Глава 21
– Забудь обо всем, что ты видел и слышал по пути сюда! – сказал Балмар на первом занятии.
Он медленно бродил среди рядов стеклянных парт и не сводил взгляда с нового слушателя. Балмар был одет в серый твидовый пиджак, далеко не новый, и мешковатые, сильно обветшалые, брюки.
Вадим (как и Эд) пока оставался в полупрозрачном облачении, которое подарила Пустыня. Бинты и чуни неприглядны, зато вполне удобны. В дальнейшем курсантам предстояло себя одевать самим, но прежде надо научиться генерировать внутреннюю материю.
– Нет ни проводников, ни пограничников, ни спящих, ни мертвых, ни ада, ни рая, ни красных контролеров, ни девушки по имени Доэ! – объявил Балмар, сверля глазами Расина. – Уровни, которые ты благополучно пересек, не более чем продукт твоего воображения. Сознание по мере удаления от источника теряет контроль над реальностью, и его начинают одурманивать флюиды времени и пространства. Здесь, в Пустыне, где наша кровь очищается от инородных примесей, мы становимся другими, и впервые наши помыслы обращаются к познанию природы собственной расы. Чтобы стать на путь постижения самих себя, нам, дочерним сущностям сознания, представителям малой расы хомунов, надо научиться преодолевать силы полярных сторон. Принимая присягу кашатера охраны Хомофара, все мы обязаны помнить об ответственности, что ложится на нас. Хомофар – это двенадцатая часть вселенной, Мегафара, а ещё семьсот двенадцать внешних туманностей, которые пересекает мощный поток сознания, несущийся к ледяному сердцу Мегафара. Высокое доверие, которое возложили на нас персоназы-держатели, подтверждает мудрость наших предков и наше соответствие требованиям установки сознания. Из сотен дочерних рас-полукровок васта сознания выбрала лишь четыре (в том числе хомунов) для выполнения оборонной миссии, и вот уже сорок тысяч земных лет бразды правления службой охраны Хомофара остаются в наших руках.
Новичок! Прежде чем взять в руки меч защитника Хомофара, ты должен пройти сложный путь подготовки и освоить воинское дело. На стенах этого зала висят портреты героев, прославивших службу. – Балмар указал на пустую стену, и там стали поочередно зажигаться изображения. – Среди них – Стаброк, Журдилана (женщина-воин) и Ладо, а из нынешних – Махалус, который сумел изменить структуру наших границ и повысил статус Хомофара до члена совета главной тройки, и теперь наша служба подчиняется только совету стихий.
Мы зовем их героями, посетившими Глубину Мегафара, так как все они сумели пройти по каналу, соединяющему двенадцать фаров. Мы также чтим память тысяч храбрецов – тех, что ушли в Глубину Мегафара, и не вернулись.
Балмар говорил с переменной интонацией. Отдельные фразы звучали патетично и заучено, – вероятно, он использовал отрывки из речей, которые произносил уже сотни и тысячи раз перед курсантами, пришедшими в Пустыню по строгому пути, другие места Балмар пережевывал, запинаясь, будто мысли его постоянно отвлекались на постороннее. Эд сидел рядом с Вадимом и внимательно слушал. Другие курсанты не были видимы, и это пока было главным парадоксом, который Расин силился разгадать. То, что дома в городе имели способность расплываться и таять, и то, что Доэ была незрима для тузора, как и все обитатели Пустыни – было взаимосвязано. Ни один из кантаратских служащих пока не попался на глаза Расину. С тех пор, как Вадим переступил порог здания, он имел дело лишь с двоими – Балмаром и Эдом Фирманом.
Эд околачивался в Кантарате уже полтора миллиона секунд. Считалось, что он находился в карантине.
Когда он неожиданно стал прозревать и самовольно поперся за Расиным, Кантарат вынуждена была что-то немедленно предпринять.
Причина паники заключалась в том, что Фирман стал вторым звеном цепной реакции. В лаборатории Службы странное явление тут же нарекли реакцией Фирмана. Если бы Кантарат вовремя не изъял самовольного адепта из третьего уровня (которого, разумеется, нет), то спящие подсознания Трифара (которых тоже нет) начали бы пробуждаться один за другим. Эпидемия опустошила бы землю и перенаселила более глубокие миры, что привело бы к так называемому феномену прокола оболочки.
Сперва Фирмана хотели просто уничтожить, но кто-то вычислил, что он косвенно участвовал в инициации Расина. Эда посчитали полезным и оставили в живых.
Фирман из внешнего уровня был изъят. За ним послали пятерых кашатеров Кантарата. Те провели Эда в Пустыню калечащим трехдневным путем. Опасность такой быстроты заключалась в том, что во время перемещения адепт не успевал приспособиться и «пометить» путь, обеспечить себе обратную дорогу. Но у Фирмана обратной дороги не было. Молодая жена, грудной ребенок, мать, отец, сестра – всем суждено было о нем забыть.
– Я жил один и привык к этому, – сказал Вадим. – Мне некого было оставлять, но у тебя семья… Наверное, тебе трудно?
– Балмар сказал: мы – бессмертны! – не раздумывая, ответил Фирман. – Понимаешь? Бессмертны!..
Предложенная альтернатива представлялась практичному Эду выгодной, она компенсировала издержки.
Теперь тема бессмертия часто звучала в его словах. Глаза Эда горели, в бинтах и чунях он напоминал Расину железного дровосека, хотя и сам Вадим, наверно (зеркал тут не было!), выглядел не менее нелепо.
Войдя в кабинет Балмара, Расин отчеканил текст послания Криброка, и Кантарат получил подтверждение существующим догадкам.
Уже тогда Расин понял, что имеет право знать больше, чем доставил.
Слушая гонца, Балмар рисовал в уме схему, а гонец, излагая послание, её читал.
Во-первых, есть реальная опасность уничтожения Мегафара, где-то скрывается Захватчик, расчеты показывают, что он находится на поверхности Земли, но проследить его местонахождение пока невозможно. Вримы (сущности времени) подозревают, что это вселенский заговор, очередная акция сознания против своих слаборазвитых партнеров.
Вряд ли они станут обвинять во всем хомунов, стоящих в сравнении с некоторыми другими расами того же Хомофара на заре своего развития, но то, что Захватчик локализуется на планете Воды, они, безусловно, уже вычислили.
Во-вторых, вримы воспользуются этим обстоятельством, они не просто попытаются обвинить во всем оппонентов, но и сделают все возможное, чтобы изменить структуру границ и стать властелинами Мегафара.
В-третьих, есть ещё один факт: пришел некто снаружи, и вот он стоит реальный, живой в кабинете главы Кантарата. Возможно, он сумел уловить сигнал Криброка, пролетевший мимо излучателей, которые расставлены по всему берегу Глубины. В таком случае он – избранный. Один из миллиардов. Но что, если это резидент вримов? Как бы там ни было, к пришельцу надо относиться с крайней осторожностью.
(Вероятно, Доэ, оставила Вадиму часть своей силы: он услышал последнюю мысль Балмара почти так же четко, как послание Криброка.)
– На этом текст заканчивается, – сказал Вадим и принялся разглядывать фиолетовые стены кабинета.
Когда Криброк ненароком наладил связь с Расиным, он не мог знать, что вырывает из субъективной реальности не просто хомуна, а вероятного кашатера, который уже месяц, как самостоятельно ступил на путь.
Спустя две недели пять поверхностных уровней (которых нет) внезапно прорезал телефонный звонок. Кто-то домогался бывшего проводника И.И.Пиликина. Балмар со своей бригадой просканировал все уровни и установил наблюдение за новоявленным идущим, который, по всем признакам, был гонцом. Математические подсчеты дали полную информационную картину и позволили проследить канал, связывающий Расина с Криброком, вплоть до границы Хомофара. Канал не являлся логической линией, лаборанты не могли вычислить её начало, но по теории вероятности, Криброк должен находиться во временной трети.
Кашатеры Шабрус, Карликов, Война и Зябагар были отправлены на пятый уровень (которого нет), чтобы изъять послание. Операция называлась «Волхвы». Послание оказалось не проявленным, и кашатеров отозвали.
Следующим шагом было решено отнести время, отведенное на дорогу, на счет периода обучения и присвоить гонцу статус адепта. Личные резервы Расина позволяли отказаться от идеи оказать внешнюю помощь. Задачу перехода из Трифара в Пустыню гонец решил сам. Почти решил. Пришлось внести лишь две поправки – передать отсутствующий ключ (Пиликиным) и обеспечить гонца необходимыми документами (операция «Реквизиты»).
Физическое тело Расина осталось под патронажем психопата Хвана. Доктор, как и его брат, были взяты под контроль. Возле каждого из них поставлено по кашатеру на каждом уровне (которых нет).
Балмар изучил вошедшего и решил не делать исключения. Он записал пришельца в общую группу карантина.
Учебная часть Кантарата находилась в дальнем, западном, крыле. Это была пятиэтажная пристройка с достаточно многофункциональным спорткомплексом на первом этаже. К спорткомплексу с заднего двора примыкал заброшенный полигон. В отдалении виднелось несколько одноэтажных строений, а за ними чернела Глубина Мегафара. В первый же день Балмар позволил Расину там побывать.
Глубина была морем, наполненным ночным туманом, и в нем купались витки Млечного Пути. К краю Глубины подходил пологий каменистый берег, справа виднелись горы, слева холмы. Середина спирали была абсолютно черна и напоминала гигантский тоннель. Спустя несколько дней (а дни в Кантарате по продолжительности традиционно не отличались от обычных земных) выяснилось, что эта дыра была предметом ажиотажа, споров, надежд, самоубийственной страсти, непонимания, ненависти и поклонения. Это иная физика. Единственное, что роднило Глубину Мегафара с привычным миром – то, что всякому следствию там предшествовала причина. Войдя в Глубину, можно попасть не только в любую часть Мегафара, но и… Поговаривали, что однажды Махалусу удавалось достичь площади персоназ. Когда Вадим впервые смотрел в манящую черноту Глубины, он ещё ничего не знал ни о персоназах, ни, тем более, о том, что время и пространство так же живо и разумно, как люди, которых здесь называли хомунами.
– Самое поразительное зрелище из тех, что я когда-либо видел, господин Балмар, – выразил свои сантименты Вадим, вернувшись с берега.
– Вечером тебя ждет первое занятие по теории состояний, – сухо проговорил Балмар.
Фирман проводил Расина в спальный корпус. Там он показал место, где можно отдохнуть.
Но Расину отдыхать не хотелось. С первой минуты, как только он вошел в Кантарат и оказался в радостных объятиях Эда, по спине хлынул поток преображения. Странное, личное чувство, оно происходило независимо от внешних влияний. Долгожданное чувство. Впервые он стал неосознанно его искать, когда мчался в «Тойоте» вдоль стены-карусели – той самой, в окнах которой мелькала женщина.
Расин расстался с Доэ, отыскал Кантарат и Фирмана, постиг цель, ради которой немало перетерпел. Всю дорогу он был непосвященным гонцом, он нес весть об опасности, что грозит Вселенной. Теперь весть доставлена, и он свободен от своей прежней ноши. Неведомое Нечто превратилось в прочитанную телеграмму, которую можно положить в ящик стола или выбросить в мусорное ведро. Прежняя миссия – вот что ему мешало. Может, была слишком мала для него?
Стоило свалиться с плеч тяжести непонимания, внутренние резервы включились сами.
Энергия!
Энергия!
Она была его страхом в Эфаре (в котором он пробыл около месяца – с момента освобождения Пиликина от тяготы и до того, как голос диктора сообщил, что он находится на третьем уровне), она была умением летать и мучительной жаждой в Трифаре.
Энергия!
Он вдыхает ее, и каждый вдох – слияние с вечностью, вдох – понимание своего предназначения, вдох – уверенность и ясность, знание и сила. Все, что нужно для дальнейшего восхождения – дышать .
Он пришел к Глубине Мегафара, как царь зверей, пересекая засушливую саванну, приходит к водопою. Он – необусловленный. У него нет вопросов кроме тех, что он задает самому себе.
Скоро вернется всесилие. Чему же ещё его собираются учить?..
Первое занятие в группе длилось тридцать тысяч секунд.
Нельзя было задавать вопросы, сводить взгляд с Учителя, думать о чем-либо, кроме того, что сообщает Учитель.
– Слушайте и запоминайте, – говорил Балмар. – Вот устройство мира: Вселенная, именуемая Мегафаром, состоит их трех великих васт – пространства, времени и сознания. Представьте три овала, которые, накладываясь друг на друга под углом оси сто двадцать градусов, образуют круг. Каждый из овалов имеет удаленные центры. В них пространство, время и сознание пребывает в чистом виде. Центры великих васт – за пределами Мегафара, и весь Мегафар – их периферия. Здесь, – он ткнул пальцем в пол, – все они пересекаются, образуя триединый мир. Таким образом, этот круг (общая периферия васт) и есть вселенная Мегафар, в которой мы находимся. Для наглядности…
Балмар развернулся и нарисовал на доске схему. (Доска – деревянная, мел – обычный, никакой электроники.)
– Наружная поверхность вселенной есть материальный мир, – продолжал Учитель, вытирая пальцы о платок. – Её оболочка суть пять уровней. Внутренняя поверхность шара – шестой уровень или Пустыня. Все шесть – призрачны, потому я говорю вам: их нет. Содержимое шара – Глубина Мегафара. Вывод: за пределами вселенной обитают три великих васты – сознание, время и пространство; здесь же, смешавшись, они создают Мегафар.
Вадим представил себе трех человекоподобных существ, они держатся за руки, образуя один тройной кулак – мироздание. Выходит, все зависит только от их желания держать друг друга за руки?
– Каждая из васт населена сущностями. Есть, соответственно, сущности пространства – шадры, сущности времени – вримы и сущности сознания, именуемые Персоназами. Последние неподвижны и обитают только на вневселенской территории, в самом центре васты сознания. Триединому Мегафару они отдают только свои лучи. Вримы и шадры, напротив, весьма мобильны. Они свободно пересекают границы Мегафара. Эти сущности повсюду, их бесконечное множество.
Вадим вспомнил первый курс, физику, профессора Гусарова. Тот любил делать большие отступления и фантазировать на темы древнегреческой мифологии и языческих религий. Было что-то общее между лекциями Гусарова и этим занятием.
Расин отвлекся, случайно скользнул внутренним взглядом по мысленному потоку Фирмана.
Эду жутко хотелось оглядеться, увидеть своих однокурсников. Вдобавок он боролся с желанием задать Учителю тысячу вопросов, попросить у кого-нибудь тетрадь для конспектирования… Он боялся, что забудет важную часть сказанного, и испытывал эйфорию от приобщения к вселенским тайнам. В его голове звучали слова, вроде «я – избран» и «я – бессмертен».
Странно и непохоже на того флегматичного Фирмана, которого Расин знал уже почти десять лет. А может, Эд всегда был таким? Ведь прежде не удавалось заглянуть в его «черный ящик»!
– Не отвлекаться, – сухо произнес Балмар, и Вадим окончательно осознал, что перед ним Главный-Хомун-Семьсот-Двенадцати-Туманностей. Это будет даже покруче какого-нибудь гипотетического президента всея Земли.
– В триедином мире находится ось мира – ледяное серце Мегафара, – сказал Балмар. – По-другому, центр договора. Прежде сознание, время и пространство существовали порознь. Пятнадцать миллиардов земных лет назад три васты создали вселенную и заключили соглашение, которое нельзя нарушать. Обитатели одних васт не имеют права искривлять представителей других, кроме случаев, предусмотренных соглашением. Между тем, в каждой трети существуют и свои законы, допускающие некоторые реформы, которых требует развитие фаров. При этом пространственная треть за пятнадцать миллиардов лет не провела ни единой реформы, временная – две реформы, треть сознания – 16712 реформ. Как видим, наши партнеры отличаются от нас не только мобильностью, но и своей потрясающей ортодоксальностью.
Глаза Балмара блеснули сквозь стекла очков нечеловеческим огнем. На лице появилась гримаса. Это пробудило в уме Вадима мысль: «Теперь устройство мира мне известно. Бога и дьявола в нем нет. Кто же всем правит?»
Этот вопрос он задал себе, а Балмар перешел к теории состояний.
