Книга: Серые земли Эдема
Назад: Кипр
Дальше: Атлантический океан, примерно в 200 километрах от побережья США

Вашингтон, Белый дом

Овальный кабинет… Плавные изгибы стен, высокие окна, огромный стол. В кабинете двое: сам президент (хорошо помню его внешность по телевизионным новостям, которые смотрел ещё на Земле), а напротив лысоватый мужчина. Я навожу справки — это помощник по национальной безопасности.
Разгар оживлённой беседы, говорит президент. Мне заботливо переводят.
— Вилли, русский президент уверяет, что это случайность, результат аварии. У него подозрения, что её устроил наш агент. Что вы узнали?..
Я отмечаю, что на этот раз английское «you» переводят как «вы», нет такой фамильярности, как на встрече в ЦРУ.
— Господин президент, — голос помощника слегка дрожит. — Операция действительно могла быть санкционирована ЦРУ, однако с какой целью — неизвестно. Руководил ею заместитель директора Бен Холлидей, но его нигде не найдут…
Президент ударяет кулаком по столу:
— Вечно у них правая рука не знает, что делает левая! Не могут найти одного из руководителей ЦРУ! Давно пора реорганизовать эту лавочку!
Мне становится любопытно: Бен заварил кашу и исчез? Что за игру он затеял? Придётся оставить на время кабинет.
Людей найти легко — у каждого человека индивидуальный набор вибраций на энергетическом плане, так что это напоминает молниеносный перебор изображений. Вот и аура Бена — что-то совсем бледная…
В комнате полумрак, но сквозь огромное окно открывается грандиозная панорама: частокол зданий бросает стреловидные тени на сизую гладь моря. Горизонт тонет во мгле, над тёмной водой пылает угрюмый красный огонь. Ах да, это же Статуя Свободы. То ли факел в её воздетой руке, то ли корона горит в последних лучах заходящего солнца.
Значит, это Нью-Йорк!
У окна за круглым столом три тёмные фигуры. У меня холодок проходит по спине, когда узнаю старых знакомых. Рарох в синем одеянии, какое видел на нём ещё в призрачной Москве, а лицо словно вырублено из тёмного камня. Аннабель, как обычно, в зелёном платье, которое не скрывает роскошных грудей и бёдер. Её глаза сверкают изумрудами. Третий в чёрном халате, лицо бледное, тонкие пальцы на рукояти меча.
Рарох что-то говорит, мерно двигая челюстями, но я ничего не слышу.
Это сюрприз: за последнее время я привык, что могу видеть и слышать ВСЁ.
Выходит, и мне не всё позволено.
Аннабель встаёт, и я перевожу взгляд на неё.
Она идёт в мою сторону, и я замечаю в полу комнаты большое круглое отверстие, куда льётся спираль ступеней. Уже видел такое в Москве.
Что же, вниз, вдоль красновато блестящих перил в обширный зал…
Здесь интерьер роскошнее, чем в задрипанном бомбоубежище под Москвой, хотя тоже темно. Соблазнительно глубокие диваны и кресла, золочёные (а может быть и золотые) канделябры с горящими свечами, отражения огненных язычков в глубине зеркал. Золотистые блики мерцают на рамах картин, но сами полотна тонут во тьме.
Что-то с подозрением я стал относиться к картинам…
Зал пуст.
Хотя нет, на диване, под картиной в золотой раме, лежит человек. Он гол, однако по беловатому пушку вокруг лысины и лягушачьему рту я узнаю Бена. Глаза широко открыты, но, похоже, ничего не видят, а на лице застыло блаженство. Рот приоткрыт, из уголка свешивается ниточка слюны. Умер сладкой смертью?..
Тень Аннабель накрывает его.
Значит, и Бена втянули в эту игру. Наверное, Рарох давал советы, а Аннабель явилась наградой. И больше заместитель директора ЦРУ не понадобился…
Больше здесь нечего делать, я только бросаю взгляд на картину: из фиолетовой тени спиралью вздымается изумрудный змей с красной разинутой пастью. Он словно собирается проглотить лежащего на диване человека.
Похоже на Гойю — напоминает его офорт «Сон разума вызывает чудовищ»…
Навожу справки, но это оказывается картина Одильона Редона.
Постепенно всё меркнет.

 

Я снова синхронизируюсь с Белым домом…
— Ладно, — президент откидывается в кресле. — Потом поговорю с Генри насчёт его сотрудников. Вернёмся к русским. Их президент заверил, что не применит оружия против Америки, но мы только что получили сообщение из группы объединённых спецслужб, что как минимум одна русская подлодка приближается к атлантическому побережью. Что у них на уме?
— Вряд ли они собираются нападать на нас из-за этой дурацкой операции ЦРУ, — пожимает плечами помощник. — Скорее всего, хотят продемонстрировать, что с ними ещё нужно считаться. Может быть, поход запланирован давно, и это случайное совпадение. Русские вновь стали появляться у наших берегов после того, как мы усилили активность нашего флота в их внутренних морях. Нам и раньше случалось засекать подлодки в этих районах, но обычно их теряли. Это бесшумные субмарины нового поколения. Казалось, военная промышленность русских разрушена, но видно не до конца. Подождём, пока будет готов аналитический доклад…
Резко звонит телефон.
Президент берёт трубку и манит пальцем советника, тот хватает наушник.
— Выходят из строя радары NWS? Система NORAD наполовину парализована?!.. Что за ерунда насчёт тёмного света?.. Немедленно систематизируйте информацию и включите в доклад. Хоть на что-то годятся ваши чёртовы компьютеры в центре управления?!..
В голосе президента слышна паника. А я, кажется, начинаю понимать… Первая фаза тщательно продуманного плана ЦРУ (или кого-то ещё!) увенчалась успехом — экспериментальные установки на спутниках не были выключены. Летя с огромной скоростью в космической пустоте, спутники прошли над северной Атлантикой и обрушили потоки тёмного излучения на Гренландию и Ньюфаундленд — туда, где располагаются радары раннего обнаружения. Нежные электронные микросхемы стали массово выходить из строя — наверное, с треском и копотью, как загорается масло на сковороде — и в этот момент Обрин с товарищами запустили беспрецедентную хакерскую атаку на компьютерные сети Пентагона…
«Мегиддо» — так называлась долина в древнем Израиле, место кровавых битв. Американцы из христианской миссии полагали, что именно там состоится завершающая битва земных царей с Богом — Армагеддон.
Может быть, он ещё произойдёт.
А может, начался в этот момент…
Похоже, все тщательно продуманные планы летят к чёрту. В игру вступают новые игроки и путают карты. Обстановка в Овальном кабинете накаляется. Снова звонок, президент глядит на зажёгшуюся лампочку и делает нетерпеливый жест помощнику. Тот хватает трубку и спустя несколько секунд поднимает глаза на президента. Зрачки расширены, голос дрожит.
— Это из группы объединённых спецслужб. Удалось определить местоположение русской субмарины — той, что на континентальном шельфе Атлантического побережья. Она прошла заградительные рубежи и находится всего в ста милях от береговой линии. На перехват из Норфолка вышло надводное соединение и подлодка класса «Виргиния».
Президент устало прикрывает глаза, и я ощущаю мимолётное сочувствие: нелегко пожилому человеку принимать решения в таком цейтноте. Но пауза длится недолго, президент встаёт и слегка отодвигает штору: монумент Вашингтону вонзается в зеленоватое вечернее небо розовой стрелой.
— Вот видите, Вилли? Ещё и подлодка…
— Гм, — механически говорит советник. — Как я уже говорил, возможно, это просто демонстрация силы… — Он спохватывается: — Господин президент, даже если эта подлодка не связана с тем, что творится с NORAD, вам лучше немедленно оставить Белый дом. С этой подлодки могут быть запущены крылатые ракеты РКБ-500. Опасность в том, что они имеют малый уровень радиолокационной заметности, всего в сотую долю фута, и высокую точность попадания — около 20 футов. Они могут поразить вашу резиденцию и Пентагон через считанные минуты после пуска. К счастью, вашей жены и детей сейчас нет в Белом доме, но вам следует поспешить…
Президент резко оборачивается от окна:
— Вилли, я не крыса, чтобы первым бежать с тонущего корабля. Пусть вертолёт подождёт, я пока остаюсь здесь.
Снова звонок. Президент берёт трубку, но тут же бросает её.
— Предварительный анализ готов. Идём в ситуационный центр!
Я невнимательно гляжу, как эти двое в сопровождении ещё нескольких человек спешат по коридорам и лестницам. Ситуационный центр оказывается где-то внизу, в нём несколько человек в гражданской одежде и военной форме, на стене большой экран. Обстановка слегка сумасшедшая, все на ногах, но военные вытягиваются и отдают честь при появлении президента.
На экране карта Северной Америки: разноцветные огоньки, пунктирные трассы. Один из офицеров, с указкой в руке, немедленно начинает доклад. Голос звучит размеренно и чётко.
— Сэр, система NORAD подверглась атаке в этой полосе, — указка скользит от Гренландии к Ньюфаундленду. — Предварительный анализ показывает, что полоса совпадает с траекторией полёта трёх русских спутников. По информации из ЦРУ, на них установлены экспериментальные ЭМИ-установки для подавления электроники. Русские заверяют, что спутники вышли из-под контроля во время эксперимента, и такую вероятность ЦРУ подтверждает, но это пока невозможно проверить. Образовались дыры в ПВО на северо-восточном направлении, через которые может просочиться немало воздушных целей. Спутники разведки зафиксировали, что по меньшей мере пять русских бомбардировщиков «Блэк Джек» подняты в воздух, их текущее местонахождение неизвестно. Каждый способен нести двенадцать крылатых ракет большой дальности. Две атомные подлодки вышли на ударные позиции близ атлантического и тихоокеанского побережья. Судя по спутниковым данным, стратегические ядерные силы России приведены в состояние боевой готовности. В аналитическом центре считают, что всё это может быть началом упреждающей атаки против США. Цель — разрушить нашу систему быстрого реагирования и подорвать возможность вести широкомасштабные боевые действия. О возможных причинах этой акции ЦРУ готовит доклад, он будет готов в течение получаса…
Офицер великолепен: форма отутюжена, голос не дрогнет, говорит коротко и ясно. Наверное, в такой ясности и нуждается президент большой страны — у него слишком много забот, чтобы самому вникать во все детали.
Президент поворачивается к советнику:
— Что у нас припасено на этот случай?
Тот бледен, но пытается сохранить уверенность.
— Господин президент, это как раз та ситуация, о которой мы не раз говорили. Наступила эпоха молниеносных войн. Скорость эскалации конфликта настолько велика, что мы не успеваем проанализировать поступающую информацию. Остаётся всего два варианта. Либо ничего не предпринимать до прояснения ситуации — но тогда мы рискуем оказаться побеждёнными, не успев нанести ответный удар. Либо спустить с цепи псов войны — возможно, мы при этом окажемся нападающей стороной, но зато разгромим вероятного противника. Напоминаю, господин президент, что такие планы разработаны, и вы были ознакомлены с ними при вступлении в должность.
— Да-да!.. — президент поворачивается в человеку в штатском и щёлкает пальцами.
Тот открывает дипломат и протягивает президенту папку.
— Вот этот, — советник переворачивает несколько листов. — Нам не нужна полномасштабная ядерная война.
После минутной паузы президент поднимает голову и в смятении глядит на советника:
— Но эти значки означают, что будет применено ядерное оружие!
— Господин президент, — на лбу советника выступают бисеринки пота. — Этот план предусматривает гуманное использование ядерного оружия, только против командных пунктов и военных объектов. Заряды малой мощности будут взрываться прямо в подземных бункерах противника, так что радиоактивное загрязнение окажется минимальным. Даже в их столице большинство населения должно уцелеть. Зато военная инфраструктура будет разрушена, и потом мы сможем без особых проблем ввести в Россию международные силы, чтобы обеспечить порядок…
— А каково ваше мнение?.. — президент поворачивается к одному из военных, но я перестаю следить за несколько истеричным обсуждением, заворожённый появлением всё новых значков на экране. Кажется, я нахожу тот, что означает HAARP — он пульсирует как лиловый цветок. К нему приближаются красные пунктирные трассы: неужели и в самом деле запущены ракеты?.. Или данные, которые я вижу на дисплее, ловко подтасованы группой Обрина?
Надо отдать должное людям в центре: они прекрасно подготовлены, никто не теряет самообладания, все говорят коротко и ясно. Не их вина, что мир вступил в зловещую эпоху молниеносных войн.
Ненадолго я вслушиваюсь…
— Директор ЦРУ опасается, что кризисную ситуацию могла усугубить хакерская атака. У него есть несистематизированная информация из дата-центра в Юте, что…
Президент машет рукой, и все замолкают.
— Мне очень жаль, джентльмены, что мы вынуждены принимать решение в такой спешке. И при таком дефиците информации. А вдруг Генри прав, и всё это подстроено?.. Вилли, ты высказываешься последним.
Советник говорит торопливо, щека слегка дёргается.
— А если Америка действительно подверглась атаке? Цена ошибки может быть высока, но цена не принятого решения — ещё больше. Господин президент, вы давали присягу американскому народу. Лично я за немедленную реализацию плана «Интеллектуальная картечь».
Президент вздыхает, и в глазах странно расплываются красные, жёлтые и зелёные огоньки. Возможно, президент носит контактные линзы и это отражения огней с экрана…
— Хорошо. План «Интеллектуальная картечь», пятнадцатиминутная готовность. Если ЦРУ подтвердит, что информация о нападении сфабрикована, я успею дать приказ об отмене.
Следует возня с ядерным чемоданчиком, которую я не раз наблюдал в старых фильмах. Он больше похож на ноутбук, но меня это уже мало интересует, и я отступаю — сквозь стены, сквозь перекрытия, сквозь залы — на свежий воздух.
И оказываюсь на лужайке — кажется, у южного фасада Белого дома. В тени стоит вертолёт, неспешно вращая лопастями, и волны разбегаются от него по тёмно-зелёной траве.
Я наблюдаю, как по этой траве почти бегут пятеро: сам президент, его советник, человек с чемоданчиком, и ещё двое — наверное, из охраны. Президенту помогают подняться, и лопасти набирают ход.
Вертолёт тяжело вздымается в воздух, прибивая винтами траву. Ему всего десять минут лёту до аэродрома, где президент пересядет на свой «Боинг», борт № 1. Там по-прежнему будет в курсе всех событий и сможет отдавать или отменять любые приказы…
Вот только последний он отменить уже не успеет…
Я был предупреждён — шёл синхронный отсчёт времени, — но всё равно это происходит неожиданно.
Сумерки будто взрываются. Призрачной голубизной вспыхивает свет ярче дневного — и сразу меркнет. Снова бело-голубое полотно хлещет по глазам — и снова полная тьма…
Неистовый свет — тьма! Неистовый свет — тьма! Какой-то нечеловеческий ритм — возможно, глаза не могут воспринять этот небывалый свет, и поэтому мозг отключает зрение на короткий момент, пытаясь осмыслить, что видит…
И включает снова, не в силах ничего понять.
Я испытываю нестерпимую тоску. Свет и тьма вращаются перед глазами, постепенно сливаясь в серую пелену и затягивая в беспросветную пропасть. Неведомая сила давит на плечи, пригибая к земле.
А ведь я вижу только изображение. Или мне дали прочувствовать, как это было на самом деле?.. Никто тогда не знал, насколько усиливается излучение, приходя из открытого космоса, где бьют неисчерпаемые фонтаны энергии.
Всё это длится то ли несколько секунд, то ли несколько часов — время словно остановилось. А потом, наконец, брезжит мутный свет.
Но над головой уже нет тёмной синевы неба, а вокруг сочной весенней зелени. Словно пепельный полог накрыл мир.
По тёмно-серой траве бегут серые волны, винты вертолёта — он висит в воздухе какой-то ненастоящий, словно вырезанный из картона, — ещё вращаются, но уже видно, что машина начинает крениться. И шума двигателя больше не слышно, всё происходит в мёртвой тишине.
Видимо, отказало зажигание…
Всё-таки у американских президентов хорошие вертолёты: летательный аппарат кое-как выравнивается; замедленно крутя винтом, падает с высоты пятиэтажного дома, и основная сила удара приходится на шасси. Во все стороны летят обломки, вертолёт будто сплющивается о землю, но взрыва не происходит — то ли такова конструкция, то ли белая пена, которая сразу облепляет машину, гасит пламя. Приглушённо воют сирены, но ни один автомобиль не несётся по серой лужайке, лишь бегут люди. Похоже, все двигатели внутреннего сгорания отказали одновременно…
Скорее всего, президент останется жив. Только вряд ли сможет отдавать распоряжения какое-то время, вряд ли сумеет отменить отданный в спешке приказ. Сибил может радоваться — всё получилось даже лучше, чем она надеялась.
Она обрушила-таки небесную кару на свою родину…
Я увидел достаточно и оставляю это место. Если в нашем мире вечны три вещи — предательство, героизм и любовь, — то довольно о предательстве. Пусть следующая история будет о героизме.
Назад: Кипр
Дальше: Атлантический океан, примерно в 200 километрах от побережья США

Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(953)367-35-45 Антон.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8(921)740-47-60 Антон.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста 8 (953) 367-35-45 Антон.
Виктор
Перезвоните мне пожалуйста 8 (996)762-22-97 Евгений.