За последующие дни я несколько раз собирался позвонить Лулу и извиниться. Смягчить кое-какие формулировки. Вот только я не умею извиняться за правду. Может, поговорить с Сандрой? В конце концов я решаю, что, наверное, лучше отложить этот разговор до следующего визита Кристо к физиотерапевту. Уж наверное, в этот раз его привезет не Лулу.

Работа у меня с того самого дня застопорилась: не могу ни на чем сосредоточиться. И всякий раз, когда я порываюсь рассказать Хену о том, что произошло, в самый последний момент что-то меня останавливает. Я понимаю, что в конце концов рассказать все равно придется, но не знаю, что меня останавливает. Возможно, это вопросы, которые он неизбежно станет задавать и на которые у меня нет ответов, хотя должны бы быть.

Совершенно неожиданно звонит телефон. К полному моему изумлению, это Лулу. Меня бросает в пот.

— Я как раз собирался вам позвонить… Хотел извиниться за то, что вот так вывалил на вас это все. Это было глупо с моей стороны, — сбивчиво начинаю я.

— Да. Это было глупо. Но я много думала о ваших словах. Я рассказала все Сандре, и знаете, что случилось? Она вдруг начала смеяться. А потом сказала, что вполне может в это поверить. Она знала его лучше, чем кто бы то ни было… ну, вы понимаете, о чем я.

— Да, ох. Э-э…

— Я так разозлилась… Просто… просто это все стало для мня такой… таким шоком!

— Нет-нет, это я должен был…

Мы договариваемся встретиться в том же пабе, что и в прошлый раз. Поскольку до вечера еще далеко, в зале немноголюдно; для серьезных посетителей время несерьезное. Двое одиноких мужчин стоят за барной стойкой, как истуканы, из узловатых кулаков идет дым. Не радуйся раньше времени, твержу я себе. Твоя способность все портить не знает пределов. И все же в душе у меня трепещет надежда, в моем сердце, в этом ящике Пандоры.

Я прихожу в паб заранее и заказываю полпинты светлого. Медленно потягиваю его, заставляя себя ждать. Я принял душ. Подстриг ногти. Рука у меня слегка дрожит. Первое же, что я делаю, заметив Лулу на той стороне улицы, — это смотрю на ее ноги. На ней те самые красные туфли.

При виде меня она не улыбается, и я вдруг понимаю, что она нервничает. Ее распущенные волосы лежат мягкими волнами, и меня вдруг охватывает дрожь: неужели она уложила их — специально? Как я мог считать, что она не такая красивая, как Джен? Как мог сравнивать ее с кем-то еще?

Она опускается на сиденье рядом со мной. Я передаю ей ром с колой, купленный заранее.

— Сейчас еще рановато пить.

— Так и день не самый обычный. И вообще вся неделя.

Она заглядывает в свою сумку и выуживает оттуда сигареты и зажигалку.

— Значит, у вас все в порядке? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами:

— Привыкаю к этой мысли. Мне не так сложно — за эти двенадцать лет я видела его от силы раз пять.

Она не поправляется, и я тоже ничего не говорю. Продолжать называть Кристину «он» кажется меньшим злом.

— А что Кат с Джимми? Им сказали?

Лулу закатывает глаза:

— Нет. Мы не стали больше никому говорить. Решили оставить пока все как есть. Может, если было бы больше доказательств — что тело на Черной пустоши действительно принадлежало Иво, или потом оказалось бы, что это не так… Вы понимаете?

— Да. Пожалуй. Но Сандра верит в это?

— Она сказала, что в этом свете разъяснилось многое из того, чего она никогда не понимала.

— Она разозлилась?

— Я этого ждала, но она не стала злиться. Знаете, они были довольно близки, и даже… я думаю, она была слегка к нему неравнодушна. Я думаю, она расстроилась, но теперь она говорит, что понимает, почему он ее не хотел.

Она снова пожимает плечами.

— Как я уже сказала, на то, чтобы к этому привыкнуть, уйдет какое-то время.

— Ну да. Что ж, спасибо вам.

— За что?

— За то, что пришли.

Я делаю глоток пива. Позади лязгает игровой автомат. По телевизору над барной стойкой разворачивается кульминация какого-то невразумительного репортажа про скачки.

— Как ваша рука? — неожиданно спрашивает Лулу.

— Все нормально.

Я протягиваю правую руку вперед, растопырив пальцы.

— Вы что, собрались показать мне фокус с ножичками?

— Нет.

— Чувствительность вернулась?

— Да. По большей части.

Она накрывает мою руку своей. Ладонь у нее сухая и теплая. Я переворачиваю руку ладонью кверху. Когда Лулу касалась меня в прошлый раз, я совсем ничего не чувствовал.