Расплата
Был последний день четверти. Мы сняли со стен свои работы, вырвали из тетрадок чистые страницы и сложили их в стопку — пригодятся на черновики. Днем все пошли в актовый зал петь рождественские песенки, а я скрестила руки, опустила на них голову и закрыла глаза. Впервые в жизни в школе мне было лучше, чем дома.
Раздался какой-то звук — я подняла голову. Миссис Пирс закрывала дверь. Она сказала:
— Пять минут они там без меня обойдутся.
И села рядом со мной.
— Джудит, надеюсь, ты не против, но мне хотелось поговорить с тобой, прямо сегодня, а если не сейчас, другого случая не будет. Ты ни о чем не рассказываешь, но я очень тревожусь за тебя в последнее время и хотела проверить, как у тебя дела. Что сказал твой папа, когда я попросила его прийти ко мне?
Я сглотнула.
— Сказал, что придет, — сказала я. — Только не сразу, он сейчас очень занят.
Миссис Пирс сказала:
— Очень жаль. А я так надеялась… — Она вздохнула и сказала: — Джудит, возьми это письмо. Я попрошу тебя передать его твоему папе. Скажи: очень важно, чтобы он его прочитал. — Она посмотрела на меня. — Договорились?
Я закусила губу и кивнула. Тогда она вынула из кармана листок бумаги и подтолкнула ко мне. И сказала:
— Джудит, вот мой телефон. Я обычно не даю своего номера ученикам, но если тебе понадобится в каникулы с кем-то поговорить, позвони мне, пожалуйста.
— Спасибо, — сказала я.
— Собственно, — сказала она, — в новом году, вне зависимости от того, удастся мне переговорить с твоим отцом или нет, я в любом случае найду способ тебе помочь. Что-то уж очень сложное происходит у тебя в головке, и мы явно могли бы облегчить тебе жизнь, если бы знали, в чем дело.
— Вы это о чем? — спросила я, и мне стало страшно.
— Ну, тебе тут не о чем волноваться, — сказала она. — Просто попросим знающих людей тебе помочь.
Я не знала, о чем это она, да и не хотела знать.
Она встала из-за парты и сказала:
— Они через минуту закончат. Мне пора.
Я посмотрела на листок бумаги, и тут вдруг на глаза навернулись слезы, а сердце заколотилось.
— Миссис Пирс, — сказала я.
— Да, Джудит?
— Мне действительно нужно сказать вам одну вещь, только я не знаю, смогу ли…
«Прекрати!» — сказал Бог. Но я уже начала.
Миссис Пирс вернулась к парте.
— Да, Джудит? Я тебя слушаю.
В голове все поплыло.
— А если я скажу вам, что сделала одну очень плохую вещь… непростительную…
— Джудит…
— Нет! — сказала я. — Если я правда сделала что-то очень плохое…
Миссис Пирс положила руку мне на плечо. И сказала негромко:
— Джудит, не думай, что я как-то там наплевательски отношусь к твоим словам, но я убеждена, что ты просто не можешь сделать ничего очень плохого.
— Могу! — сказала я. — Причем такое, что вам даже и не представить!
И я заплакала.
Она подождала, потом дала мне бумажный платочек, а потом сказала:
— И ты не можешь мне об этом рассказать?
Я покачала головой.
— А с папой ты об этом говорила?
Я покачала головой.
— Он меня предупреждал… он мне сказал, что добра из этого не выйдет, а я ему не поверила…
Щеки у миссис Пирс вспыхнули. Она покачала головой, а потом сказала:
— Джудит, я позвоню твоему отцу. Чем скорее мы с ним все это обсудим, тем лучше.
Когда она это сказала, я стала дышать часто-часто, и тогда она положила руку мне на плечо и сказала:
— Джудит, я прошу тебя, не переживай. Я уверена: что бы ты ни сделала, намерения у тебя были самые лучшие, и твой папа это обязательно поймет. Мне просто необходимо с ним поговорить.
В тот же день миссис Пирс прочитала нам последнюю главу из «Паутинки Шарлотты», где Шарлотта умирает, но умирает счастливой, ведь она сделала все, что могла, чтобы спасти Уилбура, а люди считают, что произошло чудо. Конечно же, настоящее чудо в том, как трудно Шарлотте было это сделать, но, хотя она умерла, она сделала то, что должна была. Потом миссис Пирс стояла у своего стола, а мы все проходили мимо, и она говорила:
— Удачных каникул! Не объедайтесь в Рождество. Чтобы в следующей четверти все были в отличной форме!
А когда я проходила мимо, она сказала:
— Помни, о чем мы говорили, Джудит.
Я кивнула.
Придя домой, я сожгла письмо миссис Пирс в печке; я была очень рада, что сожгла его, не прочитав, а то при мысли, что будет, если его прочтет папа, мне делалось так страшно, что и не вообразить. А вот телефон миссис Пирс я засунула за заднюю обложку дневника. Потом я поднялась наверх, легла на кровать и стала отсчитывать дни — сколько их осталось до возвращения в школу; еще я подумала, как это странно, что мне хочется в школу. Потом я замерзла и залезла под одеяло.
Через некоторое время к дому подъехала машина. Я услышала, как хлопнула дверца, потом скрипнула калитка и мужской голос сказал:
— Тихо.
Я встала и выглянула в окно, но тот, кто пришел, уже открывал входную дверь, и я подскочила, потому что дверь грохнула об стену. Кто-то сказал: «Не надо, давай я», — и, судя по голосу, это был Майк.
Я выскочила на площадку, побежала вниз. Но на середине лестницы я замерла, и сердце мое замерло тоже, потому что это действительно был Майк, и одной рукой он поддерживал какого-то человека, похожего на папу, но я не могла точно сказать, папа это или нет, потому что этот человек, похожий на папу, закинул руку Майку на плечо, а лицо у него выглядело так, будто его сдвинули на сторону, и на нем была кровь, а глаз у него вспух и свернулся в клубок, как зародыш.
Майк увидел меня и сказал:
— Ого-го! — А потом сказал: — Всё путем, малыш. Твой папа просто упал с лестницы. Это скоро заживет. Сбегай намочи пару полотенец холодной водой, ага?
Я, видимо, не двинулась с места, потому что Майк сказал:
— Давай, малыш, беги живее.
Но я так и не двинулась с места, пока человек, похожий на папу, не сказал:
— Со мной все в порядке, Джудит.
И голос у него тоже был немножко похож на папин, только говорил он вроде как с набитым ртом.
Я побежала наверх, в ванную, и стала мочить полотенце под краном. Когда я намочила его до половины, ноги мои посадили меня на край ванны и я поняла, что папа не падал ни с какой лестницы, что все это как-то связано с тем, что случилось с Нилом Льюисом, и у меня почти не осталось сомнений, что все это с папой сделал человек, и человек этот — Дуг Льюис.
Я встала, закрыла кран и понесла полотенце вниз. Папа сидел у стола, рядом стоял таз. Майк промакивал папе глаз ватой, и каждый раз, когда Майк до него дотрагивался, папина голова дергалась назад. Я положила полотенце на стол, и Майк сказал:
— Вот и умничка. Папа скоро будет как новенький. Ты бы организовала нам чайку, ага?
Я подошла к раковине и услышала, как Майк сказал совсем тихо:
— Ты бы все-таки позволил мне отвезти тебя в больницу.
Папа что-то ответил и сплюнул в таз.
Я принесла две чашки чая, поставила их на стол, но Майк, похоже, забыл про свою просьбу. Он закончил с папиным глазом и сказал:
— Подними рубаху.
Папа поднял, и я увидела у него на животе кровь и красный след, похожий по форме на подошву ботинка.
Папа поднес руку к глазу, дотронулся до него. Отвел руку, а потом дотронулся снова, будто бы забыл, что секунду назад уже это делал. Когда Майк закончил перевязку, папа лег на диван. Лицо у него было белым, а руки и ноги как у тряпичной куклы. Майк сказал:
— Завтра заеду после работы, привезу продуктов.
Папа поднял руку, но Майк сказал:
— Джон, мне не требуется на это твое позволение. — И папина рука упала обратно, а Майк сказал: — Придется тебе хоть раз позволить кому-то о тебе позаботиться. — Потом он обнял меня рукой за плечи и прижал к себе. И сказал: — Ты уж проследи, чтобы он больше не ввязывался ни в какие переделки. Проследишь, Фред?
А потом сказал совсем другим голосом:
— Он поправится, Джудит; папа твой — крепкий орешек.
Только папа не выглядел крепким. Он выглядел неживым.
В комнате ни звука. За окном свет уличных фонарей расплескался по черному палисаднику и по сломанной вишне. Челюсть свело — слова не выговоришь. И я сказала в голове:
«Это все из-за Нила, да? Из-за того, что я с ним сделала».
«Око за око, — сказал голос. — Зуб за зуб. Жизнь за жизнь».
Я заплакала.
«Но папа же не умер, — сказала я. И затряслась всем телом. — Ну почему Ты его не уберег?»
Бог сказал:
«Мои пути неисповедимы».
Я сказала:
«Очень удобно быть неисповедимым, да?»
