Глава двадцать седьмая
Разговор с матерью выдался тяжёлым, и Стефани не решилась рассказать ей о ребёнке Фелиции. Имя мальчика вертелось на языке, но так и не сорвалось. Стефани видела, как больно слушать матери о том, как живёт её дочь, и думала, что поступила правильно, скрыв от неё ряд пикантных подробностей. – Господи, Стефани, почему же она сама не зашла ко мне?! – всплеснула руками мать. Стефани тяжело вздохнула и пожала плечами. – Это нехорошо, – осудительно покачала головой мать. – Быть в городе и не зайти в родной дом!
– Но вы ведь не ответили ни на одно из её писем, – осторожно вступилась за сестру Стефани.
– Не ответили?! Да ей нужно было сначала попросить прощение за своё бегство, а не рассказывать о своей жизни! – румянец окрасил бледные щёки матери. – Страшно даже представить, какой образ жизни она ведёт в этом грязном городе! Без мужа. Без семьи… – мать снова всплеснула руками, показывая, как многое ей хочется сказать, но как мало у неё для этого желания. – Подумать только, и это мой ребёнок!
– Да, – согласилась Стефани, но скорее с сестрой, сказавшей, что родители никогда не смогут понять её, чем с матерью. – Но если тебе хоть немного важно знать о её жизни, то можешь быть спокойна: у неё всё хорошо, – добавила она.
Мать вспыхнула и прочитала очередную лекцию о праведной жизни. Закончила она скромным восклицанием, обращённым к богу с вопросом, за что ей досталась такая дочь, как Фелиция, и как хорошо, что у неё есть Стефани.
– Хоть с тобой мне повезло, – она нежно погладила руку дочери. – Боюсь даже подумать, что буду делать, когда придётся выдавать тебя замуж, – мать подарила ей тёплый и нежный взгляд. – Моя девочка, – прошептала она почти неслышно. – Моя гордость, – она вспомнила Фелицию и тяжело вздохнула, снова покачав головой. – Какой позор, – материнские глаза пытливо вглядывались в лицо дочери, ища согласия и понимания.
Стефани настырно молчала. Как же странно и непредсказуемо порой меняются взгляды. Знания и рассказы накапливаются в сознании и медленно подчиняют его. И вот уже от прежних нравов не остаётся и следа. Традиции, порядочность, устои – всё начинает измеряться в иной пропорции.
«Что же плохого в том, что Фелиция притворяет в жизнь свои мечты?» – думала Стефани, возвращаясь в свою комнату. Перед зеркалом она собрала в пучок длинные волосы и попыталась представить, как будет выглядеть, если сделает себе причёску, как у сестры. Наверное, отец сразу выгонит её из дома, а мать заведёт осудительную речь о порядочности и благочестии.
– Ты тоже осуждаешь мою сестру? – спросила Стефани Фрэнка. Он удивился и решительно качнул головой. Стефани долго вглядывалась ему в глаза, пытаясь уличить ложь, но, так и не найдя её, сжалилась и подарила благодарный поцелуй. Каким нежным, каким упоительным было это чувство: лежать в его объятиях и знать, что всё в этот момент подчинено её прихоти. – Думаешь, мы когда-нибудь с тобой поженимся? – осторожно спросила Стефани.
– Конечно, поженимся, – решительно заявил Фрэнк. Она снова пытливо заглянула ему в глаза. В памяти всплыли рассказы сестры о девушках лёгкого поведения. Станет ли она одной из них, если уступит Фрэнку чуть раньше общепринятых норм? Ведь он будет знать, как всё случилось, и никогда не сможет осудить её.
Стефани высвободилась из его объятий и подошла к окну. Олдин играл на зелёной лужайке, бегая наперегонки с беспородным щенком.
«Если бы сестра была чуть больше сведуща в некоторых вопросах, появился бы на свет этот мальчик?» – подумала Стефани, взвесила все за и против, и решила, что нет. Так чего же тогда она боится? Да и Фрэнк. Разве не сделает это их более близкими? Разве не позволит стать чуть более счастливыми и взрослыми?
– Фрэнк! – позвала она, не отворачиваясь от окна. – Если бы мы с тобой…. Ну… – Стефани замолчала, пытаясь подобрать слова. Как легко удавалось говорить об этом Фелиции, и как сложно сказать лишь одно слово ей!
«А что, если Фрэнк уже делал это?» – подумала Стефани, чувствуя, как страх сменяется обидой. Что, если сказать об этом сложно лишь для неё?
Она резко обернулась, метнула на Фрэнка гневный взгляд, и попыталась представить, что сказала бы на её месте Фелиция. Он растерянно хлопнул глазами и смущённо опустил голову.
Стефани подошла к нему и, сжав его лицо в своих ладонях, поцеловала в губы. В рассказах сестры все были такими уверенными, такими искушёнными, а здесь всё было так…. Стефани снова наградила Фрэнка гневным взглядом.
«Почему он ни разу не попытался настоять на своём?» – подумала она.
– Ты не любишь меня? – неожиданно даже для самой себя спросила Стефани. Фрэнк смутился и не сразу нашёлся, что сказать. В памяти всплыло всё, что говорила о нём Фелиция. Стефани улыбнулась, невольно признавая, что сестра снова оказалась права. – Как же с тобой порой скучно! – воскликнула она в каком-то неподдельном порыве разочарования.
– Я… – Фрэнк покраснел, словно только что получил пощёчину.
– Ну! – поторопила его Стефани.
Он снова ничего не сказал, и она подумала, что со стороны, должно быть, выглядит крайне нелепо.
«Ну, разве это не глупо?! – в отчаянии думала она. – Смотреть на мужчину и намекать ему, чтобы он был хоть чуточку более рискованным».
– Господи! – её терпение почти лопнуло. – Какой же ты непонятливый, Фрэнк! – она нетерпеливо всплеснула руками, напомнив себе мать в порыве осуждения старшей дочери.
Фрэнк испуганно хлопнул глазами, пытаясь понять, в чём его обвиняют.
– Стефани…
– Забудь, Фрэнк! – она состроила недовольную мину и пошла открывать вернувшемуся Олдину. Дворняга, тявкая, пробежала мимо неё и лизнула Фрэнку руку.
– Я не помешал? – смущённо спросил Стефани мальчик.
– Помешал? – она поёжилась под его отнюдь недетским взглядом. – С чего ты взял… – сквозняк ворвался в открытую дверь, вызвав озноб, словно далёкое дыхание большого города, прикоснулось к её телу.
«Как же я тебе завидую!» – подумала Стефани о сестре. Если бы можно было, хоть ненадолго, побывать в этом большом манящем городе! Если бы можно было, хоть ненадолго, забыть обо всём, что окружает её здесь!
Стефани прикрыла глаза, пытаясь представить, что сейчас за дверью не окраины Хайфилдса, а центр Чикаго. Где-то идут бесконечные толпы. В барах собираются завсегдатаи. Афиши кричат об очередном выступлении какого-нибудь известного джаз-бэнда. И всё пропитано свободой и отсутствием предрассудков.
«Нет, Фелиция, не возвращайся назад, – решительно заявила в своей голове Стефани. – Здесь нет ничего, что может сделать тебя счастливой. Твоё место там, где твои мечты. Там, где жизнь никогда не остановится и не позволит заплесневеть и умереть от тоски».
