Глава 20
Ты согласна стать моей женой? — недоверчиво шепчет он.
Я нервно киваю, краснею и волнуюсь — меня огорчает реакция Кристиана. Почему он не понимает, что я люблю его больше жизни?
— Скажи мне, — настаивает он, не отрывая от меня жаркого взора.
— Да, я согласна стать твоей женой.
Он резко, со всхлипом, вздыхает и вдруг подхватывает меня на руки и кружит по комнате. Как он сейчас не похож на привычного Грея — Пятьдесят Оттенков! Он хохочет, весело и беззаботно, и сияет от радости. Я вцепилась в его руки, боясь, что он меня не удержит, и чувствую пальцами, как перекатываются его стальные мышцы. Его заразительный смех уносит прочь все мои опасения — теперь я просто счастливая девочка, безумно, по уши влюбленная в своего мужчину. Кристиан ставит меня на ноги и страстно целует. Его язык настойчив, он врывается в мой рот, неистовствует… возбуждает.
— Ох, Ана! — счастливо вздыхает он возле моих губ.
Да, он любит меня, я уже не сомневаюсь в этом. И наслаждаюсь вкусом этого восхитительного мужчины с особенной остротой, ведь я думала, что больше никогда его не увижу. Его радость очевидна: его глаза сияют, улыбка не сходит с лица — несомненно, Кристиан испытывает облегчение.
— Я думала, что потеряла тебя, — шепчу я, приходя в себя и восстанавливая дыхание после долгого поцелуя.
— Детка, оторвать меня от тебя не сможет все зло этого мира, не то что какой-то забарахливший сто тридцать пятый.
— Сто тридцать пятый?
— «Чарли Танго». Это еврокоптер ЕС 135, самый безопасный в своем классе.
Вдруг какая-то непонятная тень пробегает по его лицу, и это настораживает меня. Он чего-то недоговаривает? Я не успеваю спросить его об этом. Он замирает и смотрит на меня, сдвинув брови. Внезапно мне кажется, что он хочет мне что-то сказать. Я пристально смотрю в его пронзительные серые глаза.
— Подожди-ка. Ты дала мне вот это перед тем, как мы встретились с Флинном, — говорит он, взяв в руку брелок. Говорит чуть ли не с ужасом.
Господи, что его так расстроило? Я киваю.
От огорчения он открывает рот.
Я пожимаю плечами.
— Мне хотелось, чтобы ты знал: что бы ни сказал Флинн, мне это без разницы.
Кристиан недоверчиво морщится.
— Значит, весь вчерашний вечер, когда я умолял тебя дать мне ответ, я уже его получил?
Он потрясен. Я опять киваю и отчаянно пытаюсь понять его реакцию. Он уставился на меня с немым изумлением, но потом щурится и насмешливо кривит губы.
— А я-то переживал… — зловеще шепчет он. Я слабо улыбаюсь и снова пожимаю плечами. — Ох, мисс Стил, не пытайтесь меня перехитрить. Сейчас я хочу… — Он проводит ладонью по волосам, встряхивает головой и меняет тактику. — Не могу поверить, что ты морочила мне голову, — шепчет он. Выражение его лица меняется, в глазах зажигается недобрый огонь, губы растягиваются в чувственной ухмылке.
Черт побери! По моему телу пробегает дрожь. Что он придумал?
— По-моему, я должен вам отплатить за это, мисс Стил, — ласково говорит он.
Отплатить?.. Вот черт!.. Я понимаю, что он играет, — но все равно пячусь от него, на всякий случай.
Он усмехается.
— Ты решила поиграть со мной? — шепчет он. — Я все равно тебя поймаю. — В его глазах я вижу веселый задор. — А еще ты кусаешь губу, — грозно добавляет он.
У меня все сжимается внутри. О боже! Мой будущий муж хочет поиграть. Я отступаю еще на шаг, поворачиваюсь и бегу — но напрасно. Кристиан тут же настигает меня, и я визжу от восторга, удивления и ужаса. Он закидывает меня на плечо и идет по комнате.
— Кристиан! — шиплю я, помня, что наверху спит Хосе, хотя он вряд ли нас слышит. Для равновесия я хватаюсь за его ремень, а потом, расхрабрившись, шлепаю Кристиана по заду. Он тут же шлепает меня в ответ. — Ай! — вскрикиваю я.
— Время принять душ, — торжественно объявляет он.
— Пусти меня! — Я пытаюсь изобразить возмущение, но у меня плохо получается. Сопротивление бесполезно, его рука крепко держит меня за бедра — а еще я почему-то не могу удержаться от хихиканья.
— Тебе нравятся эти туфли? — интересуется он, распахивая дверь своей ванной.
— Я предпочитаю стоять в них на полу. — Я изображаю возмущение, но неудачно — все портит смех, который я не могу убрать из голоса.
— Ваше желание для меня — закон, мисс Стил.
Он снимает с моих ног туфли и со стуком ставит их на кафельный пол. Потом выгребает все из своих карманов — сдохший телефон, ключи, бумажник, брелок. Я могу лишь догадываться, как я отражаюсь в зеркале в таком ракурсе. Потом отправляется прямо под свой огромный душ.
— Кристиан! — кричу я — мне ясны его намерения.
Он включает воду на максимум. Господи! Арктика какая-то! Я визжу — но тут же замолкаю, снова вспомнив, что где-то над нами спит Хосе. Холодно, а я одета. Ледяная вода пропитывает мое платье, трусы и лифчик. Я промокла насквозь, но никак не могу удержаться от смеха.
— Хватит! — визжу я. — Пусти!
Я опять бью его, на этот раз больнее, и Кристиан отпускает меня. Я скольжу вниз по его мокрому телу. Белая рубашка липнет к его груди, намокли и брюки. Я тоже вся мокрая, растерянная, счастливая… а он улыбается мне и выглядит так немыслимо сексуально.
Он успокаивается, его глаза сияют, он берет мое лицо в ладони и приникает к моим губам. Целует меня нежно, трепетно, и я забываю обо всем на свете. Мне уже наплевать, что моя одежда промокла под душем. В мире остались только мы вдвоем и каскады воды. Он вернулся, целый и невредимый, и он мой.
Руки сами собой тянутся к его рубашке, которая липнет к каждой выпуклости и ямке на его груди; под мокрой белой тканью виднеются примятые волосы. Я выдергиваю полы рубашки из брюк, он стонет, но не отрывает губ от моего рта. Я принимаюсь расстегивать рубашку, а он отыскивает молнию на моем платье и медленно опускает вниз бегунок. Его губы все настойчивее и горячее целуют меня, язык вторгается в мой рот — и мое тело взрывается от желания. Я сильно дергаю за рубашку, разлетаются пуговицы, отскакивают от кафеля, пропадают в напольной решетке. Я сдираю мокрую ткань с его плеч и рук, прижимаю его к стене, блокируя его попытку раздеть меня.
— Запонки, — бормочет он и протягивает мне запястья, с которых свисает мокрая рубашка.
Торопливо расстегиваю сначала одну золотую запонку, затем другую, беспечно роняя их на кафельный пол. За ними следует и рубашка. Его глаза находят меня под каскадами воды, в них горит огонь желания, горячий, как сама вода. Я тянусь к его ремню, но он качает головой, хватает меня за плечи и поворачивает спиной к себе. Расстегивает донизу длинную молнию на платье, убирает с шеи мои мокрые волосы и проводит языком вверх по шее до границы волос и назад, целуя и подсасывая мою кожу.
Я издаю стон, а он медленно спускает платье с моих плеч, рук, груди и целует меня в шею под самым ухом. Расстегивает бюстгальтер, сдвигает его ниже, высвобождая мои груди. Его ладони гладят их, накрывают каждую, словно чашей, а сам он восхищенно шепчет мне на ухо:
— Какие красивые!
Мои локти скованы рукавами платья, но кисти рук свободны. Я наклоняю голову, открывая доступ к своей шее, и кладу груди в его волшебные руки. Завожу назад руки и с радостью слышу, как он резко вздыхает, когда мои неугомонные пальцы нащупывают его возбужденную плоть. Он выдвигает вперед бедра навстречу моим ласковым рукам. Проклятье, почему он не дал снять с себя штаны?
Он тихонько дергает за мои соски, и они твердеют, набухают в его опытных пальцах; я забываю обо всем и отдаюсь наслаждению, пронзающему острой стрелой мой живот. Я прислоняюсь затылком к его плечу, из моей груди вырывается стон.
— Да, — шепчет он, снова поворачивает меня лицом к себе и приникает к моим губам. Стаскивает с меня лифчик, платье и трусы; они падают мокрой грудой на пол ванной рядом с его рубашкой.
Я хватаю гель для душа. Кристиан затихает, когда понимает мои намерения. Глядя ему в глаза, я выдавливаю на ладонь немного ароматного геля, подношу руку к его груди и замираю, ожидая ответа на невысказанный вопрос. Его глаза раскрываются еще шире, потом он еле заметно кивает.
Я ласково начинаю втирать гель в его кожу. Он делает резкий вдох, но стоит неподвижно. Через какое-то время он хватает меня за бедра, но не отталкивает. Его глаза с опаской глядят на меня, но в них уже меньше страха. Правда, губы приоткрыты, и дыхание, как и прежде, учащенное.
— Ничего, терпишь? — шепчу я.
— Да.
Его краткий, на выдохе, ответ звучит как стон. Мы уже много раз стояли вместе под душем, но тот раз, в «Олимпике», пробуждает в моей памяти горько-сладкие воспоминания. Ну, а теперь я уже свободно прикасаюсь к нему. Нежными круговыми движениями я мою мужа — его подмышки, ребра, движусь к его плоскому, мускулистому животу, к полоске курчавых волос и останавливаюсь перед поясом брюк.
— Моя очередь, — заявляет он, выводит нас из-под водяных струй, берет шампунь и наносит его на мои волосы.
Я понимаю, что он хочет этим отвлечь меня, и запускаю пальцы за пояс его брюк. Он втирает шампунь в мои волосы, его сильные, длинные пальцы массируют мне кожу головы. Я мычу от блаженства, закрываю глаза и отдаюсь божественным ощущениям. После всех стрессов прошедшего вечера сейчас это то, что нужно.
Он смеется; я открываю один глаз и вижу, что он улыбается.
— Нравится?
— М-м-м…
— Мне тоже, — усмехается он и, наклонившись, целует меня в лоб, а его пальцы продолжают свой сладкий и сильный массаж. — Повернись, — командует он.
Я подчиняюсь, и его любящие пальцы медленно обрабатывают мой затылок. Какое блаженство! Он добавляет еще шампуня и осторожно моет мои волосы по всей длине. После этого еще раз тащит меня под душ.
— Откинь голову, — спокойно приказывает он.
Я с готовностью подчиняюсь, и он тщательно промывает мои волосы. Затем опять поворачиваюсь к нему лицом и пикирую на его брюки.
— Я хочу помыть тебя всего, — шепчу я.
Он криво усмехается и поднимает кверху руки, как бы говоря: «Я весь твой, детка». Я усмехаюсь, потом недолго вожусь с молнией — и вот уже брюки и трусы присоединяются к груде остальной одежды. Я выпрямляюсь и тяну руку за гелем для душа и губкой.
— Теперь похоже, что ты рад видеть меня, — сухо говорю я.
— Я всегда рад вас видеть, мисс Стил, — нагло ухмыляется он.
Я намыливаю губку и продолжаю свой маршрут по его груди. Сейчас Кристиан спокойнее — может, потому, что я почти не касаюсь ее. Моя рука с губкой движется вниз, по его животу, по полоске волос, плавно переходящей в волосы на лобке, и, наконец, достигает своей излюбленной цели — его возбужденной плоти.
Краешком глаза я наблюдаю за ним, а он смотрит на меня затуманенным, чувственным взором. Хм-м… мне нравится этот взгляд. Я роняю губку и работаю руками, крепко держа его. Он закрывает глаза, откидывает назад голову и стонет, выдвигая вперед бедра.
О да! Это так возбуждает. Моя внутренняя богиня выползла из своего уголка, где прорыдала весь вечер, и намазала губы ярко-красной помадой.
Его горящие глаза внезапно встречаются с моими. Он что-то вспомнил.
— Уже суббота! — восклицает он, в его глазах зажигается радостный и чувственный огонь. Он хватает меня за талию, прижимает к себе и неистово целует.
Ого, смена темпа!..
Его рука скользит вниз по моему влажному телу, гладит мою попу, его чуткие пальцы ласкают меня, дразнят, а его рот впивается в мои губы, терзает их, лишает меня дыхания. Другая рука погрузилась в мою мокрую гриву волос, придерживает мою голову, когда на меня обрушивается с полной силой вся его страсть. Вот его пальцы входят внутрь меня.
— Ах-х-х… — Мой стон вместе с моим дыханием врывается в его рот.
— Да-а, — стонет он в ответ и поднимает меня, подхватив под ягодицы. — Обвей меня ногами, малышка.
Мои ноги немедленно подчиняются команде, и я прилипаю, как улитка, к его шее. Он прижимает меня к стене душа и замирает, глядя на меня.
— Открой глаза. Я хочу в них смотреть.
Я гляжу на него, мое сердце бешено стучит, жаркая и тяжелая кровь пульсирует в теле; меня захватывает желание, неодолимое и бешеное желание. Потом он входит в меня, ужасно как медленно, наполняет всю меня. Я издаю громкий стон. Он опять замирает, на его красивом лице отражается гамма чувств.
— Ты моя, Анастейша, — шепчет он.
— Да, навсегда.
Он торжествующе улыбается и резким движением насаживает меня еще глубже, заставляя меня испуганно вскрикнуть.
— И теперь мы можем объявить об этом всем, потому что ты сказала «да».
Теперь в его голосе звучит благоговение; он наклоняется, накрывает мои губы своими и движется… медленно и сладко. Я закрываю глаза и откидываю назад голову. Мое тело выгибается, моя воля покоряется ему, попадает в сладкое рабство его волшебного медленного ритма.
Его зубы покусывают мои щеки, подбородок, спускаются вниз по шее, а он набирает темп, толкает меня, толкает, наполняет — и мы уносимся с ним далеко-далеко от тревожного вечера, земных забот. Мир пуст, только я и мой муж, мы движемся в унисон, как единое целое — каждый из нас целиком растворен в другом — и наши стоны и вздохи смешиваются между собой. Я наслаждаюсь изысканным ощущением его власти надо мной, а мое тело расцветает вокруг его плоти.
Я могла потерять его… я люблю его… Я очень сильно его люблю. Внезапно я поражаюсь огромности моей любви и глубине моей преданности ему. Я до самой смерти буду любить этого мужчину… На этой трепетной мысли я взрываюсь в целительном, очищающем оргазме, выкрикиваю его имя, и слезы бегут по моим щекам.
Он достигает своей вершины и изливается в меня. Крепко держа меня, уткнувшись лицом в мою шею, он сползает на пол. Он целует мое лицо, осушает поцелуями мои слезы, а сверху льется теплая вода и омывает нас.
— Мои пальчики сморщились от воды, — сыто и довольно мурлычу я, прислонившись к его груди.
Он подносит мои пальцы к губам и целует каждый по очереди.
— Нам правда пора выйти из-под душа.
— Мне тут хорошо.
Я сижу у него между ног, он прижимает меня к себе. Мне лень даже шевелиться.
Кристиан одобрительно бурчит. Внезапно я понимаю, что ужасно устала, устала от всего. За последнюю неделю столько всего произошло — хватило бы на целую жизнь, — и вот теперь я выхожу замуж. Из моих губ вырывается недоверчивый смех.
— Вас что-то забавляет, мисс Стил? — нежно спрашивает он.
— Насыщенная получилась неделя.
— Верно, — усмехается он.
— Я благодарю бога, что вы вернулись целым и невредимым, мистер Грей, — шепчу я, посерьезнев при мысли о том, что могло бы случиться.
Он напрягается, и я тут же жалею, что напомнила.
— Я страшно перепугался, — признается он, к моему удивлению.
— Тогда?
Он кивает, его лицо серьезно.
Ни хрена себе.
— Так ты все приуменьшил, чтобы не расстраивать твоих близких?
— Да. Я летел слишком низко, чтобы благополучно посадить вертолет. Но как-то я все же исхитрился.
Черт! Я испуганно гляжу на него, а он сидит с мрачным лицом, и на нас льются струи воды.
— Насколько реальной была опасность?
Он смотрит на меня.
— Реальной. — Он делает паузу. — Несколько жутких мгновений я думал, что больше никогда тебя не увижу.
Я крепко прижимаюсь к нему.
— Кристиан, я не представляю своей жизни без тебя. Я люблю тебя так сильно, что меня это даже пугает.
— Меня тоже, — вздыхает он. — Без тебя моя жизнь опустеет. Я очень люблю тебя. — Его руки еще крепче сжимаются вокруг меня, он утыкается носом в мои волосы. — Я никуда тебя не отпущу, никогда.
— А я никогда и не уйду от тебя. — Я целую его в шею; он наклоняется и нежно меня целует.
Через мгновение он шевелится.
— Пойдем. Высушим твои волосы — и в постель. Я уже без сил, да и на тебе словно воду возили.
Я возмущенно вскидываю брови от такого сравнения. Он наклоняет голову набок и ухмыляется.
— Вы с чем-то не согласны, мисс Стил?
Я качаю головой и неуверенно поднимаюсь на ноги.
Я сижу на кровати. Кристиан настоял на том, что он подсушит мои волосы — он ловко это делает. Где он этому научился — мысль неприятная, так что я немедленно прогоняю ее. Уже третий час ночи, и я хочу спать. Кристиан еще раз берет в руки брелок, прежде чем лечь в постель. Он опять удивленно качает головой.
— Ты так ловко придумала. Самый лучший подарок ко дню рождения, какой я когда-либо получал. — Он смотрит на меня нежным и теплым взглядом. — Лучше, чем постер, подписанный Джузеппе де Натале.
— Я бы сказала тебе раньше, но поскольку впереди был твой день рождения… Что я могу подарить человеку, у которого все есть? Я и подумала, что подарю тебе… меня.
Он кладет брелок на столик и пристраивается возле меня, обнимает и прижимает к своей груди.
— Все на высшем уровне. Как ты сама.
Я усмехаюсь, хотя он не может видеть моего лица.
— Я далека от совершенства, Кристиан.
— Вы надо мной смеетесь, мисс Стил?
Откуда он только знает?
— Возможно, — хихикаю я. — Можно задать тебе вопрос?
— Конечно. — Он щекочет губами мою шею.
— Ты не позвонил, когда возвращался из Портленда. Это действительно из-за Хосе? Ты беспокоился из-за того, что я тут буду наедине с ним?
Кристиан ничего не отвечает. Я поворачиваю к нему лицо и с упреком смотрю в его широко раскрытые глаза.
— Ты хоть понимаешь, что это смешно? Какой стресс ты устроил своей семье, да и мне тоже? Мы все тебя очень любим.
Он моргает, потом застенчиво улыбается.
— Я и не думал, что вы будете так беспокоиться.
Я вытягиваю губы.
— Когда, наконец, до тебя дойдет сквозь твою толстую черепушку, что тебя все любят?
— Толстая черепушка? — Он удивленно хлопает ресницами.
— Да, — киваю я. — Именно. Крепкая и непробиваемая.
— Я не думаю, что крепость моего черепа превышает крепость других частей моего тела.
— Я серьезно! Хватит меня смешить. Я все-таки немножко сержусь на тебя, хотя и радуюсь, что ты вернулся целым и невредимым, когда я уже думала… — Я замолкаю и вспоминаю те тревожные часы. — Ну, ты понимаешь, что я думала.
Его глаза теплеют, он нежно проводит пальцами по моей щеке.
— Прости меня. Хорошо?
— А твоя бедная мама? Так трогательно было видеть вас вдвоем, — шепчу я.
Он застенчиво улыбается.
— Я еще никогда не видел ее плачущей. Да, меня это поразило. Ведь она всегда такая собранная, спокойная. Это был для меня шок.
— Вот видишь? Все тебя любят. — Я улыбаюсь. — Может, теперь ты поверишь. — Я наклоняюсь и нежно целую его. — С днем рождения, Кристиан! Я рада, что ты рядом со мной в этот день. И ты еще не видел, что я приготовила тебе назавтра… э-э… на сегодня. — Я лукаво улыбаюсь.
— Что-то еще? — изумляется он, и его губы расплываются в потрясающую улыбку.
— О да, мистер Грей, но вам придется подождать, пока не наступит удобный момент.
Внезапно я просыпаюсь от кошмара; мой пульс зашкаливает. В панике поворачиваюсь на другой бок. К моему облегчению, Кристиан крепко спит рядом со мной. Не просыпаясь, он обнимает меня рукой, кладет голову мне на плечо и тихо вздыхает.
Спальня залита светом. Восемь утра. Кристиан никогда не спит так долго. Я ложусь на спину и жду, когда успокоится сердцебиение. Почему мне так тревожно? Что это, отзвуки вчерашнего вечера?
Мой любимый мужчина здесь. В безопасности. Чтобы успокоиться, я набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю. Поворачиваю голову и гляжу на его милое лицо. Теперь оно навсегда запечатлено в моей памяти, со всеми ямочками и морщинками.
Во сне он выглядит намного моложе. Я усмехаюсь: сегодня он стал на целый год старше. Я радостно обнимаю себя за плечи, думая о своем подарке. О-о-о… что он сделает с ним? Пожалуй, для начала я подам ему завтрак в постель. К тому же, вероятно, Хосе еще не уехал.
В самом деле, Хосе сидит у стойки и завтракает мюсли. Я невольно краснею. Он знает, что я провела ночь с Кристианом. Почему же я так застеснялась? Ведь я не голая, а в приличном виде. На мне длинный шелковый халат.
— Доброе утро, Хосе, — улыбаюсь я, набравшись смелости.
— Привет, Ана! — Его лицо светлеет, он искренне рад меня видеть. Я не замечаю ни следа насмешки или нечистых мыслей.
— Как спалось? Хорошо? — спрашиваю я.
— Конечно. Ну и вид отсюда — потрясный!
— Да. Особенный. — Как и сам хозяин. — Может, ты съешь что-то более существенное? Завтрак для настоящего мужчины? — шучу я.
— Могу.
— Сегодня у Кристиана день рождения — я подам ему завтрак в постель.
— Он проснулся?
— Нет, вероятно, отсыпается после вчерашнего.
Я поскорее отвожу взгляд и иду к холодильнику, чтобы Хосе не заметил мое смущение. «Господи, ведь это всего лишь Хосе». Когда я достаю яйца и бекон, Хосе спрашивает с доброй усмешкой.
— Тебе он правда нравится, да?
Я недовольно выпячиваю губы.
— Я люблю его, Хосе.
Он удивленно раскрывает глаза, но в них тут же мелькает скепсис.
— Еще бы тебе его не любить, — усмехается он, обводя взглядом богатый интерьер.
Я хмурюсь.
— Ну, спасибо, дружище!
— Эй, Ана, это шутка.
Хм-м… Неужели про меня всегда будут так думать? Что я вышла за Кристиана ради денег?
— Серьезно, я шучу. Ты не такая девушка.
— Будешь омлет? — спрашиваю я, меняя тему. Мне не хочется спорить.
— Конечно.
— И я тоже буду, — сообщает Кристиан, появляясь в большой комнате. Ну надо же, даже пижамные брюки ему идут. Они потрясающе сексуально свисают с его бедер.
— Привет, Хосе, — кивает он.
— Доброе утро, Кристиан, — сумрачно отвечает Хосе на его приветствие.
Кристиан поворачивается ко мне и ухмыляется, я бесстрастно смотрю на него. Он делает это нарочно. Я щурю глаза и отчаянно пытаюсь восстановить свое душевное равновесие. Выражение лица Кристиана чуть-чуть меняется. Он знает, что я знаю, что он задумал, и ему наплевать.
— Я собиралась подать тебе завтрак в постель.
С развязным видом он обнимает меня, берет за подбородок и запечатлевает на моих губах смачный поцелуй. Как это ужасно не похоже на него!
— Доброе утро, Анастейша! — говорит он.
Мне хочется отругать его, одернуть — но ведь сегодня день его рождения. Я краснею. Почему он ведет себя так? Почему дает волю своему инстинкту собственника?
— Доброе утро, Кристиан. С днем рождения.
Я улыбаюсь ему, и он опять ухмыляется.
— С нетерпением жду второго подарка, — говорит он.
Я густо краснею; теперь я могу соперничать по цвету со стенами Красной комнаты боли. Я нервно кошусь на Хосе, а тот выглядит так, словно съел что-то несвежее. Отворачиваюсь и начинаю готовить завтрак.
— Какие у тебя планы на сегодня, Хосе? — спрашивает Кристиан с нарочитой небрежностью, садясь на барный табурет.
— Я хочу навестить своего отца и Рэя, отца Аны.
Кристиан хмурится.
— Они знакомы друг с другом?
— Да, они вместе служили в армии. Потом потеряли друг друга, а мы с Аной учились вместе в колледже и случайно выяснили, что они знакомы. Вот они обрадовались и сейчас лучшие друзья. Мы собираемся вместе на рыбалку.
— На рыбалку? — искренне оживляется Кристиан.
— Да, тут в прибрежных водах хорошо ловится лосось. У-ух какие попадаются поросята!
— Верно. Мы с братом Элиотом однажды поймали лосося на тридцать четыре фунта.
Они разговаривают о рыбалке? Что они в этом находят? Никогда этого не понимала.
— Тридцать четыре фунта? Неплохо. Правда, рекорд поставил отец Аны. Его лосось весил сорок три фунта.
— Смеешься! Не может быть.
— Да, кстати, с днем рождения!
— Спасибо. Так где вы любите рыбачить?
Я отключаю внимание. Это мне знать не обязательно. Но в то же время я испытываю облегчение. Видишь, Кристиан? Хосе не такой уж и плохой.
Когда Хосе собирается уходить, оба общаются уже гораздо свободнее. Кристиан быстро переодевается в футболку и джинсы и босиком идет с Хосе и мной в фойе.
— Спасибо, что позволил мне переночевать, — говорит Хосе Кристиану, когда они жмут на прощанье друг другу руки.
— Приезжай в любое время, — улыбается Кристиан.
Хосе быстро обнимает меня.
— Береги себя, Ана.
— Конечно. Рада была тебя видеть. В следующий раз мы сходим куда-нибудь в ресторан.
— Буду ждать этого.
Он машет нам из лифта, и створки закрываются.
— Видишь, он не такой уж плохой.
— Он все-таки хочет залезть в твои трусики, Ана. Но не мне осуждать его за это.
— Кристиан, неправда!
— А то ты сама не видишь! — Он усмехается. — Он хочет тебя. Ужасно.
Я хмурюсь.
— Кристиан, он просто мой друг, хороший друг.
И тут же ловлю себя на том, что говорю как Кристиан, когда речь заходит о миссис Робинсон. Это меня огорчает.
Кристиан выставляет ладони в знак примирения.
— Я не хочу войны, — мягко заявляет он.
О-о! Мы и не воюем… правда же?
— Я тоже.
— Ты не сказала ему, что мы поженимся?
— Нет. Я хочу сначала сказать маме и Рэю.
Черт. Я впервые подумала о родителях. Интересно, что они скажут?
Кристиан кивает.
— Да, ты права. А я… хм-м… я должен спросить позволения у твоего отца.
— Ой, Кристиан, сейчас не восемнадцатое столетие, — смеюсь я.
Ни фига себе. Что скажет Рэй?.. Мысль об этом разговоре наполняет меня ужасом.
— Такова традиция. — Кристиан пожимает плечами.
— Давай поговорим об этом позже. Я хочу вручить тебе второй подарок.
Моя цель — его отвлечь. Мысль о подарке прожигает дыру в моем сознании. Мне надо вручить его Кристиану и посмотреть на реакцию.
Он отвечает своей застенчивой улыбкой, и мое сердце замирает от нежности. До конца своих дней я не устану любоваться этой улыбкой.
— Ты опять кусаешь губу, — говорит он и берет меня за подбородок.
Его пальцы касаются меня, и по моему телу пробегает восторг. Не говоря ни слова и собрав остатки храбрости, беру его за руку и веду в спальню. Там я отпускаю его руку, наклоняюсь и достаю из-под кровати второй подарок — две коробочки.
— Два подарка? — удивляется он.
Я вздыхаю.
— Я купила это еще до… хм… вчерашнего инцидента. И сейчас не уверена, понравится ли тебе.
Я быстро отдаю ему одну коробочку — пока я сама не передумала. Он озадаченно смотрит на меня, чувствуя мою неуверенность.
— Конечно, ты хочешь, чтобы я открыл ее?
Я киваю, волнуясь.
Кристиан разрывает упаковочную бумагу и с удивлением глядит на коробку.
— «Чарли Танго», — шепчу я.
Он усмехается. В коробке лежит небольшой деревянный вертолет с большими лопастями на солнечной батарее. Он открывает коробку.
— На солнечной батарее, — бормочет он. — Ого!
И, прежде чем я успеваю опомниться, Кристиан садится на кровать и мгновенно собирает игрушку. Вот он уже держит голубой вертолет на ладони. Потом поворачивает ко мне лицо, улыбается своей неотразимой улыбкой американского парня и идет к окну. Маленький вертолет купается в солнечных лучах, и винт начинает вращаться.
— Ты только погляди, — восхищается он, внимательно рассматривая его. — Что мы уже умеем делать с помощью такой технологии.
Он поднимает вертолет на уровень глаз, смотрит, как крутится винт. Он зачарованно наблюдает за ним, а я зачарованно наблюдаю, как он задумался, глядя на крылатую игрушку. О чем он размышляет?
— Тебе нравится?
— Ана, очень нравится. Спасибо. — Он хватает меня в охапку, сладко целует, потом снова наблюдает за вращающимся винтом и рассеянно говорит: — Я поставлю его в своем кабинете рядом с планером.
Он переносит руку в тень, и лопасти замедляют вращение и останавливаются.
Я не удерживаюсь от сияющей улыбки и мысленно поздравляю себя. Подарок ему нравится. Конечно, он ведь работает с альтернативными технологиями. Я так торопилась купить какой-нибудь подарок, что забыла об этом.
— Он составит мне компанию, пока мы будем оживлять «Чарли Танго».
— Его еще можно оживить?
— Не знаю. Надеюсь. Мне будет скучно без нее, моей стрекозы.
Без нее? Я в ужасе замечаю укол ревности, которую испытываю к неодушевленному предмету. Мое подсознание презрительно смеется. Я игнорирую его.
— Что во второй коробке? — спрашивает он. В его широко раскрытых глазах горит детский восторг.
Черт побери…
— Я не уверена, что это может быть подарком для тебя или меня.
— Неужели? — спрашивает он, и я знаю, что подогрела его интерес.
Слегка нервничая, я протягиваю ему вторую коробку. Он осторожно встряхивает ее, и мы слышим тяжелый стук. Он удивленно поднимает брови.
— Почему ты так нервничаешь? — спрашивает он.
Я смущенно пожимаю плечами и краснею.
— Вы меня заинтриговали, мисс Стил, — шепчет он; его голос волнует меня, желание и предвкушение сжимают судорогой мой живот. — Должен признаться, мне очень нравится твоя реакция. Она мне что-то обещает. Что ты затеяла? — Он задумчиво щурит глаза.
Я молчу, затаив дыхание.
Он открывает крышку коробки и достает маленькую карточку. Все остальное завернуто в упаковочную бумагу. Он раскрывает карточку, и его глаза тут же впиваются в меня — расширенные от шока или удивления, трудно сказать.
— Итак, ты хочешь грубого секса? — бормочет он и хмурится.
Я киваю и сглатываю комок в горле. Он наклоняет голову набок и смотрит с опаской, оценивая мою реакцию. Потом снова возвращается к коробке. Разрывает бледно-голубую бумагу и выуживает полумаску, несколько зажимов для сосков, анальную затычку, свой айпод, серебристо-серый галстук и, наконец, ключ от игровой комнаты.
Он смотрит на меня с мрачноватым и непонятным выражением лица. Дьявол. Может, я зря это сделала?
— Ты хочешь поиграть? — тихо спрашивает он.
— Да, — с придыханием говорю я.
— В честь моего дня рождения?
— Да. — Это краткое слово я выговариваю совсем тихо.
Мириады эмоций отражаются на его лице, и ни одну из них я не могу определить. Мне становится тревожно. Хм-м… Я ожидала совсем не такой реакции.
— Ты уверена? — спрашивает он.
— Только без плеток и подобных штучек.
— Понятно.
— Тогда да. Я уверена.
Он качает головой и разглядывает содержимое коробки.
— Ненасытная сексуальная маньячка. Что ж, я полагаю, мы можем что-нибудь сделать с этим ассортиментом, — бормочет он почти что сам себе и убирает все в коробку.
Когда он снова поднимает на меня глаза, выражение его лица полностью меняется. Боже мой, его глаза горят, на губах играет медленная эротичная улыбка. Он поднимает руку.
— Ну, — говорит он, и это не просьба.
Внутри у меня все сжимается, крепко и резко, глубоко-глубоко. Я кладу свою руку в его.
— Пойдем, — приказывает он, и я следую за ним. Мне страшновато. Желание горячей волной бушует в моей крови, а мои внутренности изнемогают от предвкушения. Наконец-то!
