Книга: Пятьдесят оттенков свободы
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13

Глава 12

— Я думала, ты родом отсюда, из Сиэтла, — говорю я. В голове — полный сумбур. Какое отношение это имеет к Джеку?
Кристиан убирает руку с лица, протягивает ее назад и хватает одну из подушек. Кладет себе под голову, откидывается на спину и смотрит на меня настороженно. Через минуту качает головой.
— Нет. Нас с Элиотом усыновили в Детройте. Мы переехали сюда вскоре после моего усыновления. Грейс хотела жить на Западном побережье, подальше от востока с его стремительной урбанизацией. Она получила работу в Северо-западной больнице. Я плохо помню то время. Миа удочерили уже здесь.
— Так Джек из Детройта?
— Да.
Ой…
— А откуда ты знаешь?
— Я изучил его анкетные данные, когда ты пошла работать на него.
Кто бы сомневался.
— Значит, у тебя и на него есть досье? — усмехаюсь я. — Этакая папочка…
Кристиан кривит рот, скрывая улыбку.
— Думаю, она светло-голубая. — Он продолжает теребить мои волосы. Мне приятно и комфортно.
— И что же в этой папке?
Кристиан моргает. Протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке.
— Ты действительно хочешь знать?
— Неужели все настолько плохо?
Он пожимает плечами.
— Бывало и похуже, — шепчет он.
Нет! Неужели он имеет в виду себя? Перед глазами — маленький Кристиан, грязный, напуганный и потерянный. Я обнимаю его, прижимаюсь крепче, натягиваю на него простыню и ложусь щекой ему на грудь.
— Что? — спрашивает он, озадаченный моей реакцией.
— Ничего.
— Нет уж. Давай признавайся, в чем дело?
Я поднимаю глаза, оцениваю его встревоженное выражение и, вновь прильнув щекой к груди, решаю рассказать.
— Иногда я представляю тебя ребенком… до того, как ты стал жить с Греями.
Кристиан застывает.
— Я говорил не о себе. Я не хочу твоей жалости, Анастейша. С тем периодом моей жизни давно покончено.
— Это не жалость, — потрясенно шепчу я. — Это сочувствие и сожаление — сожаление о том, что кто-то способен сделать такое с ребенком. — Я перевожу дух: живот как будто перекручивает, слезы вновь подступают к глазам. — С тем периодом твоей жизни не покончено, Кристиан, как ты можешь так говорить? Ты каждый день живешь со своим прошлым. Ты же сам мне сказал: пятьдесят оттенков, помнишь? — Мой голос едва слышен.
Кристиан фыркает и свободной рукой гладит меня по волосам, но молчит, и напряжение остается при нем.
— Я знаю, что именно поэтому ты испытываешь потребность контролировать меня. Чтобы со мной ничего не случилось.
— И, однако же, ты предпочитаешь бунтовать, — озадаченно ворчит он, продолжая гладить меня по голове.
Я хмурюсь. Вот черт! Неужели я делаю это намеренно? Мое подсознание снимает свои очки-половинки, покусывает дужку, поджимает губы и кивает. Я не обращаю на него внимания. Ерунда какая-то. Я ведь его жена, не его саба, не какая-нибудь случайная знакомая. И не шлюха-наркоманка, какой была его мать… черт. Нет, не надо мне так думать. Вспоминаю слова доктора Флинна: «Просто продолжайте делать то, что делаете. Кристиан по уши влюблен… это так приятно видеть».
Вот оно. Я просто делаю то, что делала всегда. Разве не это в первую очередь привлекло Кристиана?
Сколько же в нем противоречий!
— Доктор Флинн сказал, что я должна тебе верить. Мне кажется, я верю… не знаю. Возможно, это мой способ вытащить тебя в настоящее, увести подальше от твоего прошлого, — шепчу я. — Не знаю. Наверное, я просто никак не могу привыкнуть к твоей чересчур бурной реакции на все.
Он с минуту молчит.
— Чертов Флинн, — ворчит себе под нос.
— Он сказал, что мне следует и дальше вести себя так, как я всегда вела себя с тобой.
— Неужели? — сухо отзывается Кристиан.
Ладно, была не была.
— Кристиан, я знаю, ты любил свою маму, и ты не мог спасти ее. Тебе это было не по силам. Но я не она.
Он снова цепенеет.
— Не надо.
— Нет, послушай. Пожалуйста. — Я поднимаю голову и заглядываю в серые глаза, сейчас парализованные страхом. Он затаил дыхание. Ох, Кристиан… У меня сжимается сердце. — Я не она. Я гораздо сильнее. У меня есть ты. Ты теперь намного сильнее, и я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя.
Между бровей у него появляется морщинка, словно мои слова — не то, чего он ожидал.
— Ты все еще любишь меня? — спрашивает он.
— Конечно, люблю. Кристиан, я всегда буду любить тебя. Что бы ты со мной ни сделал. — То ли это заверение, которое ему нужно?
Он выдыхает, закрывает глаза, но в то же время крепче обнимает меня.
— Не прячься. — Приподнявшись, я беру его руку и убираю с его лица. — Ты всю жизнь прятался. Пожалуйста, не надо больше, не от меня.
Он недоверчиво смотрит на меня и хмурится.
— Прятался?
— Да.
Он неожиданно переворачивается на бок и подвигает меня так, что я лежу рядом с ним. Протягивает руку, убирает волосы с моего лица и заправляет за ухо.
— Сегодня ты спросила, ненавижу ли я тебя. Я не понимал почему, а сейчас… — Он замолкает, глядя на меня так, словно я — полнейшая загадка.
— Ты все еще думаешь, что я ненавижу тебя? — недоверчиво спрашиваю я.
— Нет. — Он качает головой. — Теперь нет. — На лице написано облегчение. — Но мне нужно знать… почему ты произнесла пароль, Ана?
Чувствую, что бледнею. Что мне ему сказать? Что он напугал меня? Что не знала, остановится ли он? Что умоляла его, а он не остановился? Что не хотела, чтоб все переросло в то… что было здесь однажды? Меня передергивает, когда вспоминаю, как он стегал меня ремнем.
Я сглатываю.
— Потому… потому что ты был таким злым и отстраненным… холодным. Я не знала, как далеко ты зайдешь.
Прочитать что-то на его лице невозможно.
— Ты дал бы мне кончить? — Мой голос чуть громче шепота, и я чувствую, как краска заливает щеки, но удерживаю его взгляд.
— Нет, — в конце концов говорит он.
Черт.
— Это… жестоко.
Костяшками пальцев он нежно гладит меня по щеке.
— Зато эффективно. — Смотрит на меня так, словно пытается заглянуть в душу, глаза потемнели. Проходит вечность, и он признается:
— Я рад, что ты это сделала.
— Правда? — Я не понимаю.
Кристиан криво усмехается.
— Да. Я не хочу причинить тебе боль. Меня занесло. — Он наклоняется и целует меня. — Я чересчур увлекся. — Он снова целует меня. — С тобой у меня это часто случается.
Да? И по какой-то непонятной причине эта мысль мне приятна… Я улыбаюсь. Почему это меня радует? Он тоже улыбается.
— Не знаю, чему вы улыбаетесь, миссис Грей.
— Я тоже.
Он обвивается вокруг меня и кладет голову мне на грудь. Мы — сплетение рук, ног и алых атласных простыней. Я глажу его по спине, ерошу шевелюру. Он вздыхает и расслабляется.
— Это значит, что я могу доверять тебе… остановить меня. Я ни за что не хочу причинить тебе боль. Мне нужен… — Он замолкает.
— Что тебе нужно?
— Мне нужен контроль, Ана. Как нужна ты. Это единственный способ моего существования. Я не могу отказаться от этого. Не могу. Я пытался… и все же с тобой… — Он расстроенно качает головой.
Я сглатываю. В этом суть проблемы: его потребность в контроле и его потребность во мне. Не хочу верить, что эти две потребности так уж неразделимы.
— Ты тоже мне нужен, — шепчу я и обнимаю его еще крепче. — Я постараюсь, Кристиан. Постараюсь быть внимательнее.
— Я хочу быть нужным тебе.
Вот так раз.
— Ты нужен мне! Еще как! — горячо говорю я. Да, нужен. Я так люблю его.
— Я хочу заботиться о тебе, — шепчет он.
— Ты и заботишься. Все время. Я так скучала, пока тебя не было.
— Правда? — В его голосе слышится удивление.
— Да, конечно. Ненавижу, когда ты уезжаешь.
Чувствую его улыбку.
— Ты могла поехать со мной.
— Кристиан, пожалуйста. Давай не будем начинать этот спор заново. Я хочу работать.
Он вздыхает, а я нежно тереблю его волосы.
— Я люблю тебя, Ана.
— Я тоже люблю тебя, Кристиан. Я всегда буду любить тебя.
Лежим тихо, умиротворенные после промчавшейся бури. Слушая ровное биение его сердца, я медленно погружаюсь в сон.

 

Я просыпаюсь, как от толчка, сбитая с толку. Где я? В игровой. Свет все еще горит, мягко освещая кроваво-красные стены. Кристиан снова стонет, и я сознаю, что это меня и разбудило.
— Нет, — стонет он. Вытянулся рядом со мной, откинул голову назад, лицо искажено мукой.
Вот черт! Снова кошмар.
— Нет! — вскрикивает он.
— Кристиан, проснись. — Я сажусь, сбрасывая ногой простыню. Опустившись рядом с ним на колени, хватаю его за плечи и трясу, а к глазам подступают слезы. — Кристиан, пожалуйста. Проснись!
Глаза распахиваются, серые и безумные, зрачки расширены от страха. Он невидяще смотрит на меня.
— Кристиан, тебе приснился кошмар. Ты дома. Ты в безопасности.
Он моргает, шарит глазами по комнате и хмурится, видя, что нас окружает. Потом взгляд возвращается ко мне.
— Ана, — выдыхает он и без предупреждения сжимает мое лицо обеими руками, рывком притягивает к себе, целует. Крепко. Его язык вторгается ко мне в рот, и я чувствую вкус его отчаяния и желания. Не дав даже вздохнуть, он наваливается сверху, вдавливая меня в твердый матрас кровати, его губы не отпускают мои. Одной рукой сжимает мой подбородок, другая лежит у меня на макушке, удерживая меня на месте. Он раздвигает коленом мне ноги и, не раздеваясь, устраивается у меня между бедер.
— Ана, — хрипло выдыхает он, словно не может поверить, что я здесь, с ним. Долю секунды смотрит на меня, дав мне вздохнуть. Потом его губы — опять на моих, жадные, ищущие, требовательные. Он громко стонет, вжимается в меня. Напрягшаяся плоть таранит мою, мягкую. Я стону, и все накопившееся сексуальное напряжение прорывается наружу, заявляя о себе с удвоенной силой, воспламеняя тело желанием и страстью. Гонимый своими демонами, он пылко целует мое лицо, глаза, щеки, скулу.
— Я здесь, — шепчу я, пытаясь успокоить его, и наши разгоряченные, прерывистые дыхания смешиваются. Я обвиваю его руками за плечи, подаюсь ему навстречу, трусь о него.
— Ох, Ана, — выдыхает он. — Ты нужна мне.
— Ты мне тоже, — горячо шепчу я. Мое тело отчаянно жаждет его прикосновений. Я хочу его. Хочу прямо сейчас. Хочу исцелить его. Хочу, чтоб он исцелил меня… Мне это нужно. Он тянет за пуговицу ширинки, секунду возится и…
О боже. Еще минуту назад я спала.
Он приподнимается и вопросительно на меня смотрит.
— Да. Пожалуйста… — выдыхаю я охрипшим от желания голосом.
Он погружается в меня полностью одним быстрым движением.
— А-а-а! — вскрикиваю я, но не от боли, а от удивления. Какая страсть! Какое неистовство!
Он стонет, и его губы вновь находят мои. Он врезается в меня снова и снова, и язык его тоже овладевает мной. Он движется лихорадочно, отчаянно, подгоняемый страхом, вожделением, желанием… любовью? Я не знаю, но с готовностью встречаю каждый его удар.
— Ана… — рычит он почти нечленораздельно и кончает, изливаясь в меня — лицо напряжено, тело словно сдавлено тисками, — а потом валится на меня всем своим весом, тяжело дыша. И я снова остаюсь при своих.
Вот черт. Сегодня не моя ночь. Моя внутренняя богиня готовится сделать себе харакири. Я обнимаю его, втягиваю в легкие воздух и чуть ли не корчусь под ним от неутоленного желания. Он выходит из меня, но не отпускает. Долго. Наконец качает головой и приподнимается на локтях, снимая часть веса. Смотрит на меня так, словно видит впервые в жизни.
— Ох, Ана, Господи… — Наклоняется и нежно целует меня.
— Ты в порядке? — выдыхаю я, гладя любимое лицо. Он кивает. Он потрясен и взволнован. Мой потерянный мальчик. Хмурится и напряженно вглядывается в меня, словно до него наконец доходит, где он.
— А ты? — спрашивает он озабоченно.
— М-м-м… — Я извиваюсь под ним, и спустя секунду он улыбается медленной чувственной улыбкой.
— Миссис Грей, у вас есть свои потребности, — бормочет он. Быстро целует меня, затем слезает с кровати.
Встав на колени возле кровати, хватает меня за ноги и подтягивает к краю постели.
— Сядь, — бормочет он. Я сажусь, и волосы каскадом рассыпаются по спине, плечам и груди. Не отпуская от меня взгляд, он мягко разводит мои ноги в стороны. Я опираюсь сзади на руки, прекрасно зная, что он собирается делать. Но как… он же только что…
— Ты такая невозможно красивая, Ана, — выдыхает он, и я смотрю, как его медно-каштановая голова опускается и прокладывает дорожку поцелуев вверх по моему правому бедру. Все мое тело сжимается в предвкушении. Он смотрит на меня сквозь длинные ресницы.
— Смотри, — приказывает он, и вот его рот уже на мне.
О боже! Я вскрикиваю — весь мир там, у меня между ног. И это невероятно эротично — наблюдать за ним. Наблюдать за его языком на самой чувствительной части моего тела. Он беспощаден, он дразнит, ласкает и боготворит. Я напрягаюсь, руки начинают дрожать от усилий сидеть прямо.
— Нет… да…
Он мягко вводит один палец. И больше не в силах этого выносить, я откидываюсь спиной на кровать, наслаждаясь этим ртом и этими пальцами на мне и во мне. Медленно и нежно он разминает это сладкое, чувствительное местечко внутри меня. И я не выдерживаю — взрываюсь, бессвязно выкрикивая, вторя его имя, когда сила оргазма буквально приподнимает меня с кровати. Мне кажется, я вижу звезды, настолько первобытное это чувство… Смутно улавливаю мягкие, нежные прикосновения его губ к животу. Протягиваю руку, глажу его по волосам.
— Я еще не закончил с тобой, — бормочет он. И не успеваю я окончательно прийти в себя, вернуться в Сиэтл, на планету Земля, как он тащит меня с кровати к себе на колени, где уже приготовлено и ждет главное оружие.
Кристиан входит в меня, заполняет меня всю, и я тихо вскрикиваю.
— А… — выдыхает он и затихает, потом обнимает и целует. Он приподнимается, и наслаждение разгорается глубоко внутри меня. Он обхватывает меня сзади и, следуя за мной, ловит мой ритм.
— А-а, — стону я, и его губы вновь оказываются на моих губах. Мы движемся медленно, вверх-вниз. Я обнимаю его за шею, отдаваясь этому мягкому ритму, следуя за ним. Я поднимаюсь и опускаюсь. Отклонившись назад, я откидываю голову, и рот мой широко открывается в безмолвном крике наслаждения. Я упиваюсь его нежными и бережными любовными ласками.
— Ана… — выдыхает он и, наклонившись вперед, целует меня в шею и медленно скользит туда-сюда, подталкивая меня… выше и выше… так изысканно равномерно… Я ощущаю его тягучую чувственную силу. Блаженное удовольствие растекается внутри меня из самых глубин.
— Я люблю тебя, Ана, — хрипло шепчет он мне в ухо и снова качает меня — вверх-вниз, вверх-вниз. Мои пальцы вплетаются ему в волосы.
— Я тоже люблю тебя, Кристиан.
Открываю глаза: он с нежностью смотрит на меня, и все, что я вижу, — это его любовь, ярко и отчетливо сияющая в мягком свете игровой комнаты; его ночной кошмар, похоже, позабыт. И, чувствуя, как тело приближается к освобождению, я сознаю, что именно этого и хотела — этой связи, этой демонстрации его любви.
— Ну, же, детка, давай, — шепчет он.
Я крепко зажмуриваюсь, мое тело напрягается от сексуального звучания его голоса, и распадаюсь на части, достигая блаженной кульминации. Он затихает, прислонившись лбом к моему лбу, и кончает сам с моим именем на выдохе.

 

Кристиан бережно поднимает меня и кладет на кровать. Я лежу в его объятиях, опустошенная и счастливая. Он нежно водит губами по моей шее.
— Теперь лучше? — шепчет он.
— М-м-м.
— Пойдем в постель или ты хочешь спать тут?
— М-м-м.
— Миссис Грей, поговорите со мной. — В его голосе проскальзывают веселые нотки.
— М-м-м.
— Это все, на что ты способна?
— М-м-м.
— Идем, я уложу тебя в постель. Не люблю здесь спать.
Я неохотно поворачиваюсь к нему лицом.
— Подожди, — шепчу я.
Он моргает, глядя на меня широко открытыми глазами, такой расслабленный и невинный и в то же время такой чертовски сексуальный и довольный собой.
— Ты как? — спрашиваю я.
Он самодовольно, как подросток, улыбается.
— Теперь хорошо.
— Ох, Кристиан. — Я качаю головой и нежно глажу любимое лицо. — Я говорила о твоем дурном сне.
Выражение его лица моментально леденеет, он закрывает глаза и сжимает кулаки, прячет лицо у меня на шее.
— Не надо, — шепчет он хрипло и сдавленно. Сердце мое снова переворачивается в груди, и я крепко обнимаю его, глажу по спине и волосам.
— Прости, — шепчу я, встревоженная его реакцией. Ну и как мне поспеть за этой стремительной сменой настроений? Что, черт побери, ему приснилось? Мне не хочется причинять ему еще больше боли, выспрашивая подробности. — Все хорошо, — мягко шепчу я, отчаянно желая вернуть того игривого мальчишку, каким он был минуту назад. — Все хорошо, — успокаивающе вторю я вновь и вновь.
— Идем в постель, — тихо говорит он спустя некоторое время и высвобождается из моих объятий, оставляя во мне чувство пустоты и сердечной боли. Я неуклюже поднимаюсь, обернувшись атласной простыней, и наклоняюсь за своей одеждой.
— Оставь, — говорит он и подхватывает меня на руки. — Не хочу, чтоб ты споткнулась о простыню и сломала шею.
Я обвиваю его руками, дивясь тому, как быстро к нему вернулось самообладание, и нежно целую в шею, пока он несет меня вниз, в постель.

 

Открываю глаза. Что-то не так. Кристиана рядом нет, хотя еще темно. Гляжу на электронный будильник: двадцать минут четвертого. Где же Кристиан? И тут я слышу звуки фортепиано.
Быстро выскользнув из постели, хватаю халат и бегу через холл к гостиной. Мелодия, которую он играет, такая печальная — жалобная песня, что он уже играл раньше. Я останавливаюсь в дверях и наблюдаю за ним в круге света. Берущая за душу, печальная музыка наполняет комнату. Он заканчивает и начинает сначала. Почему такая грустная мелодия? Обхватив себя руками, я зачарованно слушаю. Но сердце болит. Кристиан, почему так печально? Неужели из-за меня? Неужели это моя вина? Он заканчивает, но только чтобы начать в третий раз, — и я больше не выдерживаю. Не поднимает глаз, когда я приближаюсь к фортепиано, но подвигается, чтобы я могла сесть с ним рядом на стул. Снова звучит музыка, и я кладу голову ему на плечо. Он целует мои волосы, но не останавливается, пока не доигрывает пьесу до конца. Я поднимаю на него глаза, и он настороженно смотрит на меня.
— Я разбудил тебя?
— Только потому, что ушел. Что это было?
— Шопен. Одна из его прелюдий миминор. — Кристиан на мгновение замолкает. — Она называется «Удушье»…
Я беру его за руку.
— Ты сильно потрясен всем этим, да?
Он фыркает.
— В мою квартиру забирается псих, чтобы похитить мою жену. Жена поступает не так, как ей сказано. Она сводит меня с ума. Пользуется паролем. — Он на мгновение закрывает глаза, а когда снова открывает, они уже застывшие и холодные. — Да, я здорово потрясен.
Я сжимаю его руку.
— Прости.
Он приникает лбом к моему.
— Мне приснилось, что ты умерла, — шепчет он.
Что?
— Лежишь на полу, такая холодная, и не просыпаешься.
Опять Пятьдесят…
— Эй, это был всего лишь дурной сон. — Я сжимаю его голову ладонями. Глаза его горят, прожигая меня насквозь, а мука в них отрезвляет. — Я здесь и замерзла без тебя рядом. Вернись со мной в постель, пожалуйста.
Я беру его за руку и встаю, не зная, последует ли он за мной. Наконец он тоже поднимается. На нем пижамные штаны, низко сидящие на бедрах, и мне хочется пробежать пальцами вдоль пояса, но я сдерживаюсь и веду его назад в спальню.

 

Когда я снова просыпаюсь, Кристиан мирно спит рядом. Я расслабляюсь. Наслаждаюсь окутывающим меня теплом его тела, его близостью. Лежу очень тихо, боясь потревожить.
Уф, ну и вечерок выдался! Я чувствую себя так, словно меня переехал товарняк, в роли которого выступил мой муж. Трудно поверить, что этот мужчина, лежащий рядом со мной, выглядящий во сне безмятежным и юным, так страдал и терзался прошлой ночью… и заставлял страдать и терзаться меня. Смотрю в потолок, и мне приходит в голову, что я всегда думаю о Кристиане как о сильном и властном, а на самом деле он такой слабый и ранимый, мой потерянный мальчик. И ирония в том, что он смотрит на меня как на слабую, а я не считаю себя такой. В сравнении с ним я — сильная.
Но достаточно ли во мне силы для нас обоих? Достаточно ли я сильна, чтоб делать то, что он мне говорит, чтобы он перестал так сильно беспокоиться? Я вздыхаю. Он ведь не так уж многого просит. Перебираю в памяти наш ночной разговор. Решили ли мы что-нибудь, кроме того, что оба будем лучше стараться? Главное то, что я люблю его, и мне надо наметить курс для нас обоих. Такой, который позволит мне оставаться собой и по-прежнему быть для него чем-то большим. Я — его большее, а он — мое. Я твердо намерена сделать все от меня зависящее, чтобы в этот уикенд не дать ему повода для беспокойства.
Кристиан шевелится и, сонно глядя на меня, поднимает голову с моей груди.
— Доброе утро, мистер Грей. — Я улыбаюсь.
— Доброе утро, миссис Грей. Хорошо спала? — Он с наслаждением потягивается.
— После того как мой муж прекратил ужасный грохот на рояле, да.
Он улыбается своей застенчивой улыбкой, и я таю.
— Ужасный грохот? Надо будет послать письмо мисс Кэти — пусть знает.
— Мисс Кэти?
— Моя учительница музыки.
Я хихикаю.
— Какой чудесный звук, — говорит он. — Пусть сегодняшний наш день будет лучше?
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Что ты хочешь делать?
— После того как займусь любовью со своей женой и она приготовит мне завтрак, я бы хотел отвезти ее в Аспен.
Я разеваю рот.
— В Аспен? Который в Колорадо?
— Тот самый. Если только его никуда не перенесли. В конце концов, ты заплатила за это удовольствие двадцать четыре тысячи долларов.
Я улыбаюсь.
— Это были твои деньги.
— Наши деньги.
— Когда я предлагала их на аукционе, они были твоими. — Я закатываю глаза.
— Ох уж эти ваши фокусы с закатыванием глаз, миссис Грей! — шепчет он, проводя ладонью по моему бедру.
— Но ведь до Колорадо далеко, — говорю я, чтобы отвлечь его.
— Не на самолете, — вкрадчиво отвечает он, добираясь до моей попки.
Ну конечно, у моего мужа есть самолет. Как я могла забыть? Его ладонь продолжает путешествие по моему телу, по пути задирая ночную рубашку, и скоро я забываю обо всем.

 

Тейлор везет нас по бетонированной площадке туда, где ждет самолет компании «Грей энтерпрайзес». В Сиэтле пасмурно, но я не позволяю погоде омрачить мое приподнятое настроение. Кристиан в гораздо лучшем состоянии духа. Он полон какого-то радостного предвкушения — светится, как рождественская елка, и дергается, как мальчишка, которого распирает большой секрет. Интересно, что еще он задумал. Он выглядит убийственно красивым и непосредственным со своими взъерошенными волосами, в белой футболке и черных джинсах и совсем не похож сегодня на генерального директора. Тейлор плавно останавливается у трапа, и Кристиан берет меня за руку.
— У меня для тебя сюрприз, — шепчет он и целует мои пальцы.
Я расплываюсь в улыбке.
— Приятный?
— Надеюсь. — Он тепло улыбается.
Хм-м-м… что же это может быть?
Сойер выскакивает из машины и открывает мою дверцу. Тейлор открывает дверцу Кристиана, затем достает из багажника наши чемоданы. Стивен ждет наверху трапа. Бейли в кабине щелкает тумблерами на внушительной приборной доске.
Кристиан со Стивеном обмениваются рукопожатиями.
— Доброе утро, сэр. — Стивен улыбается.
— Спасибо, что подготовили все за такой короткий срок, — улыбается в ответ Кристиан. — Наши гости здесь?
— Да, сэр.
Гости? Я поворачиваюсь и удивленно ахаю. Кейт, Элиот, Миа и Итан — все сидят на кремовых кожаных сиденьях и улыбаются. Ух ты! Я разворачиваюсь к Кристиану.
— Сюрприз! — говорит он.
— Как? Когда? Кто? — бессвязно бормочу я, пытаясь сдержать свою бурную радость.
— Ты сказала, что мало видишь своих друзей. — Он пожимает плечами и улыбается немного виновато.
— Ох, Кристиан, спасибо. — Я бросаюсь ему на шею и крепко целую перед всеми. Он кладет руки мне на бедра, просовывая пальцы в петли моих джинсов, и добавляет от себя.
Улет.
— Продолжай в том же духе, и я утащу тебя в спальню, — шепчет он.
— Не посмеешь, — также шепотом отвечаю я.
— Ох, Анастейша. — Он ухмыляется, качая головой. Отпускает меня и без предупреждения наклоняется. Хватает меня за ноги и взваливает на плечо.
— Кристиан, верни меня на место! — Я шлепаю его по спине.
Мельком вижу улыбку Стивена — он поворачивается и направляется в кабину. Тейлор в дверях старательно прячет улыбку. Не обращая внимания на мои мольбы и тщетное сопротивление, Кристиан проходит по узкому салону мимо Миа и Итана, которые сидят лицом друг к другу, мимо Кейт и Элиота, который вопит и улюлюкает, как свихнувшийся гиббон.
— С вашего позволения, — говорит он нашим четверым гостям. — Мне надо переговорить с женой наедине.
— Кристиан! — кричу я. — Верни меня на место!
— Всему свое время, детка.
Передо мной мелькают смеющиеся Миа, Кейт и Элиот. Проклятье! Это уже не смешно, это неловко. Итан таращится на нас разинув рот, совершенно шокированный, а мы исчезаем в салоне.
Кристиан закрывает за собой дверь и отпускает меня — я соскальзываю так медленно, что чувствую каждый его мускул и каждое сухожилие. Он улыбается мальчишеской улыбкой, крайне довольный собой.
— Вы устроили целое представление, мистер Грей, — ворчу я, скрестив руки и глядя на него с напускным негодованием.
— Было забавно, миссис Грей. — Ухмылка растягивается. Офигеть. Он выглядит таким молодым.
— Собираешься довести дело до конца? — Я вскидываю бровь, сама не зная, что чувствую. То есть я имею в виду, другие ведь услышат. Мне вдруг становится неловко. Нервно взглянув на кровать, я вспоминаю нашу брачную ночь и чувствую, как щеки заливает румянец. Мы так много вчера говорили, так много сделали. Как будто перепрыгнули какое-то неизвестное препятствие. Но в том-то и беда, что оно неизвестное. Кристиан наблюдает за мной со слегка насмешливым выражением, и я не в состоянии оставаться серьезной. Его улыбка так заразительна.
— Мне кажется, было бы не совсем вежливо заставлять наших гостей ждать, — вкрадчиво говорит он, делая шаг ко мне. Когда это его стало волновать, что думают люди? Я отступаю к стене салона, дальше отступать некуда. Он наклоняется и трется носом о мой нос.
— Приятный сюрприз? — В вопросе нотки беспокойства.
— Ох, Кристиан, сюрприз фантастический. — Я пробегаю ладонями по его груди, обнимаю за шею и целую.
— Когда ты все это организовал? — спрашиваю я, отстраняясь и гладя его по волосам.
— Прошлой ночью, когда не мог уснуть. Отправил мейл Элиоту и Миа, и вот они здесь.
— Очень мило. Спасибо тебе. Уверена, мы классно проведем время.
— Надеюсь. Я подумал, в Аспене будет легче избежать прессы, чем дома.
Папарацци! Он прав. Если бы мы остались в «Эскале», то оказались бы в осаде. Я с дрожью вспоминаю треск фотоаппаратов и ослепительные вспышки, от которых мы умчались этим утром.
— Идем. Нам лучше занять свои места — Стивен скоро взлетает. — Он протягивает руку, и мы вместе возвращаемся в главный салон.
Элиот встречает нас одобрительными возгласами.
— Как прошел предполетный инструктаж? — насмешливо вопрошает он.
Кристиан не обращает на него внимания.
— Пожалуйста, садитесь, дамы и господа, так как мы скоро выруливаем на взлетную полосу, — разносится по салону спокойный и уверенный голос Стивена. Брюнетка… э-э-э… Натали? Та, что была на борту в нашу брачную ночь, появляется из бортовой кухни и собирает чашки из-под кофе. Наталия… Ее зовут Наталия.
— Доброе утро, мистер Грей, миссис Грей, — мурлычет она. Почему в ее присутствии мне как-то не по себе? Может, все дело в том, что она брюнетка? Как он сам признавался, Кристиан обычно не нанимает брюнеток, потому что находит их привлекательными. Он награждает Наталию вежливой улыбкой и садится за стол лицом к Элиоту и Кейт. Я быстро обнимаю Кейт и Миа, машу Итану и Элиоту, сажусь рядом с Кристианом и пристегиваюсь. Он кладет ладонь мне на колено. Выглядит расслабленным и счастливым, даже несмотря на то, что мы с компанией. Мимолетно задаюсь вопросом, почему он не может быть всегда таким, а не властным тираном.
— Надеюсь, ты взяла с собой походную обувь.
— А разве мы не будем кататься на лыжах?
— В августе это было бы проблематично, — весело отзывается он.
А, ну конечно!
— Ты умеешь ходить на лыжах, Ана? — прерывает нас Элиот.
— Нет.
Кристиан убирает ладонь с колена, чтобы взять меня за руку.
— Уверен, мой младший брат тебя научит. — Элиот подмигивает мне. — Он у нас на все руки мастер.
Чувствую, что краснею. Поднимаю взгляд на Кристиана — он бесстрастно смотрит на Элиота, но, думаю, пытается подавить смех. Самолет выруливает на взлетную полосу.
Наталия ясным звенящим голосом рассказывает о правилах безопасности на борту. На ней аккуратная синяя блузка с короткими рукавами и такого же цвета юбка-карандаш. Макияж безупречен — она на самом деле очень привлекательная. Мое подсознание вскидывает свою тонко выщипанную бровь.
— Ты как? В порядке? — многозначительно спрашивает Кейт. — Я имею в виду это историю с Хайдом.
Я киваю. Не хочу сейчас ни говорить, ни думать о Хайде, но у Кейт, похоже, другие планы.
— А что это вдруг на него нашло? — спрашивает она, в своей неподражаемой манере сразу беря быка за рога.
Тряхнув головой, отбрасывает волосы за спину, готовясь досконально изучить вопрос.
Кристиан холодно смотрит на нее и пожимает плечами.
— Я его уволил, — говорит он напрямик.
— О? За что? — Кейт склоняет голову набок: она в своей стихии.
— Он приставал ко мне, — бормочу я. Пытаюсь пнуть Кейт по ноге под столом, но промахиваюсь. Черт!
— Когда?
— Да уже давно.
— Ты не рассказывала, что он к тебе приставал! — шипит она.
Я примирительно пожимаю плечами.
— Конечно, можно понять его недовольство, вот только реакция больно уж острая, — продолжает Кейт, но теперь адресует свои вопросы Кристиану. — Он что, психически нестабилен? Что насчет той информации, которую нашли у него на вас, Греев?
Такой допрос с пристрастием мне совсем не нравится, но Кейт уже установила, что я ничего не знаю, поэтому расспрашивать меня не может. Неприятная мысль.
— Мы считаем, что тут есть связь с Детройтом, — мягко отвечает Кристиан. Слишком мягко. О нет, Кейт, оставь это пока.
— Хайд тоже из Детройта?
Кристиан кивает.
Самолет ускоряется, и я крепко сжимаю руку мужа. Он бросает на меня успокаивающий взгляд. Знает, как я ненавижу взлеты и посадки. Стискивает в ответ мою ладонь и большим пальцем поглаживает костяшки пальцев, успокаивая меня.
— А что ты знаешь о нем? — спрашивает Элиот, не обращая внимания, что мы несемся по взлетной полосе в маленьком самолетике, который вот-вот взлетит в небо, а также явно растущего раздражения Кристиана из-за расспросов Кейт. Та подается вперед, внимательно слушая.
— Это не для огласки, — говорит Кристиан непосредственно ей. Рот Кейт сжимается в чуть заметную тонкую линию. Я сглатываю. О черт.
— Мы знаем о нем мало, — продолжает Кристиан. — Его отец был убит в пьяной драке в баре. Мать спилась. Ребенком он переходил из одной приемной семьи в другую, попал в дурную компанию, которая занималась в основном грабежом машин. Провел некоторое время в колонии для несовершеннолетних. Потом его мать по какой-то программе для малообеспеченных вылечилась от алкоголизма, и Хайд полностью изменился. Выиграл стипендию в Принстон.
— В Принстон? — изумленно переспрашивает Кейт.
— Да. Он смышленый парень. — Кристиан пожимает плечами.
— Не такой уж смышленый, раз попался, — бормочет Элиот.
— Но ведь не мог же он провернуть все это в одиночку? — спрашивает Кейт.
Я чувствую, как напрягается Кристиан.
— Мы пока не знаем, — тихо говорит он. Черт. Возможно ли такое, что с ним кто-то работает?
Я поворачиваюсь и в ужасе смотрю на Кристиана. Он снова пожимает мою руку, но не смотрит в глаза. Самолет плавно поднимается в воздух, и у меня в животе появляется ужасное тянущее ощущение.
— Сколько ему лет? — спрашиваю я Кристиана, наклонившись так, что слышит только он. Как бы мне ни хотелось знать, что происходит, я не желаю поощрять расспросы Кейт. Знаю, что они раздражают Кристиана, и уверена, она у него в немилости после нашего «Кок-тейльгейта».
— Тридцать два. А что?
— Просто любопытно.
Кристиан напрягается.
— Хайд — неподходящий объект для твоего любопытства. Я очень рад, что его арестовали. — Это почти выговор, но я решаю не обращать внимания на его тон.
— А как ты думаешь, у него есть сообщники? — От мысли, что в события может быть замешан кто-то еще, мне становится нехорошо. Это означает, что еще ничего не закончено.
— Не знаю, — сдержанно отвечает Кристиан.
— Может быть, кто-то, у кого на тебя зуб? — предполагаю я. Проклятье, надеюсь, это не педофилка. — Например, Элена? — шепчу я. Сознаю, что произнесла ее имя вслух, но слышит только он. Бросаю встревоженный взгляд на Кейт, но она занята разговором с Элиотом, который, похоже, зол на нее. Хм-м-м.
— Тебе очень хочется демонизировать ее, да? — Кристиан закатывает глаза и недовольно качает головой. — Может, она и имеет на меня зуб, но ничего подобного не выкинула бы. — Он пригвождает меня твердым взглядом. — Давай не будем обсуждать ее. Знаю, она не является твоей любимой темой для разговора.
— А ты ее спрашивал? — шепчу я, не уверенная, что на самом деле хочу это знать.
— Ана, я не разговаривал с ней со своего дня рождения. Пожалуйста, оставь это. Я не хочу говорить о ней. — Он подносит мою руку к губам и легонько целует костяшки пальцев. Глаза его прожигают меня насквозь, и я понимаю, что сейчас не время продолжать расспросы.
— Найдите кроватку, — поддразнивает Элиот. — Ах да, вы уже нашли, но что-то давненько ею не пользовались. — Он ухмыляется.
Кристиан поднимает глаза и пригвождает Элиота холодным взглядом.
— Пошел к черту, Элиот, — беззлобно говорит он.
— А что я? Я просто говорю так, как оно есть. — Глаза Элиота вспыхивают весельем.
— Как будто ты знаешь, — сардонически бормочет Кристиан, вскидывая бровь.
Элиот ухмыляется, явно получая удовольствие от пикировки.
— Ты женился на своей первой подружке. — Он указывает на меня.
Черт. Куда он клонит? Я краснею.
— И кто меня в этом обвинит? — Кристиан снова целует мою руку.
— Только не я. — Элиот смеется и качает головой.
Я вспыхиваю, а Кейт шлепает Элиота по бедру.
— Прекрати! Не будь ослом, — ворчит она.
— Послушай свою подружку, — говорит Кристиан Элиоту, и его прежняя озабоченность, кажется, исчезает.
Мы набираем высоту, у меня откладывает уши. Напряжение в каюте рассеивается, самолет выравнивается. Кейт сверлит Элиота сердитым взглядом. Между ними что-то происходит, но что — я не уверена.
Элиот прав. В самом деле, какая ирония судьбы. Я была первой девушкой Кристиана, и теперь я его жена. Пятнадцать саб и порочная миссис Робинсон не в счет. Но, с другой стороны, Элиот не знает о них, и Кейт явно ничего ему не рассказала. Я улыбаюсь ей, и она заговорщически мне подмигивает. Ей можно доверить любой секрет.
— Итак, дамы и господа, мы летим на высоте приблизительно тридцать две тысячи футов. Расчетное время полета — один час пятьдесят шесть минут, — объявляет Стивен. — Можно отстегнуть ремни.
Из кухонного отсека внезапно появляется Наталия.
— Могу я предложить кому-нибудь кофе? — осведомляется она.
Назад: Глава 11
Дальше: Глава 13