Глава седьмая Подруга Наташа
Пришло время рассказать о маминых подругах. Подруг у мамы великое множество. Во-первых, это подруги детства и юности, которых жизнь разбросала по разным странам. Мама постоянно болтала с ними по телефону, а папа всегда ругался, получая телефонные счета. Когда мама ушла, он плакал и говорил, что все ей прощает, телефонные счета тоже, и Джона это приводило в ярость.
Где бы мы ни жили, мама всегда обрастала друзьями. Вот и сейчас у нее не было отбоя от друзей, русских и англичан. Правда, английские друзья, не одобрив ее поступка, с ней временно не общались, зато русские подруги маму поняли хорошо, ведь они и сами «страдали» от мужей-англичан. Ох уж эти отпетые изверги английские мужья, но про то разговор особый, пусть мама, если захочет, расскажет о них сама.
Писать о своих подругах мне тоже помогала мама.
Вообще-то, если рассказывать о них всех, вышла бы отдельная книга, поэтому ограничусь одной историей – про Наташу.
Итак, Наташа. Наташа была очаровательной стройной блондинкой с огромными голубыми глазами. Она была маленького роста и выглядела очень молодо, на вид ей нельзя было дать больше семнадцати.
Она приехала в Англию из украинской глухомани и каждую осень уезжала домой, помогала маме копать картошку и белить хату. Со своим англичанином Наташа познакомилась по Интернету. Как-то она поехала в Киев к своей подруге. Подруга была из одного с ней села, но считала себя девушкой городской, имела компьютер и уже освоила Интернет. В нем-то они и поместили Наташино объявление о поиске женихов. Пока ждали ответ, Наташа устроилась торговать на улице овощами. Торговля шла бойко: второй сорт шел за первый, девушка всех обвешивала, обсчитывала, включая хозяина палатки, грузина, от которого утаивала часть выручки. Зато хозяину-грузину она так понравилась, что он даже звал ее за себя замуж, хотя на родине у него была жена Манана, частенько наведывавшаяся сюда из своего Рустави и забиравшая мужнин заработок.
– Слушай, скажи только слово – и разведусь, – божился грузин, – мамой клянусь.
Наташа кокетничала с ним, хихикала, но дальше этого дело не шло, что еще больше подогревало страстного выходца с Кавказа.
Каждый день подруги проверяли электронную почту, и вот начали приходить письма. Они долго изучали вложенные в них фотографии и в результате из всех претендентов выбрали одного, самого, на их взгляд, перспективного. Написали ему письмо, претендент тут же ответил. Звали его Фред, в письме он назвался бизнесменом и обещал скоро приехать.
Наташа стала учить английский, но работу в овощной палатке не бросала: нужны были деньги. Английский ей давался с трудом.
Заветный день наконец настал, они узнали, что Фред прилетает в Киев.
С утра готовили к приезду еду, накануне драили до блеска квартиру. Потом нарядились и поехали в аэропорт с огромным букетом роз.
Фреда они увидели сразу. Выглядел он не очень-то перспективным, наоборот, потасканным и немытым. Наверное, устал с дороги, решили они. Повезли жениха домой на такси. Когда Фред увидел накрытый стол, от изумления у него отвалилась челюсть – столько на нем было всего наставлено. Гостю предложили освежиться с дороги, а после посадили за стол, на самое почетное место. Через полчаса не привыкший к такому обилию еды и питья Фред уснул за столом.
Девицы не очень этому удивились. С кем не бывает после долгой дороги? В их селе вообще все мужики, после того как нажрутся, или засыпали, или били друг другу морду.
На следующий день, после душа, Фреда повели по магазинам, одели в приличную одежду, а ту рвань, что была на нем, отдали дворнику дяде Степе.
– Где же вы такого хламья набрали? – удивился дворник.
– Это из Англии, – ответили девушки.
– Вот нищета-то, – сказал дядя Степа и тут же передарил одежду алкоголику дяде Вите, в прошлом интеллигенту и фотографу-профессионалу.
Любимым занятием дяди Вити было собирать друзей-алкоголиков и рассказывать им что-нибудь из античной истории. Они слушали его затаив дыхание, прерывая рассказ тостами:
– Ну, давай, за этого, как его там, за Зевса. А потом за Мистерву.
– Минерву, – поправлял дядя Витя.
– Какая разница, стерва, она и есть стерва.
Дар дворника был принят алкоголиком с благодарностью, и скоро дядя Витя уже гулял по двору во Фредовых джинсах и разглагольствовал об отменном качестве изделий из-за кордона.
Фред решил, что угодил в рай. Действительно, его отмыли, накормили, одели с иголочки. На второй день к вечеру он сделал предложение Наташе, и они побежали во Дворец бракосочетания. Там тетка с прической в виде пизанской башни долго изучала их документы.
– Документов не хватает, – наконец выдавила она, скривив ярко-красный рот. – У жениха нет справки о том, что он ранее не был женат, а у тебя, дорогуша, отсутствует киевская прописка. Как это ты собралась замуж без киевской прописки, да еще за иностранца? Понаедут, понимаешь, всякие из провинции и сразу норовят замуж за иностранцев! Господи, где вы их только берете, таких обтёрханных? – не унималась тетка. – Смотреть больно на такое убожество!
– Где, где, – блеснула Наташа своей продвинутостью, – в Интернете.
– Короче, – сказала тетка, – будут готовы все документы, тогда приходите. – И заорала она так, что в окнах задрожали стекла: – Следующий!
Наташа с Фредом вышли на улицу. Фред ничего не понял из этой сцены, а Элла не могла ему объяснить толком.
– Папиры ноу гут, но гут папиры, – повторяла она, путая английский с немецким, который когда-то учила в школе.
Они зашли в магазин, купили водку, закуску и отправились к дяде Вите. Алкоголик прекрасно изъяснялся на английском, немецком, латыни и греческом. На этот раз он был трезв и без собутыльников. Дядя Витя выслушал их внимательно и сказал:
– Детка, какие проблемы? Я тебя пропишу у себя, квартира большая, живу я один. А Фред пусть идет в свое консульство и получит справку. – Потом он внимательно посмотрел на Наташу и спросил: – А тебе, вообще, надо за него замуж-то?
Наташа навсегда запомнила эту фразу и впоследствии часто думала, что сказанное дяди-Витиными устами было не иначе как предупреждением свыше, алкоголики ведь все равно что блаженные. Но тогда она ответила:
– Надо, дядя Витя, а как же. Я вам так благодарна, вот спасибо-то.
Следующая неделя прошла в суете и суматохе, но наконец наступил заветный день, и та же тетка с башней на голове приняла у них документы и сказала, что свадьба будет через три месяца. Наташа тут же достала из сумки огромную коробку конфет, где под ленточку были положены сто долларов.
– Что вы, Наташенька, – запричитала тетка, тренированным движением убирая коробку в стол. – Приходите к нам через месяц.
Опять развернулась кипучая деятельность. Фред, нагруженный подарками, отбыл в Англию и в тот же вечер, сидя в пивной, рассказывал собутыльникам о свалившемся на него счастье, описывал, какую красавицу он нашел и что его принимали в Киеве почище принца Уэльского. Собутыльники поначалу сомневались, но, когда Фред достал фотографии, зацокали языком и стали проситься с Фредом на далекую Украину за невестами.
Фред держал фермерское хозяйство, арендуя маленький участок земли, где разводил свиней. Жил он там же, на участке, в старом коттедже. Свиньи терпеть не могли, когда задерживали их завтрак, поэтому уже в пять утра подняли невообразимый шум. Фред, чертыхаясь, встал, хлебнул воды из-под крана, посмотрел на царивший кругом хаос, на свой неразобранный чемодан и тяжко вздохнул.
«Ничего, – подумал он, утирая губы, – скоро приедет хозяйка и наведет здесь порядок».
Две курицы, спавшие на кухне под деревянной лавкой, проснулись и стали квохтать. Несмотря на все неустройство их здешней жизни, они исправно неслись.
«Вот хорошо, – обрадовался Фред, – будет у меня яичница».
На следующий день Фред позвонил маме. Она жила в соседнем городе, но виделись они редко, может быть, пару раз в году. Маминым любимым занятием было играть в бинго, и в зале для любимой игры прошла бо́льшая часть ее жизни. Она там знала всех, и все знали ее. Фред долго объяснял маме, что он через месяц женится и мама должна лететь на свадьбу в Киев. Мама сначала ничего не могла понять и посоветовала Фреду идти проспаться, если накануне он выпил лишнего, а не нести всякий бред, но когда через полчаса поняла, что это правда, то страшно возбудилась.
– Не хватало нам еще иностранок! Небось приедет и все у нас отберет.
Отбирать у мамы было решительно нечего, всю жизнь она прожила на пособие для бедных, а если иногда и случалось выиграть в бинго, она просаживала выигрыш в соседней пивной, где тоже была как дома.
– Киев – это где, в Испании? – спросила она.
– Киев на Украине, – объяснил Фред.
– А где Украина?
– В России.
– Ты что, сдурел? Русская баба тебя разденет догола.
– Вообще-то, она меня целиком одела и откормила так, что я поправился на семь фунтов.
– Да?! Ну ладно, сейчас приеду.
Не прошло и часа, как мама уже была у Фреда – как ни крути, явление чрезвычайное, обычно они виделись два раза в году, на Рождество и на день рождения. Чем дольше мама, прихлебывая крепкий чай с молоком, смотрела на фотографии, тем больше понимала, что на ее дурака наконец-то свалилось счастье в виде этой украинской блондинки, и решила, что надо брать быка за рога.
– Тетушка Эсфирь – вот кто нам нужен. Она поможет нам со свадебными расходами, – сказала мама.
Тетушка Эсфирь, старшая сестра матери Фреда, была дамой богатой. Ее покойный муж, похоронных дел мастер, оставил ей большое наследство, и она не уставала повторять родственникам, что они рвань и от нее ничего не получат. Своим наследником она выбрала Фреда, тетушка очень ценила его бизнес, потому что обожала жаркое из поросят. Фред же ее недолюбливал из-за того, что, когда он бывал в ее старом викторианском доме, она его вечно поучала: «Хватит пить, пора жениться, посмотри на себя, в каком ты ужасном виде» – и так далее.
– Мама, ну какие расходы? Только деньги на билеты да на наряды, ну и, конечно, кольца. Уж очень не хочется видеть эту старую каргу, – попытался возразить Фред.
– Даже не возражай, немедленно едем к Эсфири!
– Но я не могу, у меня свиньи. И закупщик собирался сегодня приехать.
– Вечно ты со своими свиньями, шел бы лучше на пособие. Ладно, съезжу одна.
Мама подошла к морозильнику и достала приличный кусок бекона и половину молочного поросенка.
– А это куда? – удивился Фред.
– Тете Эсфирь в подарок, – сказала мама.
Спустя минуту от мамы и след простыл, а где-то через час позвонила тетя Эсфирь и долго поздравляла племянника.
Далее события развивались быстро. Они втроем полетели в Киев. Мама Фреда и тетушка Эсфирь, сидевшая в инвалидной коляске, представляли собой такое яркое зрелище, что девчонки на таможне в аэропорту Киева буквально покатывались со смеху. Еще бы, дамы были одеты в канареечного цвета велюровые брючные костюмы, а их головы украшали немыслимого фасона шляпы. Гостей встречала Наташа с огромным букетом роз. Увидев старух, она поначалу обалдела, но тут же прикусила язык. Ее собственная родня на селе, куда им предстояло ехать сразу же после свадьбы, чтобы показать суженого, была не лучше.
Свадьба прошла удачно. Невеста была в замечательном платье из белого атласа, расшитого жемчугом и стразами. Жениха, перед тем как женить, привели в порядок, и он выглядел вполне ничего, можно сказать, прилично. А уж старушки, те вообще разоделись в пух и прах, нацепив на себя даже старые, поеденные молью меховые горжетки. Тетя Эсфирь была настолько растрогана, что подарила Наташе старинное ожерелье с аметистами, которое украшало во время свадьбы ее юную шею.
Молодые расписались во Дворце бракосочетания, Марья Ильинична, та самая администраторша с башней на голове, поздравила молодых, после этого место действия перенеслось в ресторан.
На приеме в ресторане гости прилично выпили и стали голосить песни, пожилые англичанки им подпевали, а потом запели свои. Алкоголик дядя Витя читал Шекспира на языке оригинала, но ни Эсфирь, ни мама новобрачного ничего не поняли. Затем все пустились в пляс.
На следующий день мама с тетушкой отбыли к себе в Англию, а молодые поехали в село на смотрины новоиспеченного мужа. Там Фред чуть не лишился жизни, потому как его затолкали париться в баню, а потом окунули в реку. Когда увидели, что он уже еле дышит, стали отпаивать его самогоном, но ему от этого стало еще хуже. Срочно вызвали фельдшера дядю Васю, который был по совместительству ветеринар. Он обругал мужиков и изрек классическое: «Что русскому хорошо, то немцу смерть». Ему стали возражать, что парень вроде не немец, но под строгим взглядом дяди Васи присутствующие заткнулись. Фреда уложили спать, напоив его перед этим отваром из шиповника. Вывод сделали однозначный: мужик Наташке попался хлипкий и она с ним еще наплачется.
Накаркали, словом.
Фред улетел на родину раньше Наташи, чтобы все подготовить к ее прибытию, а вскоре в Англию явилась и Наташа.
В аэропорту Хитроу ее встретил муж. Фред для встречи принарядился, но все равно выглядел каким-то поношенным и немытым. Оно и немудрено, ведь Фред с той самой бани мылся всего лишь раз, посчитав, что этого ему хватит надолго. Нет, придя домой из свинарника, перед тем как поехать в аэропорт, он, конечно, окатил себя водой из-под крана, даже чистую рубашку надел, правда неглаженую. После чего и поехал встречать жену на мамином старом «фольксвагене», его собственный джип годился разве что для местных поездок. Тетя Эсфирь выпытывала по телефону перед поездкой, чистое ли на нем исподнее, потому что всегда, перед тем как ехать куда-либо, следует одеваться в чистое, – вдруг, к примеру, ты разобьешься, привезут тебя в морг, а белье-то на тебе грязное, то-то позору не оберешься.
В общем, Фред поехал встречать супругу.
Он и так опаздывал к самолету, а тут еще деревенский дурачок Стив, которому Фред поручил приглядеть за свиньями, все никак не мог вбить себе в голову, когда и чем их кормить. Объяснив ему все с грехом пополам, Фред все-таки сел в машину и, уже отъехав на приличное расстояние, сообразил, что не переобул резиновые сапоги, с которыми практически сжился. Он вернулся домой, радуясь тому, что можно не чистить туфли, он их начистил с вечера, но тут другая засада – куда-то подевались носки. Все это привело к тому, что он здорово опоздал.
Наташа ждала его с грустным видом в зале прибытия. Рядом уже крутился смазливый черномазый субъект и предлагал ей свои услуги. Наташа стала подумывать, а не воспользоваться ли ей этим предложением, но, вспомнив все ужасные истории о том, как девушки попадают в рабство к сутенерам, решила повременить. Тогда-то и появился Фред.
– Милочка! – возопил черномазый тип. – Уж не собираетесь ли вы уехать с этим придурком?! От него за милю воняет свиньями!
– Ну, ты, тихо, – пригрозил ему Фред, – а то недолго и схлопотать!
– Хватит, мальчики, – сказала Наташа на очень плохом английском. – Фред, ну что ты так поздно?
– Дела, – пробормотал Фред. – Любимая, поехали поскорей домой.
Сердце Наташи оттаяло, они пошли из зала к машине. У Наташи был огромный чемодан, он едва умещался на тележке. Во-первых, она взяла запасы одежды, ее подруги в один голос сказали, что англичане носят только старье, магазины там для богатых вроде Абрамовича, а простые люди донашивают все то, что досталось им от родителей. Во-вторых, Наташа положила туда кучу еды – сало, которое очень любила, черный хлеб, водку, селедку, колбасу и много чего еще.
Увидев машину Фреда, Наташа чуть не упала в обморок. Она думала, что все бизнесмены должны ездить хотя бы на «мерседесах», ну на «БМВ» в крайнем случае. Даже киевский грузин Гоги, торговец овощами и фруктами, у которого она работала продавщицей и который безутешно рыдал, когда она выскочила за Фреда, и тот ездил на пятисотом «мерседесе».
– Что это за колымага? – удивленно спросила Наташа.
– Машина мамы, моя в бизнесе, – сказал Фред.
Он смотрел не отрываясь на Наташу и поражался, какая она красивая. Даже ущипнул себя незаметно: уж не снится ли ему все это?
Наконец они уселись в машину и поехали домой. По дороге они перебрасывались словами, но вяло, после трудного перелета Наташа устала, а скоро и вообще задремала.
Проснулась она, когда они уже подъезжали к дому. Фред остановил машину и тихонько позвал:
– Наташенька!
Наташа открыла глаза и поначалу ничего не могла понять. Пока они ехали, ей снился чудесный сон, будто она попадает в прекрасный дворец, Наташа видела такой, когда была на экскурсии в Умани, в Софиевке, и вот она поднимается по мраморным ступеням в каком-то умопомрачительном платье, шею ее украшает бриллиантовое колье, а наверху стоит грузин Гоги и протягивает к ней руки. Уже потом она поняла, на что ей намекал сон: если кто и купил бы ей платье и колье, так это не Фред, а Гоги.
Машина стояла возле покосившейся лачуги, к ним, радостно квохча, бежали куры. Где-то рядом хрюкали свиньи, а возле дома стоял какой-то придурок и улыбался беззубым ртом. Наташа сразу же закрыла глаза, она подумала, что ей приснился кошмар, но, увы, когда она опять их открыла, картинка была все та же, только к ней прибавился заляпанный грязью автомобиль, наверное, это и была машина Фреда для бизнеса.
– Ну что же ты сидишь, вылезай, – сказал Фред. – Мы дома.
У Наташи перехватило дыхание, она решила, что сердце ее сейчас остановится. Вспомнились советы подруг: сначала надо тщательно все разведать и лишь потом решаться на важный шаг, иначе не ровен час попадешь в домработницы к собственному мужу. Но ведь Фред казался ей таким добряком.
Будучи по природе оптимисткой, Наташа раскинула мозгами и решила: чему быть, того не миновать, пусть хибара, зато своя. Уж она-то из всего умела делать конфетку. Наташа открыла дверцу, и ее нога в чудо-чулочке, специально купленном для визита в Англию, и туфельке от Версаче зависла над грязью. Пока она размышляла, куда ей поставить ногу, Фреда посетила идея отнести молодую супругу в дом на руках, что он и проделал под хихиканье дурачка Стива, плетшегося за ними сзади, и громкое квохтанье кур, которые замыкали шествие.
В доме Фред аккуратно поставил супругу на ноги и торжественно произнес:
– Добро пожаловать в наш маленький рай!
Рай представлял собой грязную кухню со стенами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Краска кое-где облупилась, что же касается потолка, то от грязи он был и вовсе черный. Все шкафы стояли открытыми, дверцы на них или отсутствовали, или висели на полуоторванных петлях. Огромная плита была грязной настолько, что понять, какого она цвета, не представлялось возможным. Раковина была забита грязной посудой.
Широкий сосновый стол, стоявший посередине, был более-менее приведен в порядок, на нем стояли бутылка дешевого шампанского и букет в банке из-под маринованного лука (ваз у Фреда отродясь не было). За цветами был отправлен в поле дурачок Стив, и собранный для Наташи букет больше напоминал веник.
Наташа как посмотрела на этот рай, так, развернувшись к стоявшему позади Фреду, выдала ему по-русски все, что о нем думала:
– Ах ты гадина! Ты куда меня привез, рвань подзаборная?! Ты что, думаешь, я тут буду жить?
С этими словами она схватила со стола металлический прут, лежавший почему-то рядом с бутылкой шампанского, и стала лупить им мужа, впрочем стараясь целиться исключительно по плечам и спине, избегая ударов по голове («Не хватало мне еще сесть в тюрьму из-за этого урода»).
Видя такое дело, дурачок Стив мигом ретировался и понесся в соседнюю пивную сообщить друзьям Фреда, что его убивает молодая жена.
В пивной сначала никто ничего не понял, потому что Стив икал и обливался слезами, но потом кто-то из завсегдатаев услышал со стороны дома Фреда истерические крики на непонятном языке. Тут и Стив чуть оклемался, и сквозь икоту стали проклевываться слова:
– Красивая… очень красивая… из журнала… убирали… Стив принес цветы… она… убивать… убивает.
– Так ему, уроду, и надо, – сказала толстая Мэгги, жена хозяина заведения, наливавшая в этот момент пиво из крана в большую кружку. – Я ему столько раз предлагала, чтобы Шила у него убирала, а Джон починил все в доме. Так нет же, ему, жмоту проклятому, денег жалко.
Среди посетителей сразу же разгорелся спор, мол, баб хлебом не корми, только дай растранжирить деньги, которые еще пойди заработай. Тем более налоги растут, жизнь дорожает и все такое.
– А то мы, женщины, не работаем, – срезала его толстая Мэгги, – не стираем ваши портки, не терпим ваши жирные животы в наших чистых постелях. Подумать только, – продолжала она, – привезти молодую красавицу-жену в это логово. Вот и правильно, что она его убьет, туда ему и дорога. Любой суд в стране ее оправдает.
Поскольку с Мэгги никто спорить не смел, публика переключилась на обсуждение футбола и других первоочередных проблем, тем более что крики за окнами прекратились.
Мэгги поманила к себе Стива:
– Стивчик, пойди-ка посмотри, что там делается. Может, надо вызывать «скорую», вдруг эта русская проломила Фреду его тупую башку.
– Стив боится, – начал было сопротивляться дурачок, но Мэгги пообещала ему порцию шоколадного мороженого, и он поплелся к дому Фреда.
Вернулся он через полчаса и сказал, что русская все чистит и моет.
«Господи, – подумала Мэгги, – везет же уродам!»
Наташа, проучив мужа, позвонила в Киев по мобильному телефону и сообщила, что все прекрасно. Потом переоделась и принялась убираться в доме. Фреду было приказано мыть посуду. Уже часа через два кухня приняла божеский вид. Обнаружив в прихожей стиральную машину, Наташа хотела заложить туда постельное белье Фреда, но решила, что от грязи машина придет в негодность, поэтому просто выбросила его. Чистый комплект белья она пустила на тряпки, хотя Фред и предлагал ей для этого свои старые, выношенные треники.
Когда Наташа уже к полуночи наконец добралась до ванной, чтобы помыться после уборки, ее ругань и крики начались снова.
– Урод, ублюдок, кретин, мудак, – лютовала Наташа, – это что же тут происходит? Ты где моешься, сволочь такая?
В ванной комнате грязь была ужасающая. В самой ванне стояли четыре пары резиновых сапог Фреда, он их собирался помыть к приезду молодой жены, да так и не собрался. Ему даже в голову не пришло, что жена с дороги, возможно, захочет принять ванну. Сам он в ней никогда не мылся. Примерно раз в месяц Фред ставил старое корыто на кухне и мылся в нем, налив туда горячей воды.
Раковина в ванной вообще отсутствовала, туалет был за стенкой в маленьком помещении, унитаз был черного цвета и жутко вонял. Наташа начала драить ванну стиральным порошком – единственным моющим средством, которое отыскалось в доме. Горячей воды тоже не оказалось, колонка давно не действовала, и Фреду было велено кипятить воду в больших чанах для варки свиного пойла, которые по этой причине он содержал в чистоте. Ведь свиньи существа чистоплотные и грязи не переносят. Кое-как вымывшись и постелив постель, Наташа спустилась на кухню пить чай. Чемодан она распаковывать не стала, только вынула из него продукты и положила их в холодильник, который перед тем также вымыла.
«Уеду, непременно уеду, – успокаивала она себя, – в свинарнике не жила и жить не собираюсь».
Фред встретил ее ласковой улыбкой:
– Вот видишь, как у нас теперь хорошо. Я так маме и сказал: ты приедешь и все сделаешь. – И он потянулся обнять Наташу.
Наташа, собравшаяся жарить яичницу с салом, благо яиц в доме было навалом, замахнулась на Фреда сковородкой.
– А ну отойди, скотина, – сказала она опять же по-русски, – и не подходи, пока не вымоешься. Вашен, вашен, – добавила Наташа по-немецки.
Фред все понял и направился к раковине.
– Ну уж нет, в ванну. Кипяти воду, козлина поганая.
Баки для свиного пойла опять были водружены на плиту.
Помывшись, Фред спустился вниз, с удовольствием съел огромный кусок яичницы и запил его водкой. Позже, сидя с кружкой чая перед телевизором (Наташа отправилась спать одна, ему было велено спать внизу), Фред понял: жизнь его полностью изменилась, деньги теперь потекут рекой из его кармана. Жена его такая транжира – это надо же, за один сегодняшний вечер извела столько порошка и воды! А белье просто выбросила в мусор. И еще что-то говорила о ремонте и махала у него перед носом малярной кистью, а ведь это вообще безумные деньги. Под эти грустные мысли Фред уснул.
Наверху Наташа долго лежала без сна, несмотря на смертельную усталость. Даже у себя в деревне она не видела таких грязных и убогих домов, ну разве что один или два.
«Он меня обманул, – думала Наташа. – Наврал с три короба. Лучше бы я осталась в Киеве, вышла замуж за Гоги или стала валютной проституткой».
Наташа тяжело вздохнула и вскоре уснула тоже.
На следующее утро толстая Мэгги подошла к окну и увидела, что Фред моет свою машину, чего раньше никогда не бывало. Потрясенная Мэгги тут же села за телефон и принялась сообщать знакомым об этом чуде. Далее в продолжение дня соседи наблюдали, как к дому Фреда один за другим подъезжают грузовики, из них выходят рабочие и исчезают за дверьми дома. Если учесть, что Фред никогда не занимался в доме ремонтом, это было удивительное зрелище.
Все объяснялось просто. Наташа, как умела, наводила порядок в доме. Энергии на это у нее хватало с избытком. Она сама работала как лошадь и того же самого требовала от Фреда. Когда она заговорила про ремонт в доме, установку новой ванны и прочее, Фред не выдержал.
– У меня нет таких денег! – вскричал разъяренный Фред. – Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы в доме был порядок. Я хочу жить как человек, а не как твои свиньи, – заорала Наташа в ответ. – А насчет денег мы поглядим. Завтра же едем в банк.
На следующий день соседи изумленно наблюдали за тем, как деревенский дурачок Стив выстилает досками двор перед домом Фреда. Вскоре на порог вышла Наташа, вся в белом и розовом. Она была похожа на фею из сказки, чем сильно отличалась от местных женщин, ходивших всегда в резиновых сапогах, телогрейках и вязаных шапках, надвинутых на глаза. Некоторые во всем этом и спали, скидывали только сапоги.
Наташа шла к старому джипу, осторожно ставя шпильки высоких сапог на доски настила, а вслед за нею понуро тащился Фред. И на нем – о небеса! – был костюм! Процессию замыкал Стив, он шел и бормотал изумленно: «Белоснежка, Белоснежка». Должно быть, вспомнил старую сказку.
Машина Фреда отчалила, и соседи бросились наперегонки приглашать Стива на чай. Стив из всех выбрал Мэгги, через нее-то соседи и узнали, что Фред с принцессой уехали в банк, а Стиву поручили караулить свиней.
Банковские служащие потеряли дар речи при виде Наташи, а когда обрели его вновь, пригласили посетителей в кабинет управляющего. Управляющий тоже не сразу пришел в себя, в их городке никто в таком виде не ходил. Наташа выглядела как какая-нибудь голливудская звезда: шубка из белого песца, белокурые волосы до плеч, сверкающие голубые глаза, перламутровая улыбка губ. Управляющий был одного возраста с Фредом, они и учились с ним в одном классе, и он подумал с тоской о том, что Шила, его жена, выглядит на все шестьдесят, хотя ей было всего лишь сорок. Но Фред ведь живет в хлеву, подумал управляющий с удивлением, почему же его жена выглядит так красиво? Да и сам Фред сегодня не похож на себя, вон, даже костюм надел.
Сверкая белозубой улыбкой, Наташа сообщила, что хочет открыть счет в их банке и положить туда привезенные ею с Украины пять тысяч долларов США. Управляющий стал было возражать, но Наташа вновь сразила его улыбкой, и он принялся быстренько заполнять бумаги для открытия счета.
– Спасибо вам огромное, – сказала Наташа, когда дело было закончено. – А теперь я хотела бы узнать, нельзя ли нам взять заем в вашем банке на приведение нашего коттеджа в порядок?
– Но зачем? – удивился управляющий. – У Фреда полно денег и так. Конечно, это секрет, тайна вкладов для нас превыше всего, вы же понимаете.
– Фред, – зарычала, как показалось управляющему, Наташа, – пиши доверенность.
Управляющий стал быстро составлять доверенность, и Фред подписал ее дрожащей рукой.
– Ну а теперь я хочу видеть эту тайну открытой, – сказала Наташа, и перед ее изумленным взором открылись счета Фреда во всей красе.
Счетов было несколько: текущий, сберегательный и еще один сберегательный. Целая куча денег. Фред, конечно, не был миллионером, но богатым был точно! Судя по текущему счету, выходило, что Фред почти ничего тратил. В основном деньги шли на бензин и корм для свиней, плюс раз в месяц он снимал фунтов сто на походы в пивную и на продукты. Кредитной карты у него не было, из магазинов он ходил только в местный и расплачивался наличными.
– Это какой-то феодализм, – возмутилась Наташа по-русски. Но про себя подумала: теперь-то уж она развернется.
С наемными работниками Наташа умела ладить прекрасно, поэтому и работа по ремонту дома шла хорошими темпами. К тому же хозяйка не скупилась давать рабочим деньги в качестве поощрения, чему они очень удивлялись. А уж таких обедов, какие им варила хозяйка, они вообще никогда не пробовали: борщи, жареная картошка с салом, домашние пельмени шли на ура. Многие из рабочих пытались за ней ухаживать и звали ее жить к себе. Хотя она им и отвечала, что, мол, подумает, но дальше этого дело не шло.
Близилось Рождество. Наташе хотелось, чтобы все, включая кухню и ванную, было закончено к рождественским праздникам. Ради этой цели Наташа и себя не жалела, и Фреду не давала ни минуты сидеть без дела. Соседи прямо глазам не верили, как быстро идет работа. Ведь в Англии люди подходили к таким делам обстоятельно: пару лет думали, а нужен ли им вообще этот ремонт, потом два года во всем себе отказывали и копили деньги, потом долго торговались с рабочими, называя их разбойниками и грабителями, потом наконец находились такие, которые соглашались на низкую цену и делали все настолько халтурно, что год уходил на переделку. Таким образом, если по английским меркам ремонт занимал пять лет, у Наташи на него ушло две недели.
Дом изменился кардинально. Гостиную согревал камин, интерьеры украшала новая мебель в стиле Людовика XIV. В кухне царила идеальная чистота, кур изгнали на двор, где для них был построен теплый курятник, и они в ответ на это стали лучше нестись, а Наташу всякий раз, когда ее видели, приветствовали радостным квохтаньем.
Малый срок, за который произошли все эти перемены, толстая Мэгги объяснила просто:
– Конечно, от такой красотки мужики без ума, да она еще кормит их этим своим борщом, вот они ей угодить и стараются.
Местную пивную Наташа не посетила пока ни разу, и публика приставала к Фреду, когда же она там появится? Наконец Наташа решила, что пора выйти в свет, то есть в пивную. С утра она приводила себя в порядок: долго лежала в ванне в душистой пене, делала маску, педикюр, маникюр, прическу. К шести часам она предстала перед Фредом во всем своем женском великолепии, и Фред, которого Наташа заставила принять душ и переодеться, чуть не упал со стула, когда увидел жену. Все на ней было будто из серебра – платье, туфли, а на плечи была накинута горжетка из чернобурки.
– Дорогая, – сказал обалдевший Фред, – я не понял, мы идем в оперу или в пивную? Почему ты так вырядилась? Народ тебя не поймет, особенно борцы за права животных.
Последнюю фразу Наташа просто не поняла. Она слышала о борцах за свободу негров, но о борцах за права животных не знала ничего. Кстати, Фред объяснил ей, что называть негров неграми теперь нельзя. Это политически некорректно. Негров надо теперь называть черными африканцами, а иначе они могут обидеться и подать на тебя в суд за оскорбления.
– Не пойму, чего уж тут оскорбляться, если ты негр, но в Африке при этом никогда не был? – пыталась возразить Наташа, но Фред стоял на своем.
– Я пойду только так или никак! – заявила Наташа, и Фред сдался.
Фред и Наташа вышли из дома и сели в новый «мерседес», купленный по настоянию Наташи. Фред сначала собирался купить «хонду» или «тойоту», но жена стояла на своем, и серебристый «мерседес» теперь украшал их двор.
– Идти-то два шага, – попытался протестовать Фред, но, глянув на туфли Наташи, понуро взялся за руль.
В пивной наступило гробовое молчание, когда Наташа с супругом предстали пред очи публике. Утопающие в сизом дыму завсегдатаи буквально потеряли дар речи, потом кто-то захлопал в ладоши, и пивная разразилась аплодисментами. Супругам дали лучшие места у камина, а Мэгги даже послала Шилу, свою помощницу, протереть стол, чего обычно никто никогда не делал. Все наперебой стали предлагать им напитки. Наташа заказала бокал шампанского, а Фред пинту пива.
Их стол окружили, каждый пытался завести с ними беседу, но, когда к столу подошла Мэгги, ей уступили место. Мэгги сначала поговорила с Наташей о пустяках, а потом попросила дать ей рецепт знаменитого украинского борща.
– Зачем рецепт? – сказала ей Наташа. – Приду завтра утром и сама все покажу. Свекла у вас есть?
Она говорила на очень плохом английском, и никто долго не мог понять, что такое свекла. Дурачка Стива послали на кухню, и он принес разные овощи, но свеклы среди них не было.
– Да вот же она! – Наташа показала на чью-то тарелку.
Тогда все поняли, что она имела в виду.
Фред в тот вечер утопал в лучах славы, друзья хлопали его по плечу и повторяли:
– Ну, Фред, темная ты лошадка, вон какую кралю отхватил, а от нас скрывал.
Кто не разделял восторга мужчин, так это местные дамы. Они сбились в кучу за угловым столиком и тихо осуждали супругу Фреда:
– Это же натуральный мех. Нахалка, выскочка, чертова иностранка!
– А наш-то Фред, муженек-то ее, каков! – возмущалась толстуха Джейн, давясь жареной картошкой, которой был набит ее рот. – Расцвел, как репей на помойке. И что он в ней нашел? Одни кости да косметики два кило.
– Ладно, уж помолчала бы, – возразила ее подруга, худая Су. – Если у тебя с ним ничего не вышло, то это еще не значит, что надо на него бочку катить. Баба она красивая, ничего не скажешь; опять же отмыла парня к его сорока годам! Повезло Фреду, что там ни говори.
– Да, грязища у него была жуткая, – согласилась толстуха Джейн, прожевав наконец картошку. – Я бы у него убирать не стала точно, у себя-то дома не убираю.
– Да уж знаем, – подключилась к их беседе Дженни; она до появления Наташи считалась среди местных первой красавицей, работала в городе секретарем у нотариуса, знала все законы и хорошо одевалась.
– А вот сейчас я ей покажу, как здесь выкаблучиваться, – сказала Джейн и с трудом подняла свое грузное тело из-за стола. – Заодно прикуплю пивка и сэндвич с беконом, а то я что-то проголодалась.
На глазах у всех она медленно подошла к столу, где сидели Фред с Наташей, раздвинув в стороны обступивших их посетителей.
– А это правда, – спросила она у Наташи, – что у вас в Киеве ходят по улицам голодные медведи?
Наташа вопрос поняла прекрасно.
– Да, ходят, – сказала она, – ну не летать же им. – Потом она внимательно посмотрела на Джейн и добавила: – Вам туда ехать не советую, там опасно. Медведи очень любят упитанных девушек вроде вас.
Все покатились со смеху. Джейн покраснела и тихо поплелась за свой столик, забыв про сэндвич и тихо бормоча себе под нос неразборчивые ругательства.
Только один человек не принимал участия в суматохе вокруг Наташи и Фреда, он молча стоял у бара и с интересом наблюдал за происходящим. Это был владелец большинства земель, окружающих городок, холостой и очень богатый лорд Хью Гамильтон. Хью вел одинокую жизнь в своем огромном особняке на горе, обслуживаемый множеством слуг. Красавцем он не был, но были в нем лоск и обаяние, присущие состоятельному мужчине. Одеждой он хотя и не отличался от окружающих – такие же джемпер, джинсы, – но знатоку было видно, что джемпер на нем из дорогого кашемира, а джинсы от Армани. Местную пивную Гамильтон посещал редко, предпочитая дорогие клубы и рестораны Лондона, но иногда разнообразия ради он «выходил в народ». Ему нравилось, что здесь его принимали за своего, посетительницы наперебой с ним кокетничали – все ж таки жених, – а толстушка Мэгги называла его запросто Хью. Среди местных ходили слухи, что лорд Гамильтон – гей, но ни в чем таком он ни разу замечен не был, а если не пойман, значит не вор. Тем более что иногда он появлялся с девушками, правда, потом все они куда-то исчезали.
Лорд тихо стоял в сторонке и наблюдал. Он уже слышал, что новая жена сотворила чудо с берлогой Фреда и с ним самим, и был этому очень рад, потому что и дом, и земля, на которой стоял дом Фреда, принадлежали ему. Лорд сразу же раскусил, что вызывающий облик Наташи рассчитан на публику, зато сама девушка, хоть и выглядела нелепо, пришлась ему по душе.
«Да, – подумал лорд Гамильтон, – этому бриллианту нужна другая оправа».
Наташа даже не подозревала, что в нескольких шагах от нее стоит ее будущая судьба. Она приглашала присутствующих на новоселье в канун Рождества, а Мэгги всем повторяла, что пивная в день перед праздником работает только до полудня.
Наташа с Фредом стали собираться домой, и, уже на выходе из пивной, Наташа вдруг увидела Хью. Фред почтительно с ним поздоровался и представил ему жену. Наташа протянула Хью руку в серебряной перчатке, и сердце ее сладко заныло. Хью не отрывал от нее взгляд своих голубых глаз, и Наташа сразу же поняла, что окончательно и бесповоротно влюбилась.
– Не хотите еще шампанского? – спросил Хью.
– Спасибо, я с удовольствием, – ответила Наташа.
Фреда в этот момент спросили что-то о поросятах, и он, увлекшись беседой, даже не обратил внимания на то, что Наташа и Хью тихонько разговаривают у стойки бара. Мэгги пододвинула Наташе бокал шампанского и внимательно посмотрела на эту парочку. Мэгги потом клялась, что сразу все поняла, но это было уже потом.
Наташа пустила в ход все свои нехитрые чары. Она уселась на барный стул, помогли уроки светских манер, которые она брала в Киеве перед выездом в Англию у бывшей валютной проститутки Нонны, и в разрезе платья открылась ее стройная ножка. Чернобурка была скинута с плеч, и прямо у носа Хью оказался ее роскошный и, как он с удовлетворением отметил, вполне натуральный бюст.
Лорд задавал ей банальные вопросы, она, как могла, ему отвечала, но все это было не важно, главные ответы были у них в глазах, они понимали друг друга без всяких слов. Перед уходом Наташа пригласила лорда на новоселье, а он обещал ей показать Лондон.
Всю дорогу домой Наташа молчала.
– Устала, моя курочка? – спросил романтически настроенный Фред.
– Очень, – ответила Наташа. – А кто этот мужик, с которым я под конец пила шампанское?
Фред объяснил ей, кто такой Хью Гамильтон. Наташа, когда услышала, чуть не потеряла дар речи и сразу же ушла спать. Она долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам в гостиной, где Фред смотрел телевизор.
Новоселье у Фреда и Наташи прошло на ура. Местные жители до сих пор обсуждают это событие. Самое большое впечатление произвел ремонт, проведенный под руководством Наташи. Дом стал просто неузнаваем. Кухня была украшена к Рождеству, а во дворе перед домом установлена огромная елка. В камине горел огонь. Если учесть, что камин не знал огня последние двадцать лет, то впечатление это произвело сильное.
Но что более всего поразило гостей, так это количество закусок на столе. Тут уж Наташа поистине расстаралась, потратив на готовку два дня. Дурачок Стив, а он практически теперь жил у них, помогал ей чистить овощи и с изумлением наблюдал, как ловко у нее все получается. Результатом этих усилий был роскошный стол, в центре которого красовались жареные молочные поросята.
Гости пили, ели и хвалили хозяйку, а толстая Мэгги предложила ей работать у нее в пивной поваром. На этот раз Наташа оделась скромно: черное бархатное платье и нитка жемчуга. Фред был на редкость гостеприимен и угощал всех пивом и сидром собственного производства. Где-то в середине вечера приехали мама и тетушка Эсфирь. Они не были у Фреда и Наташи со дня ее приезда с Украины. Когда они вошли в дом и увидели, как все изменилось, то едва не лишились чувств.
Их тут же усадили на самые почетные места, но тетушка перед этим отправилась осматривать помещения, а вернувшись в гостиную, произнесла тост за молодую хозяйку и ее золотые руки. Еще она пожелала молодым совет да любовь и посоветовала им не тянуть с потомством.
– Уж очень хочется понянчиться с внуками перед смертью, – закончила она свою речь.
Все радостно ей захлопали и закричали «ура».
Наташа выглядела немного грустно и, когда тетя Эсфирь спросила ее об этом, сказала, что просто устала. На самом деле Наташа ждала того, для кого было затеяно все это великолепие. Но он не шел. К полуночи гости стали расходиться. Наташа поняла, что он не придет, и со свойственной ей практичностью решила выбросить из головы пустые надежды.
«Он лорд. А кто я? Простая сельская девка».
Она окинула взглядом кухню. Фред давно ушел спать, Стив свернулся на диване калачиком и тихонько посапывал. Не надо ей никаких лордов, она проживет и здесь. Тут же ее мысли унеслись далеко: Наташа стала думать о том, что дом надо бы выкупить, пригласить родителей и лучшую подругу из Киева. Для нее она уже присмотрела парочку женихов.
«Ничего, почистим, отмоем. Вон как я своего отмыла, блестит как новенький, – рассуждала она. – Да и Эсфирь сказала, что поможет с покупкой дома».
Незаметно она уснула прямо здесь, в кресле, и проснулась оттого, что звонил телефон. Поначалу она рассердилась даже, ей перебили чудесный сон. Во сне они с Хью мчались на русской тройке по сверкающему на солнце снегу. На ней были роскошные соболя, на нем почему-то рваная шапка-ушанка, как у плотника Гришки из их села. Он обнимал ее за плечи и шептал что-то на ухо, а она весело хохотала.
Наташа подошла к телефону.
– Я вас не разбудил? – услышала она в трубке приятный мужской голос. – Это Хью. Извините, что не смог вчера быть у вас. Застрял в Лондоне. А вы не хотите сегодня погулять по столице?
Наташа решила держать дистанцию. Нет, сегодня она не может, разве что после Рождества. Голос внутри требовал: «Соглашайся!» – но она заставила его замолчать, хотя ей ой как хотелось поехать.
– Хорошо, я заеду после Рождества, – сказал он, нисколько не смутившись ее отказом. – Договорились?
– Это будет прекрасно, – ответила Наташа.
Она положила трубку, сердце ее бешено колотилось.
«Не надо было ему отказывать. Но я ведь не из тех, кто бежит к мужику по первому зову. Нет уж, пусть подождет. – Тут ей в голову постучалась новая мысль: – А что, если он больше не позвонит?»
Она прогнала ее прочь и занялась хозяйством.
Рождество пролетело быстро, и гостившие у них мать Фреда и тетушка Эсфирь были очень довольны традиционным рождественским обедом, который приготовила Наташа, предварительно посоветовавшись с Мэгги. После обеда они устроились в гостиной перед телевизором и задремали. Наташа убирала на кухне, внутренне она вся горела. Она инстинктивно чувствовала, что скоро с ней случится что-то необычайное.
Потом стали открывать подарки, и опять тетушка Эсфирь превзошла всех, она подарила Наташе ожерелье из рубинов с бриллиантами. Фред подарил ей серьги, выбрала их все та же Эсфирь, сам Фред разбирался в таких вещах, как свинья в апельсинах.
Ночью Наташа никак не могла заснуть, а наутро, когда в их двор въехал «лендровер» Гамильтона, она уже была готова к отъезду. Каким-то внутренним чувством Наташа поняла, что наряжаться не надо. На ней были джинсы и тонкий свитер, а на плечах песцовая шубка.
– Дорогой, – сказала она Фреду, – я не помню, говорила ли тебе, что сегодня еду на экскурсию в Лондон?
Фред только что пришел из свинарника и мыл руки на кухне – теперь ему это запрещалось, но он постоянно забывал о запрете. Он с удивлением посмотрел на Наташу: она застигла его на месте преступления и даже не обругала. Наоборот, глаза ее горели любовью, она была удивительно хороша.
– Нет, не говорила.
Появился Хью, поздоровался с Фредом и стал хвалить перемены в доме. Если учесть, что до этого он был здесь всего раз, его визит удивил Фреда. По простоте душевной Фред ничего не понял и не почувствовал никакой угрозы.
Что произошло дальше, история умалчивает, а сама Наташа об этом никогда никому не рассказывала, даже своей лучшей подруге Нинке. Кое-кто из местных утверждает, что она после этого уже не вернулась к Фреду, другие заявляют уверенно, что она пришла и честно все рассказала мужу. Кто из них прав, не важно, важно то, что Наташа перебралась жить в особняк на горе и стала женой Хью.
Злые языки поговаривали, что ни на какую экскурсию они не поехали, а заявились прямиком к Хью домой, а все прочее – дело техники.
Мэгги говорила, что она не знает, что уж такого Наташа с Хью сделала, но эта крепость сдалась без боя. Фреду они подарили коттедж вместе с землей, а Нинка, лучшая подруга Наташи, была вызвана с Украины его утешить, и, должно быть, так хорошо утешила, что сейчас у них двое детей и Фред живет вполне счастливо. Он, конечно, рассказывает в пивной: мол, никогда не забудет Наташу, но сразу же добавляет, что ему неплохо и без нее.
Наташа родила Хью сына, так что теперь в жилах старинного рода Гамильтонов течет кровь украинских крестьян. Их первенец удивительно красив, да и маме его роды только прибавили красоты, выглядит она потрясающе. Исчезли все дешевые шмотки, сделанные в Китае, одевается Наташа теперь исключительно во все дорогое и с большим вкусом. Работа по дому перешла в ведение слуг, в основном это англичане, но няню для сына Александра Наташа выбрала с Украины.
День у Наташи расписан по минутам: уроки английского, теннис, поездки в Лондон по дорогим магазинам, походы на выставки, посещение театра. Впрочем, Наташе иногда становится скучно, и она идет в огромную кухню особняка, надевает передник, закатывает рукава и начинает готовить свои любимые блюда – вареники с вишнями, пельмени, пирожки с капустой. Хью однажды пошутил по этому поводу, что если бы она не вышла за него замуж, то завела бы в Лондоне ресторан и быстро стала миллионершей.
Мама Наташи, когда приехала на крестины внука, так и не поняла, что же произошло с ее дочерью. Она ходила по огромному дому, вздыхала и постоянно спрашивала:
– Натка, а это правда теперь все твое?
Затем останавливалась возле окна, смотрела на зеленую лужайку, тяжело вздыхала и говорила:
– Господи, сколько земли пропадает зря! Вот бы эту землю да под картошку.
