Глава 20
— Мерзкие животные, варвары! — процедила Суа, вытерев клинок об одежду мёртвого намбадзина. — Выкинуть!..
— В доспехах Небес госпожа Коридвен выглядит сногсшибательно! — раболепно произнёс Тсенг, склонив голову. — Предлагаю показать трупы остальной команде в качестве доказательства вашей власти.
С некоторых пор поредевшую команду галеона приходилось пополнять португальцами. На борту вспыхивали стычки, кровавые разборки между англо-шотландцами и южанами, не желавшими оставлять дурных наклонностей.
— That's horrible! — замерев от страха, по-варварски резко выдавил одноглазый пират. Опьянение грогом прошло мгновенно, стоило испытать жестокую силу хозяйки. Не решаясь покинуть каюту, он испугано стоял у стены. Другой, споткнувшись об опрокинутый стол, не вставал, пристально глядел на окровавленный меч в руке женщины.
В каюту вбежал пожилой намбадзин попугайского вида: в разноцветном кимоно и широкополой шляпе с длинным пером.
— Просить они и команда извенения… — Он проголосил виновато на ломаном кансайском диалекте. — Они напились виски… подобного более не повторится.
Мистер Ли Колдуэлл, к сожалению, лишил Суа своего приятного общества — доктор подхватил пневмонию и тихо умер в одну из снежных ночей. Жёсткая, яростная и властная воительница, Суа, словно дочь, оплакала славного «мистера Ухо» горькими слезами…
— Вам не хватило золота?.. — сплюнула леди Коридвен, исказившись в гневе. — Вы насилуете женщин!
— Нет, нет… — кланялся толмач. — Забыли, забыли случай, наши огромные прощения… Drop these dirty mongrels out!
В блестящем индиговом доспехе из плотно скреплённых кожаных пластин Суа выглядела неотразимо, и некоторые негодяи, оказавшиеся на борту, решили позабавиться. Увидев, на что способна капитанша, нанятые разбойники трепетали, последними словами кляли себя за бестолковое желание овладеть «азиаткой».
Несколько месяцев назад леди Коридвен осталась без мужа. Она вернула галеон при обстоятельствах трагических — команда взбунтовалась против Оды Нобуёри, но самурай успел зарезать капитана… Офицеров Оды моряки-комодзины перебили и пригнали галеон в Ацуми — как раз тогда, когда из заточения вернулся Кагасиро Тэнгу… Теперь после Суа самым старшим на борту был Тсенг.
— Позвольте, госпожа Коридвен, наказать их? — попросил Тсенг.
— Кто потом сражаться будет? — вскинулась Суа, проводив гневным взглядом двух португальцев. — Тех воинов, что доставили трофеи из Ацуми, слишком мало. Проклятый Лао!
— Сын Шуинсая, предатель был в наших руках! Как он смог бежать? Почему Эги не преследовал беглеца?
— Замолчи! — оборвала Суа, наблюдая за раскачивающимся фонарём. — Советчик не нужен. В последнее время ты наглеешь не по заслугам, Тсенг.
Тот, сузив глаза до маленьких злобных щёлочек, взглядом мазнул по фигуре мудреца Генбо, неспешно идущего в гальюн, скрылся в темноте под лестницей на полубак.
Начинался шторм. Бешено раскачивающиеся фонари освещали каюту ярко-оранжевым дрожащим светом, превращая капли на стекле иллюминаторов в малиновые бусины.
— Я должна защитить его от Лао! — тихо молвила Суа, отослав Тсенга. — Шуи поймёт и оценит мою любовь… А эту мерзавку — уничтожу!
Два корабля отчаянно летели на крыльях Сусаноо сквозь тьму и водяную пыль.
Жёлто-белый песок подходил почти к самой воде, затем его сменяли водоросли, измельчённая прибоем ракушка, и кусочки извести от хитиновых скелетов морских членистоногих. В песке копошились крабы, на отмелях среди битой ракушки то выскакивали, то снова прятались по крохотным норкам маленькие омары. Осторожно, с опаской перепрыгивая через них, Юкио визжала, и каждый раз хваталась за руку мастера. Шуинсай, отдёргивая незаживший локоть, шипел, как змей. Наконец, поймав девушку, шлёпнул по ягодице, как взбалмошного ребёнка:
— Что с тобой сегодня?
Она не успокоилась. Запрыгивая на камни, сбрасывала с них раков, и прыгала на спину старика Таро. Шаман, опираясь на толстую трость, кряхтел и замедлял ход, но не бранился, терпеливо сносил девичьи шалости.
— Шуи-тянь останется со мной? — капризно сложив губы, спросила Юкио. Щурясь от яркого солнца, девушка улыбалась беззаботной улыбкой. Но мастер знал: она боялась предстоящей ночи. Обняв девушку, он ощутил, как часто билось её сердце.
— Храбрая, славная, — не переставал хвалить Шуинсай. Таро только кивал.
— Хочу в Корею! — мечтательно закатив глаза, Юкио облизала пересохшие губы. Вытащив флягу из тюка шамана, сделала несколько долгих глотков.
— Тёплая… — скривилась она и побежала. Спрятавшись за огромным камнем, с которого спорхнули жирные бело-чёрные чайки, игриво глядела на мастера, ждала, когда пустится за ней и шлёпнет.
Взволнованно переводя взгляд то на скачущую по берегу принцессу, то на согбенную спину сосредоточенного шамана, он молчал.
Через каменную гряду на берегу перекатилась волна, потревожила и вспенила гладкую, как стекло, заводь. На выступавших из воды камнях забулькали усоногие раки. Прячась под панцирями, они высовывали круглые лиловые шары глаз и наблюдали за рыбаками. Резкий йодистый запах, источаемый водорослями, и миазмы разлагавшихся ракушек смешались во влажном солоноватом воздухе.
К береговой линии стекала небольшая река с заросшими осокой и камышом заболоченными берегами. Свет играл на поверхности воды радужными дорожками. В тихих заводях плескались мальки, на тёплых кочках грели зелёные спинки лягушки, островки курчавились густыми папоротниками. Река проточила ложе под невысокой скалой, в струях купались плети дикого винограда, лианы свисали в зелёно-коричневую от прели и водорослей воду. В тени скалы спряталась песчаная отмель, манящая отдохнуть, развести костёр и сварить пищу.
— Переждём солнце, отдохнём… а вечером выйдем, — объявил старик. — Ночью будем в кольцах Каменной Старины. — Шаманы доставили ЗЕРКАЛО и приготовили необходимое для ритуала. Сэндей уже прибыл, очищает разум в глубокой медитации… МЕЧ на подходе, штормовые волны вскоре разобьют корабль о скалы, и выживет лишь один юноша, Избранник.
Юкио заплакала.
— Тише, маленькая, — взялся успокаивать её шаман, притянул к себе дрожащее в ознобе тело. — Очень скоро твоё служение этому жестокому миру закончится.
Старик Таро относился с нежностью к принцессе, будто видел в шаловливой Юкио-мико родную дочь. Не выпуская из объятий, гладил по голове, причитал, сетовал на тяжёлую ношу, выпавшую на её долю. Большая щётка седых усов щекотала Юкио, она куксилась, недовольно ёжилась, но терпела, перебирала на шее янтарные БУСЫ тонкими пальцами.
— Нынче ночью решится судьба Ямато, — после паузы тихим голосом пробормотал Таро. — Три священные реликвии призовут Нерождённых, и воспылают Камни благого правления. — Ссутулившись, он глядел в темноту под скалой. Лицо старика, мятое, точно после тягостного сна, застыло: шаман ждал.
— Можете рассчитывать на меня! — жёстко произнёс Шуинсай. Сердце мастера забилось чаще, в груди кольнуло. Предчувствуя беду, сам не свой, он крупно дрожал. Как морское дно кишело ползающими обитателями и водорослями, так сомнения и тревожные мысли переполняли его.
— Приготовить еду никто не собирается? — посмотрел Таро на добровольного помощника.
Некоторое время Шуинсай отсутствовал. Когда вернулся, принёс раков и форели, сварил. Разморённые жарой, наевшись, все трое до вечера отдохнули, а чуть стемнело, неохотно покинули благодатную тень и направились в глубь острова. Туда, где высились два каменных столба; за этими Мировыми столпами встречались Идзанами с Идзанаги…
Поздней глухой ночью путников прохватила холодная дрожь — незаметно стёрлись очертания дальних гор и лесов, растворившись в облаке густого морозящего тумана, в котором, плавая, сверкали сотни необычных больших и маленьких зелёно-синих светлячков.
— Пусть моё тело закалится, как вечная сталь, а дух, чистый, как родник, воспрянет, ни страх, ни сомнения не одолеют. Нервы мои, что струны, звонкие и крепкие… — забормотал Шуинсай заклинание. — Я вас догоню.
Он потёр рука об руку и перетянул плотнее нарукавники, присел, поджав ноги. Веки опустились, дыхание участилось. Поля круглой плетёной шляпы из осоки скрыли глаза. Вытащив катану, он положил её на колени и отрешённо проговорил:
— Мало времени.
— Шуи, не уйду без тебя! — голос Юкио дрогнул. Девушка хотела броситься к нему, разрыдаться, остаться во что бы то ни стало, и не выпускать его тёплую грубую руку. В груди неприятно защемило, она умоляюще подняла глаза на Таро. Старик выпрямился и встал в позу злого стражника, охраняющего священную обитель. В глазах замелькали искры, окаменело лицо.
— Больно, отпусти, — ойкнула принцесса, ощутив цепкие пальцы старика на своей руке. — Глупый, пусти!.. — она ударила его, затем другой раз, но шаман, глядя в туманную пустоту, словно не слышал. Вскоре показались люди в чёрных балахонах и капюшонах. Они окружили принцессу, повели вглубь по склону по мягкой болотистой земле.
— Я стану храброй! — произнесла она шёпотом, сжав кулаки. — Ради моего Шуи…
Мир Камней, сложенных древними людьми вокруг двух Столпов Творения, был одним из старейших тайных синтоистских святилищ. С высоты птичьего полёта он выглядел широкой овальной чашей с каменными краями, через которую за века проложила себе русло речка, залила и превратила заросшее осокой и камышом пространство внутри в болото.
Для синто подобные сооружения из камня необычны. Там всё из соломы и дерева — амбары-храмы, тории, ограды… Но духи не всегда бывали «травоядными», довольствовались рисом и саке. Во времена первооснов им требовалась кровь. Саке они совсем не принимали — позднее уступили глупости их почитателей, а может быть, распробовали… Кровь требовалась, чтобы не иссяк источник жизни, и чтобы люди получили право принимать от духов этой земли помощь, ведь кровью роднятся. А те, кому хватало риса, лишь обещали не вредить.
Луна кое-как выбралась из дымчатой паутины, и катилась по небу, точно отрубленная голова. В её неверном свете тёмная поверхность руин то приподнималась, то опускалась, будто могучая грудь уставшего воина. Река, вдоль которой вёл спутников шаман, начиналась из бурного родника, заполнявшего суглинистую природную чашу, затем в своём вихревом течении огибала болото и срывалась через край, образуя невысокий водопад. Полосы, косо брошенные ночным небесным ликом, подрагивали на бурлящей воде, растягиваясь, высвечивая торчащие хищные каменные клыки порогов.
Слушая шорохи, Шуинсай в который раз проверил содержимое карманов, размотал и снова крепко затянул пояс на старых протёртых крестьянских штанах, присел у стены. Вытащив катану, сверкнувшую яркой сине-янтарной молнией, уткнул в землю. В расширенных глазах стоял немерцающий холодный блеск, подобный сиянию кристалла, омытого в студёной воде горного источника. Он сидел, не шелохнувшись, точно Будда под шелковичным древом, сосредоточенно внимая.
Зотайдо Лао и Ёсида Суа на остров Авадзи прибыли одновременно, словно демоны назначили им встречу. Последнюю.
Отряд синоби добирался вплавь через пролив в пару ри шириной, половину расстояния занимали мелкие удлинённые островки. Йиро и другие плыли, надувшись, как пузо лягушки — перед тем, как оттолкнуться от берега, они наполнили воздухом плотные ткани своих бурых мешковатых костюмов. Течением их вынесло южнее. На щебнистом берегу отряхнулись и рысцой потрусили в направлении, ведомом только сэнсэю Лао.
— Я должен защитить его от Суа! — твердил себе Зотайдо Лао. — Пусть Ёсисада Хадзиме казнит меня потом, но брат исполнит Миссию! И водворится в мире Истина Небес… Ками Сигэёси, я освобожу тебя от проклятия!
Тем временем к острову в северной его части причалил шлюп с галеона, бросившего якорь на рейде Авадзи. Провинившиеся португальские наёмники леди Коридвен взошли на холм, с которого виднелись пропадающие в тумане остовы Каменной Старины. Суа вовремя заметила приближение ниндзя со стороны залива, и не сомневалась, чьи это люди. Она отправила навстречу Лао своих варваров.
Три сокровища сходились вместе, пробуждая Нерождённых. Влекомые неясной чуждой волей, и Лао, и Суа явились сюда ради одного и того же: ценой собственной жизни защитить Шуинсая… друг от друга. У каждого для этого нашлись свои причины, и каждый считал другого предателем и врагом…
Демоны готовились к Игре, делили фигурки…
Намбадзины толкались и гоготали на бегу, одурело неслись в беспорядке, гурьбой, как привыкли в абордажных атаках.
Обученные, опытные, но малочисленные синоби северного додзё Ампаруа уверенно рассредоточились и ожидали натиска спокойно и уверенно, с бесстрастием бойца, сознающего, насколько он опасен для врага.
— Что смогут жалкие остатки?! — расхохоталась Суа, наблюдая за своей кричащей оравой. — Старший Зотайдо порядком подпортил ряды… Уничтожить его немедленно!
— Варвары… Желания выслужиться — хоть отбавляй, но Путь Воина иноземцам не знаком, — задумчиво подметил Тсенг, потерев длинные руки. Всякий раз, когда наёмник наблюдал чью-то смерть или слышал хладнокровный голос госпожи, он загадочно улыбался, и глаза его сужались до злобных щёлочек.
— Ими можно пренебречь, — согласилась Суа, окатив убийцу удивлённым взглядом. — Ты не так прост, как кажешься…
— Всегда приходится играть чужую роль, — ответил он, приняв из рук соратника несколько зажигательных шаров — от затейника Генбо.
— Пленных не брать! — приказала леди Коридвен, воззрившись на многочисленный отряд своих вассалов.
— Слушаемся, госпожа, — в один голос ответили они.
Суа казалась им ужасным и прекрасным духом Дзигоку — возродившейся Оннигороши. Индиговые доспехи главы «Пылающего рассвета» переливались, окрашенные в лунный блеск. Необыкновенное одеяние притягивало взоры, и, глядя на них, воины видели в индиговом глянце собственное отражение, расплывчатое и тёмное. Латы идеально сидели на крепкой сильной женской фигуре. Суа внушала уважение вооружённым опытным мужчинам одним лишь голосом, решительным и властным.
Пиратские навыки подвели нападающих. Отряд Лао встретил ревущего противника в упор, Шуинсаевы воспитанники поумерили их пыл меткими сюрикэнами. Но европейцы сумели достичь рубежа, занимаемого синоби, и противники схватились врукопашную. Прямые крепкие и лёгкие палаши, изящные гардой скьявоны пиратов с хрустом и лязгом ломали гибкие, но тонкие катаны и вакидзаси. Ниндзя лишались оружия, но не защиты. Тем не менее, даже пустив в ход ловкость и хитрость, ученикам Зотайдо пришлось нелегко: пираты леди Коридвен стреляли из пистолей.
Давешний сон Шуинсая частично сбывался: вещие сны всегда расходятся с явью в деталях. Пал сражённый пулей Монтаро. Получил тяжёлое ранение Чонг-Ву, но продолжал биться с двумя врагами. Одного заколол, забрав с собой в загробный мир…
Старший Зотайдо косил нападавших, словно его существом владел подселившийся в тело мё-о — воин из числа просветлённых военачальников, не ставший Буддой, чтобы защищать людей от демонов. Непривычно и удивительно было Лао такое состояние. Он словно ничего не делал, только наблюдал себя со стороны, тараща глаза откуда-то из ватного междумирья. Он успевал среагировать не только на разящие уколы и удары палашей, но — чудо! — и на пули, выпущенные в упор.
Воин из пирата по меркам Лао — неискусный, не применяет ни изощрённую технику, ни хитрость. Но, закалённые в абордажных схватках, выносливые и злые, намбадзины лезли напролом. Не останавливали их раны от кинжалов и сюрикэнов, фигуры иноземцев, крупные и долговязые, кровоточили, и, словно зачарованные, продолжали бой, не то, чтобы «не смея» — не умея отступить. Крестики на их телах плавились, дымилась кожа, прожигаемая оплывающим металлом до рёберных костей. Лао видел искажённые ужасом лица пиратов, против воли лезущих на рожон, видел смертельно раненых, встающих на ноги и незряче подбирающих оружие, чтобы быть превращёнными в кровавую окрошку.
— Безумные бусо, точно! — оставшись без катаны, Лао вырвал у мёртвого противника скьявону — непривычную в обращении, с витой корзинкой вокруг кисти. Отрубленную кисть противника Лао выдернул из гарды и воткнул пальцами в глаза кому-то из врагов. Вскоре заныли мышцы предплечья, не приноровившиеся к такому хвату — фехтовал вяло, как тяжёлой палкой, но чудом успевал отбиваться и разить.
Суа и Тсенг наблюдали схватку с возвышенности. Ниже по склону, образовав кольцо оцепления, расположилась сплочённая группа телохранителей, рядом торчали двое офицеров, за их спинами прятался пузатый трус Хаору.
Внезапно издалека донёсся грохот взрыва, взметнулось огромное серое облако дыма. Послышался многоголосый крик, на холм взбежали двое моряков-англичан, подгоняемые самураями сотника Эги, но тут же были остановлены.
— Нас предали, — горланил коротышка Кин. — Где леди Коридвен?
— Who’s that man with medallion? — орал боцман, худощавый человек, бородатый, в полосатой майке и треуголке. Его покатые плечи и длинная изогнутая шея блестели от пота. Схватив англичанина за грудки, Эги запустил кулаком ему в челюсть, спутник боцмана бросился наутёк, но вскоре оказался схвачен и предстал перед охранниками.
— Что за паника? Кто-нибудь поймал лазутчиков? — крутили головами самураи-телохранители. — Сколько их?
Японцы не знали языка британцев, а те, хотя всё понимали, но не могли сказать. К несчастью, толмач остался в горящем корабле.
— Only one! — кричал боцман, тряс своего спутника, — Where's he?
— Не пойму их, — зло сплюнул Эги. — Доложить леди Коридвен о происшествии!
Коротышка Кин ринулся исполнять приказание.
— Что случилось? — недоумевал Тсенг. — Пираты сожгли собственный корабль?..
— Чёрт их разберёт!.. Варвары проклятые!
— Варвары проклятые! — усмехнулся Лао, глядя на горящий комодзинский галеон. — Сами себя спалят.
— Хигэми оповестил, что по тропе Тёгукай за нами двигались ещё отряды Белого Тигра, — напомнил Маса. — Наверняка увидят дым и явятся сюда.
— Несомненно, увидят, — прикрывшись скьявоной, мастер не выпускал противника из поля зрения. — До этого времени вы должны продержаться. Ухожу один, помогу брату!
Силы покидали ниндзя Зотайдо Лао, а моряки Суа словно не знали усталости. Будто бы, лишившись корабля, озверели вовсе. Окружив маленький отряд северного додзё, одержимые демонами, пираты продолжали нападать, изматывая оставшихся в живых.
Отчаянно, из последних сил рванув в направлении чернеющих вдалеке валунов Каменной Старины, мастер исчез в ночном тумане.
Путаясь в стеблях вереска, спотыкаясь на кочках и проваливаясь по щиколотку в заболоченную землю, Лао добрался до каменного кольца, остановился, тяжело дыша и харкая кровянистой пеной. Там, за невысокой оградой из булыжника, лежали на вязкой земле наёмники и воины «Пылающего рассвета», посланные Суа на поиски Шуинсая. Одни застыли в предсмертных позах, другие стояли на коленях, заколотые собственными мечами, третьи агонизировали последними конвульсиями и похрипывали. Кровь на камнях, не успевшая почернеть и засохнуть, отливала багрянцем. Перемешались испарения мёртвых тел и резкий прелый запах болотистой почвы.
Сердце гоняло кровь мощными толчками, в ушах Лао гулко шумело, но мастер слышал, где-то совсем рядом не прекращался топот, а крики ежеминутно сменялись стонами. Сквозь журчание реки и сиплое дыхание умирающих, Лао различил чавканье быстрых шагов и запалённые тревожные голоса. По камням он тяжело взобрался на остатки стены и успел заметить, как добрый десяток рослых фигур в тёмных балахонах промчался вслед за двумя варварами в синей необычной одежде без рукавов. Махая в беспорядке палашами, рубя тени вокруг себя, комодзины рычали, и, сталкивались, мешая друг другу бежать.
Неслышно перейдя по стене на ту сторону болота, Лао заметил тёмный силуэт, окружённый светлячками. Словно призрак, вырвавшийся из мира духов, он мелькал в обманчивом сумраке ночи. Молниеносно перемещаясь вокруг камней, встречал разбредающихся противников по одному. Ожившим тёмным изваянием он восставал между мечущимися в панике пиратов и взмахом клинка лишал никчёмной жизни. На мгновение воин, блестя топазами глаз, выплывал из туманной загадочной тьмы, как молния, сверкал его разящий катана, и он отступал, и снова тонул во мраке.
Ни за камнями, ни в тени кустов, ни под ними, не могли укрыться бандиты из «Пылающего рассвета», не понимающие, откуда их атакуют и кто несёт им смерть. Длинная тень загадочного воина то мелькала на камнях, то спадала со стены, и всякий раз бандиты, зажигая фитили аркебуз, направляя пистоли, выстреливали в туманную пустоту, дымом распугивая загадочных светлячков.
Теряясь в догадках, старший Зотайдо слез по выступам стены, спрыгнул на большую хлюпнувшую подушку мха. Пошёл медленно, приставными шагами, держа наготове варварский меч.
— What a hell?.. — в ужасе проговорил моряк, заметив собрата с глубоким порезом на горле. — This is horrible dream! I am… here… the last time! Damned JAMATO! — как безумный, он замахал клинком в разные стороны, рубя болотную траву и ветки бузины. Выбившись из сил, упал на колени и заплакал горько, жалостно. Рядом с ним моментально возник человек в широком коническом шлеме из осоки. Воздев меч, внезапно присел на корточки, покосился влево и прислушался. Затем, вскочив на камень, кувырком оказался за спиной Лао. Встав на одно колено, Лао подставил меч для защиты, но удара не последовало. В его расширенные глаза смотрел невероятно знакомый человек. Младший брат, спрятав клинок за спиной, сиял как ребёнок, радуясь встрече. Старший немедленно крепко обнял младшего. Сдерживая в груди звонкую струну, не давая воли возгласам, быстро огляделся по сторонам.
— Многого не скажу — времени нет, но ты — безумец, сожри тебя гаки!
— Хэ, — выдохнул младший, — впервые такое — чувства, как во сне! Видал серых, в балахонах?
— Там, на берегу, твоих мертвяки атакуют! Что за остров проклятый?
— Этот туман, болото, камни… Полнолуние… Если останемся живы — мы ли это будем, а, Кибиши?
Раковина загудела громко и протяжно, на некоторое время окружающее погрузилось в кромешную тишину, гнетущую, как опасная неизвестность. Оба мастера, избегая человеческих фигур, несущихся вдоль построек, пробрались в прореху меж двумя заваленными гребнями стены. Там, в темноте под огромной глыбой, они засели и чутко прислушались. Обширное пространство оглашали звуки выстрелов и взрывы, пронзительные крики, вызывающие почему-то ответный свист и нечеловеческий хохот. Остро пахло дымом пороха и раскалённым камнем, и чем-то ещё, пыльным и терпким.
— Enemy hasn't got any guns, keep them on distance! — зычно повторил кто-то несколько раз.
Через узкую брешь виднелись огни, вспыхивающие множеством искр. Поджигая фитили огненных шаров, пираты неслись к стене, и, выглядывая, забрасывали далеко в болото, откуда наступали, судя по флажкам на спинах, самураи Белого Тигра. Разрываясь, шары выстреливали металлической крошкой, и кусочки металла, иссекая лёгкий доспех, впивались в тела, подобно осиному жалу. Воины Ёсисады валились и стонали.
— Время подошло… — забеспокоился Шуинсай. — Мне нужно к жертвеннику.
— Тебя-то чего туда несёт?!
— Юкио… ей страшно!
— …! — процедил Лао, нервно покрутив головой.
— Пошли! Отвлечёшь их. Туман и тьма в помощь, прошу!..
Младший будто обезумел, не понимая, чем грозило открытое пространство. Он задышал громко, воздух вырвался из горла тяжёлым сгустком, окатил неподвижное лицо Лао. Жилы набухли на шее и висках, Шуинсай решался на отчаянный бросок сквозь расположение врага. Старший едва узнавал его, с лихорадочным блеском в глазах и с дрожащим голосом.
— Мы уплывём в Хирадо! — кинул через плечо Шуинсай, выбравшись в прореху. — Оттуда в Корею.
— Думаешь необходимо? Ёсисада — парализован, а Ода… на нём несмываемый позор, закрылся в Киото… с мыслями о разгроме. И кто это «мы»? А твоя жена, Шина?
Младший, сосредоточившись на предстоящем, не ответил.
Вывернув из-за валунов на открытое пространство, они вдвоём бежали по склону к деревьям, склонившим длинные ветви к бурной пенистой реке. У камней на берегу самураи Ёсисады подняли луки. Заметив беглецов, их тайтё развернулся, закричал, замахал руками, призывая укрыться. Прямо на пути братьев — там, где светлячки метались особенно истово, — группировалась для атаки банда каких-то чернокожих головорезов. Эти не были вооружены ничем огнестрельным — только длинными копьями и палицами. Задние ряды их вставали прямо из болота.
Навстречу жутким тварям двигалась не менее кошмарная армия, облачённая в доспехи и цвета Белого Тигра. Вёл её… Мицухидэ, собственной персоной. В призрачной толпе Лао рассмотрел и старика Кендзо, которого он собственноручно зарубил. Старый якудза не замечал своего убийцы, его группа напирала на чёрных демонов, и по всей болотистой долине кипела схватка. Откуда-то на поле битвы появились самураи Оды в жёлтых накидках. И снова Лао опознал знакомые лица! Лица тех самых офицеров, что взорвались вместе с башней при замке Инуяма. Между восставшими из Дзигоку мертвецами затесались и вполне живые персонажи — в основном моряки намбадзины и комодзины, но за кого они воевали, было непонятно. Похоже, сами за себя — старались держаться кучкой и отбивались ото всех, кто одет не по-европейски, вразнобой орали какие-то свои христианские мантры.
Оставшимися сюрикэнами Зотайдо утыкали ближних темнокожих, но без видимого эффекта. Тогда, разделившись, братья разбежались в стороны. Шуинсай укрылся за деревьями и продолжил путь в глубь Авадзи. Лао, выбросив неудобный чужеземный меч, зигзагами побежал к стене.
Неустанно мотаясь из стороны в сторону, ловко избегая стрел, хищно шелестящих перьями, подныривая под древки копий, Лао приблизился к трупам, утыканным как ежи, искромсанным, около них блестели, такие родные, катана и кинжалы коцука, когда со стены, мелькнув накидкой с моном «Пылающего рассвета», соскочили пятеро воинов: два лучника и три варвара-мечника. В серой пахучей мгле, пронизанной лунным светом, светлячки обрисовали особенно чётко фигуры, целившихся из лука самураев клана Суа. Старшему Зотайдо казалось: сменит направление — получит стрелу в плечо или бок, поэтому, разогнавшись, он побежал прямо на них, с яростным воплем и свирепым видом. Те заволновались, напряглись, поражённые отчаянностью врага, и поспешили спустить тетиву. В этот момент Лао словно нырнул в землю, и, прокатившись возле трупов, схватил вожделенную катану.
Два лучника, поражённые его «негодованием» буквально «до глубины души», рухнули, как подкошенные, но тут из туманной мглы явились новые враги. Шестеро, сомкнувшись полукругом, подошли незаметно со стороны реки. Вытянув палаши, намбадзины наступали, заставляя мастера пятиться. Следом на расстоянии нескольких шагов, наставили юми лучники «Пылающего рассвета». Лао выругался, оценив ситуацию: шестеро сразу — много даже для него, даже при нынешнем сказочном везении. Надо как-то уйти за спины варваров и скрыться из поля зрения лучников. Идеально — кульбит через стену, но вдруг там камни — кости переломаешь… Умирать не хотелось. Сплюнув, Лао дежурно проклял Хатимана, и, слушая стук собственного сердца, напряжённо следил…
— Эй, прекратить атаку! — бросил кто-то уверенно, даже нахально. — Приказ Ёсида Суа — помочь самураям у реки. Оставить старика!
Из мглы вышел невысокий человек, опоясанный старинным мечом. Его худая фигура, осиянная мутными отсветами дальних вспышек, и манера говорить, показались мастеру знакомыми.
— Второй командир «Пылящего светляка» — добавил он самодовольно, широко улыбаясь. Вальяжно обойдя двоих воинов, нерешительно опустивших луки, парень вытащил медальон и покрутил им перед удивлёнными лицами. — Суа-химэ не говорила о Шини-доно? Дрянная баба всё-таки! — покачал он головой.
Наступающие намбадзины тоже обернулись — определить, что стряслось у них в тылу. Разглядев незнакомца, варвары очумело заголосили, как сумасшедшие, узревшие привидение. Тыча пальцем в сторону Шиничиро, топоча и выкрикивая на непонятном языке, они показывали жестами «большой бабах», призывая союзников напасть на беглого лазутчика, который лишил их корабля.
— Кто-нибудь понимает, что бормочут варварские тупицы? — усмехнувшись, развёл руками Шиничиро. В руках блеснули выхваченные из-за пояса два кинжала, юноша молниями метнул их в дальних лучников. Ранил. Подлетев к ближним раззявам, распорол рюкозукой животы.
Враги замешкались — Лао немедленно вступил в бой. Варвары действовали неслаженно, смешались, потеряв прежний запал. Расправившись с ними, мастер подобрал длинный лук и полупустой колчан, переложил в него стрелы из других, выдрал из мертвецов кинжалы.
Подошёл Шиничиро.
— Всё, чисто! — дядя и племянник сплели руки в крепком пожатии, обнялись.
— Где мой отец? — взор парня горел ярче звёзд.
— Там где-то, — махнул Лао в глубину острова.
— Пойду, поищу.
— Нет, мой мальчик, погибнешь! — глаза Лао заслезились. И вдруг, чувствуя неудержимое желание, дядя схватил Шиничиро за шею обеими руками, душил его и не отпускал.
— Обалдел, старик… отвали! — глотая воздух, взвизгнул Шиничиро.
— Это не я! — орал Лао, не чувствуя рук, давивших горло юноши.
— Я докажу… отцу, тебе… и остальным… — напрягшись, изо всех сил, Шиничиро боролся с дядей, кряхтя и кашляя.
— Шини, руби мне руки! — Лао и племянник уже катались по земле, отталкивая друг друга ногами от груди. — Помоги мне, о, Великий! — Лао вспомнил о Сигэёси.
Хват ослаб, и Шиничиро удалось угрём выскользнуть на свободу. Он стоял на четвереньках и кашлял безостановочно, отхаркивая пену. Лао лежал без сил, разбросав руки, страшась даже свести их вместе — не то, что коснуться своего оружия.
Вместе с тем, оставаться на месте было чревато смертельной опасностью! Чёрные тени, вылезшие из болота, сцепившиеся было с самураями у реки, обратили внимание на мелкую стычку у них на фланге и уже обступили боровшихся Зотайдо плотным непроницаемым кольцом. Но подойти вплотную не спешили — что-то их удерживало.
Шиничиро оглядел врагов мутными глазами, попытался встать, но упал на колени. Кусанаги-но Цуруги, «Меч, Скосивший Траву», которым когда-то принц Яматодакэ в болотах Мино сумел отбиться от армии варваров, жёг ему бедро, словно был обретшим плоть лучом раскалённого светила. Рука сама собой потянулась к изогнутой рукояти рюкозуки — как тогда, в пещере, где он был принят в отряд Эги, когда меч приманил его к себе.
И вдруг эта кривая нелепая бронзовая сабля изменилась — выпрямилась, стала длинней и раскалилась добела, цвета кучащихся облаков. Невыразимо ватный, плотный, бесшумный, но ошеломляющий, оглушительный громовой раскат шар-аахнул в ночи, подавил какофонию криков и выстрелов. Так, наверное, рвётся ткань самого Времени… Ослепительно белая молния на миг полыхнула в руке юноши — и тени болотных демонов куда-то отбросило, наверное, на десять тысяч сяку. Скошенная, полегла болотная трава, посекло ветви кустов. Слегка пошатнулись даже камни… Но схватившиеся у реки самураи Ёсисады Хадзиме и воинство Ёсида Суа словно ничего и не замечали! Только как-то наскоро и вместе, на землю попадала изрядная часть бойцов — из тех, что были уже мертвы и сражались, одержимые.
Сам Шиничиро в этот миг как будто не существовал — он тоже НЕ ЗАМЕТИЛ ничего необычного, на краткий миг он отключился сознанием, так же, как и все живые существа! Но что-то сдвинулось в земле, и сотряслись болотные недра — вскипела тина, там и сям прорвался саван грязевых отложений, многочисленные тонкие цепочки пузырьков потянулись кверху, лопались, достигая водной глади, отравляли воздух.
Воины Белого Тигра изрядно потрепали «Пылающий рассвет». Святилище Авадзи кишело и теми, и другими. Кучка ещё живых пиратов пряталась за самураями, которых самих-то оставалось немного.
Тсенг продолжал разбрасывать взрывчатые шары, выстреливающие сотнями жал, и следовать за госпожой. Затаившись в группе бандитов, Суа заметила человека, в высшей степени искусно владеющего катаной. Уходя от самураев Ёсисады, он без разбора парировал и атаки бандитов клана Суа в лабиринте камней. Казалось, противники умирали, лишь встретив холодный стальной блеск его немигающих глаз. Во мгле, насыщенной испарениями болота и вонью мёртвых тел, оглашённой воплями, Суа узнала мастера Шуинсая. И сердце сжалось — её Шуи…
Действуя с ловкостью, какую допускала забинтованная рука, он смело шёл на врагов. Каждое движение — размеренное, точное и решительное. Рана и усталость нисколько не умаляли его достоинств. С умом расходуя силы, он действовал мастерски, настолько быстро, что лезвие превратилось в серебряный луч, направление которого невозможно предугадать.
— Шуинсай! — закричала Суа что было сил. — Объяви себя!.. Ты убиваешь друзей!
Но тот не услышал, продолжая прорубать себе дорогу. Зато услышал Лао.
— Тварь продажная! Змея! — орал старший Зотайдо, рванув прямиком к ней. — Не уйдёшь от меня!..
В предвкушении неминуемой встречи с Лао нутро Суа заныло, она поёжилась, невольно коснувшись холодной рукояти клинка. Доспех пропах потом, и влага выступила меж пластин, пропитав жёсткие волокна. Тсенг, навалившийся на плечо госпожи под натиском воинов Ёсисады, казалось, почуял этот запах, и резко, с отвращением, отскочил. Приказав своим ёдзимбо следовать на помощь Шуинсаю, она смаковала приближение мести. Лао вызывал бурю противоречивых чувств, и загасить её могла только смерть одного из них.
— Окружить этого и стереть в порошок! — приказала Суа.
— Погибнем, Чио-сан! — исказился Тсенг, тряхнув посеревшей от пыли косичкой. — Самураев Ёсисады слишком…
— Как смеешь?.. — Суа ударила его по щеке, оттолкнула. — Приказываю тебе остаться в живых!
Отобрав пятерых лучших воинов, она указала направление.
— Куда пропал? — осознав, что, отвлёкшись на Лао, она потеряла из виду Шуинсая, Суа истерично закричала. В шуме боя услышал лишь Тсенг. Видел, как мастер проскочил под завал, а там — лишь груда мусора, и ничего.