов, – застонала Кара.

Оглянувшись через плечо, она увидела в зеркале свое отражение в новом платье в полный рост и осталась вполне довольна своим выбором.

– Нет, не хватит. Мы должны подобрать аксессуары, – возразила Алекса и уперла руки в бока: – Что это на тебе надето?

– Как что? – удивилась глупому вопросу Кара. – Платье!

– Ты собралась на похороны?

– При чем тут похороны? Это обычное коктейльное платье, сама знаешь!

– Ну да, простое черное платье, которое никак тебя не красит, – критически оглядела ее Алекса. – А ты не пробовала вот это, красное?

Нет, красное платье Кара не надевала, потому что ей не хотелось сильно выделяться среди гостей.

– Такое годится разве что для поездки в Лас-Вегас, – сказала она, – но никак не для свадьбы Джо и Энни, которая будет в его баре.

– Но тебе же нравится мое расшитое блестками платье?

– Ты более открытый и общительный человек…

– А ты, значит, серая мышка. Хочешь слиться со стенами? Почему? У тебя сексуальная фигура и сексуальный парень, которому непременно понравится это красное платье. Ступай переоденься, я хочу посмотреть, как оно на тебе сидит.

Вздохнув, Кара вернулась в примерочную, потому что спорить с Алексой, когда та впадала в боевое настроение, было совершенно бесполезно.

– Все равно я никогда в жизни не найду подходящих к нему туфель! – крикнула она из-за двери примерочной, натягивая узкое платье.

– Для таких случаев существует универсальный серебристый цвет. Ну, выходи и дай на тебя посмотреть!

– Тебе никто не говорил, что ты слишком любишь командовать? – проворчала Кара, одергивая подол платья.

– Только мои интерны, медсестры, пациенты и друзья.

Открыв дверь примерочной, Кара вышла в холл.

– Боже мой! Это просто потрясающе! Ну-ка, повернись… Замечательно!

– Да ты только посмотри на вырез! Все вываливается!

– Ничего подобного! – улыбнулась Алекса. – Смело, но в рамках приличия. То, что нужно! Идем искать подходящие туфли.

Кара снова вздохнула и пошла переодеваться. Прежде чем снять красное платье, она еще раз взглянула на свое отражение в зеркале. Ей понравилось, как платье выгодно подчеркивает ее фигуру. Вот только цвет слишком яркий. Сама она ни за что не выбрала бы такое платье на свадьбу.

– Один раз живем, – раздался голос Алексы из соседней примерочной. – Перестань раздумывать и поскорее переодевайся.

Засмеявшись, Кара решила, что подруга, пожалуй, права.

Расплатившись за платья, они пошли в обувной отдел.

– У тебя есть парень, с которым можно пойти на свадьбу? – спросила Кара.

– Откуда ему взяться? – покачала головой Алекса. – Из моих пациентов? Или из коллег?

– Ну, ты сама в этом виновата. Ты слишком много работаешь. В Серендипити полным-полно одиноких симпатичных парней, ты сама это знаешь.

– Давай не будем об этом, ладно? – с оттенком раздражения бросила Алекса, и Кара понимающе замолчала. Потом осторожно сказала:

– Я все-таки хочу знать, почему ты всегда закрываешь мне рот, когда речь заходит о твоей личной жизни. Я-то тебе все про себя рассказываю.

– Кара, ты заслуживаешь счастья в личной жизни.

– Но ты тоже, – возразила подруге Кара.

– Мы не всегда получаем то, чего хотим, – тихо заметила Алекса.

Кара кивнула, зная, что нет на свете более правдивых слов.

Кара и Майк собирались посмотреть кино в мультиплексе в двадцати минутах езды от Серендипити. Они были в самом начале пути, когда зазвонил сотовый телефон и мать попросила его приехать.

– Но я не один, со мной Кара, – сказал Майк.

– Пусть она тоже приезжает, – без колебаний ответила Элла.

Сердце Кары сжалось. Она была очень благодарна Марсденам за то, что они всегда принимали ее как родную. Иногда ей даже казалось, что они ей больше семья, чем ее собственные отец с матерью.

– Поедешь со мной? – очень тихо спросил у нее Майк, чтобы его не услышала мать.

– Да, конечно, – ободряюще улыбнулась она.

Спустя полчаса они уже сидели в гостиной дома Марсденов вместе с Эрин и Сэмом в ожидании Эллы и Саймона, которые все еще были наверху, в спальне.

– Кто-нибудь знает, зачем мы здесь? – поинтересовался Майк.

Эрин покачала головой и недоуменно приподняла одну бровь.

– Они сказали только, что хотят с нами поговорить. Просили не паниковать, поскольку плохих новостей нет.

– Кстати, пахнет десертом, – с улыбкой проговорил Сэм.

Эрин закатила глаза:

– Ты можешь думать о чем-нибудь еще, кроме своего вечно голодного желудка?

Впрочем, в воздухе и впрямь витали ароматы горячего кофе и еще чего-то ванильно-сладкого.

Кара посмотрела на Коджака. Маленький пес уютно устроился у нее на коленях, и она гладила его пушистую мордочку, мысленно сожалея о том, что не может позволить себе завести собаку.

– Что это ты так странно улыбаешься? – спросил ее Майк.

– Коджак такой милый. Я бы тоже хотела завести собаку, но ей придется почти все время быть одной, я же работаю. Это было бы несправедливо…

Она не успела договорить, потому что в гостиную вошли, держась за руки – знак любви и верности, – Саймон и Элла. Ни у кого из знавших их людей, а таковых нашлось бы полгорода, никогда не возникало никаких сомнений в подлинности их взаимных чувств. Болезнь Саймона лишь укрепила их отношения, и Кара завидовала им. Она была готова все отдать за такую настоящую любовь.

– Что это с вами? – поинтересовался Саймон, окидывая взглядом собравшихся в гостиной.

Эрин глядела на родителей широко раскрытыми глазами, в которых застыло настороженное ожидание. Майк притворялся абсолютно спокойным, но Кара чувствовала, как он напряжен, и понимала, что происходящее для него очень важно, равно как для Сэма и Эрин.

Наступила томительная пауза, казавшаяся бесконечной.

Саймон и Элла любяще улыбнулись друг другу, потом посмотрели на своих детей, и Кара испытала чувство неловкости.

– Я, пожалуй, пойду. Вам всем нужно поговорить в семейном кругу, – сказала она, внезапно ощущая себя чужой в этой дружной семье.

Она хотела встать, но Майк удержал ее на месте.

– Что за ерунда! – сказал Саймон. – Если кто-то заслуживает того, чтобы выслушать эту новость в кругу нашей семьи, то это ты, Кара.

Он тепло улыбнулся ей, и Кара снова уселась поудобнее рядом с Майком.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– Не стоит благодарности, – снова улыбнулся Саймон, и Кара вдруг заметила, что сегодня он выглядит гораздо бодрее, чем раньше, хоть все еще слабый после лечения. В его глазах появился жизнелюбивый огонек, которого давно уже не было.

– Ну, говорите же, хватит держать нас в неведении и тягостном ожидании, – обратился к родителям Сэм.

– Ремиссия! – радостно объявила Элла, не в силах больше скрывать хорошую новость.

В следующую секунду все бросились обниматься, целоваться, на глазах показались слезы радости. Кара радовалась благоприятному развитию событий не меньше, чем все Марсдены. Саймона любили не только в семье, но и в городе, где он очень много лет возглавлял местную полицию.

Ремиссия Саймона означала, что скоро он сможет вернуться на работу и Майку придется уступить ему его законное кресло шефа полиции. В Серендипити для него не найдется другой работы, и, поскольку его здесь не держат никакие обязательства, он вскоре вернется в свою холостяцкую квартиру на Манхэттене, к своей работе агента под прикрытием, к своим женщинам вроде Лорен.

Неожиданно сердце Кары так сильно защемило, что ей стало трудно дышать. Наверное, именно так чувствует себя человек во время сердечного приступа, подумала она. Пока Марсдены оживленно разговаривали друг с другом, Кара снова посадила Коджака к себе на колени и принялась гладить. Мягкая собачья шерсть приносила ей пусть небольшое, но все же успокоение. Может, ей и впрямь завести собаку? Ведь придется как-то жить дальше без Майка.

Ну что она за человек? Умудрилась превратить радостное событие чуть ли не в поминки! Ей должно быть стыдно за такое поведение. Стараясь не обращать внимания на горечь в душе, она все же смогла взять себя в руки, чтобы улыбаться и выглядеть радостной. Горевать она будет потом, когда останется одна.

А это произойдет очень скоро.

– Кара? – озабоченно наклонился к ней Майк, заметив промелькнувшее на ее лице горестное выражение. – Что с тобой?

– Это потрясающая новость, – сказала она. В ее глазах стояли слезы. – Какое счастье, что Саймон победил болезнь!

– Новость замечательная и такая неожиданная! Я даже не знал, что он ездил на финальное обследование.

– Я уверена, твои родители не хотели напрасно тревожить вас или давать ложную надежду на тот случай, если все окажется не так хорошо, как хотелось бы.

Майк кивнул, сжимая ее руку, ту, которая не была занята собакой.

– Я счастлив, что ты вместе с нами разделяешь это радостное событие, – широко улыбнулся он, искренне радуясь ремиссии отца.

Она тоже улыбнулась в ответ, но ее глаза остались печальными.

Ему хотелось отвести ее куда-нибудь в сторону и выяснить наконец, в чем причина ее горя, но в этот момент Элла объявила, что на кухне для всех накрыт стол – кофе и домашний торт. Сэм завопил от предвкушения удовольствия, и Майк понял, что ему пока что никак не удастся улизнуть вместе с Карой.

– Я всегда могу рассчитывать на моего младшего сына и его вечно голодный желудок, – засмеялась Элла.

– Даже я соскучился по шоколадному торту вашей мамы, – бодро заявил Саймон.

Майк взял Кару за руку, она спустила собачку с колен, и они оба направились на кухню. У него было отчетливое чувство, что с Карой что-то не так. Просто у него не было ни времени, ни возможности спросить ее об этом.

За десертом все весело шутили, произносили забавные тосты в честь Саймона, несмотря на то что на столе из напитков был только кофе.

Откашлявшись, Сэм взглянул на отца и произнес очередной тост:

– За то, чтобы ты поскорее вышвырнул моего старшего брата из кресла начальника полиции, по праву принадлежащего тебе!

Не успел Сэм произнести свой тост, как Майк вдруг понял, что именно так расстроило Кару. И как это он не подумал об этом раньше? Радость за отца затмила все остальное. Неожиданно ему стало не по себе.

Взяв под столом ее руку, он пожал ее, но ответного пожатия не последовало. Он не знал, как быть и что говорить.

Когда раздался звонок в дверь, Майк испытал облегчение, потому что это сняло напряжение. Он чувствовал себя не в своей тарелке и не понимал почему. Из-за того, что он наконец мог уехать из Серендипити или из-за того, что не хотел этого?

– Пойду открою, – сказал Саймон, впервые за долгое время почувствовавший себя полноценным участником семейного торжества.

– Какого черта тебе здесь надо? – неожиданно послышался его гневный голос из коридора.

В гостиной все замолчали.

– Такого тона я не слышал с тех пор, как без разрешения взял отцовскую машину в пятнадцать лет, – пробормотал Майк, поднимаясь с места.

Все встали и во главе с Майком направились в коридор, чтобы посмотреть, кто так рассердил Саймона.

В дверях стоял Рекс.

– Так-то ты встречаешь старых друзей?

– Рекс! – воскликнула Элла, явно напуганная его появлением.

– Привет, красотка! В реальности ты выглядишь еще лучше, чем по скайпу.

Кара встала рядом с Майком и взяла его за руку, молча предлагая свою помощь и поддержку. Майк подумал, что в этом скорее нуждается Элла, а не он.

– Ты виделся с ней по скайпу? – с недоверием переспросил Саймон, глядя то на жену, то на бывшего друга.

– Может, поговорим в доме, а не на пороге? – предложил Майк. Ему не хотелось, чтобы соседи стали свидетелем этого спектакля.

– Ладно, у тебя есть ровно пять минут, – пробормотал Саймон, нехотя впуская Рекса в дом.

Майк чувствовал, как брат с сестрой переводили взгляд с Рекса на него и обратно, словно ища сходство, и от этого ему было не по себе. Сходство было очевидным.

– Можно мне поговорить с тобой наедине? – нагло спросил Саймона Рекс.

– Нет, – отрезал Саймон звучным и резким голосом, – это мой дом, моя жена, мои дети, мой старший сын. – Он акцентировал последние слова. – Ты прервал наш семейный ужин, так что давай поскорее выкладывай, зачем пришел, и ступай отсюда.

Рекс покраснел.

– Я слышал, у тебя рак, вот и пришел проведать.

Он переминался с ноги на ногу, явно обескураженный таким приемом. Он-то искренне полагал, что после долгих лет разлуки Элла и Саймон встретят его с распростертыми объятиями.

– Откуда ты это узнал? – спросил Саймон.

У Майка сильно забилось сердце. Они с матерью так и не рассказали отцу про поездку в Лас-Вегас. Хотели повременить с этим, пока болезнь не сдаст свои позиции. Рекс явился так невовремя!

– Несколько недель назад он появился на моей страничке в Фейсбуке, – призналась Элла.

– А потом я поехал в Лас-Вегас, чтобы получить ключ к расследованию того давнего нераскрытого дела, о котором я тебя спрашивал, – вступил в разговор Майк, не желая, чтобы вся тяжесть ответственности легла на мать. – Там в разговоре с Рексом я упомянул, что не хочу тревожить тебя попусту, потому что тебе сейчас и без того тяжело.

– Поэтому когда Рекс спросил меня, что с тобой случилось, я ему сказала правду, – подхватила Элла. – Мы с Майком решили все рассказать тебе, как только ты выздоровеешь. Я и представить себе не могла, что Рекс явится к нам домой после всех этих лет…

– Кажется, лимит времени исчерпан, – отрезал Майк, гневно глядя на Рекса.

– Значит, вы поддерживали с ним отношения, – грустно заметил Саймон, глядя на жену и Майка. – А ты даже поехал к нему на личную встречу, – разочарованно сказал он сыну.

У Майка все внутри перевернулось. Он причинил отцу такую боль!

– Саймон… – тихо начала Элла.

– Не тревожься, любимая. Поговорим об этом позже.

К великому облегчению Майка, в голосе Саймона не было гнева.

– С тобой тоже поговорим потом, сын, – понимающе посмотрел он на Майка.

Таков был Саймон. Гнев владел им лишь несколько минут, в то время как спокойствие и понимание – всю жизнь. Майк очень хотел быть таким, как он.

– А ты, – Саймон повернулся к Рексу, – с чего ты взял, что тебе здесь все будут рады? Жена говорит, она тебя не ждала. Майк, может, ты приглашал его к нам?

Если бы сейчас он ответил утвердительно, Саймон не стал бы устраивать ему сцен. Майк все больше и больше восхищался отцом.

– Нет, не приглашал, – проговорил Майк, складывая на груди руки. – Я задал ему несколько вопросов, а потом ясно дал понять, что не хочу иметь с ним ничего общего.

– Вот видишь, ни жена, ни сын не приглашали тебя в наш дом, так что здесь тебе делать нечего, хоть ты и проделал немалый путь, чтобы добраться до Серендипити. Тридцать лет назад ты сам сделал свой выбор.

Рекс сокрушенно покачал головой. На его лице был написан шок от неожиданного поворота событий.

– Я приехал сюда, потому что ты заболел раком, потому что у нас общее прошлое.

– Ну, рака больше нет, пусть и тебя не будет здесь. – Саймон решительно направился к двери.

– Я бы на твоем месте не торопился выгонять меня, – с неожиданной угрозой в голосе проговорил Рекс. – Твой так называемый сын интересуется теми деньгами, что до сих пор лежат в хранилище вещественных доказательств. Что ты будешь делать, когда он обнаружит, что ты натворил?

Глаза всех присутствующих обратились на Саймона.

– Я сам все расскажу своей семье и приму наказание. Но от тебя они не услышат ни слова. – Саймон открыл дверь. – Гостеприимство этого дома закончилось для тебя в тот день, когда ты сбежал из Серендипити.

Рекс застыл на месте, все его большое тело вздрагивало от нескрываемой ярости.

– Насколько я помню, это ты прогнал меня из города.

– Что? – вырвалось у Майка.

Он с недоумением посмотрел на мать. В ее глазах стояли слезы, но на лице не было ни тени удивления. Было совершенно очевидно, что прошлое родителей таило немало тайн, о которых дети Марсденов даже не догадывались.

– Пап? – шагнул вперед Сэм, но Саймон жестом остановил его.

– Я все объясню, – сказал он, – после того как он уйдет.

– Ты еще пожалеешь об этом! – прошипел Рекс. – Ты тридцать лет жил в мире и покое. Неужели сейчас станешь ворошить прошлое?

У Майка кончилось всякое терпение.

– Сдается мне, это ты ворошишь это самое прошлое, – резко сказал он, делая угрожающий шаг в сторону Рекса. В следующее мгновение он схватил его за руку и вытащил за дверь.

– Я твой отец! – воскликнул Рекс.

– Моего отца зовут Саймон.

– Но в твоих жилах течет моя кровь!

При этих словах Майка охватило смятение, и ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не показать этого. Он был просто обязан поддержать тех четверых небезразличных ему людей, что остались в доме.

Пятерых, если считать Кару.

Майк развернулся и ушел в дом, захлопнув за собой дверь.

В гостиной брат с сестрой, перекрикивая друг друга, засыпали Саймона вопросами.

– Давайте подождем Майка, чтобы мне не пришлось повторять дважды.

Майк посмотрел на Саймона с гордостью, восхищением и любовью. Сегодня он увидел его совсем в ином свете. Он твердо объявил себя отцом Майка перед угрозами того, кто предъявлял права биологического отца, несмотря на то что это многого ему стоило.

Саймон вырастил его. Он ходил с ним на все школьные и спортивные мероприятия. Ни разу не показал, что Майк значит для него меньше, чем собственные дети. Но, несмотря на это, Майк всегда чувствовал себя менее достойным, менее значимым, чем другие, и все лишь потому, что его биологический отец бросил его еще до рождения. Майк всегда считал, что и Саймон в глубине души думает так же.

Как же он ошибался! Теперь ему было нестерпимо стыдно за то, что он недооценивал отца. Что бы ни было в прошлом, он будет изо всех сил защищать его.

Подойдя к отцу, Майк крепко обнял его, потом подошел к Каре, неподвижно сидевшей в большом кресле.

– С тобой все хорошо, Майк? – тихо спросила она.

Он кивнул. Впервые за долгое время он чувствовал себя действительно хорошо.

– Мне лучше уйти, чтобы Саймон мог спокойно поговорить с вами, – прошептала она.

Обняв за талию, он удержал ее на месте, не позволив встать и уйти.

– Это и тебя касается. Сейчас мы услышим ответы на вопросы, которые до сих пор безуспешно пытались найти.

– Расскажи им все, Саймон, – неожиданно твердым голосом сказала Элла.

Майк вдруг понял, что мать знала всё, все ответы на вопросы, мучавшие его. Ну конечно! Как он сразу не догадался! Ведь они с Саймоном были единомышленниками во всем и никогда не выдавали секреты друг друга. Выходит, мать он тоже недооценивал.

Саймон встал перед своими детьми и негромко заговорил:

– Те слухи, о которых вы все знаете, сущая правда. Дом Винклеров действительно был почасовым борделем, где местные платили девушкам из Нью-Йорка за исполнение своих прихотей. Сами Винклеры имели от этого наличные деньги, источником которых была проституция и наркотики, поскольку они работали на преступный синдикат Манхэттена.

Майк взглянул на Сэма. Все сидели молча в ожидании развязки.

– Многие люди, включая и меня, хотели прикрыть этот бордель, но в это дело было втянуто слишком много высокопоставленных лиц, – продолжал Саймон.

– Таких, как судья Бейн, – вставил Майк, понимая всю глубину и серьезность скандала, который мог разразиться в маленьком городке.

– Как старый мэр Фербер, – кивнул Саймон, – как много других известных, и не только в нашем городе, чиновников. Разумеется, время от времени местные жители поднимали шум и протестовали против преступной деятельности Винклеров. И тогда бордель на время гасил свои огни, чтобы зажечь их вновь, когда скандал стихнет.

– Но при чем тут Рекс? – спросил Майк.

– Как выяснилось позднее, он получал от них деньги за определенные услуги. В этом был замешан и прежний шеф полиции. Рекс был тем полицейским, которого посылали на вызов всякий раз, когда поступала жалоба. Он старался не дать ход делу и сделать так, чтобы все свидетельские показания оставались втуне. За свои хлопоты он получал неплохие деньги. Так же, как и судья Бейн.

– На чем они все-таки попались? – спросил Сэм, подавшись вперед.

– Все как всегда. Люди попадаются на глупых мелочах. На хвост синдикату в Нью-Йорке сели федералы. Помеченные ими деньги были запущены в оборот, чтобы определить, каким образом их отмывают. Так меченые банкноты достигли дома Винклеров. Потом в один прекрасный день там появились пикетчики, заварилась серьезная каша и была вызвана полиция. На этот раз Рекс приехать не смог, потому что был на другом вызове, поэтому ни спрятать, ни проигнорировать вещественные доказательства не получилось. Я нашел там слишком много наличных денег, и все банкноты оказались мечеными. Должно быть, все понимали, что рано или поздно полицейские обнаружат связь между наркодилерами Нью-Йорка и домом Винклеров. И прежде чем это произошло, судья Бейн выпустил одного из них под залог. Спустя несколько недель один из наркокурьеров Манхэттена был остановлен за превышение скорости в Серендипити. Патрульные нашли в машине наркотики и деньги, меченные точно так же, как те, что были найдены в доме Винклеров. Об этом известили федералов, но получилось так, что приблизительно в это же время они арестовали главных членов синдиката на Манхэттене, и мелкая рыбешка, пойманная в Серендипити, оказалась никому не нужной. Так это дело и осталось незаконченным.

– Что и помогло всем, кто был в нем замешан, выйти сухими из воды, – присвистнул Сэм.

Саймон кивнул и продолжил:

– Когда картель на Манхэттене был ликвидирован, источник наркотиков и шлюх пересох, бордель Винклеров опустел и превратился в городскую достопримечательность. Вот так все и закончилось.

– А как же те деньги в хранилище вещественных доказательств? Часть из них оказалась подмененной другими, немечеными банкнотами, – вступил в разговор Майк. Интуиция подсказывала ему, что тут не обошлось без Рекса. Его сердце забилось сильнее от дурного предчувствия.

Кара положила руку ему на спину, и он был как никогда благодарен ей за поддержку. Что бы ни было впереди, он чувствовал в себе больше сил, когда она рядом.

– Рекс питал пристрастие к азартным играм, – продолжил Саймон, машинально проводя рукой по редеющим волосам. – Он украл деньги из хранилища. За руку я его не поймал, но догадался об этом, и он не стал отрицать своей вины, когда я прижал его к стенке. Разумеется, он ожидал, что я никому об этом не скажу.

Саймон сделал паузу. Все присутствовавшие в гостиной молчали, ожидая продолжения рассказа.

– К тому времени, – снова заговорил Саймон, – твоя мать уже была беременна тобой и Рекс запаниковал. Он не хотел делать ей предложения, и я видел одно-единственное решение этой проблемы.

Сидевшая на диване Элла встала и подошла к мужу.

– Мы все были друзьями, – продолжила она его рассказ. – Я встречалась с Рексом и думала, что люблю его. Но оказалось, я влюбилась не в него, а в придуманный мною образ. Когда я это поняла, уже была беременна.

Она печально вздохнула.

У Майка сдавило горло, и он никак не мог заставить себя говорить.

– Я была беременна и напугана, но ты должен знать, Майк, ты был для меня желанным ребенком, – продолжила Элла. На ее глазах выступили слезы, она смотрела на сына, и тот не мог не верить ей. Его сердце говорило ему, что ее слова – чистая правда.

– К тому же я всегда любил Эллу, – снова заговорил Саймон. – Если бы Рекс поступил с ней честно и женился на ней, я бы никогда никому не сказал о своих чувствах. Но он этого не сделал. Элла заслуживала гораздо большего, чем этот сукин сын давал ей. Фактически он приносил ей только боль и горе. У меня были старинные карманные часы, доставшиеся мне от дедушки, да еще мама дала кое-что из своих украшений, чтобы помочь той, которую я любил и на которой в конце концов женился, и… – Голос Саймона прервался от душивших его эмоций.

– Он продал все семейные драгоценности, чтобы исправить ситуацию и помочь мне, – продолжила вместо него Элла.

– Взяв наличные, я отправился к Рексу, – заговорил Саймон. – Я предложил ему сделку. Если он уедет из города, я возмещу деньги, которые он украл из хранилища, и о его преступлении никто не узнает. Если же он останется, я обвиню его в несанкционированных действиях с вещественными доказательствами, краже и прочих нарушениях закона, какие только захочет предъявить ему окружной прокурор.

– И что сказал Рекс? – спросила Эрин.

– Он бежал как последний трус, – ответила Элла. – Потом Саймон сделал мне предложение. Сказал, что всегда любил меня, и обещал воспитать ребенка, которого я ждала от Рекса, как своего собственного. Вот когда я поняла, что настоящая любовь больше сиюминутного увлечения, – она нежно поцеловала мужа в щеку, – и с тех пор не было ни одного дня, чтобы он дал мне повод усомниться в его любви.

Поцеловав жену, Саймон вновь повернулся к детям.

– Еще вопросы есть? – спросил он, и в его голосе прозвучали давно знакомые, но забытые во время болезни командные интонации.

– Пока нет, – пробормотала Эрин, сильно озадаченная услышанным.

– Жалобы?

Сэм отрицательно покачал головой.

– Просьбы? – Саймон посмотрел на Майка.

– Мне нужно время, чтобы осмыслить все сказанное тобой и мамой, – с трудом сказал он. – Пока я не нахожу нужных слов, чтобы…

– Понятно, – кивнул Саймон. – Приходи ко мне, когда захочешь поговорить.

– И ко мне, – добавила Элла, и Майк отлично понял, что она имела в виду свои отношения с Рексом Брансомом.

– А сейчас мы с мамой пойдем наверх, и она расскажет мне, почему решила, что мне нельзя говорить о том, что на ее горизонте снова нарисовался Рекс. Слова «потому что у тебя рак» не считаются исчерпывающим ответом.

Сэм неожиданно хихикнул, и даже Майк засмеялся. Каким-то образом в одно мгновение все вернулось на круги своя.

Майк не притворялся. Ему действительно было необходимо время, чтобы все как следует обдумать, чтобы все услышанное и произошедшее в тот вечер сложилось в целостную картину.