Глава 29
Выстрелы в коридоре затихли, и стал слышен голос Новокрещёнова:
– Что у тебя?
– Подожди, подполковник, оператор докладывает… – Рация продолжала потрескивать и дублировать звуки выстрелов. – Оператор докладывает: видеокамера зафиксировала отход. Несколько чёрных с грузами покинули объект. Вот ещё один.
– Через три минуты доложишь. Конец связи.
Новокрещёнов поднялся с пола.
– Пока не расслабляться.
Вдруг стало тихо. Только звуки редких выстрелов доносились из парка.
– Что у вас? – снова взялся Новокрещёнов за рацию.
– Они ушли из дома, отошли в парк к югу.
– Конец связи.
Снова заговорила рация:
– Камера показывает: отход продолжается. Я тоже наблюдаю отход вглубь парка к востоку. Двое с пулемётами прикрывают.
– Бери всё командование на себя. Пусть там пока присматривают, но срочно всех раненых в подвал. Конец связи.
– Вадим, у КПП должна быть хирургическая скорая.
Опять зазвучал Моцарт.
– Слушаю.
– Товарищ Пивнев?
– Да.
– Что за связь… вашу мать. Командир седьмой отдельной воздушно-десантной бригады полковник Кораблёв. Головная группа вертолётов бригады находится в семнадцати минутах полётного времени от объекта. Доложите обстановку.
– Полковник, где вы раньше были? С вами летят медики и саперы?
– Имеются.
– Передаю трубку подполковнику Новокрещёнову. Вадим, десантники летят. Полковник хочет с тобой говорить. Они захотят сесть на газон перед домом. Не хер им здесь делать.
– Подполковник Новокрещёнов слушает…
Пивнев спустился в холл. Мимо быстро пронесли на покрывале раненого.
Появился Володя с волонтёрами. Пивнев сразу спросил:
– Где Виктор?
– Шофёр ранен, Виктор спустился с ним в подвал.
– Спасибо, братья, – сказал Пивнев и пожал руку Аслану и его ребятам.
– Володя… ладно, все живы, – он обратился к охраннику. – К тебе просьба. Всё брось, закройся где-то и по горячим следам напиши представления на награды своей команде добровольцев.
С недовольными лицами, сопровождаемые милиционером, прошли через холл врач и фельдшер со скорой. В белых халатах они казались пришельцами из другого мира.
За спиной Пивнев услышал знакомую мелодию. Подошедший Новокрещёнов подал ему телефон.
– Да.
– Иннокентий Васильевич? – незнакомый мужской голос звучал интеллигентно. – Вам не кажется, что вы играете не на той стороне поля? Мне, действительно, жаль. Надеюсь, ещё встретимся.
– Убегаешь, майор?
– Приказ. Наш человек жив?
– Убит.
– До свидания.
Новокрещёнов посмотрел вопросительно.
– Этот самый неизвестный майор звонил. Объяснил отступление приказом.
– Чёрт его знает, почему ушли. Камера показывает – все ушли. Чудо. Десантники, что летят, пригодились бы разве для почётного караула. На наших похоронах. Но надо переходить на мирные рельсы.
– Кстати, выдели пару ребят в помощь Плетнёву. Надо у Иулы прибрать и людей покормить. И ещё. Скоро, наверное, тут много кто приедет. Никого не пускать. Кроме твоего непосредственного начальства, комбрига и губернатора. Ну, медиков и сапёров. Объект пока в моём пользовании. Вали всё на меня и на необходимость разминирования.
– Есть никого не пускать, – с удовольствием ответил Новокрещёнов. – Кстати, непосредственному начальству мне следует доложить.
Пивнев подошёл к Есину и Плетнёву. Они смеялись.
– Тут Юра классный анекдот рассказал.
Пивнев с удовольствием смотрел на них.
– Дембиль, мужики, оружие сдать. Николай Иванович, вам придётся потрудиться. Новокрещёнов поможет людьми. Навести порядок в губернаторском номере, и скромный праздничный ужин для всех. А вы, Юрий Владимирович, чешите домой. Давай.
Вновь заиграл телефон.
– Прямо АТС, – сказал Пивнев. – Да.
– Иннокентий Васильевич, добрый вечер. У вас ведь вечер?
– Добрый день, Евгений Владиславович.
– Как я понял, худшее у вас позади. Самое время посмотреть телевизор или Интернет. Как только наладят связь, нам предстоит длинный разговор. Надеюсь, и с глазу на глаз скоро пообщаемся. А пока… в общем, у губернатора связь исправна, и он вам всё передаст. Удачи.
– До свидания.
В биллиардной на игровом столе лежал раненый. Штанина высоко подвернута, голень покрыта коркой засохшей крови. Над раненым наклонилась Иула. её лоб почти до бровей закрывала белая косынка. Через открытую дверь бара был виден другой раненый, лежащий на нескольких сдвинутых столиков. Медсестра обматывала бинтом его плечо. На стойке бара фельдшер копался в чемоданчике. Невысокий Виктор с видимой лёгкостью укладывал на раскладушку с пышной постелью крупного парня, у которого перебинтованы обе ноги и левая рука. Вид у Виктора озабоченный, но не злобный. Трое раненых сидели на полу, привалившись спинами к стене. Автоматы, сумки с боеприпасами, бронежилеты и каски свалены в углу.
Пивнев прошёл в бар. Раненый на ещё одной пышной раскладушке ворочался и стонал. На краю стойки бара Людмила, тоже в белой косынке, что-то старательно писала под диктовку доктора.
– Здравствуйте, доктор. Моя фамилия Пивнев.
– Здравствуйте, я вас узнал.
– Что тут?
– Лучше, чем я предполагал. Бронежилеты и каски помогли. В основном, ранения конечностей и контузии. Трое требуют срочной операции, остальных тоже придётся госпитализировать. Я вызвал дополнительные кареты.
Люда молча повернула голову на голос, а потом продолжала писать. Глаза у неё были заплаканы.
Доктор извлёк из кармана брюк платок и вытер лоб и шею. Только теперь Пивнев заметил, как душно в подвале.
Раненый, опершись здоровой рукой о бортик, легко спрыгнул со стола. Иула выпрямилась и подняла голову.
– Добрый вечер, Иула.
– Добрый вечер, Иннокентий.
Она выглядела усталой и невесёлой. В её глазах только на мгновение что-то блеснуло, когда остановила взгляд на забинтованной руке.
– Твою рану необходимо обработать.
– Позже. Сейчас в твоём и Людином номерах убирают. Минут через двадцать сможете подняться и отдохнуть.
– Спасибо.
Мебель в холле расставили по местам, и в углу за столиком сидел дежурный.
– Где Вадим Юрьевич?
– У себя.
В кабинете Новокрещёнова оконные стекла были выбиты, и были слышны из парка громкие мужские голоса и смех. Из окон тянуло холодом. Хозяин кабинета пил чай, Сопов кричал по рации:
– Сейчас в поле зрения покажутся армейские вертолёты, не вздумай по ним палить!
– Будешь чай?
– Давай. Слушай, что с Лосевым?
– В списках павших не значится. Контузило его, и он терял сознание. Сейчас стол готовят.
– Можешь с ним связать?
Новокрещёнов сказал в рацию:
– Лосева на связь, – и передал рацию.
– Прапорщик Лосев.
– Прапорщик Лосев, ты был у медиков в подвале?
– А чего там делать, я здоров.
– Бегом туда, пусть посмотрят и запишут. Это приказ подполковника. И, потом, ты что, не понимаешь? Там кое-кто рыдает. Конец связи.
– Иннокентий, обстановка такова. Ничего, что я на «ты»? Полковник Максименко приземлился, сейчас будет здесь. На подъезде областные силовики. Будем решать, как их ловить. «Перехват» объявлен. Хотя, я думаю, ничего не выйдет. Мы имели дело с профессионалами. Уже примчались прокурорские. Возбуждено дело «по факту». Я их не пустил, сослался на отсутствие сапёров. Пусть наши ребята хоть немного расслабятся. Губернатор тоже на подъезде, первым делом желает встретиться с тобой, сейчас тебе будут звонить. У меня просьба: ты посиди потом с ребятами, а мы с капитаном постараемся вырваться при первой возможности.
– Вадим, брудершафт состоялся, официально закрепим позже. Ты бы послал всех своих легкораненых героев к медикам. А я пойду, попробую переодеться к приёму. Кстати, есть здесь помещение, где можно беседовать с губернатором?
– Женская спальня дежурного персонала. Как новенькая.
Губернатор появился с папкой в руках и в камуфляже, ловко сидящем на крупной фигуре. Пивнев был в тренировочном костюме. Стул в комнате имелся только один, и Пивнев предложил его гостю, а сам уселся на кровать, покрытую розовым китайским покрывалом с громадными цветами.
– Иннокентий Васильевич, я слышал, вы ранены.
– Оцарапало осколком.
– В госпитале для ветеранов готовы несколько палат, хирурги из ОЦКБ уже на месте. Начальник Департамента здравоохранения у себя в кабинете на связи. Любые специалисты и лекарства… Вам обязательно надо будет туда подъехать.
– Хорошо.
– Иннокентий Васильевич, должен признать: вы были кругом правы. И только благодаря вашей прозорливости и настойчивости… история кончилась относительно благополучно.
Пивнев промолчал.
– Вы телевизор сегодня смотрели?
– Нет, как-то не пришлось.
– Неважно… В общем, учитывая обстановку, которая сложилась… во всём, можно сказать, мире… Короче говоря, принято решение в интересах страны сегодняшние события оформить как антитеррористические учения.
Пивнев опять промолчал.
– У меня с собой пакет документов: сценарий учений, приказы по разным ведомствам и предприятиям об участии в мероприятии. По имейлу получил. Есть и проект приказа по «Контакт-Сибирь»… Все причастные распишутся о неразглашении. С медиками в этом плане работают. К вам просьба: некоторые документы завизировать, а некоторые подписать. Я знаю, вам звонили по этому поводу.
– Уважаемый Анатолий Константинович. Я завизирую документы, тем более, в интересах страны. Но. Я не юрист, однако понимаю, что участие в учениях и в бою с террористами – разный правовой статус. Погибли люди, у них остались близкие. Есть раненые, ранения могут иметь последствия. Сотрудники силовых структур, которые рисковали головой, заслуживают боевых наград, это должно помочь им в дальнейшей службе. Несколько добровольцев… мои друзья, которые взяли автоматы в руки в интересах страны. Их тоже неплохо бы отметить. Пока это не решится, ничего я подписывать не стану.
– Иннокентий Васильевич! Вы правы, но, согласитесь, масштабы несопоставимы. Всё это решится, но сейчас речь идёт о вопросе глобальном. И дорога каждая минута.
– Если нашлось время подготовить пакет документов, который у вас в папке, можно выкроить время ещё на несколько бумаг. – Пивнев встал с кровати. – На прощание, я хочу вам признаться. Наши редкие контакты проходят как-то конфликтно, но они позволили мне лучше познакомится с вами, и… В общем, я начал вас уважать.
– Взаимно.
Когда губернатор оправился заседать, Пивнев снова тяжело уселся на кровать и достал телефон.
– Ой, Иннокентий Васильевич! Спасибо вам. Вы не подумайте, он очень добрый. Просто не мог бросить товарищей. Его сейчас в больницу везут, завтра выйдет. Мы… как это сказать, в общем, решили пожениться. У него сейчас установочная сессия будет, он на юридическом заочно, а после этого сразу. Так было страшно. Слышно и взрывы, и выстрелы. Я даже ревела. Иула тоже нервничала, но виду не показывала. Ноутбук открыла и сидела в Интернете. Но недолго. Потом попросила оставить её в одиночестве ненадолго. Я думаю, поплакать. А когда раненых стали приносить, стало не до переживаний. Хотя я за Тиму и всех всё время переживала. Я крови боюсь, я записывала, фамилия, куда ранен, а Иула руки помыла и перевязывала, и всё такое, лучше медсестры.
– Людмила, я вас поздравляю. Думаю, всё у вас будет хорошо. А что Иула сейчас?
– Я сейчас к ней пойду и дам трубку…
– Иннокентий…
– Иула.
– Иннокентий, я сейчас иду спать, устала… Завтра утром поговорим, ты всё мне расскажешь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Во дворе было холодно. Газон в южной части дом заметно вытоптан, и Пивнев всё время наступал на стреляные гильзы. Зажглись редкие фонари вдоль дороги к дому, но большая часть газона оставалась в темноте. За ККП светилось белое зарево. Видимо, начальнический автопарк включил фары.
Беседка оказалась невредимой, горели светильники, за сдвинутыми белыми столами тесно сидели защитники Овражек. Все вместе: люди Новокрещёнова, волонтёры, которые успели переодеться, милиционеры. Они выглядели усталыми и расслабленными, как мужики после копки картошки.
– Иннокентий Васильевич, скажите что-нибудь, – Плетнёв вёл стол.
– Ребята, давайте помянем… пусть земля будет пухом. – Пивнев выпил, пожевал кусок колбасы. Расслабление не наступило.
Кавказцы поднялись первые. Они двинулись вокруг стола, пожимая руки.
Пивнев молча попрощался с ними, а с Асланом они обнялись и похлопали друг друга по спинам. За ними стали прощаться и остальные волонтёры, а с ними и Пивнев.
– Теперь у меня просьба, – сказал он на прощание Голицину – О сегодняшних событиях вы расскажете не раньше, чем через год. Докажите, что судьба миссии ПВЦ вам не безразлична. Я думаю, сразу за воротами с вами об этом же будут говорить… некие люди.
В подсобке на этаже он взял швабру, совок и ведро и стал сметать битое стекло, сизые квадратики осколков и куски штукатурки сначала с мебели, потом с пола. В спальне металлических осколков не было, но покрывало кровати сверкало и переливалось стеклянным боем. Он поднял покрывало за углы, и стекло со звоном, в котором был даже музыкальный ритм, высыпалось в ведро. Затем размотал бинт на рукаве, снял тяжёлые ботинки, разделся и попытался сорвать тампон с плеча. Тампон не отдирался. Босиком он прошёл в ванную, нашёл в шкафчике лейкопластырь и наклеил поверх тампона. В ванной было чисто и тепло, не хотелось уходить. Он, стоя босыми ногами на приятно жёстком и тёплом коврике, умылся тёплой водой до пояса и взялся чистить зубы.
В комнате заиграл телефон, поиграл, потом замолк, потом снова заиграл, и так несколько раз. С неохотой он вернулся в холодную, закопчённую, с выбоинами в стенах комнату.
Номер на дисплее был незнакомый.
– Слушаю.
– Привет, Кеша. Это Красозский. Наши общие друзья до восстановления связи не решаются тебе звонить. А я в гробу видал тех, кто захочет нас слушать. Что хочу сказать. Как говорила моя бывшая жена: «Все в шоке». Как ты их всех уделал! Ты телевизор, конечно, уже смотрел? Тогда понимаешь, что ты сделал для нашей с тобой сраной страны. Уберёг от позора, раз. Не дал пройти точку невозврата, два. Наш очкастый приятель тут тоже сильно рисковал. Не головой, как ты, а тем, что для подьячего гораздо важнее – креслом. Ещё не всё решено, но… в общем, всё не так плохо. Думаю, скоро увидимся, такую поляну накроем, писять будешь французским коньяком. Поскорее восстанавливайте связь, тут многое у них накопилось, чего тебе сказать. Пока.
– Привет от меня общим знакомым. Будь здоров.
Ничего не было понятно, может быть, потому, что выпало одно звено – телевизор. Он надел тренировочный костюм, всё-таки, как холодно. Опять заиграл мобильник.
– Да, – раздражённо сказал он.
– Иннокентий, это Андрей. Как ты там? – звонил друг сестры.
– Очень хорошо.
– Ты где?
– В своём шикарном номере на базе отдыха.
– Мы тут телевизор смотрели и беспокоимся.
– У нас тишь да благодать. Скоро отбой. Как Нина?
– Говорит, что не хочет разговаривать с тобой и со мной.
– Ты поцелуй её от меня. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
И сразу же телефон заиграл снова.
– Кеша, это Алексей Крыхтин. Что происходит? Я на футболе был, вернулся, а тут такие слухи бродят. Два слова по дружбе, я ещё в номер успею вставить.
– Леша, не мой вопрос. Одно могу сказать: какие бы слухи ни ходили, они не соответствуют действительности. Завтра, я думаю, соберут пресс-конференцию и вам всё расскажут. А пока давай спать.
Большой телевизор солидно стоял на тумбе, почти как настоящий. Только не работал.
Пивнев извлек из ящика письменного стола ноутбук, раскрыл, нажал на серебристую клавишу. Экран засветился. Работает. Вставил модем.
В сети пробыл недолго. День был длинный и тяжёлый. Не раздеваясь, лёг на кровать, укрылся и сразу же заснул.
Интернет
16.38. Друнг вылетел из Дели в Тель-Авив.
16.10 Хирург заявил, что состояние Евгоры опасений не вызывает.
15.02 Мир замер – идёт операция.
14.54 Генсек ООН выступил с заявлением.
14.50 ЕВГОРА БЕРЕМЕННА.
14.25 Спикер больницы Хадасса: повреждения тканей не очень значительны.
14.10 Линии горячей связи мировых лидеров раскалены.
13.52 Взрыв на дороге. Евгора ранена.
13.40 ПОКУШЕНИЕ НА ЕВГОРУ.
Взрыв на дороге. Евгора ранена
Сегодня прошла давно намеченная встреча Евгоры со студентами палестинского университета в городе Шхеме. Когда кортеж ПВЦ возвращался со встречи, примерно в 14.25 на обочине дороги прозвучал сильный взрыв. Шедшая впереди машина с офицерами службы безопасности перевернулась. В машине Евгоры были выбиты стекла. Стальными шариками и гайками, которыми начинено взрывное устройство, Евгора, одна из её постоянных телохранительниц и водитель машины были ранены. Вторая телохранительница убита. Опасаясь обстрела, раненый водитель продолжил движение. Вызванный по телефону армейский вертолет приземлился рядом с дорогой и взял на борт раненых и труп погибшей.
Прошла информация, что раненые доставлены в иерусалимскую больницу «Хадасса». На место теракта прибыло множество машин скорой помощи и полицейских.
Евгора беременна.
Представитель отдела информации больницы «Хадасса» сообщил журналистам, что состояние здоровья Евгоры не вызывает опасений. Лечащие врачи поддерживают постоянный телефонный контакт с Друнгом и согласовывают с ним лечебные действия.
В то же время среди журналистов циркулируют слухи, что, по словам источника в больнице, Евгора беременна.
Обсудить
Сheek. Ни фига себе.
