Наутро, когда остальные готовятся выйти в путь, Джейкоб вошел в комнату и встал у кровати. Он заговорил с Фрэнсисом, но смотрел при этом на стену:

— Не думаю, что ты куда-нибудь денешься, но, если убежишь, я тебя догоню и сломаю вторую ногу. Понятно?

Кивая, Фрэнсис думает о шраме от ножа, который показал ему Дональд.

— Так мне не нужно сидеть здесь весь день напролет?

Фрэнсис мотает головой.

Потому он удивился возвращению Джейкоба. Метис отыскал в сарае деревяшку: прямую и крепкую — ствол молодой березы, и как раз подходящей длины. Он сдирает кору, срезает все сучки и округляет раздвоенную верхушку, придав ей вид гладкой буквы «У». Фрэнсис невольно увлекается, глядя на его руки: поразительно, как быстро деревянная палка приобретает сходство с костылем. Разорвав на полоски старое одеяло, Джейкоб, словно бинтом, туго обматывает ими дерево.

— Лучше бы кожей, иначе будет промокать.

— Вы хотите сказать, во время моего побега?

Поначалу, когда Фрэнсис говорил что-то необдуманное или глупое, не заботясь, что о нем подумают, Джейкоб, казалось, недоумевал, шутит Фрэнсис или нет: в глазах читалось сомнение, хотя лицо оставалось бесстрастным. Но на этот раз он улыбается. Да он ненамного старше меня, думает Фрэнсис.

Ему кажется, для них обоих будет облегчением освободиться от напряженного и беспокойного Муди. А для него самого облегчением станет свобода от матери, хотя, признавая это, он чувствует себя виноватым. Всякий раз, когда она в комнате, на них обоих давит тяжесть невысказанного, так что даже трудно дышать. Потребовались бы годы, чтобы произнести все нужные слова, просто чтобы от них избавиться.

Перед тем как покинуть деревню, мать заходит к нему в комнату и смотрит на Джейкоба, который молча встает и выходит. Она садится у постели Фрэнсиса и складывает руки на коленях.

— Мы уходим. Отправляемся по следу человека, за которым ты шел… мистер Паркер знает, куда он ведет. Жаль, что ты не можешь пойти с нами на случай, если мы увидим того человека, но… мы, по крайней мере, узнаем, куда он направлялся.

Фрэнсис кивает. Лицо у матери мрачное и решительное, но выглядит она усталой, и более заметны мешки под глазами. Внезапно на него накатывает волна благодарности к ней за то, что она ради него собирается продолжить его путь.

— Спасибо. Ты такая храбрая.

Она трясет его за плечи, словно сердится. Но она не сердится, она довольна. Она касается ладонью его лица, пальцы пробегают по подбородку. Кто-то еще иногда делал точно так же. Фрэнсис старается не думать об этом.

— Что ты, глупенький. Со мной будут Паркер и Муди; какая уж там храбрость.

Они обмениваются робкими замороженными улыбками. Фрэнсис борется с почти неодолимым порывом рассказать ей всю правду. Было бы таким облегчением с кем-нибудь поделиться этой ношей. Но он даже на секунду не может вообразить такую роскошь и знает, что ничего не скажет.

— Ты же знаешь, как я люблю тебя, правда? — к несказанному его удивлению, спрашивает она.

Фрэнсис смущен. Он кивает, почему-то не в силах посмотреть ей в глаза.

— Отец тоже тебя любит.

«Нет, не любит, — думает он. — Ты даже не представляешь, как он меня ненавидит». Но он ничего не говорит.

— Больше ты ничего не хочешь сказать?

Фрэнсис вздыхает. Есть столько всего, о чем она не знает.

— Мистер Муди считает, что та костяная пластинка очень важна. Если она ценная, то могла быть… причиной. Ты позволишь мне взять ее?

Фрэнсис не хочет ее отдавать, но не может придумать достаточных оснований для отказа, а потому протягивает кожаный мешочек с табличкой. Вынув табличку, миссис Росс разглядывает ее. Она много читала и много знает, но на крошечные угловатые значки смотрит с недоуменной гримасой.

— Будь с ней осторожна, — бормочет он.

Она бросает на него многозначительный взгляд: она всегда осторожна с вещами.

Прошлым летом, прежде чем закончились занятия в школе — а заканчивались они рано, чтобы мальчики могли помогать отцам, испытывающим недостаток в рабочих руках, — с ним произошло нечто небывалое. Никогда слишком не задумывающийся о подобных вещах Фрэнсис, подобно каждому парню в радиусе десяти миль, влюбился в Сюзанну Нокс.

В школе она была классом старше его и считалась непревзойденной красавицей того года: веселая, стройная, с округлившимися формами и очаровательным изящным лицом. Сюзанна снилась ему ночью, а днем он воображал их вместе — в разных неопределенных, но романтических ситуациях: например, в лодке на заливе или в лесу, где он показывает ей свои укрытия. Когда она проходила мимо его класса или смеялась с подругами на школьном дворе, его передергивало: покалывало кожу, перехватывало дыхание, к голове приливала кровь. Он тут же отворачивался, изображая полное отсутствие интереса, а поскольку близких друзей у него не было, никто не разгадал его тайны. Он отлично понимал, что не одинок в своей страсти и она скорее остановит свой выбор на кандидате постарше и более популярном, но, похоже, никто из них так и не был удостоен ее благосклонности. А если бы и так, это вряд ли имело бы какое-то значение; на самом деле он и не ожидал, что между ними может что-нибудь случиться. Хватало и того, что она была с ним в его мечтах.

Вышла оказия — летний пикник, которым всегда завершался учебный год, когда вся школа отправлялась к узкой полоске песчаного пляжа на берегу залива. Под вялым присмотром двух учителей они ели сэндвичи, пили имбирное пиво, плавали, плескались и визжали до самой темноты. Фрэнсис, который всегда ненавидел такие проявления принудительного веселья и старался их избегать, все же пошел, потому что там должна была быть Сюзанна, а поскольку она уже заканчивала школу, он не знал, как будет дальше ловить эти сладостные мгновения, питавшие его страсть.

Он нашел место неподалеку от того, где сидела Сюзанна с несколькими старшеклассницами, и почти тут же к нему присоединилась Ида Притти. Ида была на два года младше Фрэнсиса и его ближайшая соседка. Забавная и острая на язык, она ему нравилась, единственная из своего семейства, но иногда ужасно надоедала. Она вечно приставала к Фрэнсису, следила за ним столь же усердно (но не так скрытно), как он за Сюзанной.

Сейчас она со своей корзинкой уселась рядом и затуманенным взором уставилась на воду.

— Думаю, будет дождь. Посмотри на вон то облако. Могли бы выбрать день получше, не думаешь?

В ее голосе звучала надежда. Такая же, как он, мятежная индивидуалистка, она разделяла его ужас перед мероприятиями, предполагавшими общение и веселье.

— Не знаю. Наверное.

Фрэнсис надеялся, что, если будет поменьше говорить, она поймет намек и уберется. Он размышлял, что лучше — остаться одному, привлекая внимание своим угрюмым одиночеством, или сидеть с надоедливой девчонкой из младших классов, но, судя по увлеченному перешептыванью Сюзанны с подружками, она вообще не заметит, чем он там занимается. А тут еще шумно резвились, соревнуясь, кто дальше кинет в воду камень, несколько старших мальчишек, делавших вид, будто увлечены своими делами, но стараясь при этом попасть на глаза старшеклассницам.

Когда солнце стало клониться к закату, активность несколько поутихла: сэндвичи были съедены, мухи пойманы, одежда разбросана. Компания Сюзанны раскололась на двойки и тройки, а сама она прогуливалась с Марион Маккей. Фрэнсис лежал, устроив голову на каменной плите и опустив на глаза шляпу. Солнечные лучи проникали сквозь ткань, приятно ослепляя его. Ида обиженно молчала и делала вид, будто читает «Простофилю Вильсона».

Он поворачивал голову, так что солнце то исчезало, то снова ослепляло его, как вдруг Ида сказала:

— Что ты думаешь о Сюзанне Нокс?

— А?

Он, конечно же, думал о ней и, застигнутый врасплох, постарался прогнать ее из головы.

— Сюзанна Нокс. Что ты о ней думаешь?

— С ней все в порядке, мне кажется.

— Похоже, все в школе считают ее чуть ли не самой красивой девчонкой на свете.

— Неужели?

— Ну.

Он не мог сказать, смотрит ли на него Ида. У него колотилось сердце, но голос оставался вполне скучающий.

— Она довольно симпатичная.

— Ты так думаешь?

— Мне так кажется.

Это начинало раздражать. Он стянул шляпу с лица и покосился на Иду. Она сидела, поджав колени и вжав голову в плечи. Ее маленькое личико сморщилось на солнце, и вся она казалась рассерженной и несчастной.

— Почему ты спрашиваешь?

— Не все ли равно?

— Что не все ли равно? Что она красивая?

— Ага.

— Не знаю. Это как посмотреть, наверное.

— Как посмотреть?

— Ну, смотря с кем говоришь. Ей, наверное, не все равно. Господи, Ида…

Он натянул шляпу на глаза и мгновение спустя услышал, как Ида встает и обиженно удаляется. Должно быть, он уснул, потому что когда очнулся, слегка напуганный и недоумевающий, где он и почему так жарко, она снова была рядом. Шляпа соскользнула вбок, и его слепило солнце, перед глазами мелькали красные вспышки. Кожа лица казалась туго натянутой и чувствительной. Похоже, он чуть не обгорел.

— Ничего, если посижу здесь немного?

Это был не голос Иды. Фрэнсис приподнялся и увидел над собой улыбающуюся Сюзанну Нокс. Его словно ледяной водой окатили.

— Нет. Конечно же нет.

Он посмотрел вокруг. Пляж изрядно опустел, не было видно и девиц, с которыми она сидела.

— Наверное, я уснул.

— Прости. Я тебя разбудила.

— Все в порядке. Правильно сделала. Кажется, я чуть не сгорел.

Он осторожно дотронулся до лба. Сюзанна смотрела на него, склонившись чуть ли не вплотную. Он видел каждую изогнутую ресничку, видел крошечные волоски на ее щеке.

— Действительно, немного покраснело. Хотя ничего страшного. Тебе повезло, что у тебя такая кожа, ну, довольно темная, понимаешь, о чем я? У меня так сразу появляются веснушки, а сама как свекла.

Ее улыбка была очаровательной. Солнце находилось у нее за спиной, и вокруг ее головы был сияющий ореол, так что русые волосы обратились в золото и платину. Фрэнсис понял, что едва переводит дыхание. По крайней мере, если он покраснел, она не заметит.

— Ну, хорошо провела время? — наконец ухитрился вымолвить он, не придумав ничего умнее.

— Что, здесь? Вроде ничего. Некоторые мальчишки — просто ужас. Эмлин Притти столкнул Мэтью в воду прямо во всей одежде и потом целый час смеялся. Тот еще тип.

— Да?

Втайне Фрэнсис торжествовал. В прошлом у него с Эмлином были неприятности. Хорошо, что не его столкнули в воду.

Больше он, как ни старался, не мог выдавить из себя ни слова. Он долго смотрел на воду, моля о вдохновении. Сюзанна, похоже, не возражала; погрузившись в свои мысли, она теребила кончики волос.

— Ида — твоя подружка?

Это прозвучало так неожиданно, что от удивления Фрэнсис едва мог говорить. Затем он рассмеялся. Что за невероятная мысль? Странный вопрос.

— Нет! То есть она просто товарищ. Знаешь, мы живем по соседству. Только она выше по реке. Она на два года младше, — на всякий случай добавил он.

— О… так ты живешь рядом с Притти?

Она должна была это знать, здесь все про всех знали. Она еще больше сосредоточилась на своих волосах. Он не понимал, что она с ними делала: очевидно, нечто требующее особой концентрации.

— Знаешь, — наконец она решительным жестом отбросила прядь волос, — в следующую субботу мы собираемся устроить пикник, у заводи. Приходи, если хочешь. Будут только Мария, ну, знаешь, моя сестра, Марион с Эммой, может быть, Джо…

Наконец она посмотрела на него, но в глазах ее невозможно было что-либо прочесть. Фрэнсис видел только темный силуэт, черты лица расплывались и ослепляли его, словно ангел в воскресной школе.

— В субботу? Хм…

Он просто не мог поверить происходящему. Но очевидно, что Сюзанна, единственная и неповторимая Сюзанна Нокс, пригласила его на пикник — пикник для избранных, куда приглашены только ближайшие подруги (и Джо Белл, но всем известно, что он встречается с Эммой Спенс). Внезапно ему пришло в голову, что все это вполне может оказаться ужасной шуткой. А вдруг никакого пикника не будет? Он придет, а там никого или, еще хуже, толпы старшеклассников — тычут пальцем, покатываются над его самонадеянностью. Хотя, глядя на нее, не скажешь, что она шутит. Она все смотрела на него, а потом коротко и нервно хохотнула.

— Ну же! Заставляешь девушку ждать!

— Прости. Э-э… просто я должен поговорить с папой, узнать сперва, не нужно ли будет работать. Все равно спасибо. Это здорово.

Его сердце заколотилось от ужаса. Неужели он действительно это сказал?

— Ну и ладно. Дашь мне знать, если сможешь, а? — Она нерешительно встала.

— Да, конечно. Спасибо.

В этот миг она казалась еще красивее обычного; с серьезным выражением на прекрасном лице она приглаживала волосы. Потом чуть улыбнулась и направилась прочь. Ему показалось, она выглядит грустной. Он снова откинулся на камень и надвинул на глаза шляпу, чтобы тайком наблюдать, как она уходит на другой конец пляжа, где собирались старшеклассники. Вдруг он понял, что случилось чудо. Она пригласила его на пикник. Она, прежде не сказавшая ему и десятка слов, пригласила его на пикник!

Фрэнсис смотрел, как несколько мальчишек помладше столкнули на мелководье корягу и резвятся с ней, уворачиваясь от брызг. Взрывы их смеха казались необычно далекими. Он думал о следующей субботе. Отец давным-давно перестал просить его помочь в выходные, не попросит и на этот раз. Он думал о пикнике у речной заводи, где солнце, проникая сквозь дубы и ивы, покрывает светлыми пятнами воду цвета чая; и девочки сидят в легких летних платьях, словно в озерцах светлого хлопка.

И он знал, что не пойдет.