Отработка операции, дурман праны, тошнота, навязчивые мысли, уныние — все слилось воедино.

Сигурд захандрил по-настоящему. На ум то и дело приходили сплошные ругательства. Временами две больные души в одном теле, казалось бы, уже притершиеся друг к другу, взрывались и начинали потасовку из-за маленького кусочка уверенности, на секунду представившейся истиной.

Сигурду хотелось предаться ярости, Зуброву — рассуждать. Оба проигрывали, и липкое болото неопределенности затягивало в глубину.

Не хватало движения. Сигурд стал понимать наставления господина Яглома и Куртца заниматься в зале. Таскал тяжести по два-три часа ежедневно, после занятий, но это мало что давало.

Вечером пятнадцатого апреля, как обычно, попотев со штангами в зале, Сигурд принял холодный душ и от нечего делать побрёл в компьютерную.

Компьютер включился автоматически, «узнав» Сигурда. На мониторе высветилось привычное меню: электронная библиотека, план «Восстания», маршрут, отработка узлов, адреса участников операции… Сигурд потянулся к Северному Поселению — может, перекинуться парой слов с майором Толем, своим новым приятелем? — нет, передумал. Открыл библиотеку. «Мета-локация», «электроника», «маневрирование», «тактика», «история»… Он открыл «историю».

Теория нашествия. Приложение о кинготах. Профессор Фридрих Галл.

Любопытно, что работа отщепенца помещена в общую папку. Кто занимается в Поселении наукой? Конечно, Шмуль, а еще к этому всегда прикладывает руку Куртц. Как так вышло, что главные цензоры пропустили эту крамольную информацию? Тут она проходит, как отрывок из письма к Велимиру, по каким-то причинам запоздавшему на несколько лет. Подделка?

Сигурд закрыл документ, помедлил, потянулся к программам связи, вошел в коммуникатор, просмотрел адреса, но снова передумал соединяться с Толем, хотя в это время он обычно был на связи: не хотелось изливать на него свое смутное настроение. Вошел в папку удаленных адресов — надо же, раньше он и не замечал, что в ней что-то хранилось. Наборы символов, неизвестные аббревиатуры… Сигурд стал переносить один за другим адреса в конвертер. Восстановилось два адреса — один был из какого-то подсобного цеха, тема разговора звучала как «по учету ОС», другой принадлежал неизвестному Поалею, тема не была указана. Он посмотрел дату: первое октября прошлого года…

«Соединиться».

Пошел сигнал вызова, кто-то почти тотчас ответил, но произошел сброс. Сигурд повторил команду. Неведомый Поалей (или кто там?) терпеливо отвечал на каждый вызов, но система вновь и вновь сбрасывала соединение.

Связь проложили не так уж давно — в конце прошлого лета. Это была новая разработка на основе старых пэ-эн-технологий, усилители, защищенные антирадарами, поставили в нескольких местах на вершинах гор и пока терракотеры не проявляли внимания к системе. Связь внутри Поселения работала бесперебойно, а вот внешняя во многом зависела от погодных условий.

Сигурд попробовал снова, и на этот раз программе удалось распознать и преобразовать в голосовой формат три слова, сказанных незнакомцем: «кроты веселого общества», затем контакт снова оборвался.

Сигурд вошел в папку «Структура Большого поселения», набрал в поисковике только что услышанные слова. Безрезультатно. Он снова вернулся в коммуникатор и продолжил попытки. Прошло минут десять, прежде чем опять послышался голос незнакомца.

— Эге… вышло. Надолго ли?

— Проверка связи, — сказал Сигурд. — У меня картинки нет. А что у вас? Откуда вы?

— Это вы, что ли, полковник Лепа?

— Капитан Дзендзель.

— Э-э… Постойте, капитан… как вы меня нашли?

— Вы были под именем Поалей в папке удаленных адресов.

— Эге… Я и есть Поалей. Доктор Поалей. Это что, случайный контакт? Вы меня не знаете?

— Простите, сэр. — Сигурд поморщился. Должно быть, попал на какого-то начальника из какой-нибудь службы… — Это ошибка, сэр, отключаюсь.

Он готов был уже разъединиться.

— Постойте, капитан. Один вопрос. Ханаран по-прежнему у власти?

Сигурд задержал палец.

«Ага, приятель, стало быть, ты не из Поселения. И кто ж ты такой, что не знаешь, кто правит самой крупной в мире общиной?»

— Послушайте, доктор… Давайте, сначала вы ответите на мой вопрос, а потом я подумаю, как ответить на ваш.

— Принимается. Вы называете нас ренегатами, а мы себя зовем кротами. Веселыми кротами! Мы — ученые. А еще мы — коммунисты, потому что у нас коммуна, а не эксплуататорское общество с тоталитарным режимом, как у вас. Если вы, капитан, не знаете, где расположен наш городок, то проще всего сказать: он — далеко. Теперь ответите насчет Ханарана?

У Сигурда пересохло во рту. Неужели ему повезло, или это чей-то розыгрыш?

— Да, доктор, господин Ханаран у нас — Верховный, — пробормотал он осипшим голосом. — Вам удалось поселиться в одном из городов?

— Городок наш под землей, — отозвался Поалей. — Ну, и как здоровьице у Ханарана?

Сигурд машинально огляделся: ему всегда чудилось, что сзади, за решеткой вентиляционного отверстия, установлена видеокамера. Ничего не разглядев, он сказал:

— Господин Ханаран здоров. Вы бы не могли рассказать о ренегатах?

— Ну, а персоли, капитан, — все по-прежнему?

— Да, они остались… Доктор, прошу вас… Кто такие ренегаты? Сэр, для меня это важно.

— Ладно. Только никаких «сэров». Мы друг друга называем братьями независимо от заслуг перед обществом. Можете говорить мне брат Поалей. Значит, от вас все так же скрывают правду о нашей коммуне. Впрочем, кто бы сомневался… Так что же вам говорят?

— Ренегаты — это сектанты, они занимаются наукой. Они не хотят воевать и сумели избавиться от персолей. Это все, что мне известно, брат Поалей.

Сигурд прислушался. Ему казалось, еще несколько секунд — и в компьютерную вбегут вооруженные парни из особого отдела или, как минимум, военный патруль…

— Секта, — повторил брат Поалей. — Ну-ну… В таком случае давайте посмотрим с другой стороны. Скажите, а кто не сектант? Все мы так устроены, что принадлежим какой-нибудь доктрине. Видать, такими нас создатели задумали. Иначе не бывает, от этого не уйти, по крайней мере, без серьезных генетических изменений. Принадлежать чему-то — это и есть наша так называемая природа, ибо мы с вами домашние животные, капитан.

Голосовая программа не передавала интонации, но Сигурду почему-то казалось, что брат Поалей говорил нарочито ехидным тоном.

— Домашние животные?

— Эге, они самые. Взять хотя бы бигемов. Даже их нельзя считать дикарями — вся их популяция под контролем албов… Правда, это отдельная тема… О чем бишь вы еще спрашивали? Ах, да… Наука! Верно, мы и ею занимаемся, на то и ученые… Собственно, ученость и привела нас в «веселое общество»… Воевать? Нет, не желаем! А вы хотите? Враки! Никто, никогда и нигде не желал воевать. Все это внушение. Думаете, ваши армии собираются этим заниматься? Капитан! На самом деле воюют только ваши стены — те, что увешаны плакатами и экранами. Ну, может, встречаются какие-нибудь феномены вроде Велимира, но насчет него есть сомнения. Кое-кто думает, что этот псих в самом деле собирался воевать с высшей расой. Я так не считаю. Дело в другом. Когда старые методы массового внушения устарели, понадобилось их обновить: слово «штурм» превратили в «движение повстанцев». Режим тот же. Ну, может, в гипнозе чуть больше энергетики… Лет через двадцать все придется снова обновлять, это закон менеджмента. Порой толпа бунтует — не по сценарию, а спонтанно: вот тогда она ужасна… Что еще? Ремни! Ясное дело, у нас их нет. Тут дело в вирусе, албы подхватили его двести лет назад, когда заправлялись от генератора терракотеров. Вирус на самом деле чепуховый, от ремней избавиться проще, чем все думают. Научить?

— М-да… — сказал Сигурд. Больше ничего не пришло ему на ум.

— Эй, вы там? Я вас не слышу. Так что?

— У меня ремня нет… — буркнул Сигурд.

— Ошейник? — озадаченно спросил брат Поалей.

«Если все так, как он говорит, то что меня здесь держит? — подумал Сигурд. — Воюют стены… Режим… Менеджмент… Велимир — псих… Вирусы… Проклятье!»

— Брат Поалей… Армии… сотни танков — для чего они, по-вашему? Просто демонстрация силы? Кому? Самим себе?

— Капитан! Служите на здоровье. Я и так слишком сурово поступил с вашими мозгами. Заставлять военного думать — жестокость.

— Послушайте, брат Поалей. Я пришел в поселение добровольно. У меня много вопросов. Я не верю, что правители построили целые легионы танков только для того, чтобы дурачить собственный народ.

— Легионы танков? А вы их видели?

В памяти Сигурда мелькнуло, как переменился в лице Лепа, когда он предложил ему провести тренировочное учение. Он вспомнил, как они впервые, преодолевая ряд металлических дверей, ходили смотреть на танк. Словно в музей. Он хотел еще что-то спросить, но слова застряли в горле.

— Вы еще там? — осведомился брат Поалей.

— Да.

— Капитан! Чтобы пудрить мозги, достаточно одного танка — показательного. Вдумайтесь в это. Никаких сотен танков никогда не существовало, уж поверьте. Среди нас бывшие соратники Велимира, те самые, что корпели над танками. Все ваши армии абсолютно небоеспособны, они служат только для баланса, то бишь для того, чтобы держать всю остальную толпу в страхе и трепете. Все, что вам говорят ваши начальники — чушь. Открою вам тайну. Великую тайну. Семьдесят процентов албов вкалывают на производстве, двадцать служат в армии, девять прислуживают верхушке, а верхушка получает удовольствие от жизни. Ну как, новости? Поздравляю, капитан! Теперь вы посвященный. Если это известие вас расстроило, и вы не согласны с таким порядком вещей — приходите к нам: здесь нужны толковые биге…

Связь прервалась. Сигурд не попытался ее восстановить.

Он был подавлен.

Вытерев пот с лица, Сигурд сунул руку в карман, достал капсулу праны, хотел отшвырнуть в сторону, но в последний миг передумал, положил в рот. «Какого чхаря я это делаю?» — подумал он и, поморщившись, проглотил.

Психоделик давно уже не ударял в голову как в первые разы. На этот раз Сигурд увидел, как монитор качнулся из стороны в сторону, подпрыгнул и затаился в едва различимом дрожании.

Сказанное братом Поалеем было отчасти неправдой, хотя бы потому, что Сигурд своими глазами видел уже два танка в Большом поселении: один — готовый к бою, другой — на этапе сборки, хотя никаких других ему, и в самом деле, видеть не приходилось.

Утром двадцать четвертого апреля он почувствовал, что сходит с ума.

В тот миг, как Сигурд открыл глаза, на него нахлынул холод. Вся планета представилась ему огромной тюрьмой-лабораторией для нелепых экспериментов. Их объект — человеческая психика. Период проведения — долгие века. Ханаран, Яглом, Локков, Табитта Цвяк и даже Поалей — все они возглавляют разные отделы этой лаборатории, и всех их объединяет бессмысленность занятия: все они пытаются кем-то манипулировать.

Он вскочил на ноги, выругался.

«Вперед!», — сказал он себе. И почувствовал: больше это не действует. Вперед — это куда? Прочь из Большого Поселения? Искать ренегатов? Они, как и здешние поселяне, воевать не собираются, но зато не жрут психоделики и друг друга не дурачат. Впрочем, это всего лишь свидетельство Поалея — того самого, что в шутку себя к домашним животным причислил. Что-то не так у ренегатов, у веселых этих кротов…

А нужна ли Ханарану эта война? В чем смысл? Открой глаза: тут у них полная идиллия. Часовой механизм. Даже совокупление — и то под контролем.

Совершенно ясно: если Ханаран подомнет город под себя, на таких, как Инза Берк, Гахраманов и Локков напялят зеленые или черные одежды, и они тоже будут совокупляться с женщинами Алгирска строго по определенным дням. Все отработано, к чему менять правила?

Умываясь, Сигурд внимательно осмотрел себя в зеркало. Под рыжей щетиной просматривалась неестественно красная кожа. Белки глаз тоже подозрительно порозовели.

Ему вспомнились отдельные слова из Бруевича, правда они так и не захотели выстроиться в стихотворение: «последний день», «глаза пустые» и «не нужен им»…