Глава 38
Слишком мало сил! Доэ волочит его, потому что ему самому уже не развить необходимой скорости. Но все равно не успеть. Преследователи дышат в спину.
Вот и завершено твое путешествие, Вадим. Пришла пора расплачиваться за свои грехи. За то, что был выскочкой и самовольно покинул предоставленное тебе место в оболочке. За то, что отказал Гаерской. За то, что убил её в своем подсознании, а потом в страхе, прыгая с уровня на уровень, мчался от её проклятия. За то, что предал Доэ. И за то, что потом нарушил Великое Соглашение.
Но Доэ! За что же расплачиваться ей?
Вадим снова увидел призрак двухлетней девочки, мечущийся по пустырю, обагренному кровью, в поисках мамы и папы…
Чистые васты – эти равнодушные боги – безусловно, могли бы стереть его и Доэ в мгновенье ока из вселенской памяти.
Но они только наблюдают: а что будет дальше? Какой абсурд! Разве им, абсолютным, неизвестно все наперед?
А те, что гонялись за ним на своем агрегате, – конечно, они понимают, как он слаб, и тоже играют с ним, щекочут пятки и ждут, когда он остановится сам.
Сильные любят игры.
Он тоже недавно чувствовал себя всесильным, и что двигало им в тот час, как не азарт игры? Этот азарт и был тем самым Неведомым Нечто, которое влекло его к тайнам вселенной.
– Доэ, забери мою силу…
«Замолчи ты!»
Впереди – Алехар, удивительный мир, на который так уповает Доэ.
Алехар – это то место, где могли бы жить миллиарды рас. Но этот мир пуст. Он как прекрасный газон, по которому запрещено ходить.
До Алехара лететь ещё долго. Даже если хватит сил добраться, то нет шансов пробиться через толщу черни. Хотя Доэ и говорит, что она что-то придумает…
Черт! Как же зовут того парня, который возглавляет Кантарат? Имя какое-то диковинное…
Память! Мозги! Что происходит?
Происходит ужасное, как будто вримы влезли в само его существо и крошат изнутри.
– Я начинаю забывать! Что это, Доэ?
«Со мной то же самое, – быстро отвечает она. – Похоже, у них доступ к нашему прошлому».
– Можешь с этим что-нибудь сделать?
«Нет, – спокойно отвечает Доэ. – Когда-то меня вычислили кантаратские. Подсели на отрезок прошлого, стали его менять. Харт выручил…»
Вадим вдруг осознает: жизнь Доэ для него такая же загадка, как и прежде. Нет, гораздо более непостижимая!
Харт? Кажется, он на стороне Доэ. Почему же так просто он оставил их в столь трудную минуту?
Широкая безвременно-беспространственная полоса преследует их, в её эпицентре мчится агрегат вримов, а внутри, в самом мозге Вадима, поселилось тление, оно разъедает, как щелочь, образуя маленькие очаги пустоты, которые затем сливаются в более крупные, и в этих очагах исчезают кусочки жизни.
В какой-то миг Вадим увидел себя за рулем своей старенькой «тойоты», почивающей в далеком поверхностном слое оболочки, невдалеке от его крепко спящего тела.
Мчится мимо стена.
В окне, повторяющемся как кадр киноленты, – силуэт женщины-наблюдателя. Нет, это не женщина-хомун. Кто-то совсем иной природы.
Женщина поднимает руку, указывает на Вадима, а из-за её плеча высовывается чья-то голова…
Слишком мало сил!
Но почему ему прежде так везло?
Ведь он и тогда не искал всесилия, не уходил от вины. Может, прежде он жил в долг? Кто-то хотел дать ему надежду, чтобы потом, посмеявшись, отобрать ее?
Он наследил в чистой васте. Конечно, персоназы теперь тоже за ним непрерывно наблюдают.
А может, три первопричины рассорились в нем, и теперь соединение трех кровей стало нестойким?
– Доэ! Забери мою силу, пока я не развалился… Иначе… будет поздно…
Ну почему она не хочет это сделать?
Как же он теперь понимает того персолипа, которым сам пренебрег.
– Доэ! – стонет Вадим (и испытывает к себе отвращение).
Затрещина, которой Доэ наградила Вадима, была настоящей жертвой истине. Скорость движения упала. Пятки тут же почувствовали прикосновение смерти. Все. Игра окончена, но в Вадиме срабатывают какие-то глубинные резервы. Он выталкивает себя и Доэ на полшага вперед и сам останавливает время. Почти останавливает. Даже вримы, преследовавшие его, превращаются в уродливую окаменевшую медузу. Доэ тоже застывает, возможно, она не хочет потратить остатки сил на сверхускорение.
– Племянница Крапса! Именем твоего дяди, который стал моим учителем! Взываю к тебе! – восклицает Вадим.
(Нет, сознание его ещё рыдает; это ажна приходит на помощь.
Ажна начинает вдруг говорить на языке пространства.)
– Племянница Крапса, помоги спастись… Я знаю, это вы, стихии, дающие чистым вастам силу, создали Доэ. Пусть ваше действие и не было осознанным, вы в своей глубине понимаете, что вселенная не должна быть генератором. Зачем совершенным вастам дополнительная сила? Чтобы стать больше? Да ведь они и так абсолютны! Им не нужна сила, в их вастах нет свойства рассеивания силы!.. И ты тоже это знаешь!.. На самом деле, было бы полезно, если бы Вселенная превратилась в сад. Смотри, вот перед тобой девушка-хомун, которая сделала первые изменения… Помоги нам, племянница Крапса! Останови эту смерть, она движется за нами!
Будто раскат грома, откуда-то донесся ответ, но творящее подсознание не смогло его перевести (язык пространства был куда сложнее других вселенских языков; Крапс говорил с Вадимом на языке хомунов и научил лишь нескольким десяткам слов).
Расин напрягся. Он не мог видеть будущего Доэ, поскольку они сейчас находились в разных временных потоках. Он просто ждал.
И вдруг между преследователями и жертвами выросла пелена пространства. Затем ещё один слой. Теперь это была уже стена. Она становилась все толще и толще, постепенно отдаляя вримов и Вадима с Доэ друг от друга. Не успел Вадим перевести дыхания, как вримы превратились в едва заметную точку, а затем и вовсе скрылись из виду.
Вадим восстановил нормальную скорость и через мгновение заключил Доэ в объятия.
– У тебя есть союзник, – радостно воскликнул он. – Стихия пространства… Она женщина, как и ты. И она нам помогает.
Доэ хотела ответить, но глаза её внезапно округлились.
– Берегись!
Расин оглянулся.
Тяжкий удар отбросил его в сторону. Не останавливая движения, Вадим сделал вираж и, облетев Доэ, накинулся на соперника.
Это был врим. Драмин Хи? Тот самый кашатер времени, что хотел совершить переворот?
Врим принял удар и даже не покачнулся. Разноцветный туман вился вокруг его тела, и под этим туманом просматривалась материя сжатого времени.
Хи нанес три молниеносных удара. От первых двух удалось уйти, третий деформировал грудную клетку и отбросил Расина назад.
Продолжая вращаться, Вадим попытался сделать с остатками костюма то, что они делали с Доэ в горах ледяного сердца. Защитная оболочка получилась очень тонкая, но она была плотнее костюма и могла хоть немного защитить тело от разрушения.
– Просто сдайтесь, коллега, – посоветовал Хи, когда Вадим остановил вращение.
В следующий миг удар, нанесенный Доэ, снес вриму часть головы.
В ответ на это Хи раздулся вдвое, деформировался, стал похож на столб с перекладиной. Перекладина начала вращаться, концы её налились, превратились в гири. Вращения убыстрились.
Доэ почувствовала опасность, взмыла вверх, а Хи бросился за ней.
Сверхускорение!
Но силы на исходе.
Все же их хватает, чтобы настичь драмина ми двумя мощными ударами сломать перекладину.
Хи теряет центр массы, и его уносит обратно в толщу пространства.
– Он вернется! – кричит Вадим. – Сейчас он сильнее нас.
– Знаю! – отвечает Доэ. – Мы должны сжаться!
Из пространственного пласта появляются десятки темных силуэтов.
– Ты можешь уменьшиться? – кричит Доэ.
– Что?
В возникающих силуэтах нет никаких человеческих форм. Ажна не хочет больше находить во вримах подобие. Время – враг.
– Иди ко мне! – надрывно зовет Доэ.
Они бросаются друг другу в объятия. Когда Доэ с Вадимом сталкиваются, на девушке рвется свитер. Её рыжие волосы превращаются в краску. Доэ растекается по поверхности Вадима.
«Сжимайся!» – слышит он и делает то, что уже делал однажды в Глубине.
Он уменьшается до размеров элементарной частицы. Сделай он подобное в костном мире, он стал бы маленькой воронкой, но здесь совсем другая физика.
Доэ завершает процесс создания частицы.
«Невидимый пузырек», – поясняет Доэ.
Теперь драмину понадобится дополнительное время, чтобы отыскать их.
«К сожалению, этот пузырек очень хрупкий», – говорит девушка.
Вадим делает последнее, что в его силах. Он замедляет время в частице.
– В таком случае у нас есть несколько минут для того, чтобы принять окончательное решение.
Они держат друг друга в объятиях.
– Доэ… Если ты воспользуешься остатками моей силы, то ещё сумеешь спастись. Ты вернешься в сад и доделаешь то, что начала.
– Нет, Вадим… Мы свой выбор уже сделали. Я была Захватчиком. Самым ужасным существом в Мегафаре. А ты стал воином. Ты спас вселенную от меня. Я ведь не ведала, что творю. А потом ты и меня спас.
– А теперь вот мы оба с тобой прячемся в пузырьке. И скоро он лопнет. И тогда наша история закончится.
– Нет. Этого быть не может, потому что дедушка Харт уже предсказал наше будущее. А он не ошибается, ведь он ведь самый мудрый. И он сказал, что я – звено твоего пути.
– Глупости! – крикнул Вадим.
– Нет, не глупости. Быть звеном пути Мастера Справедливости – уже немало.
– Я не Мастер и даже не знаю, что это за должность такая.
– Тебя ждали все. Тебя и сейчас ждутт. Даже те, кто охотится на тебя.
– А если я не верю в это?
– Верь, не верь, но это уже предначертано.
– Я говорю «нет!» всем этим предначертаниям.
– Бороться с судьбой – смелость, но принять предназначение – смелость вдвойне, – сказала Доэ.
– Разве мы с тобой не предназначены друг для друга?
– Не путай собственные желания с волей необходимости.
– Прекрати! – крикнул Вадим. – Если ты говоришь, что Харт прав, и каждого из нас свой путь, то я прорву пузырь и будь, что будет!
Расин разорвал объятия. Доэ закричала:
– Дедушка Харт, прошу тебя, защити его!..
– Не кричи, – раздался ворчливый голос. – И что вас эдакое тянет друг к другу, хотел бы я знать? – Голос озвучал из ниоткуда. – Почему вы хотите быть вместе?
Вадим собрался что-то ответить, но Доэ перебила.
– Чтобы объяснить это, понадобится время, дедушка Харт, – сказала она. – Много времени… А теперь вы можете показаться?
– Вы внутри меня, – буркнул Харт. – Что у вас тут произошло?
– Он дрался с мельницей, – сказала Доэ. – Он почти победил.
Харт хмыкнул.
В эту секунду сквозь стенку пузырька прорвались крики вримов:
– Отдай их нам, видхар! Отдай!
И вдруг пузырек лопнул.
Вадим с Доэ выпрямились, вскинули руки, чтобы защищаться, но делать это им не пришлось. Вокруг до самого горизонта простирались зеленеющие поля. Рядом стоял Харт. Было тепло, Харт снял жилетку и перебросил её через плечо, подставив солнцу голое пузо.
– Ты, хомун, живешь в трех измерениях, – сказал он, обращаясь к Вадиму. – Таков твой удел. Но есть четвертое измерение. Отыщи-ка его.
– Да, – сказала Доэ. – Это – абсолютная свобода для тех, кто живет в Мегафаре. Простите, дедушка, что усомнилась в ваших словах.
– Ах, Доэ, – вздохнул Харт, Иное Подобие, и поплыл сквозь пространство, наполненное свирепствующими вримами.
Харт не имел в себе крови ни одного из участников Великого Соглашения. Харт был другой вселенной.(Продолжение – в романе «Дороги Богов»)
Назад: Глава 37
На главную: Предисловие
