Глава 9
Я не в силах сдержать ликование. Мое подсознание смотрит на меня с изумлением и молчит. Я улыбаюсь от уха до уха и жадно вглядываюсь в измученное лицо любимого человека.
Его нежное, сладкое признание отзывается в глубинах моей души. Три коротеньких слова для меня словно манна небесная. У меня снова наворачиваются на глаза слезы. «Да, ты любишь. Я знаю, любишь».
Осознание этого освобождает, снимает с моих плеч непосильную тяжесть. Этот порочный красавец, которого я прежде считала своим романтическим героем — сильный, одинокий, таинственный, — обладает всеми этими чертами, но одновременно он одинок, раним и полон ненависти к себе. В моем сердце смешались радость и сочувствие к его страданиям. И в этот момент я понимаю, что мое сердце вместит нас обоих. Я надеюсь, что оно достаточно велико для нас двоих.
Я поднимаю руки, беру в ладони его милое, красивое лицо и нежно целую, выражая этим всю свою любовь. Я хочу насладиться этой любовью под горячей водой каскада. Кристиан со стоном заключает меня в объятья, держит так жадно, словно я воздух, необходимый ему для дыхания.
— Ана, — хрипло шепчет он. — Я хочу тебя, но не здесь.
— Да, — страстно отвечаю я возле его губ.
Он выключает душ, берет за руку, выводит из ванной и закутывает в пушистый халат. Снимает с крючка полотенце и опоясывает свои бедра, потом берет полотенце поменьше и осторожно обсушивает мои волосы. Решив, что хватит, он обертывает полотенце вокруг моей головы, так что в большом зеркале над раковиной я отражаюсь будто в тюрбане. Он стоит за моей спиной, и наши глаза встречаются в зеркале — пронзительные серые и ярко-синие. У меня возникает идея.
— Можно я тоже поухаживаю за тобой?
Он кивает, хоть и без энтузиазма. Я беру еще одно пушистое полотенце из большой стопки рядом с туалетным столиком и, встав на цыпочки, принимаюсь вытирать его волосы. Он слегка наклоняется, облегчая мне задачу, и когда я иногда вижу за полотенцем его лицо, оказывается, улыбается, как маленький мальчик.
— Давно никто не вытирал мне голову. Очень давно, — бормочет он, но потом хмурится. — Вообще-то, кажется, никто никогда не вытирал.
— Но уж Грейс-то наверняка ухаживала за тобой, когда ты был маленьким?
Он качает головой и опережает мой вопрос.
— Нет. Она с самого первого дня уважала мои границы, как ни трудно ей это было. Я был весьма самодостаточным ребенком, — спокойно поясняет он.
У меня снова заныло сердце: я думаю о медноволосом малыше, который заботится о себе сам, потому что больше никому нет до него дела. Мысль ужасно печальная. Но я не хочу, чтобы моя грусть нарушила нашу волнующую близость.
— Что ж, я впечатлена, — шучу я.
— Не сомневаюсь, мисс Стил. Или, может, это я впечатлен.
— Разумеется, мистер Грей, тут и сомневаться не приходится, — нахально отвечаю я.
Обсушив его волосы, беру еще одно полотенце и захожу за спину Кристиана. Наши взгляды в зеркале встречаются. Его настороженный вопросительный взгляд заставляет меня дать объяснения.
— Можно я кое-что попробую?
Немного подумав, он кивает. Осторожно, очень аккуратно я провожу мягким полотенцем по его левой руке, убирая влагу с кожи. Поднимаю взгляд и смотрю на выражение его лица в зеркале. Его горящие глаза неотрывно смотрят на меня.
Я наклоняюсь и целую его предплечье. Потом вытираю другую руку и тоже покрываю ее ниточкой поцелуев. На его губах появляется слабая улыбка. С большой осторожностью я вытираю его спину под все еще заметной красной линией. Я не сумела смыть ее до конца.
— Всю спину, — спокойно говорит он, — полотенцем. — Он делает резкий вдох и закрывает глаза, а я быстро обтираю его, стараясь дотрагиваться до его кожи только тканью.
Какая красивая спина — широкая, со скульптурными плечами; на ней отчетливо выступают даже мелкие мышцы. Кристиан действительно следит за собой. Его красоту портят только шрамы.
С огромным трудом я игнорирую их и перебарываю огромное желание поцеловать каждый шрам. Дело сделано; он с облегчением выдыхает, а я вознаграждаю его поцелуем в плечо. Обхватив Кристиана руками, я обтираю его живот. Наши глаза снова встречаются в зеркале. Он смотрит на меня с удивленной улыбкой, но и с опаской.
— Держи. — Я вручаю ему маленькое полотенце для лица; в ответ он удивленно улыбается и хмурится. — Помнишь Джорджию? Ты заставил меня прикасаться ко мне твоими руками.
Его лицо мрачнеет, но я игнорирую его реакцию и обнимаю. В зеркале мы выглядим почти по-библейски — он обнаженный красавец, я в тюрбане, — словно сошли с барочной картины на тему Ветхого Завета.
Я беру его руку, которую он с готовностью подает мне, вкладываю в нее полотенце и направляю, чтобы она вытерла его грудь. Раз, два — и опять. Он парализован из-за своего напряжения, парализован весь, кроме глаз, которые следят за движениями моей руки, сжимающей его руку.
Мое подсознание глядит на меня с одобрением, его всегда недовольный рот расплылся в улыбке, а я чувствую себя опытным кукловодом. Тревога Кристиана волнами исходит от его спины, но он не прерывает глазной контакт, хотя сейчас его глаза потемнели, стали более опасными… вероятно, выдали свои секреты.
Хочу ли я туда попасть? Хочу ли я встретиться с его демонами?
— По-моему, ты уже сухой, — шепчу я и опускаю руку, глядя в отражение его глаз, в их бездны. Он учащенно дышит, приоткрыв губы.
— Ты нужна мне, Анастейша, — шепчет он.
— Я тоже не могу без тебя. — Сказав эти слова, я вдруг понимаю, как они справедливы. Я не могу представить себе жизнь без Кристиана, никак не могу.
— Разреши мне любить тебя, — говорит он хриплым голосом.
— Да, — отвечаю я. Повернувшись, он обнимает меня, его губы ищут мои. Он умоляет меня, боготворит, лелеет… любит меня.
Он проводит пальцами вверх и вниз по моему позвоночнику, а мы глядим друг на друга, нежимся в послевкусии любви, ласкаем друг друга. Мы лежим рядом — я на животе, обнимая подушку, он на боку, — и я наслаждаюсь его ласковыми прикосновениями. Я знаю, что сейчас ему нужно трогать меня. Для него я как бальзам, как источник успокоения, и как я могу отобрать у него это лекарство? Да и он для меня то же самое.
— Так ты умеешь быть нежным, — мурлычу я.
— Хм-м… вероятно, мисс Стил.
Я усмехаюсь.
— Ты не был таким, когда мы… э-э-э… делали это в первый раз.
— Не был? — ухмыляется он. — Когда я похитил твою девственность?
— Ты ничего у меня не похищал, — высокомерно заявляю я («Ведь я не беспомощная игрушка»). — По-моему, моя девственность была отдана тебе добровольно и без принуждения. Я тоже хотела тебя, и, если правильно помню, получила удовольствие. — Я лукаво улыбаюсь, прикусив губу.
— Я тоже получил удовольствие, помнится. Мы стремимся радовать друг друга, — заключает он, и его лицо светлеет. — Это значит, что ты моя, целиком и полностью. — Весь его юмор куда-то исчез, он смотрит на меня серьезно.
— Да, твоя, — подтверждаю я. — Мне хотелось бы спросить тебя вот о чем.
— Валяй.
— Твой биологический отец… тебе известно, кто он? — Эта мысль давно не дает мне покоя.
Сначала он морщит лоб, потом трясет головой.
— Нет, я не имею ни малейшего представления. Только он не был таким дикарем, как ее сутенер, и это уже хорошо.
— Откуда ты знаешь?
— Мне что-то такое говорил отец… говорил Каррик.
Я выжидающе гляжу на него и жду.
— Ты так жаждешь информации? — вздыхает он и качает головой. — Сутенер обнаружил труп проститутки и сообщил в полицию. На это открытие он потратил четыре дня. Уходя, он закрыл дверь… оставил меня с ней… с ее телом. — При этом воспоминании в его глазах появилась печаль.
Я всхлипываю. Бедный малыш — ужас слишком велик, чтобы его можно было понять.
— Потом его допрашивала полиция. Он всячески отрицал свое отцовство, и Каррик сказал, что мы с ним совершенно разные.
— Ты помнишь, как он выглядел?
— Анастейша, в эту часть моей жизни я стараюсь не заглядывать. Да, я помню его внешность. Я никогда его не забуду. — Лицо Кристиана помрачнело и сделалось суровым, в глазах сверкнул гнев. — Знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Прости. Я не хотела тебя огорчить.
Он качает головой.
— Ана, это старая новость, и я не хочу об этом думать.
— А какой сюрприз ты приготовил для меня? — Я стараюсь переменить тему, прежде чем Кристиан обрушит на меня все свои пятьдесят оттенков. Его лицо сразу светлеет.
— Ты можешь выйти со мной на свежий воздух? Я хочу тебе кое-что показать.
— Конечно.
Я восхищаюсь тем, как быстро он меняется — прямо ртуть. Он усмехается мне своей мальчишеской беззаботной улыбкой, и мое сердце заходится от радости…
Кристиан игриво шлепает меня по заду.
— Одевайся. Можно надеть джинсы. Надеюсь, Тейлор положил их тебе в чемодан.
Он встает и натягивает свои боксеры. А я могу сидеть весь день и смотреть, как он расхаживает по комнатам.
— Ну? — сердито подгоняет он меня. Я усмехаюсь.
— Я просто любуюсь видом.
Он возмущенно качает головой.
Когда мы одеваемся, я обращаю внимание, что движемся синхронно, как пара, которая хорошо знакома, прислушиваемся друг к другу и иногда обмениваемся улыбкой и ласковыми прикосновениями. И мне тут же приходит в голову, что это ново как для него, так и для меня.
— Подсуши волосы, — приказывает Кристиан, когда мы оделись.
— Доминируешь, как всегда, — усмехаюсь я, а он наклоняется и целует меня в макушку.
— По-другому никогда и не будет, малышка. Еще не хватает, чтобы ты заболела.
Я закатываю глаза, а его рот растягивается в усмешке.
— Между прочим, мисс Стил, мои ладони до сих пор зудят.
— Рада это слышать, мистер Грей. А то я уже подумала, что вы утратили свою суровость.
— Я могу легко продемонстрировать, что это не так, если вы настаиваете.
Кристиан вытаскивает из сумки большой кремовый свитер из толстой пряжи и элегантно набрасывает его на плечи. В белой майке и джинсах, с живописной шевелюрой и с накинутым свитером он выглядит так, словно сошел с обложки гламурного журнала.
Он красив до безобразия. И я не знаю, то ли причиной безупречный вид, то ли уверенность в его любви, но угроза больше не наполняет меня ужасом. Таков уж мой любимый мужчина с его пятьюдесятью оттенками.
Когда я беру в руки фен, в моей душе появляется луч надежды. Мы найдем средний путь. Нам только нужно признать потребности друг друга и приспособиться к ним. Я наверняка смогу это сделать.
Я гляжусь в зеркало комода. Сейчас на мне бледно-голубая блузка, которую Тейлор купил для меня, а вчера положил в мой чемодан. Волосы растрепаны, лицо пылает, губы распухли — я щупаю их пальцами, вспоминаю обжигающие поцелуи Кристиана и не могу удержаться от улыбки. «Да, я люблю», — сказал он.
— Куда же мы направляемся? — спрашиваю я, когда мы ждем в вестибюле служащего с парковки.
Кристиан таинственно подмигивает и выглядит так, словно пытается изо всех сил сдержать ликование. Честно говоря, это на него очень непохоже.
Таким же он был, когда мы отправились летать на планере, — возможно, это нам и предстоит. Я оглядываюсь на него с радостной улыбкой. Надменный вид и кривая усмешка обескураживают, но Кристиан тут же наклоняется и нежно целует меня.
— Ты хоть представляешь, как я счастлив благодаря тебе?
— Да, я хорошо представляю. Потому что я счастлива благодаря тебе.
Парень пригоняет «Ауди» Кристиана. Он сияет. Господи, сегодня все счастливы!
— Клевая тачка, сэр, — бормочет он, протягивая ключи. Кристиан подмигивает и дает ему немыслимо большие чаевые.
Я хмурюсь из-за этого. Честное слово.
Когда мы едем в потоке машин, Кристиан погружен в себя. Из динамиков льется голос молодой женщины, у него красивый, яркий и мягкий тембр, и я заслушалась ее печальным, душевным голосом.
— Нужно сделать крюк. Небольшой, — рассеянно говорит он, отвлекая меня от песни.
Да? Зачем? Я заинтригована и хочу поскорей узнать, что за сюрприз. Моя внутренняя богиня прыгает, как пятилетняя девочка.
— Конечно, — бормочу я. Что-то у него не получается. Внезапно у него на лице появляется выражение суровой решимости.
Он въезжает на стоянку крупного автодилера, останавливает машину и поворачивается ко мне с настороженным лицом.
— Мы должны купить тебе новый автомобиль, — сообщает он. Я разеваю рот.
Прямо сейчас? В воскресенье? С какой стати? К тому же это дилер «Сааб».
— Не «Ауди»? — глупо спрашиваю я единственное, что приходит мне в голову.
Кристиан смущен, он покраснел. Вот так номер!
— Я подумал, что ты захочешь что-то другое, — оправдывается он.
О господи! Такая удобная возможность его подразнить.
— «Сааб»? — усмехаюсь я.
— Да. «А 9–3». Пойдем.
— Какая у тебя тяга к заграничным машинам…
— Немцы и шведы делают самые безопасные в мире машины, Анастейша.
Правда?
— Мне казалось, что ты уже заказал для меня другую «Ауди А3».
Он смерил меня насмешливым взглядом.
— Я могу отменить его. Пойдем.
Выйдя из машины, он открывает передо мной дверцу.
— За мной ведь подарок по случаю окончания учебы, — говорит он и подает мне руку.
— Кристиан, ты зря это делаешь, не надо.
— Я так хочу. Пожалуйста. Пойдем. — Его тон говорит мне, что он не расположен к шуткам.
Я покоряюсь судьбе. «Сааб»? Ты хочешь «Сааб»? Мне очень нравился спецавтомобиль для сабмиссив — «Ауди». Он был очень стильный.
Конечно, теперь он залит белой краской… Меня передергивает. И она все еще где-то бродит.
Я беру Кристиана за руку, и мы идем в демонстрационный зал.
Трой Турнянски, консультант, набрасывается на нас, как коршун. Чует покупателей. Акцент выдает в нем уроженца Атлантического побережья Европы, возможно, англичанина. Трудно сказать.
— «Сааб», сэр? Подержанный? — Он радостно потирает руки.
— Новый. — Кристиан крепко сжимает губы.
Новый!
— Вы уже выбрали модель, сэр? — подобострастно интересуется продавец.
— «9–3 2.0Т Спорт Седан».
— Превосходный выбор, сэр.
— Какого цвета, Анастейша? — Кристиан наклоняет набок голову.
— Э-э… черный? — Я пожимаю плечами. — Но только не надо…
Он хмурит брови.
— Черный плохо виден в темноте.
О господи!.. Я перебарываю желание закатить в досаде глаза.
— У тебя ведь черная машина.
Он сумрачно смотрит на меня.
— Тогда желтый, канареечно-желтый.
Кристиан морщится — канареечно-желтый ему явно не нравится.
— Тогда какой бы ты сам выбрал для меня цвет? — спрашиваю я его словно маленького ребенка, каким он во многом и остался. Мысль неприятная, грустная и отрезвляющая одновременно.
— Серебристый или белый.
— Тогда серебристый. Знаешь, я все-таки хочу «Ауди», — добавляю я, смягчившись после таких мыслей.
Трой бледнеет, чувствуя, что сделка уплывает из рук.
— Может, вы хотите конвертибль? С откидным верхом, мэм? — спрашивает он, с энтузиазмом хлопая в ладоши.
Мое подсознание недовольно ежится от всей этой церемонии покупки машины, но моя внутренняя богиня кладет его на лопатки. «С откидным верхом?.. Круто!..»
Кристиан сдвигает брови и смотрит на меня.
— Конвертибль? — спрашивает он.
Я смущаюсь. Похоже, он общается с моей внутренней богиней. По прямой линии, которая явно протянута между ними. Иногда это страшно неудобно. Я гляжу на свои ногти.
Кристиан обращается к Трою.
— Какова статистика безопасности по конвертиблю?
Трой, почувствовав слабое место клиента, идет в наступление и обрушивает на него массу статистики.
Разумеется, Кристиан хочет моей безопасности. Для него это религия, и, оказавшись в роли зилота, он внимательно выслушивает бойкие речи Троя.
«Да. Я люблю». Я вспоминаю слова, которые он произнес сегодня утром шепотом, и радость расползается по моим жилам, словно теплый мед. Этот мужчина — божий дар для любой женщины — любит меня.
Я ловлю себя на том, что глупо улыбаюсь, и, когда он переводит на меня взгляд, он радуется и удивляется моей улыбке. А я так счастлива, что готова обнять весь мир.
— Что вас привело в такой кайф, мисс Стил? Может, поделитесь таблеткой? — шутит он, когда Трой пошел к своему компьютеру.
— У меня кайф от вас, мистер Грей.
— Правда? Ну, вы действительно выглядите так, словно опьянели. — Он целует меня. — И спасибо за то, что согласились на автомобиль. Сейчас это было проще, чем в прошлый раз.
— Жаль, что это не «Ауди А3».
— Та машина не для тебя, — усмехается он.
— Она мне нравилась.
— Сэр, «9–3»? Я нашел одну машину в нашем автосалоне в Беверли-Хиллз. Она прибудет к нам через пару дней, — торжествует Трой.
— Лучшая в своем классе?
— Да, сэр.
— Превосходно.
Кристиан достает кредитную карточку. Или это карточка Тейлора? При мысли о нем меня охватывает беспокойство. Как там Тейлор, обнаружил ли он Лейлу в квартире Кристиана? Я тру лоб. Да, впрочем, Кристиан взял с собой вещи.
— Вы пройдете к выходу здесь, мистер… — Трой смотрит имя на карточке, — Грей.
Кристиан открывает передо мной дверцу, и я забираюсь на пассажирское сиденье.
— Спасибо, — благодарю я, когда он садится рядом.
Он улыбается.
— Я рад от всей души, Анастейша.
Как только Кристиан запускает двигатель, звучит музыка.
— Что за певица? — спрашиваю я.
— Ева Кэссиди.
— Какой замечательный голос. Она хорошо поет.
— Да, точнее, пела.
— А-а.
— Она умерла молодой.
— О-о.
— Ты голодная? Ведь ты не доела завтрак. — Он смотрит на меня с осуждением.
— Угу.
— Тогда первым номером нашей программы будет ланч.
Мы подъезжаем к берегу, сворачиваем на север и едем по виадуку Аляскинской трассы. Сегодня еще один погожий денек, такой нетипичный для Сиэтла.
Кристиан кажется беззаботным и счастливым. Мы мчимся по хайвею и слушаем задушевное пение Евы Кэссиди. Чувствовала ли я себя раньше так уютно в его компании? Трудно сказать.
Теперь я меньше нервничаю из-за его резких перемен настроения, ведь я знаю, что он не «накажет» меня. Да и ему, кажется, стало комфортнее со мной. Он сворачивает влево и через некоторое время останавливается на парковке возле огромной марины, стоянки яхт.
— Тут мы поедим. Сейчас я открою тебе дверцу, — говорит он таким непререкаемым тоном, что я не решаюсь ему возражать. Поэтому сижу и гляжу, как он огибает машину. Когда-нибудь он откажется от такой моды?
Рука об руку мы идем к воде, где перед нами простирается марина.
— Как много яхт! — удивляюсь я.
Их сотни, любых форм и размеров. Яхты мирно покачиваются на спокойной воде. Вдали, в заливе Пьюджет-Саунд, трепещут на ветру дюжины парусов. Зрелище удивительное. Ветер чуть усиливается, и я надеваю куртку.
— Замерзла? — спрашивает он и крепко прижимает к себе.
— Нет. Как тут красиво.
— Я готов целый день смотреть на океан. Ладно, пошли, нам сюда.
Кристиан ведет меня в бар, разместившийся у кромки воды, и направляется к стойке. Декор скорее типичен для Новой Англии, чем для Западного побережья, — беленые стены, бледно-голубая мебель и развешенные повсюду судовые принадлежности. Здесь светло и уютно.
— Мистер Грей! — тепло приветствует Кристиана бармен. — Чем порадовать вас сегодня?
— Добрый день, Данте, — усмехается Кристиан, когда мы устраиваемся на барных табуретах. — Эту милую леди зовут Анастейша Стил.
— Добро пожаловать к нам.
Данте, черноволосый красавец, тепло улыбается мне. Его черные глаза оценивают меня и, кажется, не находят достойной внимания. В ухе сверкает крупная бриллиантовая серьга. Мне он сразу понравился.
— Что желаете выпить, Анастейша?
Я поворачиваюсь к Кристиану, а он вопросительно глядит на меня. Ну и ну, неужели он позволяет мне сделать выбор?
— Пожалуйста, зовите меня Ана. Я выпью все, что и Кристиан. — Я робко улыбаюсь Данте. Кристиан намного лучше моего разбирается в винах.
— Я буду пиво. Это единственный бар в Сиэтле, где можно купить «Аднемс эксплорер».
— Пиво?
— Да. — Он улыбается. — Данте, пожалуйста, два «Эксплорера».
Данте кивает и ставит два пива на стойку.
— У них тут восхитительная похлебка из морепродуктов, — поясняет мне Кристиан.
Вероятно, он спрашивает меня.
— Похлебка с пивом — замечательно, — одобряю я.
— Две похлебки? — спрашивает Данте.
— Да, пожалуйста, — кивает Кристиан.
За ланчем мы разговариваем, чего не делали прежде. Кристиан спокоен; он выглядит молодым, счастливым и оживленным, несмотря на все события вчерашнего дня. Он вспоминает историю холдинга «Грей энтерпрайзес», и чем больше рассказывает, тем яснее для меня его страсть улаживать проблемы компаний, надежды на новые технологии, мечты о повышении урожайности в странах «третьего мира». Я увлеченно слушаю его. Он умный, щедрый, интересный, красивый, и он любит меня.
В свою очередь он донимает меня вопросами о Рэе и маме, о детстве в пышных лесах Монтесано, о моем недолгом пребывании в Техасе и Вегасе. Он интересуется моими любимыми книгами и фильмами, и я удивляюсь, как много у нас с ним общего.
Когда мы разговариваем, меня вдруг поражает мысль, что за такой короткий срок он превратился из соблазнителя Алека в добропорядочного Энджела, героев романа Гарди «Тэсс из рода д'Эрбервиллей».
Мы заканчиваем трапезу в третьем часу. Кристиан расплачивается с Данте, и тот тепло прощается с нами.
— Какое чудесное место. Спасибо за ланч, — благодарю я Кристиана, когда он берет меня за руку и уводит из бара.
— Мы будем приезжать сюда, — говорит он. Мы идем вдоль залива. — Сейчас я хочу показать тебе кое-что.
— Я понимаю и не могу дождаться, когда я посмотрю на эту интересную вещь… что бы это ни было.
Держась за руки, мы идем вдоль марины. День восхитительный. Окружающие тоже наслаждаются воскресным досугом — гуляют с собаками, любуются яхтами. Дети стайками носятся по променаду.
Чем дальше мы идет вдоль марины, тем крупнее становятся суда. Кристиан ведет меня в док и останавливается перед огромным катамараном.
— Я собирался пройтись на нем с тобой сегодня. Это моя игрушка.
Ничего себе! Игрушка длиной не менее сорока-пятидесяти футов. Два длинных белых корпуса, палуба-мост, вместительная каюта, а над всем — внушительная мачта. Я ничего не смыслю в судах, но понимаю, что это нечто особенное.
— Вот это да! — восхищенно бормочу я.
— Катамаран построен в моей компании, — гордо сообщает Кристиан, и мое сердце тоже наполняется гордостью. — Проект разработан с нуля лучшими в мире специалистами по морским судам и реализован здесь же, в Сиэтле, в моем доке. Гибридный электропривод, асимметричные шверты, квадратный парус…
— О'кей, Кристиан, я уже ничего не понимаю…
Он усмехается.
— В общем, крутая посудина.
— Она выглядит впечатляюще, мистер Грей.
— Это точно, мисс Стил.
— Как называется?
Он ведет меня чуть дальше, и я вижу название: «Грейс». Я удивлена.
— Ты назвал ее в честь мамы?
— Да. — Он наклоняет голову набок. — Почему это кажется тебе странным?
Я неопределенно пожимаю плечами. Но я удивлена — ведь он всегда держится в ее присутствии отстраненно.
— Я обожаю маму, Анастейша. Так почему бы мне не назвать ее именем судно?
Я смущаюсь.
— Нет, я не то чтобы… просто… — Черт, как ему объяснить?
— Анастейша, Грейс Тревельян-Грей спасла мне жизнь. Я обязан ей всем, — тихо говорит он.
Я гляжу на него и постигаю благоговение, прозвучавшее в его признании. Впервые мне ясно, что он любит свою мать. Почему же тогда он держится с ней так напряженно?
— Хочешь подняться на катамаран? — спрашивает он воодушевленно.
— Да, с радостью, — улыбаюсь я.
Держа меня за руку, он ведет меня на борт по узким мосткам. И вот мы уже стоим на палубе под навесом.
По одну сторону от нас стоят стол и полукруглая банкетка, обитая бледно-голубой кожей; на ней разместятся не меньше восьми человек. Я заглядываю через раздвижные двери в каюту и вздрагиваю от неожиданности. На пороге появляется высокий светловолосый парень лет тридцати — загорелый, кудрявый и кареглазый. На нем бледно-розовая рубашка-поло с коротким рукавом, шорты и топсайдеры на резиновой подошве.
— Мак, привет, — улыбается Кристиан.
— Мистер Грей, приветствую. — Они обмениваются рукопожатием.
— Анастейша, это Лайэм Мак-Коннел. Лайэм, это моя подруга, Анастейша Стил.
Подруга! Моя внутренняя богиня тут же встает в классический балетный арабеск. Она еще не пришла в себя после конвертибля с откидным верхом. Мне еще предстоит привыкнуть к этому — я не впервые слышу слова «моя подруга», но неизменно прихожу в восторг.
Мы с Лайэмом тоже жмем руки.
— Зовите меня Мак, — добродушно предлагает он, и я не могу определить его акцент. — Добро пожаловать на борт «Грейс», мисс Стил.
— Ана, — смущенно бормочу я. У него красивые карие глаза.
— Как она адаптируется, Мак? — быстро вмешивается Кристиан, и в какой-то момент я думаю, что речь идет обо мне.
— Она готова плясать рок-н-ролл, сэр, — радостно сообщает Мак. «Ах, они говорят о катамаране „Грейс“. Какая я дуреха».
— Тогда посмотрим ее в деле.
— Вы хотите выйти на ней в море?
— Угу, — лукаво улыбается Кристиан. — Краткий тур, правда, Анастейша?
— Да, пожалуйста.
Я прохожу за ним в каюту. Прямо перед нами стоит угловой кожаный диван, над ним массивный округлый иллюминатор открывает панорамный вид на марину. Слева я вижу кухонную зону — стильную, из светлого дерева.
— Это салон. Тут же камбуз, — говорит Кристиан, махнув рукой в сторону кухни.
Он ведет меня за руку через салон, удивительно светлый и просторный. Пол из того же светлого дерева. Все современно, элегантно, но в то же время очень функционально.
— Ванные с обеих сторон.
Кристиан машет рукой на две двери, потом открывает маленькую дверь причудливой формы, что прямо перед нами. Мы оказываемся в шикарной спальне. Ух ты…
Тут стоит огромная капитанская койка из светлого дерева и с бледно-голубым бельем, как в спальне в «Эскале». Кристиан явно предпочитает держаться одного стиля.
— Это каюта хозяина. — Он смотрит на меня с высоты своего роста. — Ты здесь первая девушка, не считая членов моей семьи. Они не в счет.
Я краснею под его жарким взглядом, у меня учащается пульс. Правда? Опять «первая». Кристиан обнимает меня, погружает пальцы в мои волосы и целует, долго и крепко. Потом мы оба не можем отдышаться.
— Может, обновим эту койку, — шепчет он возле моих губ.
А, в море!..
— Но не сию минуту. Пойдем, нужно сначала отправить на берег Мака.
Я прогоняю укол разочарования, и мы снова идем через салон. Мимоходом Кристиан машет рукой на другие двери.
— Там — офис, а вон там — еще две каюты.
— Так сколько же человек могут спать на борту?
— Катамаран рассчитан на шесть человек. Но только я люблю ходить на нем один и никогда не беру с собой родственников. Вот ты — другое дело. Я ведь должен за тобой присматривать.
Он открывает дверцу и достает ярко-красный спасательный жилет.
— Вот. — Надев на меня через голову жилет, он подгоняет все ремни, и на его губах играет легкая улыбка.
— Тебе нравится стягивать меня ремнем, верно?
— Не только стягивать, но и… — Он усмехается.
— Ты извращенец.
— Знаю. — Он поднимает брови; усмешка расползается по его лицу.
— Мой извращенец, — шепчу я.
— Да, твой.
Закончив возиться с жилетом, он хватает за его края и целует меня.
— Навсегда, — шепчет он и опускает руки, прежде чем я успеваю ему ответить.
Навсегда! Черт побери!
— Пошли.
Взяв за руку, он ведет меня по трапу наружу, на верхнюю палубу в маленький кокпит, где я вижу большой руль и высокое сиденье. На носу катамарана Мак возится с канатами.
— Ты здесь научился своим трюкам с веревками? — спрашиваю я невинным тоном.
— Выбленочные узлы мне очень пригодились, — говорит он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Мисс Стил, вас все интересует. Мне нравится ваше любопытство. Я буду рад продемонстрировать вам свое умение обращаться с веревками.
Он лукаво подмигивает мне, а я бесстрастно гляжу на него, словно обиделась. У него вытягивается лицо.
— Вас поняла, — усмехаюсь я.
Он прищуривается.
— Тобой я займусь позже, а сейчас мне нужно управлять судном. — Он садится за руль, нажимает на какую-то кнопку, и двигатель с ревом оживает.
Мак идет вдоль борта, улыбается мне и, спрыгнув на нижнюю палубу, принимается отвязывать веревку. Может, он тоже знает кое-какие трюки с веревками. Эта непрошеная мысль возникает в моей голове, и я смущаюсь.
Мое подсознание сердится на меня. Я виновато пожимаю плечами и перевожу взгляд на Кристиана — это он во всем виноват. А Грей в это время связывается по рации с береговой охраной. Мак кричит, что катамаран готов к отплытию.
И опять меня поражает многосторонность Кристиана. Кажется, нет ничего на свете, чего этот человек не умеет делать. Но тут я вспоминаю его добросовестную, но неуспешную попытку нарезать стручок перца и улыбаюсь.
Кристиан медленно выводит «Грейс» со стоянки и движется к выходу из марины. На берегу собралась небольшая толпа — посмотреть на нас. Дети машут руками, и я машу в ответ.
Кристиан оглядывается через плечо, потом сажает меня на колени и показывает разные приборы в кокпите.
— Держи руль, — приказывает он властно, как всегда, и я подчиняюсь.
— Ай-ай, капитан! — хихикаю я.
Накрыв мои руки своими, он продолжает выводить судно из марины, и через несколько минут мы уже — в открытом море, в холодных голубых водах залива Пьюджет-Саунд. Здесь, без защитного мола марины, ветер усиливается, а море колышется и перекатывается под нами.
Я улыбаюсь, видя воодушевление Кристиана — это так замечательно. Мы описываем большую дугу, потом при попутном ветре берем курс на Олимпийский полуостров.
— Пора идти под парусом, — с восторгом говорит Кристиан. — Вот тебе руль — веди «Грейс» этим курсом.
Что? Он усмехается, увидев ужас на моем лице.
— Детка, это очень легко. Держись за руль и гляди на горизонт. У тебя получится; у тебя всегда все получается. Когда паруса раскроются, ты почувствуешь тягу. Твоя задача — ровно держать судно. Я дам тебе сигнал, вот такой, — он проводит пальцем по горлу, — и ты заглушишь двигатель. Вот эта кнопка. — Он показывает на большую черную кнопку. — Поняла?
— Да. — Я послушно киваю, а сама впадаю в панику. Еще бы, я ведь не умею делать все на свете!
Он быстро целует меня, спрыгивает с капитанского кресла и направляется на нос судна к Маку. Там он начинает распускать паруса, отвязывать канаты и орудовать лебедками. Они слаженно работают, кричат друг другу разные морские термины. Приятно видеть, как Кристиан так легко и свободно общается с кем-то.
Вероятно, Мак — друг Кристиана. Насколько я могу судить, у него мало друзей, но ведь и у меня их немного. Моя единственная подруга нежится сейчас на солнышке на западном побережье Барбадоса.
Внезапно я понимаю, что соскучилась по Кейт сильнее, чем думала. Надеюсь, она передумает и вернется домой с братом Итаном, а не останется там еще на несколько дней с Элиотом, братом Кристиана.
Кристиан и Мак ставят грот, основной парус. Грот сразу наполняется жадным ветром, и судно тут же делает неожиданный рывок. Я ощущаю это по рулю. Ого!
Теперь они берутся за передний парус. Я завороженно гляжу, как он взлетает вверх по мачте. Ветер ловит его и туго натягивает.
— Держи руль, детка, и глуши двигатель!
Кристиан с трудом перекрикивает свист ветра и делает условленный жест. Я почти не слышу его голоса, но с энтузиазмом киваю. Мой любимый мужчина — овеянный ветрами, воодушевленный; ему нипочем ни качка, ни холодные брызги.
Я нажимаю на кнопку, рев двигателя замолкает, а «Грейс» летит к Олимпийскому полуострову, еле касаясь воды. Мне хочется орать, визжать и прыгать от восторга — для меня это одно из самых волнующих событий в моей жизни — не считая разве что планера, да еще Красной комнаты боли.
Вот это да! Это судно умеет летать! Я стою, вцепившись в руль, а Кристиан снова занял свое место позади меня и накрыл мои руки своими.
— Как тебе это? Нравится? — кричит он, перекрывая свист ветра и грохот волн.
— Кристиан! Это фантастика!
Он сияет и улыбается до ушей.
— Вот подожди, сейчас добавится спинни. — Он кивает в сторону Мака, который распускает спинакер — темно-красный парус. Его цвет напоминает мне стены в игровой комнате.
— Интересный цвет, — кричу я.
Кристиан усмехается и подмигивает. А, это сделано нарочно.
Спинни надувается — большой, странный, по форме напоминающий эллипс, — и «Грейс» мчится по заливу еще быстрее.
— Асимметричный парус. Для скорости, — отвечает Кристиан на мой невысказанный вопрос.
— Потрясающе.
Я не нахожу слов, чтобы выразить восторг. Улыбаюсь, как дура, и вся отдаюсь полету над волнами. Впереди все явственнее виднеются горы Олимпийского полуострова и остров Бейнбридж. Оглянувшись назад, я вижу съеживающийся Сиэтл и далекую гору Маунт-Рейнир.
Прежде я и не знала, как красивы окрестности Сиэтла — с отвесными утесами, пышной зеленью лиственных и высоченными хвойными деревьями. В этот солнечный день от их дикой, но мирной красоты у меня перехватило дыхание. Покой природы поразительно не сочетался с нашей бешеной скоростью.
— С какой скоростью мы плывем?
— «Грейс» делает пятьдесят узлов.
— Я не понимаю, сколько это.
— Около семнадцати миль в час.
— И все? Кажется, что гораздо быстрее.
Кристиан с улыбкой сжимает мне руку.
— Ты прелестна, Анастейша. Мне приятно видеть твои порозовевшие щеки… не от смущения. Сейчас ты выглядишь так же, как на тех снимках, сделанных Хосе.
Я поворачиваюсь и целую его.
— Мистер Грей, вы умеете показать девушке красивую жизнь.
— Мы стараемся, мисс Стил. — Он откидывает мои волосы в сторону и целует шею, отчего по спине бегут восхитительные мурашки. — Мне нравится видеть тебя счастливой, — мурлычет он и обнимает еще крепче.
Я гляжу на голубой простор и размышляю, что же такого я сделала в прошлом, раз фортуна улыбнулась и послала мне этого человека.
«Да, тебе повезло, дуре, — ворчит мое подсознание. — Но тебе нужно порвать с ним. Ведь он не будет вечно терпеть эту ванильную дребедень… тебе придется идти на компромиссы». Я мысленно показываю язык этому сварливому, угрюмому существу и кладу голову на грудь Кристиана. Глубоко в душе я знаю, что подсознание право, но гоню от себя эти мысли. Мне не хочется портить такой день.
Часом позже мы бросаем якорь в маленькой, уединенной бухте острова Бейнбридж. Мак отправляется на берег в надувной лодке — не знаю, для чего — но кое-что подозреваю, ведь как только Мак завел мотор, Кристиан схватил меня за руку и практически потащил в свою каюту.
И вот он стоит передо мной, излучая свою пьянящую чувственность, а его ловкие пальцы возятся с застежками моего спасательного жилета. Он отбрасывает его в сторону и окидывает меня темным взором.
Я уже теряю голову, хотя он почти не касался меня. Он подносит руку к моему лицу, его горячие пальцы скользят по подбородку, горлу, грудине, до первой пуговки на моей голубой блузке.
— Я хочу смотреть на тебя, — шепчет он и ловко расстегивает пуговицу.
Нагнувшись, нежно целует мои приоткрытые губы. Я учащенно дышу, меня возбуждает неотразимое сочетание его мужественной красоты, его грубой сексуальности и тихого покачивания катамарана. Он делает шаг назад.
— Разденься для меня, — просит он.
О господи! Я рада подчиниться. Не отрывая от него глаз, я медленно расстегиваю каждую пуговицу, наслаждаясь его жадными взглядами. Ах, как приятно! Я вижу его желание — оно заметно на его лице… и еще кое-где.
Легким движением плеч я сбрасываю блузку на пол и тяну руки к застежке джинсов.
— Стоп, — приказывает он. — Сядь.
Я сажусь на край кровати, и он плавным движением встает передо мной на колени и развязывает шнурки на моих кедах, а потом снимает их. За ними — носки. Берет левую ногу, приподнимает, целует большой палец, а потом вонзает в него зубы.
— А-а! — кричу я и пахом ощущаю эффект этого.
Кристиан так же плавно встает, протягивает руку и поднимает меня с кровати.
— Продолжай, — говорит он и отходит, чтобы смотреть на меня.
Я расстегиваю молнию на джинсах, засовываю за пояс большие пальцы и покачиваю бедрами. Джинсы скользят вниз. На губах Кристиана появляется нежная улыбка, но глаза по-прежнему темные.
А я не знаю, может, от того, что сегодня утром он не трахал меня, а занимался со мной любовью — а он действительно занимался любовью, нежно и сладко, да, да, — я ничуточки не смущаюсь. Я хочу выглядеть сексуальной в глазах этого мужчины. Он заслуживает этого — благодаря ему я ощутила свою сексуальность. Да, для меня это непривычно, но я учусь под его умелым руководством. Впрочем, сейчас он тоже открывает для себя много нового. Наши отношения напоминают чаши весов — поочередно перевешивает то одна чаша (его), то другая (моя).
Я надела сегодня утром новые кружевные трусы-танга белого цвета и такой же бюстгальтер — дизайнерский бренд по соответствующей цене. Перешагнув через джинсы, я стою перед ним в нижнем белье, купленном на его деньги, но больше не чувствую себя бедной содержанкой.
Кокетливо спускаю с плеч бретельки, завожу руки за спину, расстегиваю лифчик и бросаю его на блузку. Медленно стягиваю с бедер трусики, позволяю им упасть к ногам и перешагиваю через них, удивляясь собственной грации.
Теперь я стою перед ним голая и ничуть не стыжусь — потому что он любит меня. Мне нечего прятать от него. Он молчит, просто глядит. Я вижу его желание, даже преклонение, и что-то еще — глубину его жажды, глубину его любви ко мне.
Вот он пошевелился и, не отрывая от меня откровенного взгляда серых глаз, берется за края кремового свитера и стягивает его через голову, за ним майку. Далее следуют носки и ботинки. Вот он берется за пуговицу джинсов.
— Дай я, — шепчу.
Он выпячивает губы, словно хочет произнести «о-о-о», потом улыбается.
— Валяй…
Я запускаю свои бесстрашные пальцы за пояс джинсов и тяну на себя, так что Кристиан вынужден шагнуть ко мне, чтобы сохранить равновесие. Он невольно ахает на мою неожиданную дерзость и улыбается. Я расстегиваю пуговицу, но, прежде чем дернуть за молнию, даю волю пальцам, и они щупают через мягкую ткань его эрекцию. Он выдвигает бедра вперед и ненадолго прикрывает глаза, наслаждаясь.
— Ана, ты становишься такой смелой, такой опытной, — шепчет он и, обхватив мое лицо ладонями, страстно целует меня в губы.
Я кладу руки ему на бедра — на прохладную кожу и приспущенный пояс джинсов.
— Ты тоже, — шепчу я возле его губ и чувствую ответную улыбку, а в это время мои пальцы гладят кругами его кожу.
— Не останавливайся.
Я тяну за бегунок молнии. Мои жадные пальцы пробираются через жесткие волосы к нему, и я крепко сжимаю его в кулаке.
Кристиан издает низкий горловой звук, обдает меня сладким дыханием и снова целует меня с любовью. Я глажу его, щекочу, туго сдавливаю. В это время его правая рука, растопырив пальцы, держит меня за спину, а левая погружается в мои волосы, крепче прижимая мои губы к его губам.
— О-о, я так хочу тебя, малышка, — жарко шепчет он и, внезапно отпрянув, быстрым и ловким движением сбрасывает с себя джинсы и боксеры. Как красив он без одежды, как красив каждый дюйм его обнаженного тела!
Он — само совершенство. Его красоту портят только шрамы, с грустью думаю я. И они остаются не только на его коже, но и намного глубже.
— Что такое, Ана? — мурлычет он и нежно гладит мою щеку согнутыми пальцами.
— Ничего. Люби меня.
Он прижимает меня к себе, целует в губы, запускает пальцы в мои волосы. Наши языки нежно ласкают друг друга. Словно в танце, я отступаю шаг за шагом к кровати, он осторожно кладет меня и сам ложится рядом.
Теперь я погружаю руки в его медную шевелюру, а он водит кончиком носа по моей щеке.
— Ана, ты хоть представляешь, какой изысканный запах исходит от тебя? Против него невозможно устоять.
Его слова делают свое обычное дело — зажигают кровь, учащают пульс. А он ведет кончиком носа по моему горлу, грудям, покрывая эту дорожку ласковыми поцелуями.
— Ты так прекрасна, — мурлычет он, обхватывает губами мой сосок и нежно щекочет языком.
Я со стоном выгибаюсь дугой.
— Дай мне послушать тебя, малышка.
Его ладонь скользит к моему животу, я наслаждаюсь его прикосновениями, кожа к коже — его голодный рот приник к моей груди, умелые, длинные пальцы ласкают и нежат мои бедра, ягодицы, колени. И все это время он целует и сосет мои груди.
Схватив меня за колено, он внезапно поднимает кверху мою ногу; я ахаю и скорее ощущаю кожей, чем вижу, его усмешку. Потом он перекатывается на спину, и я вмиг оказываюсь верхом на нем. Он протягивает мне пакетик из фольги.
Я чуть сдвигаюсь, беру в руки член, во всем его великолепии. Наклоняюсь и целую, беру его в рот, глажу языком, потом сильно сосу. Кристиан стонет, выгибает бедра и еще глубже погружается в мою глотку.
Хм-м-м… хорош на вкус… Но мне хочется ощутить его внутри себя не здесь. Я сажусь и гляжу на Кристиана; он лежит, открыв рот, никак не может отдышаться и пристально смотрит на меня.
Я торопливо разрываю фольгу и, приложив к нему презерватив, раскатываю его на нем. Кристиан тянет ко мне руки. Я опираюсь на них одной рукой, а другой направляю его в свое лоно и медленно допускаю внутрь себя.
Кристиан гортанно стонет, закрыв глаза.
Теперь он весь во мне… растягивает… наполняет меня… какое божественное ощущение… Из меня тоже вырывается стон. Кристиан крепко держится за мои бедра и помогает двигаться вверх-вниз, вверх-вниз, резко входит в меня еще глубже. Ох… восхитительно…
— О детка! — шепчет он и неожиданно садится, так что мы оказываемся нос к носу. Ощущение экстраординарное — невероятной полноты. Я ахаю, хватаю Кристиана за плечи, а он сжимает в ладонях мою голову и смотрит в глаза — пронзительно, горячо.
— Ох, Ана… Какие новые чувства ты пробуждаешь во мне, — бормочет он и целует меня, страстно и трепетно. Я целую его в ответ, у меня кружится голова от блаженства — как восхитительно, что мы сейчас слились с ним в единое целое.
— Ах, я люблю тебя, — нежно мурлычу я. Он стонет, словно ему больно слышать мое тихое признание, и перекатывается вместе со мной, не прерывая наш драгоценный контакт. Теперь я лежу под ним. Я обхватываю его ногами.
Он смотрит на меня с удивленным обожанием, и я уверена, что мое выражение лица отражает как в зеркале его. Я протягиваю руку и ласкаю его прекрасный лик. Закрыв глаза, с тихими стонами он начинает медленно двигаться.
Мягкий плеск волн, покачивающих катамаран, и мирный покой каюты нарушаются только нашим учащенным дыханием, когда он медленно входит и выходит из меня, размеренно и сладко — божественно. Одну руку Кристиан положил мне под голову, погрузив пальцы в волосы, другой гладит мое лицо. Наклонясь, целует в губы.
Я окутана его любовью, словно коконом. Он медленно движется во мне, наслаждаясь мной. Я глажу его — не нарушая границ — ласкаю его руки, волосы, поясницу, крепкие ягодицы — и мое дыхание учащается, когда размеренный ритм толкает меня все выше и выше к пику наслаждения. Кристиан покрывает поцелуями мое лицо, покусывает мочку уха. С каждым нежным рывком его бедер я все ближе и ближе к блаженству…
Мое тело сотрясает дрожь. О, я уже так хорошо знаю это ощущение… Уже совсем близко… Ох…
— Хорошо, детка… отдайся мне вся… Молодец… Ана, — повторяет он, и его слова открывают во мне лавину счастья.
— Кристиан! — кричу я, и наши стоны сливаются воедино, когда мы вместе приходим к цели.
