14

Фулмен поднял приёмник и выключил давящий на сознание нестерпимый скрежет.

Он лежал и, глядя в потолок, обдумывал услышанные от Барсукова слова. «Это сон! — уверился Гарри. — Или нет? — он сомневался. — Что он пытался мне сказать? Что я должен понять и увидеть?»

В дверь постучали. Гарри вздрогнул, поднялся и, открыв дверь, увидел на пороге Лирену. Голубоглазая девушка проскользнула в каюту и без приглашения уселась на кровать.

— Можно? — спросила она.

— Можно, — разрешил инспектор, не понимая, что конкретно она имеет в виду, то ли просит разрешения посидеть на кровати, то ли задним числом интересуется, можно ли ей войти.

— Ты спал?

— Наверное, — неуверенно замялся Гарри, вид у него был заспанный, волосы взъерошились и представляли из себя что-то, похожее на сеновал, разрушенный торнадо.

Она звонко хихикнула, наблюдая, как он старательно пытается привести шевелюру в приличный вид, но один клок справа никак не поддавался манипуляциям инспектора.

— А, ты даже не знаешь, спал ты или нет? А сейчас ты случаем не спишь?

Этот вопрос насторожил Гарри настолько, что ему захотелось проверить, а правда, не спит ли он, и ущипнуть себя. Но Фулмен никогда не верил в то, что, ущипнув себя во сне, можно проснуться. Иногда в сновидениях с ним происходили и более страшные вещи, по сравнению с которыми щипок, что слону комар.

— Вероятно, я дремал. Это же нельзя назвать сном?

— Дрёма — это тоже сон, — уверенно сказала Лирена.

— Разве? — Гарри оставил в покое нелепо торчащий клок волос и неуверенно шагнул к девушке.

— Конечно! Ты никогда не замечал во время дрёмы, что мир и события приобретают совсем другую окраску?

— Возможно. — Гарри присел рядом с Лиреной, ощутив лёгкий ветерок её духов.

— Я люблю дремать… — Лирена задумалась, — но и глубокие сны я тоже люблю.

Она повернулась к Гарри, и он, ощутив вдруг возникшую между ними волну, приблизился к её губам. Она податливо закрыла глаза и потянулась навстречу.

Руки сами собой, будто живущие отдельной жизнью, нашли край кофточки девушки и потянули её вверх, не встретив никакого сопротивления. Лирена откинулась на кровать и обняла голову Гарри, запустив тонкие пальчики в волосы, где, торжествуя, будто олимпийское пламя, вздымался непокорный локон. Спустя минуту оба, уже раздетые и трясущиеся от возбуждения, слились во что-то жаркое и мокрое, напоминая один живущий свои последние минуты, корчащийся в агонии организм.

Потом они лежали молча, обнявшись, и Гарри выкинул из головы мысли о том, что последний разговор с Барсуковым был в действительности. Лирена была самой настоящей, из плоти и крови, её горячая, гладкая как у ребёнка кожа, согревала его сейчас в эту минуту, он слышал её ровное дыханье, чувствовал запах и не понимал, как ещё недавно мог сомневаться в том, что она лишь плод его фантазии. Скорее, на эту роль подходил сам Барсуков.

— Скоро мы будем на острове, — сказала девушка.

— Хорошо.

— Ты пойдёшь говорить с драконами?

— Пойду.

— А о чём ты их спросишь?

Он привстал, подперев рукой голову. Лирена лежала, глядя куда-то вверх, но взгляд её был сосредоточен, будто бы она смотрела с берега на море, отыскивая в волнах далёкий корабль.

— Я спрошу, почему я здесь.

— И всё? — в её голосе мелькнула лёгкая насмешка.

— И почему там, откуда я пришёл, не было тебя.

— А вдруг там, откуда ты пришёл, тоже есть другая я? Так же как двойник моего отца.

— Нет! — уверенно ответил Гарри.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю!

Они замолчали. Так хорошо Гарри не было никогда, теперь он понял, почему жизнь раньше казалась ему серой жижей, в которой он барахтался задыхающейся рыбой, жаждущей просторного чистого моря. Ему не хватало любви. Не просто банального секса, а чувства, которое сейчас закутывало всю его душу, как шерстяной плед в холодный декабрьский вечер. Именно этого он ждал. И тут Гарри понял, что совершенно не хочет покидать этот мир, мир, в котором всё по-другому, всё спокойно и правильно. Но ведь он чужой здесь?

— Ты видел в каминной дракона? — перебила ход его мыслей Лирена, посмотрев расширившимися до размера жемчужин зрачками в самую глубину души Гарри.

— Да! Вернее, его чучело.

— Чучело? — не поняла она.

Гарри не знал, как объяснить это слово девушке, живущей в мире, лишённом зла.

— Это как бы макет, игрушка.

— А-а… Нет, макета дракона у нас нет, — весело ответила Лирена, — похоже, ты видел посланника Заркана.

— Кого? — растерялся Гарри.

— Посланника Заркана.

— Живого?

— Ну конечно.

— А как его зовут?

— Кого? — Лирена приподняла удивлённые брови.

— Посланника.

— Заркан и есть посланник, — ответила Лирена, вспомнив, видимо, что имеет дело с человеком, рождённым в другой реальности, — когда драконы уменьшаются в размерах, они становятся видны только тем, кому хотят быть видны сами. И в таком состоянии они называются посланниками.

— Интересно, — задумался Гарри, — что же тогда он мне ничего не передал?

— А что он должен был передать? — Она насторожилась.

— Не знаю. Но раз он посланник, значит, зачем-то он приходил?

Она пожала плечами. Скинув одеяло Лирена встала, грациозно, как юная львица, нагнулась за вещами, разбросанными на полу. От этой картины живот инспектора окатила волна приятной истомы, и он попытался втащить любимую обратно в постель. Но она ловко вырвалась, рассмеявшись совсем по-детски, и, быстро одевшись, подмигнула ему, бесшумно выскочив за дверь. Гарри проводил её печальным взглядом, откинулся на подушку и через некоторое время блаженно уснул.