Рэнд лишь пробежался взглядом по заголовкам статей, но слушать ничего не стал. Зачем? Всё уже знакомо. А экстренное сообщение об учреждении Учёным Советом планеты премии в десять миллионов риэлов, плюс грант на исследования по этому таинственному вопросу он прослушал ещё вчера в вечернем блоке глобальных новостей по межпланетному телевидению. Вряд ли в этой статейке содержится какая-то новая для него информация. Скорей всего там более подробное изложение сути учреждения гранта с кучей совершенно ненужных и скучных комментариев.

Молодой человек выбрался из удобного кресла, хрустнув суставами, потянулся и прошёлся по кабинету.

«Десять миллионов риэлов! Как бы они мне пригодились!.. В том, что я потрачу эту сумму где-нибудь эдак за полгода — сомнений никаких. Что-что, а тратить я мастак! Но зато, сколько удовольствий получу, транжиря десять миллионов! А если и грант на исследования мне достанется?.. Да ведь это определит всю мою дальнейшую жизнь…»

Рэнд мечтательно закрыл глаза.

Из угла бесшумно выкатился электронный помощник и весело замигал зелёными и голубыми огоньками. Помощника звали ЭЧ-99 или, если с расшифровкой — электронный человек, 99-я модификация. Рэнд звал его просто Эчем. Собственно, так звали своих незаменимых электронных помощников все их владельцы.

— Еще кофе, Рэнд? — «Р» прозвучало как «Г».

— Ты же знаешь, Эч, — ответил Рэнд, — почему спрашиваешь? — и подумал: — «Надо подрегулировать речевую функцию», — и мысленно посетовал: — «Ни до чего руки не доходят!..»

— Я и сам запгосто смогу осуществить гегулиговку, — уловив мысли Рэнда, ответил андроид. — Я же понимаю: гению некогда заниматься такими мелочами.

Рэнд расхохотался. Его рассмешило не то, как прозвучало из силиконовых уст слово «регулировка», а ирония, с которой иногда разговаривал Эч.

— Так почему до сих пор не отгегулиговал ? — отсмеявшись, спросил Рэнд.

— Ждал, когда ты заметишь… А шутку твою считаю неуместной. И даже обидной. Стыдно смеяться над бедным гоботом, о существовании котогого вспоминают лишь тогда, когда возжелают погцию кофе или чего-нибудь пегекусить.

— Ну ладно, прости, Эч, — повинился Рэнд. — У меня в последнее время ни до чего руки не доходят. Сегодня вечером… нет, завтра. Обещаю: завтра с утра отрегулирую.

— Ты это уже говогил, точнее — думал.

Не хотел Рэнд, но мелькнула досадная мысль: может, зря он снабдил электронный мозг своего робота мыслеулавливающей функцией? Ведь невозможно ничего утаить. Даже если он, Рэнд, находится вне дома, правда, не более чем в двух-трёх кварталах от него, Эч легко сканирует мысли хозяина.

Эч естественно прочитал его мысли.

— Между пгочим, я тебя об этом не пгосил, — обиженным тоном сказал он.

— Ну, прости, прости и за это, — принялся извиняться Рэнд. — Ну, глупая мысль пришла, с кем не бывает. Вовсе не собираюсь я ничего менять. Поставил сканер и не жалею об этом. Иногда просто… ну, в общем, не сердись, дружище. А речь сегодня поправлю.

— Значит, не будешь на завтга откладывать? Благодетель ты мой… — Незаменимый помощник Эч выкатился из кабинета, прихватив с собой чашку с кофейной гущей. — На пороге обернулся: — Ладно, Гэнд, не напгягайся. Заметил, а это — главное. Я сам себя починю.

Рэнд с улыбкой посмотрел вслед удаляющемуся андроиду, потом вдруг посерьёзнел и перевел взгляд на монитор персоналки. На экране сочнее других слов мерцало слово «СЕНСАЦИЯ». С жирным восклицательным знаком!

Сенсации, о которой сейчас взахлеб вещали все средства массовой информации, как таковой, не существовало уже по крайне мере лет сорок. Именно тогда научный мир Риэлы впервые узнал, что расчётная площадь поверхности планеты отличается от реальной (досконально измеренной) на некоторую величину, которую до недавнего времени считали допустимой погрешностью. Менее года назад открытый Рэндом новый революционный метод расчетов поверхностей, имеющих сложную пространственную форму, позволил еще раз, уже используя иной математический алгоритм, определить расчётную величину площади поверхности Риэлы. Вновь рассчитанная площадь оказалась больше реальной площади планеты на ту же самую величину. С точностью до второго знака после запятой! Этот факт говорил уже не о погрешности в расчётах! Если бы расхождение в двух независимых расчётах исчислялось не дробными, а даже целыми единицами, если бы оно просто подтвердило порядок этого числа, то и тогда становилось очевидным, что некая область Риэлы исчезла бесследно. Вот, только, вследствие чего это произошло? И куда подевалась часть территории? Провалилась в тартарары? И где эта территория находилась раньше, в каком месте? На каком-то из полюсов? Или в области мирового океана?..

Вопросов возникало много. Но ни одного более-менее здравого, чёткого и однозначного ответа пока не было. Вместо ответов учёными — специалистами различных наук — и просто рядовыми гражданами выдвигалось множество гипотез — одна невероятнее другой. По одним гипотезам предполагалось, что любое небесное тело имеет на своей поверхности некие места, где возможен переход в иные миры, что такие места — это своеобразные входы в межгалактические коммуникационные каналы.

Некоторые теософы радостно поддакивали: «Да, конечно! Данные области — не что иное, как входы в иной мир, то бишь загробный». Другие гипотезы говорили о пространственных узлах, благодаря которым Риэла удерживается на орбите, двигаясь по сложной траектории вокруг двух солнц. Кое-кто из теософов соглашался: «Подобная гипотеза не противоречит теории возникновения Мира. Бог, создавая его, предусмотрел бразды управления им». Третьи гипотезы всё объясняли преклонным возрастом Риэлы и предвещали начало её разрушения и, как следствие — скорую гибель человечества. Вот тут все теософы были едины: «Наступает конец света, о котором сказано в Книге Создателя!». Четвёртые…

Географы и топографы, математики и физики, астрономы и гравитологи — многие известные учёные и практики принялись рассуждать о будущем Риэлы. Рэнд же углубился в её прошлое.

А надоумило молодого математика совершить этот экскурс его давнее увлечение историей науки…

История науки — предмет, который входит в перечень обязательных и слушается студентами на первом курсе любого университета. Юные и нетерпеливые парни и девушки, мечтающие как можно скорей приступить к постижению специальных дисциплин по выбранным профессиям, как правило, не придают истории науки большого значения, изучают её спустя рукава. Прослушали и забыли. А вот Рэнда эта «необязательная», как считали многие его сокурсники, дисциплина заинтересовала, и он, помимо основного курса, самостоятельно проштудировал ряд электронных фолиантов по этой теме.

Собственно, интерес Рэнда к истории науки, а конкретно — к истории математики, был вполне объясним. Увлекшись, практически с самого детства, точными науками, особенно математическим анализом и теорией чисел, Рэнд, обладавший изрядной долей здорового честолюбия, вознамерился стать лучшим из лучших на выбранном поприще и, в конце концов, сделать открытие, которое прославит его имя. А потому, решил он, необходимо знать о математике не просто много, а абсолютно всё. О том, как зарождалась эта точная наука, какие имела направления, что впоследствии стало считаться лженаукой или перешло в разряд фокусов и головоломок. И почему. Ведь правильно говорится: всё новое — это хорошо забытое старое. Или, перефразируя народную мудрость, можно сказать: нечто неправомерно отвергнутое и забытое может оказаться в современных условиях вновь востребованным, на чём можно построить карьеру, а заодно и двинуть вперёд науку.

В этих фолиантах Рэнд и наткнулся на такие понятия как практическая топология и теория многомерности пространства. Топология в теоретической форме существовала и поныне, но вот её практическое применение считалось бесперспективным. И вообще, этот раздел математики часто давался в учебных заведениях (в том числе и в специализированных, с математическим уклоном) факультативно и воспринимался слушателями этих заведений как некая забавная игрушка.

Осенённый в одночасье пришедшей идеей, Рэнд неделю не вылезал из архивов и, наконец, нашёл, что искал. Оказалось, что не всегда практическая топология считалась бесперспективным направлением в математике, и что существовали очень интересные разработки учёных древности, которые именовали себя пространственниками.

Наиболее часто встречающихся имен было четыре: Ольм, Лэнни, Гнюйс и Петти. Рэнд не сразу уяснил — кто из этих четверых что изобрёл и что открыл. Тем более что о самих открытиях в доступных ему архивах содержалось мало информации, да и та была разрозненной, несистематизированной. Имена мелькали то там, то сям. Однако, вспомнив, что в те далекие времена люди предпочитали иметь двойные имена, и еще раз просмотрев архивные материалы, Рэнд понял, что этих прославленных в тогдашней науке пространственников было не четверо, а всего лишь двое — Ольм Лэнни и Гнюйс Петти. Естественно у них были какие-то ученики, но имена этих учеников звучали редко. А самым интересным оказалось то, что последователей у Ольма и Гнюйса не было ни одного. Почему? Ответ лежал на поверхности. Практическая топология попала под запрет.

Рэнд выбрался из-за компьютера, «отряхнулся от архивной пыли» и обнаружил, что: во-первых — он потратил все свои интеллектуальные сбережения, то есть сумма на его личном счете приблизилась к абсолютному нулю. А во-вторых — он, Рэнд, вполне может стать претендентом на объявленную премию аж в десять миллионов риэлов, кругленьких и сочных десять миллионов!

Однако для подачи заявки в Ученый Совет Риэлы многого не хватало. В голове молодого математика появилась лишь гениальная догадка, которую ещё нужно было подкрепить неоспоримыми фактами.

Рэнд подошёл к компьютеру и набрал личный номер ответственного секретаря Учёного Совета, Марандоля.

— Привет, Марандоль, — весело поздоровался он, едва на мониторе появилось заспанное лицо приятеля. — Ты спишь, что ли?

— А, Рэнд… — Марандоль тёр покрасневшие от напряжённой работы с компьютером глаза. — Я уже забыл, что такое — нормальный сон. Эти претенденты вот где! — Марандоль резанул ребром ладони по острому щетинистому кадыку. — Совершенно не думают о часовых поясах, вызывают в любое время. Все хотят получить десять миллионов…

— Ты будешь удивлён, дружище, но я по тому же самому вопросу.

— О, черт! И ты туда же?

— А чем я хуже? — удивился Рэнд. — Если ты забыл, напоминаю: сыр-бор с утраченным куском Риэлы поднялся из-за меня. Именно я, просчитав заново площадь поверхности планеты, подтвердил расхождение. Почему бы мне, истинному виновнику всего этого ажиотажа…

— Да не забыл, — прервал красноречие товарища Марандоль. — Ты прости, иногда такую глупость приходится выслушивать… А ведь не откажешь.

— Конечно, отказать ты не можешь. Ведь ты — ответственный секретарь. В прямом и переносном смысле этого слова.

— Излагай, — чиновнику похвала пришлась по душе.

— По сети не могу, боюсь конкурентов. Если ты не против, я могу быть у тебя в Совете через двадцать-тридцать минут. Мне нужна твоя помощь, готов выплатить комиссионные с премии. Я не жадный, ты меня знаешь.

— Ты так уверен в своей правоте? — усомнился Марандоль.

— Уверен, но не на сто процентов. Нужно немного покопаться в архивах группы «Z».

— Именно в этом заключается моя помощь тебе? А что, твоего интеллектуального состояния недостаточно?

— Уже нет.

— Как это нет? Ведь ты, Рэнд, человек, вроде, не бедный. Ты же кучу риэлов за свой метод расчёта получил…

Рэнд пожал плечами:

— Уже всё истратил. Информация нынче стоит дорого. Тебе ли этого не знать?

— Возьми кредит, — посоветовал Марандоль.

— Такой кредит я не смогу получить, — вздохнул Рэнд. — Речь идет о научных патентах… — Рэнд немного замялся, — полутысячелетней давности. Эту информацию для меня только ты способен добыть бесплатно, используя свое положение и учитывая важность задачи… А также твое пристрастие к экономии интеллектуальных грандов, — добавил Рэнд, подмигнув.

— Какой, какой давности? Я не ослышался?

— Судя по реакции, не ослышался. Пятисотлетней.

Марандоль закатил глаза к потолку и откинулся на спинку кресла, изображая обморок. Рэнд ожидал, что сейчас он узнает о себе что-то новое, чего не знал раньше, и, возможно, даже получит категорический отказ, но вдруг ответственный секретарь Учёного Совета Риэлы перестал кривляться и сухо сказал:

— Жди, — и отключился.

Рэнд удовлетворенно потёр руки, потом сыграл пальцами на столешнице бравурный, хотя и не особенно стройный марш. Но этого ему показалось мало. Он вскочил с кресла и изобразил несколько па дикого импровизированного танца посреди кабинета.

— Эч! — крикнул Рэнд, но, обернувшись, увидел, что его помощник молча стоит в дверном проёме. Электронный человек, снабжённый сканером мыслей хозяина, уже давно понял, что должен поспешить и выслушать то, что и так уже знал.

— Я весь — внимание, — доложил робот.

— Дружище! Я сейчас слетаю к Марандолю, надо мне с ним кое-что обсудить. А потом… немного погуляю, подышу свежим воздухом.

— Н,у естественно! Ведь Лауга сегодня должна пгилететь. А завтга твоя ныгяльщица снова отбывает на побегежье.

— Всё ты знаешь! Всё-то ты знаешь…

— Не тгатил бы ты на неё свое дгагоценное вгемя, Гэнд. Все гавно никакого толку не будет.

— А вот это уже не твое дело, — излишне резко заметил Рэнд, но тут же решил смягчить сказанное — ведь Эч для него был не только помощником и слугой, но и как это ни странно звучало — другом: — Не начинай, Эч, ладно. Твоя позиция в отношении Лауры мне давно известна. А с «драгоценным» временем и со своей личной жизнью я разберусь сам, договорились?

— Ужинать, как я понимаю, ты сегодня не будешь, — сухо произнёс Эч.

Он все-таки обиделся.

Рэнд пожал плечами:

— Не знаю. Как сложится…