Ежели Александр и Константин Павловичи неизменно испытывали величайший пиетет и восторг перед польскими женщинами, то единоутробный брат их Николай Павлович чувствует в последних столь же величайшую. опасность, ужасно страшится чар польских красавиц и видит в них прямую угрозу для своей империи.

Да, да, именно так: грозный на вид государь страшится польских красавиц, их обольстительности в сочетании ненавистию к нам.

Насколько громадны были опасения государя Николая Павловича касательно развращающего влияния полек на российских подданных очень ясно видно из весьма показательных отзывов Его Императорского Величества о Каролине Собаньской, рождённой графине Ржевусской, известной в великосветском обществе не иначе, как «Виттова любовница».

Декабря десятого дня 1831 года император, находясь в состоянии крайнего бешенства, говорил, отчеканивая страстно, но необычайно чётко каждое слово (дело было на балу в Аничковом дворце):

«Необходимо под любым предлогом уговорить Собаньскую выехать из Варшавы, куда ей угодно. Женщина сия есть из самых умных и ловких, но и интригами своими крайне опасных, в особенностями же там, где она ныне находится (то есть в Варшаве), при всех связях своего польского родства. Я никогда не дозволил бы ей туда ехать, ежели бы узнал, что она имела сие намерение».

А вот второй отзыв, данный императором Николаем Павловичем несколько позже, а именно декабря 26 дня того же 1831 года (на сей раз это было на балу в Зимнем):

«Долго оставить Витта в Варшаве с Собаньскою я никак не могу. Судите сами: она самая большая и ловкая интриганка, и полька, которая под личиной любезности и ловкости всякого уловит в сети, а Витта будет за нос водить в смысле видов своей родни. И выйдет противное порядку и цели, которую иметь мы должны, то есть справедливость и уничтожение происков и протекций».

И вот что поразительно при этом: грозный наш император не просто ненавидит прелестную Каролину, но ещё при этом, как мне кажется, несколько побаивается, что ли её, страшится козней сей знаменитой кокетки и коварной обольстительницы.

А ещё Николай Павлович никак не соглашается признать, что польская женщина и в самом деле может перейти на сторону русских. Его Величество неколебимо уверен в силе её совершенно исключительной ненависти к нам, уверен, что чары свои польская женщина направляет на то, чтобы завоевать русского мужчину и воспользоваться этим в анти-русских целях.

Но вот чего государь, как видно, явно не учёл. увы: сия Собаньская не просто перешла на нашу сторону, а продалась, и продалась, причём, не только российской короне, а ещё и персонально графу Витту, и в первую очередь как раз графу Витту.

Николай Павлович не стал разбираться в Каролине. Его Величество не захотел понять мотивы её поступков, он просто всё свёл к безумной, но зато всеобъемлющей теорийке, в коей легко и даже легкомысленно соединялись польская хитрость и польская ненависть к нам.

А вот что на самом деле, как мне и многим представляется, стоит за случаем красавицы Собаньской.

Каролина ведь, при всей своей исключительной аристократической гордыне, бедна, как церковная мышь, и граф Витт для неё есть истинно неисчерпаемый кладезь золота, ведь за графом стоят не только богатейшие его фамильные имения, но ещё и громадный бюджет военных поселений, говорят, совершенно бесконтрольно им расходуемый.

Да, богатство неслыханное. Вот Собаньская верно, преданно, и служит Витту. И, ясное дело, отнюдь не в её интересах предавать его, ибо тогда она станет нищей и лишится единственного своего друга-покровителя, истинно золотоносного графа. А становиться нищей никак не входит в намерения прелестной Каролины, рождённой, как она думает, для того, чтобы блистать.

Нет, она Витта ни при каких обстоятельствах не предаст, а значит, и России не изменит, а значит, и государю будет верна.

Как будто совершенно очевидно. Но государь до этого додуматься не смог, а вернее, не успел, ибо, не дав себе труда поразмыслить как следует, чуть ли не в мгновение ока произвёл на свет обвинительное заключение.

Но кто же это объяснит императору Николаю Павловичу, который считает, что и сам всё разумеет лучше всех?! И вообще наш император никогда не пересматривает сделанных им выводов.

А когда кто-нибудь из ближайшего императорского окружения вдруг упрямо, самонадеянно и опрометчиво, забыв, что ли, с кем имеет дело, начинает в связи с одним из затронутых в беседе вопросов советовать что-то, пусть и в самой осторожной и наипочтительнейшей форме, то Николай Павлович не раз отвечает русской мудростью народной:

«А указчику х…й за щеку».

И ещё император ухмыляется при этом, грозно, осуждающе и одновременно, представьте себе, игриво – в императорских очах посверкивают оскорбительно-насмешливые искорки. А затем Его Величество нравоучительно поднимает указательный свой палец, ясно показывая этим, что неприличная народная мудрость в его устах есть всего лишь урок наглецам.

Признаюсь, от солдафонской грубости государя меня – да и не одного меня, честно говоря, – просто воротит. А приходится всем терпеть! Да, и особенно непозволительно жёстко Николай Павлович может обращаться с дамами, что совсем уж неприлично.

Эх, вернулись бы времена Александра Павловича, истинного кавалера! Да нет, не бывать, увы, этому. Рыцарство, пусть даже и существующее почти на одних словах, безвозвратно покинуло царский дворец, в коем надолго поселился этот прямолинейный грубиян, даже и развратничающий как-то очень уж по-хамски.

Беседа с графом Виттом бывает всегда чрезвычайно занимательна. Познаний у него не густо как будто, но зато он, кажется, владеет каким-то невероятным количеством языков.

А ещё Витт великий знаток анекдотцев и совершенно неподражаемый их рассказчик, хотя речь его слишком уж тороплива.

Живчик он. Всё время бегает, носится, и по пути выпаливает одну за другой свои историйки, можно сказать, выстреливает ими. И уносится дальше. Всё это со стороны смотрится как будто забавным, но на самом-то деле Витт совсем не забавен. Это горькая пилюля в чрезвычайно сладкой (до приторности) обёртке.

Граф всегда необычайно ласков буквально со всеми. Он как бы обволакивает собеседника, и тот поначалу верит в его мягкость и уступчивость. А между тем качества сии ему вовсе несвойственны.

На самом-то деле он отнюдь не мягок и совершенно неуступчив, и жёстко, неуклонно проводит намеченную им линию, а точнее линию, которая намечается для него государем, хотя об своих интересах граф никогда не забывает.

При более близком знакомстве с Виттом приходится в нём неизбежно разочаровываться.

Интересно, что он немедленно забывает сказанные им любезные фразы, едва успев их произнести. И вообще Витт никогда и ни кому ни в чём не отказывает, но никогда и не сдерживает своих обещаний. А вот обещает он очень симпатично, хотя на самом деле даже и не вдумывается в то, что у него просят.

Обо всём мыслимом и немыслимом умствует, и ничего не обследует глубоко. Всегда страстно как будто влюбляется и всякий раз не на долго.

Каролина Собаньская, рождённая графиня Ржевусская, столь долго держится при Витте лишь по той простой причине, что она готова исполнить любое его поручение. И исполняет.

Более того, ради своего благодетеля Витта, Каролина готова лечь совершенно под любую особь мужского пола. И ложится, как сказывают. Во всяком случае она умеет обворожить всех без исключения мужчин, которые представляют военно-политический интерес для графа Витта как начальника южных поселений.

Между прочим, полковники и генералы тех кавалерийских дивизий, что расквартированы в поселениях, буквально трепещут перед нею, дрожат. Ещё бы! Одно дурное слово её на их счёт, и их ждут жесточайшие преследования со стороны Витта.

Наезжает мадам Собаньская частенько и в Санкт-Петербург: там у неё салон, куда с к ней слетаются едва ли не самые подозрительные лица, обретающиеся в столице российской империи. Все они её любовники, все без памяти от неё, и все, как один, выбалтывают ей свои секреты, на радость Витту и тайной полиции. Каролина же над ними всеми смеётся, издевается и «верна» только своему Витту. Вот комедия!

А ещё она держит в подлинном страхе дирекцию Ришельевского лицея в Одессе, которая ходит перед ней просто по струнке и зачисляет в число учащихся, кого она ни прикажет.

И граф, конечно, чрезвычайно ценит, что в ближайшей обслуге у него состоит настоящая польская аристократка, состоящая в родстве не только с польскими, но даже и с французскими королями (в то время, как отцу Витта графское достоинство выторговал Григорий Потёмкин, а матушка его была константинопольской шлюхой).

В общем, Каролиной Витт даже по-своему очень гордится, чего и не пробует скрывать, скорее наоборот: всюду демонстрирует свою связь с нею, красавицей жестокой и обольстительной, послушной лишь ему, дон жуану и императорскому шпиону.

Однако всё же добавлю: Витт покамест явно гордится своей связью с Каролиной и по-прежнему бравирует этой связью. Для подобного добавления, думаю, есть все основания.

Дело в том, что граф Витт есть личность буквально во всём совершенно ненадёжная. Сего никак не следует выпускать из виду.

Так что и в отношениях Витта с неотразимой Собаньской всё ещё может вдруг радикально измениться, причём в любую минуту. Но в настоящее время открытый любовно-полицейский союз Ян-Каролина действует вовсю – активно и нагло; вопреки всем принятым в нашем высшем обществе приличиям.

Итак, во всех возможных только смыслах доверяться графу Витту крайне опасно, ибо всякого рода интриги, каверзы, замысловатые, невероятные и при этом совершенно безжалостные подлости есть подлинная стихия этого страшного по сути своей человека, хоть и имеющего самый лёгкий и добродушный вид.

Этого милейшего весельчака, виртуозного рассказчика анекдотов таки стоит побаиваться, что как раз и делают все, кто основательно сталкиваются с ним. Не побоюсь предположить, что и наш грозный император… нет, он, конечно, не боится графа, но уж держит ухо востро, когда разговаривает с ним.

А интересно всё же: бросит ли Витт свою Каролину, эту наяду, эту бесподобную, неподражаемую полицейскую обольстительницу, и если бросит, то когда, и кто же заменит её? Но, как известно, свято место пусто не бывает. И у Витта в запасе есть всегда множество кандидатур.

И будет ли та, кто заменит Каролину, пользоваться такими же правами и преимуществами, коих достигла она? Всё-таки мадам Собаньская занимает при Витте чрезвычайно высокое положение, именуясь вот уже двадцать лет его невестою.