Глава 11
Каратели деревни Ампаруа с победой вернулись в Осаку. День выдался не жаркий. Тучи сгущались, дул сильный прохладный ветер. С неба покапывал мелкий дождик. Суа шла рядом с принцем Сейдри.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Устал, – ответил юноша.
Сейдри и вправду казался очень уставшим. Он медленно плёлся за ней, размышляя о старом мастере из Ампаруа. Откуда он того знает? Кем ему доводился? Сейдри никого не замечал, погрузившись в себя. Зачем Суа хотела, чтобы старик отправился на тот свет? Чем помешала ей обыкновенная деревня? Приходили на память слова Генбо: мудрец советовал очистить голову от лишних мыслей, но они роились, не давая покоя. Сейдри хотелось только одного – хорошо выспаться. Суа сообщила, что завтра желает ему кое-что показать – ему, принцу, это понравится. Юноша неохотно кивнул, не хотел разочаровывать «свою леди».
Генбо по-прежнему сидел в своей комнате и поглядывал в окно, а кот жрал его рыбу.
Добравшись до футона, Сейдри мгновенно заснул. Снилось, что он стоит на берегу и видит мужчин в тёмных одеждах и девушку. Они наблюдали, как поднимаются от большого чёрного судна клубы дыма. Корабль горел и уходил под воду. Что произошло дальше – неизвестно.
Писклявый крик толстяка разбудил его. Генбо, споря с воительницей, настаивал:
– Армия собирается, как ты не можешь понять… глупая! – убеждал он, отбегая в сторону, чтобы не получить затрещину.
Суа смотрела на него и посмеивалась.
– Армия! – ухмылялась она.
Сейдри вышел во двор, хороший день придал ему новые душевные силы. Солнце ярко светило, но было душно, чувствовалось приближение дождя. Из отверстий в крышах городских хижин валил дымок. Во многих домах сегодня стоит тишина – в них хранят молчание по погибшим. Женщины оплакивают потерю мужей, сыновей и братьев – их теперь будут почитать наравне с домашними ками, духами.
Вслед за юношей дом покинула Суа. Генбо не отставал от неё, не теряя надежду убедить в своей правоте. Сейдри поклоном приветствовал мудреца:
– Она опять не хочет меня слушать! – пожаловался старик.
– Слыхал, – безразлично кивнул Сейдри.
Генбо обратился к юноше:
– Останешься со мной, когда я скажу, а пока ни о чём не волнуйся.
Прекрасная всадница в белом дожидалась у ворот. Лошадь украшала яркая кожаная уздечка; для Сейдри слуги привели вороного коня. Они отправились в путь, захватив в дорогу двух запасных лошадей.
– Далеко бежим? – поинтересовался юноша.
Суа с улыбкой ответила:
– Когда приедем, увидишь.
Они скакали по холмам, дорога показалась долгой, и Сейдри очень удивился, что конечной целью их утреннего путешествия является священная гора Курама, а не Фудзи-сан.
Курама – не монолитный камень, а тысячекратно увеличенный отвал шлака вулкана цветом от тёмно-серого до буроватого. Многие художники в своих картинах изображали чуть заметный прогиб склонов священной горы. Сейдри вспомнил, что в доме у мудреца Генбо на стене висела именно такая гравюра. Тело священной горы не должны попирать копыта, поэтому коней пришлось оставить. Суа уловила недовольное лицо юноши.
– Что там особенного? – хмуро спросил Сейдри.
– Увидишь.
До Белого Храма идти долго! Шум сосновых лесов остался позади. Сейдри удивили приземистые хибары из лавовых глыб – кельи «сидящих в горах», кумирни. Тропа пересекала границу земли и неба, обозначенную вратами тории. Рядом с ними идут паломники. Словно копыта, цокают по камням их деревянные сандалии-гэтта, сотни посохов звякают бубенчиками, чтобы путник не потерялся в тумане.
Давно стемнело, а люди шли и шли, как армия на марше через перевал. Суа поторапливала. Ночное шествие выглядело, как сплошная вереница огней, которая начинается где-то у подножия и, извиваясь зигзагами, уходит в немыслимую высь, к звёздам. Юноша присмотрелся к попутчикам: здесь шли целые семьи.
– Не останавливайся. Уже совсем немного. До тех хижин, – Суа пыталась его подбодрить.
Люди продолжали упорно двигаться вперёд, не зная голода и усталости, многие бормотали мантры, молитвы бодхисатвам:
– Да очистятся шесть чувств!
Здесь, как нигде, постигаешь меру народной любви к священным местам, восхищаешься красотой родной природы, которая живёт в душе японца глубже и прочнее всяких мирских условностей. Здесь постигаешь смысл слов, утверждающих, что даже одно созерцание священной горы очищает человека. На тёмном конусе Курама видна белая полоса. Остатки снега на теневой стороне большого провала, который глубоким, верстовым, шрамом прорезает склон.
Наконец, они добрались до домов, около которых остались на ночлег. Сейдри проголодался, Суа дала несколько ломтиков солёной редьки, сырое яйцо, а одна добрая женщина предложила миску горячего риса и подарила два мягких покрывала, которые могли согреть в холодной ночи уставшие тела. Странно, но спать совершенно не хотелось.
Суа и Сейдри подошли к большому костру, накинув покрывала на плечи. Присели на оставленные кем-то циновки, долго глядели, как ветер разносит искры огня, гаснувшие во мраке ночи. Вокруг стояла кромешная темнота. Уходить под крышу не хотелось: от костра тепло, Сейдри накрылся с головой тёмным покрывалом. Он спал.
Юноше показалось, что он всего лишь задремал, когда Суа сорвала с него покрывало и подняла на ноги. Не давая передохнуть, она взяла его за руку, и потащила на вершину. Наконец-то удалось ступить ногой на высшую точку, чтобы увидеть оттуда восход; словно гигантское алое веко поднималась заря, устремляя божественный взгляд прямиком на Страну восходящего солнца. На поверхности океана в волнах розового света отражались горные цепи, ещё невесомее, чем гряды облаков над водой.
Картина величия природы потрясла юношу, в мыслях он парил выше – там, где ему должно быть лучше, чем здесь. Вдруг образ молодой и до боли знакомой девушки предстал перед ним, но сейчас он казался не столь значительным и не таким дорогим, как раньше. Сейдри выбросил из головы тревожные мысли.
– Где край покоя и вечности, где находится моё сердце? Отзовись, – полёт его души прервала Суа. – Желаешь ли ты, чтобы увиденное стало нашим? Ты сильный и честолюбивый – хорошо! Мы сможем победить любого врага. Пообещай, что отправишься со мной!
– Обещаю, – ответил Сейдри.
– А теперь отблагодари меня! – ласково проговорила Суа, увлекая юношу в келью.
На гребне кратера расположилось белокаменное сооружение, и эта келья была его малой частью. Суа и Сейдри вошли. Внутри пусто. На белёной стене яркое изображение карты мироздания – мандалы. Терракотовая статуя Будды. Монахи представляли своего бога в виде маленького лысого толстяка, умиротворённого в океане вечного блаженства – нирване. Генбо, брея голову до блеска, подражал божеству.
В глубине помещения стоял курящийся жертвенник. Суа подбросила хвороста, отошла на пару шагов и взглянула назад вполоборота, обхватив себя руками попросила:
– Согрей меня, Сейдри… здесь холодно.
Сейдри, дрожа и от холода и от страсти, постелил на земляной пол тёмное покрывало для Суа, возлёг с ней и страстно стал целовать глаза, щеки, розовые губы… Вскоре любовники ощутили себя на вершине блаженства…
Прошло немало времени, они выспались, слегка замёрзли и собрались уходить. В последний раз обнялись, привыкая к новизне ощущения. На душе – мировая гармония. Сил, хоть отбавляй! Теперь они готовы к длительному спуску, который станет короче, чем подъём…
Сейдри и Суа вновь оказались у подножия священной горы. Суа громко свистнула, появились чёрные скакуны.
– Возвращаемся, – сказала Суа.
– Да, – согласился Сейдри.
Во время короткого привала Сейдри поинтересовался, почему она выбрала именно его, а не кого-нибудь другого.
– Кого? Принцы из рода Ямато женятся только на девушках из рода Фудзивара. Мои генералы не знатны, мои союзники алчны. Эти люди жаждут от меня несметных богатств, достойных императора, я им нужна, – ответила Суа. – Но лишь с тобой я познала любовь. Ты так похож на… («молодого Шуинсая», – подумала Суа), но ты другой, ты – настоящий. Мой!
Сейдри удивился, как уживаются совершенно разные истины в красивом теле воительницы: сила, ловкость, решимость, безжалостность и трогательная женственность.
– Суа, а я – на самом деле я принц крови?
– Конечно, Сейдри, – солгала она.
– Тогда я нарушаю традицию! – воскликнул он.
Суа чувствовала, что юноша влюблён в неё, и она давно не испытывала тёплых чувств к мужчине. Может, потому, что давно никто искренне не восхищался ею, не любил нежно и страстно? Она понимала и другое: Сейдри не желал стоять в ряду подобных, он стремился к лидерству, величию и власти. Пусть будет так!
Суа рассказала, что наступают дни, которые решат их судьбу. Тсенг и Масаши готовят флот. Главное, что на одном корабле установлены крупные пушки, которые смогут разрушить дворец. Большой корабль, обшитый листовой медью – надежда лишённых власти наследников императора на завоевание Эдо, а леди Коридвен – их мстительная цепная ведьма.
Когда они прискакали обратно в Осаку, Масаши сообщил, что небольшая, но верная ему армия через два дня будет полностью готова к походу.
Занятная собралась компания, порождённая войной, несчастьем, презрением: молодой генерал Масаши, не отличавшийся военным мастерством, но преданный воительнице – похож на своего отца, разбойника Кагасиро Тэнгу; генерал Тсенг – некогда обычный наёмник, безжалостный убийца, покушавшийся на Мотохайдуса и помогавший банде Тэнгу освобождать Кагасиро из заточения на ядовитом серными испарениями острове Удонэсима.
Яркой фигурой среди сторонников Ёсида Суа был мудрец – предсказатель Генбо. Впрочем, он вовсе не собирался сопровождать её в походе, а предпочёл дождаться исхода сражения дома. И, наконец, она сама, Суа-химэ, не причислявшая себя, однако к изнеженным женщинам голубой крови. А теперь и Сейдри – убийца собственного учителя и предатель поневоле.
Наступила ночь. Небо искрилось звёздами. Ярко светило око, которое указывало на восток, в сторону Эдо. Кони топали и храпели в темноте загона, еловые лапы трепал ветер. Суа и Сейдри не спали – древняя японская традиция йобай: романтика и любовь… «он к ней подкрадывался ночью, она его не прогоняла, и жили так, пока не становились мужем и женой».
Из Киото прибыло подкрепление из трёх тысяч воинов. Масаши выглядел довольным: это первая армия, которой он командовал.
– Завтра мы отбываем, – объявила Суа и направилась в дом.
Генбо, под покрывалом, около костра беседовал с юношей. Они смотрели на языки пламени:
– Звёзды неблагоприятны. Посмотри. Близится плохой день, тебе лучше остаться, – советовал мудрец.
– Я не могу… я обещал, – задумчиво ответил Сейдри, не поднимая глаз на небо.
– Принцесса Суа считает, что богатство и сила приведут её к власти, и никто ей не нужен. Уходи, пока не поздно.
– Я обещал! Ясно?
– Каждый выбирает своё, – Генбо замолчал.
Юноша резко поднялся, вдогонку прозвучали последние слова мудреца:
– Как бы ветер не ярился, гора перед ним не склонится.
Наверное, Генбо ничего не понимал в земной любви, способной зажечь страсть, неподвластную разуму. Суа желает построить свой мир: Грешный, Новый, Храбрый! Сейдри предназначено занять в нём особое место.
Поднимаясь наверх, женщина спросила:
– О чём вы говорили?
Сейдри промолчал, не хотел портить ей настроение. На мгновение Суа исчезла, появившись из темноты, прижалась к нему. Он почувствовал её обнажённое тело.
«Проблемы решим завтра, а ночь создана для наслаждений», – подумал Сейдри.
