Глава 9
Есть воспоминания, от которых не сбежать. Куда бы мы ни отправились, понесем их с собой, и расстояние не поможет. Они преследуют нас, сопровождают в разные моменты жизни. Мы чувствуем их запах, слышим их звуки. Наслаждаемся ими либо страшимся их. Память не спрашивает о дне недели и времени суток.
Мои воспоминания о монастыре были невыносимо яркими и наполняли меня жгучей тоской по тем местам. Утром я тосковала по улыбке Моэ Моэ и ее безграничной радости. Мне недоставало глаз Ко Лвина, гордо вспыхивавших всякий раз, когда он узнавал смысл нового английского слова. Я вспоминала, с каким терпением дети по очереди кормили Тоэ Тоэ, дрожащие руки которой не доносили ложку до рта.
И конечно же, я без конца думала о Мо Мо, смахивая наворачивающиеся слезы. Ревность сменилась благодарностью и восхищением. Эта девушка спасла не только брата, но и Тхара Тхара. Если бы не она, рано или поздно он бы встретился со смертью, наступил бы на мину, погиб от пули повстанца или солдата.
Мо Мо успокоила мятущуюся душу, сделав ее душой, способной любить. Я вспоминала рассказ Маунга Туна и представляла Тхара Тхара, вышедшего из пенящейся реки с безжизненным телом Мо Мо на руках. Я так и не узнала, чтó ее убило: утонула ли она или была смертельно ранена и умерла у Тхара Тхара на руках. Я не знала, где он ее похоронил. И где же эта хрупкая девушка научилась такому мужеству? Откуда черпала силу? Возможно, она и сама не подозревала, что каждый день неутомимо настраивала сердце Тхара Тхара.
Да, оставались вопросы. Много вопросов, которые я не решилась задать Тхару Тхару.
Мысленно я по-прежнему была с ним. До сих пор не понимала, что происходило между нами. До него ни один мужчина не мог так взволновать меня. Мы провели вместе десять дней и две ночи. Точнее, короткие часы, вместившие бездну состояний.
Пожалуй, так разлука действовала на меня только в детстве. Расставание с Тхаром Тхаром я ощущала физически. Я потеряла аппетит и почти не ела. Спала отвратительно и просыпалась с больной спиной. Постоянная тяжесть в груди мешала дышать. Изможденная, я часами сидела в кресле, наблюдала, как У Ба реставрирует книги, и снова и снова возвращалась к письму Тхара Тхара.
«Никогда еще мне не было так тяжело, как сейчас… И никогда слова, ложащиеся на бумагу, не вызывали у меня столько душевной боли».
Каждое новое прочтение уносили гнев и досаду на Тхара Тхара. Спустя несколько дней я стала лучше понимать, почему он покинул монастырь.
«Не подозревал о существовании места, где страх уже не имеет силы.
Места, где мы удивительно свободны».
Читая эти строчки, я мысленно повторяла: «Тхар Тхар, я тоже не знала, что такое место существует».
Написать ему? Несколько раз я порывалась это сделать и каждый раз отказывалась от своей затеи. О чем я скажу? О том, что меня снедает тоска? Что готова бросить Нью-Йорк и перебраться в Хсипо?
Меня трогала забота брата. У Ба не сомневался, что я страдаю от любви. По его мнению, все мы носим этот вирус, хотя в моем случае «заболевание» оказалось на редкость тяжелым. Против вируса любви все лекарства бессильны. Тело и душа либо исцеляются сами, либо… не исцеляются.
Перемена места может ослабить болезнь, но ненадолго. Видя, что дома я чахну, У Ба вытаскивал меня на прогулки. Мы навещали горные деревушки, съездили на озеро Инле, славящееся плавучими садами. Помимо садов, туристов манили местные рынки и монастырь, где жили прыгающие кошки. Мы подолгу сидели в чайном заведении. Все это шло фоном. Мысли о Тхаре Тхаре и монастыре не исчезали, как бы я ни старалась отвлечься.
В один день У Ба снова повел меня куда-то. Мы прошли весь город и поднялись на холм. Мощеная дорога сменилась песчаной, а та – малозаметной тропкой. Вскоре я поняла, куда мы идем. Среди кустов и пожухлой травы я увидела первые могилы – пыльные серые бетонные плиты без надписей и украшений. Без цветов. Запустение кладбища было под стать моему состоянию.
Почти пятнадцать лет назад, в безветренный день, здесь сожгли тела Ми Ми и Тина Вина. Брат рассказывал о двух столбах дыма, которые тянулись к небу и вдруг слились воедино.
Не все истины поддаются объяснению. И не всё, что можно объяснить, является истинным.
Зачем он притащил меня на кладбище?
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я.
Мой вопрос прозвучал резко, даже сердито.
– Ничего, – ответил У Ба. – Просто привел тебя на место, где наш отец… – Он замолчал, но через несколько секунд заговорил снова: – Я подумал, тебе захочется снова здесь побывать и это может… помочь.
Я кивнула:
– У Ба, прости меня за резкость. Я все время на грани срыва… Сама не понимаю, что со мной.
Он сел на землю, протянул мне руку. Я тоже села. Долгое время мы молчали. Мой взгляд бесцельно блуждал по окрестным холмам с прямоугольниками рисовых полей, перелесками, бамбуковыми рощами и белыми пагодами.
– Подскажи, что мне делать.
– Кто я такой, чтобы давать тебе советы?
– Мой брат, у которого я сама прошу помощи.
У Ба внимательно посмотрел на меня, задумался. Вероятно, спрашивал свое сердце, – это читалось по его лицу. Потом он замер и опустил голову:
– Должно быть, пришло время… вернуться.
– Куда?!
– В твой мир.
– А разве это не мой мир? – Я не скрывала раздражения.
Больше всего меня задела отстраненность в его голосе.
– Твой, – согласился У Ба.
– Ты никак пытаешься спровадить меня в Америку? – попыталась пошутить я.
У Ба глубоко вздохнул:
– Джулия, по мне, так оставайся в Кало навсегда. Я лишь боюсь… здесь ты не найдешь того, что ищешь.
– А чего я ищу?
– Ясности.
– Относительно чего?
– Себя.
– И ты думаешь, в Нью-Йорке я ее найду?
– Не знаю. Но скорее там, чем здесь.
– Почему ты так думаешь?
– Иногда нам приходится искать вдали то, что лежит рядом. – (Я не понимала, куда он клонит.) – Иногда необходимо сделать нечто не ради результатов, а чтобы понять: хотим мы совсем другого.
– А потом оказывается слишком поздно…
– Иногда…
Я втянула в себя воздух, выдохнула и растянулась на траве рядом с братом.
– Что сказал бы по этому поводу Будда?
У Ба засмеялся:
– Что истина – у нас в душе. Там и найдешь ответ.
– А вдруг не найду?
– Это скажет о том, что плохо искала.
Я подняла голову к небу. Мимо проплывали клочья облаков, – может, их очертания подадут мне знак? Увы, я не владела даром Ну Ну гадать по облакам, и они по-прежнему оставались для меня бесформенными белыми пятнами, иногда закрывавшими солнце.
– Тхар Тхар мне написал: «В том, кого однажды отвергли, навечно сохраняется ощущение ненужности». И еще: «Тот, кого не любили, всегда будет испытывать неутолимую тоску по любви». Как думаешь, он прав?
– Да.
– Но тогда получается, все мы – пленники?
У Ба задумался над ответом:
– Не совсем так. Что бы мы ни носили внутри, каждый человек отвечает за себя, свои поступки и свою судьбу. Нет такого плена, из которого нельзя вырваться.
– Я не согласна. Некоторые тени слишком длинны.
– И это не позволяет нам выйти на свет?
– Да.
Брат покачал головой.
– Нам незачем всегда и во всем соглашаться, – с улыбкой ответил он и тоже лег.
Мне вспомнился вопрос, который Ну Ну задавала мужу: «Можем ли мы сбросить часть прежней души и заменить ее тем, что в нас выросло? Или, – я чуть ли не слышала ее голос, – нам до смерти суждено оставаться такими, какими родились?»
А если мы пытаемся сбросить старую душу, когда нам еще нечем ее заменить?
Такие вопросы нужно обсуждать не с У Ба, а с Эми. Мы бы расселись на ее диване, пили бы вино, закусывая сыром, и детально анализировали случившееся, взвешивая все за и против. Не упустили бы ни одной мелочи, проговорив до глубокой ночи.
Но Эми далеко, и мне самой приходилось искать ответы. Есть ли смысл оставаться в Бирме? Чем я здесь займусь? Открою юридическую контору в Рангуне? Стану хозяйкой чайного домика в Кало? Поселюсь в старом монастыре близ Хсипо? Что получу и что потеряю? Мне вдруг подумалось, что с помощью Эми я быстро бы увидела всю абсурдность затеи. И в то же время было трудно представить, что я возвращаюсь в Америку и как ни в чем не бывало открываю дверь комнаты заседаний, готовая сражаться за чьи-то авторские права.
Однажды я уже сделала такую ошибку.
Я быстро прикинула сумму моей доли от продажи родительского дома. При экономном расходовании денег хватило бы на много лет, а в Бирме, скорее всего, до конца моих дней. Что мне делать в Нью-Йорке? Была ли хоть какая-то альтернатива моей прежней рутинной жизни? Над этим вопросом я никогда всерьез не задумывалась.
У Ба лежал с закрытыми глазами, мне даже показалось, что он дремлет. Я бросилась в Кало, мучимая чужим голосом внутри себя. Я должна была разгадать загадку этого голоса. Разгадала. Голос Ну Ну смолк, но вместо него я слышала другой, очень знакомый – мой собственный, без конца нашептывающий противоречивые советы.
Собирай вещи и уезжай!
Оставайся!
Доверяй своей интуиции.
Что тебе здесь делать?
А в Нью-Йорке – что?
Это не сработает.
Не бойся.
Слушай меня!
Нет, не ее. Слушай меня!
Мысли неслись по кругу, я чувствовала себя беспомощной. Может, У Ба прав? И мне действительно надо попытаться сделать шаг и понять, что хотела я совсем другого?
Только бы не стало слишком поздно.
