V. Схватка
1
Никогда не знаешь, как карта ляжет.
Возможно, именно день, что мы потеряли, пока шала разгрузка судна, сыграл роковую роль. На выходе из пролива Каттегат, близ острова Лесё путь нам преградил английский галеон.
Он появился неожиданно, во всём грозном великолепии, четырёхмачтовый корабль, габаритами превышающий «Единорог» и уж куда крупнее нашей скорлупки. Судно шло правым галсом, поперёк курса «Сирены». Встреча с ним не сулила ничего хорошего.
Роде попытался «сделать хорошую мину при плохой игре» – вёл корабль прежним куром, надеясь, наверное, разойтись, обменявшись приветствиями на расстоянии. Не тут-то было.
Англичанин шёл прямо на нас. Когда расстояние сократилось до полумили, на галеоне подняли сигнал: «Приказываю лечь в дрейф», подкрепив его выстрелом из пушки. Роде не подчинился, и велел готовить к бою имеющиеся на борту обе кулеврины.
Противник надвигался стремительно. Казалось, англичанин собирается таранить «Сирену».
Я стояла вместе со всеми на палубе, вцепившись в планшир фальшборта, и с ужасом ждала развязки.
Никто не сомневался: она наступит с минуты на минуту.
Сидеть, прячась в каюте, оказалось страшнее, нежели смотреть опасности прямо в лицо.
А может, это избавление? Сдамся англичанам, объясню, что в разбое не участвовала… Только станут ли они слушать? Возьмут и вздёрнут на рею, как пиратку.
Что, если прыгнуть за борт и попытаться доплыть до острова Лесё? Нет, не вариант – до берега не менее трёх миль… Что делать? На что решиться?
Роде заложил круто влево, стремясь оказаться у англичанина за кормой. Отчасти удалось, но неуклюжая тихоходная «Сирена» не могла соперничать с быстрым и маневренным противником. Галеон сделал поворот оверштаг, перейдя с правого на левый галс, и мы увидели на его борту два ряда распахнутых орудийных портов – словно две дюжины хищно разинутых пастей с черными жерлами пушек в глубине.
Устоять против такой мощи наша скорлупка не могла ни при каких условиях. Однако сдаваться пираты не собирались. Капитан заранее распорядился выдать по суточной норме водки, сам откупорил бутылку виски, и пил прямо из горлышка. Сделав пару добрых глотков, Роде сунул бутылку за пояс и, потрясая аркебузой, гаркнул:
– Гляди веселей! Жаркое предстоит дельце, клянусь Преисподней! Порвём саксам задницы?!
Пираты поддержали капитана воинственными криками и бряцаньем оружием.
– К бою! – крикнул Роде. – Целься точнее. Пли!
«Бах! Бабах!». Грохот от обоих кулеврин, выпустивших по двадцатифунтовому ядру, слился с буханьем аркебуз. Палубу заволокло пороховым дымом.
Не успел он рассеяться, на «Сирену» обрушился шквал ядер.
В кошмарном сне не приснится ужас, что испытала я, попав под обстрел.
Всё смешалось: крики и стоны, проклятья и мольбы о помощи, треск ломающегося рангоута и хлопанье изорванных в клочья парусов. Сущий ад творился на забрызганной кровью палубе. Убитые и раненные, с оторванными конечностями и разожжёнными головами… Половина команды выбыла из строя.
Я лежала, придавленная толстым брусом. К тому же запуталась в снастях, что рухнули на меня вместе с обломком реи. Не чувствовала правой ноги, ощупала – на месте. Попыталась подняться – резкая боль. Господи, только бы не перелом.
А схватка продолжалась. Англичане пошли на абордаж. Пираты, те, кто ещё мог сопротивляться, отчаянно рубились с наседающими противниками, а с борта подошедшего вплотную галеона на палубу «Сирены» всё прыгали и прыгали вооружённые люди.
Мне никак не удавалось подняться – мешали чёртовы снасти, в которых я окончательно запуталась, пока билась в них, словно рыба в сетях.
Что делать?!
Сознание захлестнула волна паники.
«Нож», – подсказал внутренний голос, и я достала своё оружие, подарок Ивашки Рябова, которое носила на бандитский манер за голенищем сапога.
Наверное, блеск стали в моих руках привлёк внимание рыжего громилы с тесаком. Он спрыгнул откуда-то сверху, и, увидев меня с ножом, прорычал:
– Nasty dog! (Паршивая собака)
Верзила замахнулся тесаком.
У меня от страха язык прилип к гортани. Не могла ни кричать, ни защищаться, лишь инстинктивно прикрыла голову рукой.
Но удара не последовало.
Меня окатило тёплым.
Выстрел утонул в общем грохоте. Я увидела, как из прострелянного горла противника ударила фонтаном кровь. Верзила повалился прямо на меня.
Сознание балансировало на гране истерики. Я отчаянно барахталась, силясь спихнуть мёртвое тело.
Наш капитан пришёл на помощь – отвалил труп в сторону и протянул руку.
– Вставай, Джек!
В другой руке Роде держал пистолет, из которого ещё вился дымок.
В этот момент и его настигла пуля.
2
«Придётся тебе примерить пеньковый галстук».
Непонятно где и когда слышанная фраза гвоздём сидела в голове.
Я неотрывно смотрела на покачиваемую ветром верёвку с петлёй на конце. Она была переброшена через рею.
Печальный итог жизненного пути «джентльмена удачи».
Трагическая развязка моего путешествия в шестнадцатый век.
Я и ещё один из наших, немец Шутте – единственные оставшиеся в живых члены команды – сидели на палубе со связанными за спиной руками. «Сирена» стояла на якоре у берега Лесё, куда её отвели англичане, отбившие корабль у захватчиков-пиратов. Всех тяжелораненых противников они добили, а легкораненых не оказалось (располосованная саблей щека Шутте и моя ушибленная нога не в счёт). Трупы побросали за борт.
Поразительно, но страха, как такового, не было. Инстинкт самосохранения почему-то отключился. Было лишь осознание неизбежного и тупая покорность предназначенной к закланию жертвы. Шутте, товарищ по несчастью, бормотал молитвы, готовясь предстать перед Всевышним – очевидно, тоже смирился со своей участью. Я наблюдала за происходящим вокруг отрешённо, как к не имеющему ко мне отношения.
Между тем нас собирались судить. Англичане со свойственной им педантичностью, прежде чем повесить двоих преступников, решили соблюсти формальности. Пять корабельных офицеров во главе с капитаном «Святого Эдмунда» (так именовался захвативший нас корабль) образовали состав суда.
Джентльмены расположились тут же, на палубе, усевшись на бухты канатов, ящики, бочонки. Один исполнял обязанности секретаря: положив на колени дощечку, что-то писал гусиным пером. Капитан, совсем молодой ещё человек в чёрном сюртуке, хмурился. Было заметно, что ему неприятна роль судьи и вся эта процедура, напоминающая спектакль, только с настоящей казнью в финале.
Порывами налетал ветер, гоня волну и раскачивая израненную «Сирену». Жалобно скрипели реи. С одной из них, по обе стороны от мачты, свисали две верёвочных петли.
У меня на одежде, волосах и лице запеклась кровь. Не моя – застреленного Роде матроса-англичанина. Естественное желание смыть её с себя, точнее, его невыполнимость, доставляли почти физические страдания. Но скоро и им придёт конец.
Первым судили Шутте. Матросы помогли ему подняться и поставили перед лицом судей. Руки оставили связанными.
– Ваше имя? – задал вопрос капитан.
– Пауль Шутте, – спокойно ответил пират.
Секретарь записал.
– Вы обвиняетесь в разбое, убийствах, причинении вреда подданным её величества королевы Англии. Что можете сказать в своё оправдание?
Шутте молча пожал плечами.
Суд был скорым.
Офицеры перебросились несколькими короткими фразами. Капитан поднялся и, взяв у секретаря запись, зачитал приговор:
– Суд, в составе офицеров флота её королевского величества мичмана Вильяма Адамса… – перечислил звания и имена судей, – под председательством капитана Роберта Хоума, рассмотрел дело по обвинению Пауля Шутте в разбое, убийствах, причинении вреда подданным её королевского величества, и приговорил означенного преступника к смертной казни через повешение. Приговор привести в исполнение немедленно.
Закончив чтение, капитан едва заметно вздохнул.
Я, чтобы не смотреть на казнь, закрыла глаза. К горлу вдруг подступила дурнота исчезли звуки – в уши будто воду налили. Я «уплыла».
Из обморока меня вывело похлопывание по щекам. Чуть приподняла веки – в глаза бросились ноги, обутые в сапоги, качающиеся в паре метров над палубой. Едва не отключилась снова, но меня грубо подняли и крепко держали за плечи. Несколько мгновений ошалело мотала головой, потом сознание прояснилось, я встретилась взглядом с капитаном. Его голубые глаза смотрели скорее сочувственно, нежели осуждающе.
– Вы в состоянии отвечать? – спросил джентльмен.
Я кивнула.
– Назовите ваше имя.
Имя? Какое из многих? Джек, Яков, Снежана?..
– Жанна… Демина Жанна, – с трудом выговорила я. В горле ком стоял.
– Как? – переспросил судья. – Повторите ещё раз.
Я прокашлялась.
– Меня зовут Демина Жанна. Я женщина.
Судьи переглянулись и принялись разглядывать меня, не скрывая изумления.
– Пусть докажет, – предложил один из них.
Остальные поддержали:
– Да. Пускай разденется, мы желаем убедиться.
Капитан молча кивнул.
– Снимите с него одежду! – крикнул матросам кто-то из судей.
– Не надо! – воскликнула я и добавила. – Я сама… Развяжите мне руки.
– Развяжите, – приказал капитан.
С меня сняли путы, и я принялась тереть запястья, чтобы восстановить кровообращение.
Стояла в окружении двух десятков мужчин, ждущих, когда начну раздеваться. Если не сделаю это сама, они всё равно сорвут одежду, а я не хотела, чтобы грубые мужланы лапали меня похотливыми руками.
Шальная мысль – добежать до борта и броситься в воду – промелькнула в голове. Я даже сделала движение, пытаясь изготовиться к броску, но затёкшие ноги не слушались. Едва не плюхнулась задом. Стоящий рядом матрос цепко ухватил за руку. Нет, вздор. Прорваться через столь плотный заслон – такое только в кино бывает.
В очень плохом кино.
А жадная до зрелищ матросня пялила зенки, подмигивала, скалила гнилые зубы.
Чёрт с вами – смотрите!
Второй раз за время пребывания в этом проклятом веке мне пришлось раздеться, подчинившись чужой воле. Только случай с Сидонией не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас.
И опять я стояла обнажённой. Со всех сторон доносились смешки, непристойные комментарии и глумливые пожелания, среди которых самым невинным было: повесить меня прямо так, голой.
Судьи тоже посмеивались, перебрасывались репликами.
Драма обернулась фарсом.
Из опасного преступника, грабителя и убийцы, я превратилась в объект насмешек для одних; другие же видели во мне жертву, над которой можно безнаказанно надругаться.
Но я по-прежнему не боялась. Вместо страха были злость и презрение к этой разнузданной толпе. И желание, чтобы всё скорее закончилось.
Я стояла, стиснув зубы, ёжась на холодном ветру, и повторяла про себя: «Господи, пошли мне лёгкую и быструю смерть».
Лишь один человек не участвовал в глумлении над беззащитной женщиной – капитан.
Он по-прежнему хмурился и молчал.
Видя, что подчинённые совсем распоясались, неожиданно крикнул:
– Всем замолчать! Здесь суд, а не балаган! Дайте ей что-нибудь, прикрыться.
Кто-то из матросов протянул кусок парусины. Я обернулась им, прикрыв тело от бёдер до подмышек.
Суд продолжился:
– Почему вы носите мужское платье, мэм?
В голосе капитана я уловила нотку сочувствия.
– Это долгая история, сэр, – ответила я уважительно. – В двух словах могу пояснить, что вынуждена притворяться мужчиной, поскольку оказалась одна в чужой стране и опасалась надругательств.
– Вот как? Из какой же страны вы прибыли?
– Из Московии, сэр.
Судьи удивлённо переглянулись. Видимо, русские девушки – не частые гости в матушке-Европе.
– Как вы попали на пиратский корабль? – задал капитан резонный вопрос.
– Я поступила на судно «Единорог» лекарем, сэр.
Опять изумление на лицах судей. А капитану, похоже, мои слова понравились:
– Вы можете это доказать, мэм?
– Конечно. У меня есть копия договора. Она лежит в сундучке, в моей каюте.
Послали за сундучком матроса. Тот принёс и поставил у ног капитана запертый ларец.
– Ключ в кармане – камзола, сэр, – подсказала я, кивнув на валяющуюся одежду.
Сказать по правде, мне очень не хотелось, чтобы в сундучке рылись посторонние. Однако выбора не было.
Капитан не стал копаться в барахле, достал, как я подсказала, со дна бумаги: копию договора и рекомендательное письмо господина Мариуса. По мере изучения документов лицо его просветлело.
– Эта женщина сказала правду, – отметил капитан, передавая бумаги сидящему рядом офицеру. – Господин секретарь, запишите: выяснилось, что подозреваемый оказался переодетой в мужское платье женщиной, назвавшейся Жанной Дёминой. Из документов, представленных оной, явствует, что Демина служила на судне пирата Карстена лекарем, в разбое не участвовала и долю в пиратской добыче не имела.
Судьи совещались от силы пару минут, после чего капитан зачитал решение: «… считать Демину Жанну пленной, с последующей передачей её английским властям, для дальнейшего разбирательства».
Главное, я избежала петли! Во всяком случае, на какое-то время.
