13

— Ушам своим не верю! Получил разрешение у мэра? А вы проверили? — Лорд Уоппинг свирепо раздавил в пепельнице наполовину выкуренную сигару «Коиба» (пятнадцать фунтов за штуку, как он любил напоминать друзьям).

— Проверил. Так и есть. Мне очень жаль, но здесь я ничего не могу поделать.

— Как обычно, черт подери! Я-то думал, у вас все под контролем. Ничего подобного! Сначала журналист, теперь это. А как мэр? Продается-покупается?

Патримонио вспомнил о безупречной репутации мэра, его вечной борьбе с преступностью, ненависти к коррупции и покачал головой:

— Думаю, с мэром ни в коем случае не стоит связываться. Это сведет на нет все наши шансы.

— Ну а как насчет помещения для моей презентации? Вы все устроили?

— Разумеется.

— Ну хоть это.

Уоппинг повесил трубку и попытался вновь раскурить погубленную сигару. Услышав о шатре на пляже, он сразу же поручил Патримонио найти что-нибудь столь же необычное и для своего проекта. Тот предложил отреставрированный элеватор у порта. Это, конечно, не привлечет такого же внимания, как шатер, но все-таки лучше, чем конференц-зал в отеле, выбранный для сегодняшней презентации парижской командой.

Его светлость нервничал. Времени оставалось все меньше, а вместе с ним иссякали и доводы, которыми он мог хоть немного сдерживать атаку банков. Требовались решительные меры. Он вызвал Рея Прендергаста, чтобы еще раз оценить ситуацию.

Прендергаст слушал, кивал и при этом очень напоминал внимательного грустного гнома.

— Все, что у нас осталось, Билли, — сказал он, выслушав горестную исповедь босса, — это возможность принять нестандартное решение. Когда у этого Левитта презентация? Послезавтра? Значит, если что-то случится, он уже не успеет сделать все заново.

— С кем случится?

— На этот раз не с кем, а с чем, Билли. Первое, что приходит мне в голову, — это Брайан, Дейв и коробка спичек. Наш Дейв никогда не умел с ними обращаться. И что в результате? Ночь Гая Фокса с фейерверком, вот что. Пуф! И пламя уничтожает шатер и заодно всю презентацию.

Идея сразу же понравилась Уоппингу. Она была до примитивности простой и действенной, как те штучки, что он проделывал в старые времена. Кроме того, время подгоняло, и особого выбора у него не было.

— Годится, Рей, — кивнул он. — Так и сделаем. Тяните до последнего, до завтрашней ночи. А то они еще умудрятся найти другой шатер.

Помимо всего прочего, в обязанности Гастона входил поиск квалифицированного переводчика для презентации. Считалось, что все члены комитета говорят по-английски, но Сэм хотел быть уверенным, что они не пропустят ни единого важного слова.

Строгий отбор Гастона прошли две кандидатки, и Сэм договорился, что они явятся для собеседования к ним в дом. Элена тоже решила присутствовать, больше из любопытства, чем из чувства долга. Первой претенденткой оказалась молоденькая мадемуазель Сильвестр, лет двадцати с небольшим, и сразу же стало ясно, почему Гастон выбрал именно ее. Несмотря на строгое черное платье и портфель, от нее за километр веяло постелью; впечатление усиливалось духами, высотой каблуков и той демонстративной манерой, с которой она расправляла юбку и закидывала ногу на ногу.

Сделав глубокий вдох, Сэм начал задавать ей вопросы из своего списка. Да, она владеет двумя языками. Да, она совершенно свободна в день презентации. Когда он спросил, где она научилась так хорошо говорить по-английски, девушка улыбнулась.

— Наверное, вам захочется взглянуть на мое резюме? — спросила она, но это прозвучало не как вопрос, а как откровенное приглашение к флирту.

Она вынула из портфеля бумаги и, наклонившись над столом, протянула их Сэму, одарив его при этом ароматом духов и открывшимися в разрезе платья красотами.

— Очень интересно, — сказал он. — Я прочитаю и позвоню вам.

Элена проводила девушку до дверей и вернулась к Сэму.

— Она из тех, кто будет стенографировать, сидя у тебя на коленях.

— Откуда ты знаешь?

— Женщины сразу чувствуют такие вещи, — фыркнула Элена. — Там пришла вторая кандидатка. Более подходящая.

Мисс Перкинс, дама царственного вида и бальзаковского возраста, проработала в отделе связей Британского консульства в Марселе почти двадцать лет, до тех пор, пока он не закрылся. На ней была накрахмаленная белоснежная блузка, застегнутая у ворота брошью с камеей, темная юбка и туфли, которые она наверняка называла «практичными». С первого слова она взяла ход собеседования в свои руки.

— Вы предпочли бы беседовать по-английски или по-французски? Думаю, вам удобнее по-английски.

— Все верно. Приступим? Гастон, наверное, рассказал вам, что нам требуется? В тендерном комитете не все бегло говорят по-английски, а мне бы хотелось, чтобы презентация была как можно более понятной и профессиональной. Это может иметь важную роль при принятии ими решения.

На розовом лице мисс Перкинс появилось страдальческое выражение.

— Простите, мистер Левитт, но в английском языке роль не «имеют», а играют. Иметь можно значение. Это одна из самых распространенных ошибок наших друзей-американцев. — Она поспешила смягчить замечание ласковой улыбкой. — А теперь, я думаю, мне следует получить текст презентации, чтобы сделать письменный перевод на французский для раздачи членам комитета. Это возможно?

— Разумеется, мисс Перкинс.

— Прошу вас, дорогой, — подняла она пухлую руку, — зовите меня Дафной. Нам, в конце концов, предстоит вместе работать.

Сэм проводил мисс Перкинс до ее машины, классического малыша-«Ситроена-2СV», и вернулся к Элене.

— Ты была права. Гораздо более подходящая. Честно говоря, она просто не оставила мне выбора. Взяла все в свои руки, а меня это вполне устраивает. Ты же знаешь, что я обожаю женщин с сильным характером.

Элена закатила глаза, но промолчала.

Они вернулись в гостиную и там обнаружили Филиппа, который только что закончил разговор по мобильному и теперь потирал ребра. Синяк под его глазом превратился из черного в пятнисто-желтый.

— Я говорил с Этьеном, — сообщил он, — моим приятелем из Управления полиции. Он по моей просьбе проверил сводки за последние несколько дней и обнаружил, что было подано два заявления о краже мотоциклов, и как раз в тот день, когда меня сбили. Именно так и поступают профессионалы: они никогда не используют собственные колеса. Вот посмотри. — Он повернул к ним свой ноутбук и прочитал текст по-английски.

Драматический заголовок гласил: «МОЯ ВСТРЕЧА СО СМЕРТЬЮ НА ШОССЕ КОРНИШ», а текст начинался с подробного описания нападения, из которого следовал вывод, что действовали профессионалы. Далее Филипп размышлял о том, что случилось. Он не называл никаких имен и ограничивался вопросами: «Почему именно в это время?», «Кто за этим стоит?», «Какие могут быть мотивы?». А в самом конце — несколько прочувствованных слов о том, что нападение на журналиста — это нападение на всю свободную прессу.

— Ну как вам? — Филипп захлопнул ноутбук и погладил его крышку. — Кстати, вы не могли бы сфотографировать меня крупным планом, пока синяк не сошел?

— Я не знаю, Филипп, — покачала головой Элена. — Ты уверен? Эти ребята ведь не шутки шутят.

— Думаю, Филипп прав, — вмешался Сэм. — Такое нельзя спускать. Если за этим стоит Уоппинг, в чем я лично не сомневаюсь, он поспешит убраться к себе в Англию. Пока Филипп живет здесь, ему ничто не угрожает. И возможно, после такой публикации Уоппинг будет вести себя поприличнее. И полиции статья пойдет на пользу.

Элена принесла фотоаппарат и сфотографировала Филиппа на фоне белой стены. Он изо всех сил старался выглядеть мрачным и искалеченным. Сэм взглянул на картинку на маленьком экране и показал ее Филиппу.

— Блеск! Ты здесь похож на труп. Пусть только в типографии ничего не ретушируют.

Ребуль вернулся в Марсель после нескольких дней, проведенных в Лондоне. Сэм сразу же позвонил ему и в ответ услышал протяжный стон, который с равным успехом мог выражать и удовольствие, и боль. Только потом раздался голос Ребуля:

— Простите, Сэм. Мне тут делают массаж, а у этой массажистки стальные пальцы.

— Как поездка?

— Немного странная. Иногда мне казалось, что я все еще во Франции. Сейчас в Лондоне живет триста — четыреста тысяч французов. Они обосновались в довольно дорогом гетто в Южном Кенсингтоне, которое называют La Vallée des Grenouilles, Лягушачьей долиной, и эта часть Лондона теперь напоминает Париж в плохую погоду. До чего же изменился мир! Ну, теперь расскажите мне, что происходит здесь.

Ребуль внимательно выслушал рассказ о событиях нескольких последних дней и особенно порадовался разговору Сэма с Патримонио. Он несколько раз пробормотал «très bien» и ни разу не прервал Сэма, пока речь не зашла о Филиппе.

— То есть вы рассказали ему все? Журналисту? И вы ему доверяете? Я бы не доверился большинству из них.

— Он гарантировал, что ваше имя не будет упомянуто до тех пор, пока не начнется второй этап — спасательная финансовая операция. Я хорошо его знаю, и, клянусь, он на нашей стороне. Не сомневайтесь.

— Два самых опасных глагола в языке. Но, — Сэм почти слышал, как на том конце провода Ребуль пожимает плечами, — что сделано, то сделано. Вы доверяете ему, а я доверяю вам.

Сэм повесил трубку и про себя горячо помолился, чтобы Филипп сдержал слово. Он знал, что соблазн первым сообщить сенсационную новость практически непреодолим для журналиста и ему будет нелегко. Но все-таки он верил в крайне редкое качество — в порядочность своего друга.

Он набрал еще один номер, на этот раз — мисс Перкинс. Получила ли она все, что требуется для подготовки к презентации? Да, он может не беспокоиться.

— Я почти закончила перевод вашей речи, мой дорогой. Очень мило, хотя пару ошибок все-таки пришлось исправить. Но вы же американец. В любом случае все будет готово и отпечатано завтра утром. Это так увлекательно! Как вы думаете, стоит ли мне присутствовать на презентации на случай, если будут какие-то сложности с французским?

— Дафна, я точно знаю, что без вас не справлюсь.

— Очень хорошо, мой дорогой. Значит, до завтра. Я приеду к вам примерно в полдень и привезу перевод. А сегодня вам надо хорошенько выспаться.

Было три часа ночи, и Брайан с Дейвом без труда нашли место для парковки на шоссе, прямо над пляжем. Не выходя из машины, они могли видеть шатер, расположенный ярдах в пятидесяти от них. Один край тента мягко светился.

— Думаешь, там кто-то есть?

— Наверняка. Какой-нибудь старикашка-охранник.

— А если он дрыхнет?

— Ну так мы его разбудим. Запалим с дальнего конца. Хватит ему времени, чтобы проснуться и дать деру. Все. Двигаем.

Они выбрались из машины, оглядели пустую дорогу и достали из багажника две двадцатилитровые канистры с керосином. Бесшумно ступая, они спустились по ступенькам, прошли по песку и приблизились к шатру. Уже приготовившись облить полотняные стенки керосином, Брайан неожиданно замер.

— Что это за звук? — прошептал он, наклонившись к Дейву.

Пару минут они стояли, напряженно вслушиваясь. Изнутри доносился низкий, непрерывный рокот.

— Наверное, генератор работает.

Рокот стал громче, полотнища шатра распахнулись, и на пляж выскочили две черные безмолвные тени.

— Мать твою! — Дейв совершенно забыл, что говорить надо шепотом.

Ротвейлеры повернулись на звук и так же молча двинулись в их направлении. Бросив канистры на песок, Брайан с Дейвом припустили к спасительной лестнице, но быстро обнаружили, что ротвейлеры их опередили и заблокировали путь. Мужчины отступили. Ротвейлеры шагнули в их сторону. Так продолжалось до тех пор, пока горе-поджигатели не уперлись в море. Ротвейлеры преследовали их дисциплинированно и без единого звука, как овчарки, охраняющие свое стадо.

— Ты разбираешься в собаках, Дейв? Они плавать умеют?

Собаки побежали быстрее, и теперь было видно, как отражается лунный свет в их обнаженных клыках. Брайан и Дейв не стали больше медлить. Они развернулись и бросились в воду, где и провели очень холодные и неприятные полчаса, стараясь держаться как можно дальше от собак.

Жюль, дежуривший этой ночью, свистнул псам и дал каждому по собачьей галете. Обходя шатер, он обнаружил канистры. Может, на них остались отпечатки пальцев? Черт с ними. За ночь никуда не денутся. Он потянулся и зевнул. Позвонить в полицию можно и утром.

Для лорда Уоппинга день начался рано и плохо — с появления мокрых и смущенных Брайана и Дейва, сообщивших о полном провале операции. А вскоре после этого поступила новая порция дурных новостей. Рей Прендергаст получил электронное письмо от «Хофман и Майерс», частного банка и самого крупного кредитора Уоппинга. Читать его было не слишком приятно.

— Они рвут и мечут, Билли. И это не все. Они посылают двух своих тяжеловесов в Марсель, чтобы те разобрались тут. Как они выразились, «в связи с отсутствием удовлетворительных ответов на наши предыдущие запросы».

— Уроды! Ну как может человек честно зарабатывать себе на жизнь, когда у него такие партнеры? Они сообщили, когда приедут?

— В том-то и проблема, Билли. Они будут здесь уже завтра, если мы не сможем их задержать.

Уоппинг поднялся из-за стола и подошел к ближайшему иллюминатору. Его презентация должна состояться через три дня, и единственный выход — это не подпускать к себе банкиров, пока все не закончится. Он посмотрел на море, гладкое, как отполированный стол. На небе ни облачка, и ветра совсем нет: прекрасный день для небольшого круиза.

— Ладно, — повернулся он к Прендергасту. — Напиши им, что я на несколько дней вышел в море и связаться со мной невозможно. Глубокие сожаления, наилучшие пожелания и прочая чушь. И скажи Крошке, чтобы готовился к выходу прямо сейчас.

— Куда мы плывем, дорогуша? — поинтересовалась Аннабелла, никогда не упускавшая шанса немного подслушать. Она появилась в дверях завернутая в полотенце, и с ее волос все еще капала вода после купания в бассейне. — Если тебе все равно, может, отправимся в Сен-Тропе? Сэр Франк уже приехал туда на все лето, и Эскобары из Аргентины. Будет так весело.

Мисс Перкинс, как и обещала, появилась ровно в полдень, привезла с собой документы и согласилась остаться на ланч. К Филиппу, чей синяк с каждым днем становился все менее ужасающим, присоединилась Мими. Сэм разжигал барбекю, Элена мешала салат, в ведерке охлаждалось розовое вино, и атмосфера за большим столом под соснами царила веселая и оптимистичная.

В трапезе под открытым небом есть что-то такое, что пробуждает в каждом хорошего рассказчика. Все расслаблены и довольны. Всем хочется поделиться с другими чем-то приятным. Скоро выяснилось, что мисс Перкинс — кладезь множества историй: от ее школьных дней, проведенных в известной частной школе, «настоящем храме образования для независимых девочек из среднего класса», как она выразилась, до пикантных откровений из жизни Британского консульства в Марселе. Время пролетело быстро, и Сэм удивился, когда, взглянув на часы, обнаружил, что уже половина третьего и им пора ехать. Презентация была назначена на четыре.