Глава 12. Человек рождён для счастья, как птица для полёта [3]
Иногда мир ведёт себя как последняя свинья по отношению к нашим чувствам. Мне было очень плохо, хотелось сесть в машину и уехать куда-то далеко-далеко, сквозь ночь, с чудовищной скоростью, презирая все возможные опасности, сквозь дождь и туман, несмотря ни на что…
Но реальность внесла свои коррективы. Во-первых, на улице давным-давно было светло. Во-вторых, на небе не было ни облачка, так что о дожде в ближайшее время мечтать не приходилось. Ну и последней каплей стали дороги. Страдать, двигаясь со скоростью ниже пяти километров в час, на загруженном загазованном шоссе физически невозможно. Но всё равно мне было очень плохо. Даже удивительно, раньше я бы никогда не подумал, что смогу так страдать из-за девушки. Мне словно вновь стало семнадцать. И я лежал в кровати, силясь уснуть. Удивительно, как я тогда не спился, ведь если даже сон, приносящий забытые, казался мне немыслимым благом.
Анна….
И с каждым новым ударом сердца это имя всё громче и громче звучало у меня в голове, словно рокот приближающегося прибоя, словно артиллерийский залп, сметающий всё на пути, заставляющий землю на мгновение слиться в сладостном экстазе с небесной белизной.
Анна…
С каждым мгновением её образ всё ярче и ярче возникал перед глазами. Я уже не сомневался. Развернувшись через две сплошные, под шокированные взгляды соседей по пробке, я вдавил педаль газа в пол.
Анна…
Моя тихая гавань, в которой я смогу переждать бурю. Быстрее, быстрее. В этот момент мой инстинкт самосохранения пал, сражённый мечем безумия. До сих пор удивляюсь, как мне удалось добраться целым и невредимым. За эти десять-пятнадцать минут безумного бегства от самого себя я, пожалуй, нарушил больше правил, чем за всю жизнь. Но факт остаётся фактом: невзирая на пробки, светофоры, правила дорожного движения, и прочие невзгоды, на которые я не обратил внимания, через десять-пятнадцать минут я, тяжело дыша, словно расстояние мне пришлось преодолеть пешком, стоял напротив массивной двери, и, стараясь унять тяжело бьющееся сердце, созерцал золочёную табличку с выгравированной надписью «Star Light inc.»
Кажется, совсем недавно я стоял тут. Растерянный, напуганный, и не знал, что ждёт меня за этой, на первый взгляд абсолютно обычной офисной дверью. Как бы то ни было, но именно с того самого момента, когда я, набрав полную грудь воздуха, перешагнул этот самый порог, моя жизнь круто изменилась. Я научился зажигать звёзды, познакомился с Гансом, увидел жизнь с другого бока, глазами абсолютно незнакомых людей. И все эти события прямо или косвенно связаны именно с этой вывеской. Сделав глубокий вдох, я повернул ручку, и потянул дверь.
– Здорово, а я уже начала переживать за тебя! – знакомый запах взрывной смеси кофеина с никотином резко ударил мне в нос, на мгновение буквально ошеломив.
– При… Привет, – кое-как выдавил я. Когда же я научусь держать себя в руках в любой ситуации?
– Да ты сегодня истинный оратор! – картинно всплеснув руками, воскликнула она. И улыбнулась, и так тепло стало на душе от этой улыбки. Не отрывая от неё взгляда, я медленно подошёл к ней в упор и поцеловал.
Горький привкус её губ моментально заполнил собой всё моё естество. Она не сопротивлялась. Не размыкая поцелуя, я приоткрыл глаза и встретился с ней взглядом. Меня словно ударило током, столько боли было в её прекрасных карих глазах. Откуда? Откуда это прекрасное создание знает, что такое боль? Как этот мир посмел очернить её разум, вылив на неё свои ужасы.
– Что случилось? – словно отброшенный ударом, я машинально сделал несколько шагов назад. Она не ответила. Она просто молчала, замерев со слегка приоткрытыми губами и широко распахнутыми глазами, говорившими гораздо больше, чем могли сказать слова.
– Прости, – едва слышно выдохнула она.
И тут я вспомнил. Вспомнил всё. Вспомнил странный запах серы, вспомнил пустоту офиса, вспомнил её потрёпанный вид, когда я, обеспокоенный, собирался отправиться на поиски. Нет, только не это. Только не он. Только не снова. Я почувствовал, как белеют костяшки пальцев. Как переполняется ненавистью каждая клеточка моего тела. Я не позволю ему разрушить мою жизнь.
– ГАНС!! – что было сил прокричал я в пустоту, так, что в ушах зазвенело, а лёгкие сжались в судорожном спазме, не в силах дать мне ни капли кислорода.
Но он не появился.
Вот выскочил из кабинета знакомый мне старичок в странном костюме. На этот раз ярко-бирюзового цвета с малиновым галстуком, по которому ползали ярко-жёлтые божьи коровки. В его взгляде я читал недоумение. Но не его глаза интересовали меня сейчас. Та пара, которая, пожалуй, сейчас была единственной, что-либо значащей для меня, не была удивлена или шокирована. О нет, в её взгляде я видел понимание и жалость. Ей было жаль меня, и это было последней каплей.
Не произнеся больше ни слова, я резко развернулся на каблуках и зашагал прочь. Прочь из этого места. Прочь от этих людей. Прочь от этих глаз. Прочь…
* * *
Почему я не могу просто напиться? Почему я не могу просто затмить разум, дать ему время для передышки? Почему мне обязательно нужно каждый раз бросаться с головой в пучину?
Я не знал, что делать. Руки механически переключали передачи и крутили руль, ноги на автомате выжимали педали. Тормоз. Сцепление. Газ. Тормоз. Сцепление. Газ. Тормоз. Сцепление. Газ. История без конца и начала. Мне было плевать. Плевать на всё. Динамики разрывались, разнося по машине мерные гитарные басы и голос солиста. Я не думал, и руки вели меня по давно знакомому отработанному маршруту. Только когда в ушах раздался резкий прощальный писк автомобильной сигнализации, а в лицо ударил прохладный осенний ветер, первый вестник приближающихся холодов, я пришёл в себя.
Офисная территория приветливо встретила меня серостью асфальта и прочего окружения, другие цвета были не в почёте. Даже обидно, что стоило сознанию на время уйти в никуда, как подсознание, радостно захватив контроль над остальным телом, принесло меня именно сюда. Система может гордиться преданным псом. Да каким там псом, обычная рыбёшка. Планктон. Не более. Такой же, как все… Серый, ничем не примечательный…
– Вот он! Хватай его! – неожиданно прервал мои печальные размышления чей-то визгливый голос. Раздражённо я повернулся на звук, пытаясь разглядеть голосящую истеричку. Мышь она, что ли, увидела? Помню, около года назад было у нас нашествие грызунов, так тогда подобные визги были слышны на каждом шагу, хоть беруши надевай.
Но каково же было моё удивление, когда вместо визгливой девчонки в короткой юбке и высоких каблуках, я увидел нашего любимого и обожаемого босса. Но что у него был за вид! Я не сразу сообразил, что это он. Его обычно довольная лощёная физиономия, излучающая ожирение и благополучие, сейчас опухла, а под глазами и носом виднелись набухающие кровоподтёки, а его обычно идеально выглаженный костюм больше походил на половую тряпку – весь грязный, изорванный, словно им и в самом деле протёрли офисный коридор. Но ещё большее удивление вызвали два мордоворота в тёмных костюмах и с одинаково злобными лицами, излучающими интеллект и добродушие.
– Простите, – не успел пролепетать я, как эти двое подмяли меня, словно ребёнка. Да так, что я даже стонать не мог, потому что любое движение приносило мне немыслимые страдания. Я невольно зауважал ребят. Но конечно, это чувство пришло несколько позже, сейчас единственное, о чём я мог думать был не очень обширный перечень матерных слов, которые я когда было слышал или мог придумать за недолгую жизнь.
– Ахахах! Попался гадёныш! А я говорил, я до тебя ещё доберусь, тварь ты такая! – буквально хрюкая от удовольствия, завизжал Большой Б., живо подковыляв ко мне практически вплотную. Странно, что он осмелился приблизиться ко мне лишь после того, как окончательно убедился, что эти две гориллы надёжно меня зафиксировали. Да и прихрамывал он как-то весьма заметно. Что здесь происходит?
– Вениамин Ада… – я не успел договорить, как его пухлая ладонь звонко ударила меня по лицу. Он даже бьёт не кулаком, а ладонью, что же это за тряпка такая. Но как ни странно, именно этот практически безболезненный шлепок стал последней каплей, приведшей меня в чувство. Хотя, меня ли?
– Ещё раз прикоснёшься ко мне, я тебе ноги в задницу затолкаю, жирный ублюдок, – сквозь зубы процедил я, в упор смотря на его лоснящуюся морду.
Вы бы видели его физиономию! Не успел я договорить, как он сначала отскочил на полметра, словно боялся, что я сейчас раскидаю его молодцов, как пёрышки, и примусь за него, затем, устыдившись минутной слабости, подошёл ко мне так близко, что я сумел различить поры на его сальном рыле.
– Ты уволен! – вновь взвизгнул он, но, растерянно оглянувшись по сторонам, попытался придать лицу грозный вид, и следующую фразу попытался произнести самым низким голосом, который ему удавалось воспроизвести. Звучало весьма забавно. – И ещё спасибо скажи, что я полицию не вызвал, щенок! Выбросьте ему его вещи, и пусть убирается! – смешно грозя пальцем, пробасил он, но стоило этим гориллам ослабить хватку, как его «брутальный» бас тут же сменился чуть менее брутальным фальцетом, и, с удивительным для своих габаритов проворством, его жирная задница скрылась за прочными офисными дверями. Этот мир не перестаёт меня удивлять. Разминая на ходу затёкшие плечи, я, подстелив под себя офисный пиджак, уселся на крылечко. Как ни странно, не могу сказать, чтобы я был ошарашен или расстроен. Во-первых, меня давно таким не удивишь. Видали мы вещи и более странные, а во-вторых, пошли они все.
– Да ты просто монстр, – аккуратно, предварительно положив под себя папочку, рядом со мной уселась Виктория.
– Может ты мне, в конце концов, объяснишь, что здесь происходит? – чуть наклонив вбок голову, устало спросил я.
– Ты о чём? Тебя удивляет поведение начальства? – ухмыльнулась она, – На его месте я бы к тебе даже не выходила, просто аккуратненько шмальнула дробью из ружья, аккуратно выставив ствол из-за окна, а сама при этом пряталась бы за занавесочной.
При этом она забавно прищурила левый глаз и поднесла к глазам воображаемое ружьё, а затем, тщательно прицелившись в пустоту, издала нечто вроде «Пух-Пух! Убит! Убит!» и довольно улыбнулась.
– Оу, и чем же вызвана подобная антипатия к моей многострадальной персоне? – не пытаясь изобразить любопытство, переспросил я.
– Ммм… Может быть тем, что кое-кто явился сегодня с утра в офис, словно те психопаты из американских новостей, но вместо того, чтобы высадить обойму в многоуважаемых коллег, вежливо постучался в дверь шефа, и зашёл туда минут на тридцать, а после, предварительно вынеся вышеупомянутую дверь массивной начальственной задницей, хорошенько протёр пол в коридоре, правда, за неимением тряпки, используя шефский пиджак. И естественно не удосужившись предварительно вытряхнуть из него начальство. Как считаешь, это достаточно весомая причина, или я перегибаю палку? – картинно закатив глаза и медленно растягивая слова, ответила она.
– И я всё это сделал?
– Ага. Странно, я думала, такое невозможно забыть. Ты у нас теперь легенда, – улыбнулась она.
Да. Честно говоря, в этот раз Ганс превзошёл сам себя. А в том, что это было его рук дело, я ни капли не сомневался. Этот парень, похоже, задался целью разрушить мою жизнь, но зачем ему это нужно? Сначала Анна, теперь работа, он и до Карины хотел добраться, но там его опередили. Сука.
Мои руки непроизвольно сжались в кулак. Хотя, с другой стороны, почему-то я не чувствую злости. Эта работа, откровенно говоря, никогда не приносила мне особой радости. Да, не могу сказать, что мне тут было плохо или тяжело. Нет, наоборот, я всегда считал, что мне очень повезло с работой. Но, несмотря на всё это, особой радости она не приносила.
Так что сейчас я испытывал лёгкое моральное удовлетворение, даже странно немного.
– А вообще я хотела сказать тебе спасибо. – внезапно прервала мои копания в себе Виктория, – Ты знаешь, после того, как ты отделал этого жиртреста, я умудрилась подлезть к нему, помогла зализать раны, если ты понимаешь, о чём я. Его фаворитки сегодня не было, она по утрам любит высыпаться. Так что я получила значительное преимущество. Теперь я могу рассчитывать на что-то стоящее, и всё это благодаря тебе. Ну, я побежала, кажется, я слышу, как тебе выносят вещи. Не хочу, чтобы нас видели вместе, мне теперь надо поддерживать репутацию, сам понимаешь. Спасибо тебе ещё раз, огромное, уверена, что у тебя всё наладится.
Быстро чмокнув меня в щёчку, она, словно мотылёк, вспорхнула и в мгновение ока оказалась напротив дверей.
– Ах, ну и вот ещё что, – положив руку на ручку двери, внезапно хитро улыбнулась она. – Ты заезжай ко мне, если что, я неплохо провела время.
И захлопнула за собой дверь, через секунду открывшуюся вновь и выплюнувшей на улицу хорошо знакомых мне мордоворотов, на этот раз выполняющих функцию грузчиков. Я ожидал, что они, картинно, как в американском кино, выбросят вещи на улицу, а я буду ползать и собирать их в коробку, осыпая проклятиями всё вокруг и грозясь в скором времени вернуться, и сжечь всё дотла.
Нет, в гробовом молчании, не проронив ни единого слова, эта сладкая парочка подошла ко мне, и аккуратно поставила рядом две небольшие картонные коробочки, доверху набитые моим хламом. Затем, словно совершая какой-то дикий ритуал, они замерли на мгновение, переглянулись друг с другом, и не торопясь исчезли в недрах офисной улитки. Интересно, откуда он вообще нарыл этих парней? Я их раньше никогда не видел. Неужели ради меня нанял в каком-нибудь охранном агентстве. Какая честь, по ходу Ганс его неплохо запугал. Интересно, о чём они разговаривали, и что этот больной ублюдок задумал?
Рассеянно разглядывая редких прохожих, подозрительно косящихся на парня, беззаботно сидящего на ступеньках посреди рабочего дня, я размышлял.
Чтобы одолеть врага, надо научиться думать, как враг. За последние сутки он отнял у меня дом, в котором я мог переждать любые невзгоды, отнял работу, приносящую стабильность в мою настоящую жизнь, отнял мой приют на Серпуховской, дающий надежду на будущее. Но я не был сломлен, не был размазан по асфальту тяжёлым сапогом жизни. Куда, куда он нанесёт следующий удар!? А может, а может совсем не это было его целью?
От этих размышлений запросто можно сойти с ума, а трезвый рассудок мне пока что ох как нужен. Поэтому я принял единственное верное на тот момент решение: будем бороться с проблемами по очереди. Для начала нужно где-нибудь поселиться, принять душ, выпить чашечку кофе, съесть что-нибудь, и только потом, на свежую голову, принимать глобальные решения. Слава богу, деньги у меня пока были, так что решение нашлось быстро.
Подхватив подмышки коробки с пережитками прошлой жизни, я нарочито бодрой походкой зашагал к своему авто. Мосты сожжены, отступать некуда. Закинув балласт на заднее сиденье, я не глядя плюхнулся на водительское сидение и завёл двигатель. Ещё один приятный сюрприз ожидал меня буквально через пару минут, когда, открыв в телефоне браузер, с удивлением обнаружил, что, оказывается, живу в крупном мегаполисе, буквально напичканном различными отелями. И ещё через пару минут отделив те, что предлагали одиноким молодым парочкам номера с почасовой оплатой, я присмотрел небольшое уютное гнёздышко в районе, который мне всегда нравился близостью к центру, но в то же время какой-то милой обособленностью. Я любил места, где цивилизация не успела окончательно пустить корни, где сохранилась старая брусчатка, небольшие парки с бабушками, выгуливающими ненаглядных чад, и парочками, нежно прижимающимися друг к другу под кронами деревьев. Любил возможность выйти к набережной, не опасаясь при этом быть сбитым каким-нибудь лихачом, презирающим правила движения. Может быть поэтому, припарковав машину на полупустой гостиничной стоянке, оплатив трое суток в этом райском гнёздышке и поднявшись к себе в номер, меня охватило давно забытое чувство небывалой лёгкости. Швырнув немногочисленные пожитки на диван, я, не оглядываясь, отправился в душ. Я верю, что текущая вода способна смыть с человеческого тела не только физическую грязь, образующуюся естественным образом на протяжении дня, но и ту моральную шелуху, которой изобилует наша повседневная жизнь и из-за которой многие чувствуют себя уставшими. По крайней мере, после того, как я позволил струям воды ласкать моё измученное тело, мне стало гораздо легче, и чтобы закрепить полученный результат, я решил не задерживаться в бетонной коробке, и отложить принятие решений на завтра. Сегодня и так слишком много произошло, а такие вещи нужно осмысливать на свежую голову. Мысленно поздравив себя с принятием мудрого и взвешенного решения, я неторопливой походкой направился на поиски ближайшего кафе, параллельно насвистывая под нос какую-то мелодию, кажется, изначально это была Марсельеза, кровавый гимн французских революционеров, но, правда, в моей интерпретации она узнавалась с трудом. Ну и пусть, я никогда не метил в эстраду, ну разве в далёком детстве, да и то не очень долго.
Приветливо улыбнувшись скучающему швейцару, я быстро зашагал вдоль улицы. Этот район был мне незнаком, так что я решил вообразить, будто бы нахожусь не в родном городе, а где-то далеко-далеко, и проблемы, разъедающие меня с самого утра остались там, дома, а здесь у меня нет ровным счётом ничего. Ничего лишнего. И, как ни странно, от этих мыслей моё и без того, признаюсь, не самое плохое настроение, резко пошло в гору. Закон сохранения энергии: если утром всё было отвратительно, то к вечеру должно обязательно наладиться. Не всегда работает, конечно, но иногда прокатывает.
Моё путешествие оказалось на жалость коротким, стоило мне завернуть за угол, как я буквально уткнулся носом в стеклянную дверь небольшой кофейни. Окинув взглядом незнакомую вывеску, я наскоро прикинул, не является ли это место сетевым, и, не сумев вспомнить ничего подобного, пожал плечами и вошёл внутрь.
В лицо мне ударил искусственный, прошедший через сотни фильтров воздух. Внутри было довольно уютно. Тёмные деревянные столы, мебель в классическом колониальном стиле, тяжёлые тёмно-зелёные шторы, стянутые по краям золотистой верёвкой, создавали какую-то особенную атмосферу.
Мне повезло. Я попал в то время, когда обеденные клерки схлынули доделывать свои дела в офисы, а вечерние и ночные прожигатели жизни не успели прийти им на смену. Поэтому кафе было полупустым. Устроившись в углу, параллельно окну, с приятным удивлением обнаружив за спиной массивный шкаф, наполненный внушающими уважение книгами в тяжёлых переплётах, которые, к сожалению, нельзя извлечь и потрогать. Конечно, вполне вероятно, что это были пустые обложки, создающие видимость, но мне было по сути всё равно. Иногда иллюзия чего-то хорошего гораздо приятнее голой правды.
Напротив меня сидел, уставившись в белоснежный ноутбук, паренёк лет восемнадцати-девятнадцати. В одно ухо у него был воткнут маленький наушник, а второе он зачем-то оставил свободным, видимо, чтобы окончательно не терять контакта с окружающим миром. Чуть левее вальяжно расположилась девушка, в алом платье, с необычайно длинными ногами, которые она открыто демонстрировала как своё коронное оружие. Милая улыбка профессиональной соблазнительницы ни на мгновение не спадала с её лица, даже когда она пила кофе или терзала бедный круасан. Ведь никогда не знаешь, когда именно тебя может заметить тот самый, который поможет устроиться в жизни так, как ты того заслуживаешь. Высший пилотаж.
Последним обитателем этого места оказался мужчина средних лет, по животу которого легко определялся его примерный месячный доход. Какое-то время девушка с обворожительными ногами оценивающе поглядывала на него, но после недолгих наблюдений сочла вариант малоподходящим и мигом охладела к нему.
– Добрый вечер, вы уже выбрали? – ко мне подошёл невысокий молодой парнишка с на удивление волосатыми для его возраста руками, я даже слегка опешил и не сразу понял, чего он от меня хочет.
– Вообще-то мне ещё не приносили меню, – нарочито медленно начал я, выигрывая лишнее время на то, чтобы как следует обдумать ответ. – Но если у вас есть американо и блинчики с шоколадом или ещё чем-нибудь аппетитным, то думаю, оно не понадобится.
– Да, конечно, в американо молоко или сливки добавить? – переспросил он, делая пометки в небольшой блокнотик.
– Нет, ничего не надо, просто обычный чёрный кофе, без сахара, – уточнил я.
Кивнув и профессионально улыбнувшись той бездушной улыбкой, которой улыбаются те несчастные, кому волей судьбы приходится работать с людьми, официант быстро зашагал прочь. Мне кажется, именно из этой прослойки общества быстрее всего вырастают злостные маньяки и убийцы.
Стоило ему отойти, как я поймал на себе заинтересованный взгляд девицы в алом. Я не придавал этому особого значения, так как явно не попадал под категорию её жертв, тем более в моём теперешнем, мягко говоря, непрезентабельном состоянии. Но, моментально опровергнув все мои выводы, после секундного замешательства, которое было хорошо заметно на её открытом лице, она медленно встала, и, грациозно виляя бёдрами, подошла вплотную к моему столику.
– Здравствуйте, меня зовут Соня, а вас? – мягко проговорила она, обворожительно улыбаясь. И вправду она была хороша, от улыбки у меня всё буквально задрожало внутри.
– Марк, – как можно более галантно произнёс я. Правда, не уверен, что имя в принципе можно произносить галантно, но попытаться стоило.
– Значит, я не ошиблась. Можно присесть? – внезапно посерьёзнев, спросила она, и, не дожидаясь ответа, устроилась в кресле напротив, – Я не сразу поверила, что это вы, забавное совпадение. Не правда ли?
– Извините, но я вас не очень понимаю, откуда вы знали, кто я такой? Мне кажется мы с вами раньше не встречались, – рассеянно переспросил я, параллельно пытаясь сообразить, откуда эксцентричная дамочка могла меня знать. Слава, она такая, вчера её не было, и – раз – просыпаешься знаменитым. Хотя сомневаюсь, что это мой вариант.
– Верно, не встречались, – кивнула она, сделав очередной летальный выстрел улыбкой, хорошо, что сейчас я был слишком загружен другими вещами, так что атака прошла по касательной. – Мы с вами знакомы заочно. Мне о вас рассказала одна ваша подруга.
– И кто же, если не секрет?
– Не секрет. Тамара, помните такую?
На мгновение мне показалось, что сердце перестало биться.
* * *
Это произошло буквально неделю назад, так что сейчас я могу рассказать всё, как было на самом деле, без лишних прикрас, которые воображение любит вносить в далёкие воспоминания. Я сидела в этом кафе, за тем же столиком, где и сегодня. Вообще, это мой столик, я здесь бываю часто, иногда просиживаю целыми днями. Видите ли, я проститутка. Но прошу не путать меня с шалавами, которые, словно грибы после дождя, вырастают вдоль трасс или, расставив ноги, обслуживают по пять-шесть клиентов за ночь в каком-нибудь борделе. До сих пор удивляюсь, как на них ещё сохранился спрос. Ведь любой конченый идиот, у которого хватает денег снять шлюху на ночь или на час, может просто склеить какую-нибудь девочку в клубе или в схожем по контингенту месте, ему это дешевле выйдет. Да и она будет не такой потрёпанной, как те, что стоят на трассе. Хотя насчёт последнего я не до конца уверена. Так вот, моя прерогатива несколько иная. Не буду вдаваться в тонкости моего ремесла, но суть в том, что за ночь со мной мужчины платят, скажем так, несколько больше, и одной ночью никогда не заканчивается. Я разбираюсь в политике, бизнесе, истории, искусстве, литературе, регулярно занимаюсь в спортзале, увлекаюсь йогой и гимнастикой. И это лишь малая толика моих умений. Если быть откровенной, мои «коллеги», если их можно так назвать, никогда не называют себя проститутками. Они считают, что они не такие, и что то, чем занимаемся мы, и то, чем занимаются бляди на трассе, абсолютно разные вещи. Я же так не считаю. Разница лишь в перспективе и уровне мастерства. При желании, я, например, как и практически любая из моих подруг, в состоянии довести буквально любого из наших клиентов до дверей загса. Только пока нам это не нужно, мы слишком много теряем в этом случае. Ведь они, по большей своей части, бизнесмены. А какой бизнесмен будет по-настоящему серьёзно вкладываться в проект, который он и так уже заполучил.
Но я отвлеклась. Вернёмся к событиям того дня. Дело шло к вечеру, и я была порядком раздражена. Один клиент попросил подождать его тут, пока он будет на совещании, мы с ним были уже больше недели, и раньше он никогда бы не позволил бросить меня одну на несколько часов. Это был первый звоночек. Но, не знаю почему, я решила его подождать.
Вскоре, когда мне стало настолько скучно, что я не знала, куда себя деть, мой взгляд упал на один из занятых столиков. По иронии судьбы это был тот столик, за которым мы с вами сейчас сидим. Только на вашем месте была девушка. Не знаю, чем она меня зацепила, но я почувствовала в ней что-то родственное, а это не могло не вызвать симпатию. Она сидела одна и пила виски, пила, как видимо, довольно давно, судя по тому, что я не раз слышала шаги официанта бокалов в том направлении, сопровождаемые позвякиванием. Но по ней было незаметно. Либо она умела пить, либо умела хорошо притворяться, а оба качества вызывают у меня огромное уважение. Ещё около пятнадцати минут аккуратно присматриваясь к этой особе, я не удержалась и решила подсесть.
Было бы неправдой сказать, что она была рада моему появлению, но гордость не позволила мне отступить. Я пробовала завести разговоры на разные темы, но везде встречалась с глухой стеной, и лишь отчаявшись хоть как-то развлечься в этот вечер, мне удалось пробиться через её панцирь. Хотя, я думаю, это и так очевидно, иначе мы бы с тобой не разговаривали, милый.
Всё началось с того, что я заметила у неё на запястье характерный синяк, такие обычно остаются, когда кто-то сильно пытается удержать девушку. Чтобы подтвердить свои догадки, я мигом окинула беглым взглядом её руки. И тут интуиция меня не подвела: на безымянном пальце отчётливо виднелась белая полоска, которая остаётся от кольца, когда его долго носят на одном и том же месте. Сложив два и два, я поняла, что милашка недавно ушла от мужа или жениха, ведь это могло быть не только обручальное кольцо, но и одна из тех милых безделушек, которые мальчики любят дарить девушкам в знак серьёзных намерений, или попросту помолвки.
Но то, что она рассказала мне, повергло меня в шок.
«Ты знаешь, – сказала она, закуривая очередную сигарету, мы обе порядком подвыпили, на улице давно стемнело, и, кажется, мы остались последним и посетителями в этом богом забытом месте, – Ты знаешь, раньше мне казалось, что в этой жизни всё просто. Я смотрела на своих родителей и видела взрослого респектабельного мужчину, с, как мне раньше казалось, вполне адекватными взглядами на мир, я видела женщину, хранительницу домашнего очага, умную и сдержанную. Я думала, что когда-нибудь тоже вырасту, и у меня будет семья, дети, мы будем ездить с ними отдыхать на море, кататься вместе на лыжах, и будем счастливы.
Тут она сделал очень глубокую затяжку и закашлялась. Прошло не меньше пяти минут, как она продолжила говорить. А я не хотела её торопить.
«Мир казался мне простым и ясным, как и моё будущее. Я понимала, что иногда чем-то нужно жертвовать, но была уверена, что жертвы не напрасны и в конечном итоге все лягут в прочный фундамент моего счастья. В школе я познакомилась с парнем. Я полюбила его, и думала, что он полюбил меня. По крайней мере, тогда я не задавала лишних вопросов. Зачем? Я прощала ему то, что не стоило прощать, потому что верила, что в конечном итоге всё будет так, как я вижу. Но в один день всё пошло наперекосяк».
Тут последовала ещё одна пауза, куда длиннее предыдущей. Она пила и курила, а взгляд её был устремлён куда-то вдаль. Казалось, сейчас она не здесь, а где-то далеко-далеко. Невыносимо хотелось узнать, куда она исчезла. Но я сдержалась, боясь спугнуть её, боясь, что она может вновь спрятаться в панцирь, и я никогда не узнаю продолжения её истории. Не знаю, почему, но внезапно мне стало это невыносимо важно. Это был вопрос жизни и смерти. Но, когда моё терпение иссякло, она вновь заговорила.
«У меня на работе есть парень, – тихо заговорила она, – Парень как парень. Ничего необычного. Светлая кожа, кучерявые волосы. Но было в нём что-то, что отличало его от других; не знаю почему, но я это сразу заметила. Когда он в первый раз посмотрел на меня, и я нечаянно поймала его взгляд, мне вдруг показалось, что он видит гораздо больше, чем я. Это сложно описать, я это просто почувствовала. Весь следующий день я не могла отогнать от себя странное наваждение, словно я что-то упустила, что-то важное, необычайно важное. Но вскоре это прошло, я жила, жила так, как считала нужным, пока в один прекрасный день мой возлюбленный не заявился домой с разбитым лицом и в испачканной кровью футболке. Когда я кинулась к нему, желая помочь, он окинул меня безумным взглядом, и, оттолкнув, принялся собирать вещи, что-то бормоча себе под нос. Я молча сидела на полу и не могла пошевелиться. Спустя пятнадцать минут, наспех покидав одежду в чемодан, он ринулся к выходу. Понимая, что если он сейчас уйдёт, то я его никогда не увижу, я ринулась наперерез, преградив ему дорогу.
Не хочу описывать то, что было дальше. Он был словно не в себе. Отбросив чемодан, он что есть силы схватил меня за руку и швырнул в сторону. Не удержавшись, я ударилась головой о дверной косяк и упала. Он тут же подлетел ко мне, и стоило мне поймать этот взгляд, как я впервые по-настоящему испугалась за свою жизнь. Но тут произошло то, чего я совсем не ожидала. Когда он навис надо мной, я увидела, как на мгновение его взгляд скользнул чуть выше меня и замер. Затем, испустив какой-то странный полувсхлип-полусвист, медленно отошёл назад, затем, медленно переведя взгляд на меня, быстро затараторил что-то. Единственное, что мне удалось вычленить из бессвязного потока слов, было «Прости, я не хотел, Марк убьёт, не надо». А затем, споткнувшись о свой чемодан, выбежал прочь». А когда я, с трудом поднявшись, попыталась найти то, что спасло мне жизнь, я вдруг осознала что-то, от чего у меня задрожало всё тело. Я внезапно поняла, что практически всю жизнь я шла к этому моменту. Неужели ЭТО именно то, к чему я стремилась? Именно то, ради чего я закрывала глаза на всё, и молча, стиснув зубы, терпела. Неужели это Я выбрала себе подобную участь? И тут я упала в обморок. Последнее, что я уловила, прежде чем мой мозг укутала пелена забвения, был странный, едва уловимый, едкий запах серы, медленно растёкшийся по комнате.
* * *
Смеркалось. В то время как гасло небо, медленно зажигалась земля, пронзая темноту неоновым светом вывесок и яркими вспышками автомобильных фар, безумных стальных монстров, вырвавшихся из дневного плена вездесущих пробок на долгожданную свободу. Лениво зевал швейцар, безразлично оглядывая двух ночных бабочек, каким-то невиданным ветром принесённых сюда из областных трасс для гостей столицы, боящихся засыпать по ночам в одиночестве. Город дышал по-новому, и его дыхание отражалось во всём, от мерного света фонарей, до безумного рокота, доносившегося из ночных клубов. И казалось, что вместе с атмосферой изменились и сами люди: на место мужчин в костюмах, женщин с колясками и бабушек с необъятными сумками пришли совершенно новые люди, приспособленные к новой экосистеме – молодые парни и девушки в вызывающей одежде, с болезненно слезящимися красными глазами, угрюмые поджарые мужчины, окидывающие прохожих тяжёлым взглядом и я, словно пришелец в их мире, мчащийся сквозь враждебную среду в бескислородном пространстве.
Моё сердце колотилось, как ненормальное. Я мчался, сшибая с ног прохожих, мчался, не замечая ничего вокруг. Престарелый сонный швейцар медленно зевнул, зажмурившись и прикрыв рот рукой, укутанной в белую перчатку. Не успел он открыть глаза, как поток воздуха, вызванный резко открывшейся дверью, сшиб с него фирменную фуражку, а когда он озадаченно оглянувшись, медленно поднял потерю, я взлетел на свой этаж, и дрожащими от волнения руками, задыхаясь, пытался попасть ключом в замочную скважину. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Не выходит. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Каким-то чудом ключ всё-таки попадает в замочную скважину и личинка замка с радостным скрежетом уходит внутрь. Резко надавив на дверь, я буквально вваливаюсь в комнату, и не особо заботясь о том, чтобы закрыть дверь, мигом проваливаюсь внутрь. Где же они, где где где где где!? Кровать! Словно безумный, я ринулся в спальню. Бинго! Коробки с моими личными вещами мирно лежали на кровати, ровно там, где я их оставил. Одним движением высыпав содержимое на покрывало, я судорожно стал рыться в образовавшейся куче. Оно должно быть здесь. Должно. Просто обязано. Я уверен, что оно где-то здесь. Я точно помню, оно лежало у меня на столе. Ну, где же! Где! Внезапно, издав победный крик, я выхватил из кучи небольшую зелёную папку. Дрожащими руками отщёлкнув застёжку, я бережно, словно древний манускрипт, грозящий вот-вот рассыпаться в пыль, извлёк оттуда маленькую сопроводительную записку.
«Т.М.А. Увольнение по своему желанию. Доставить документы по адресу. Ул. Красноармейская, д 31/18.»
Истощённый, я упал на кровать, не выпуская из рук заветные документы. Сердце медленно входило в рабочий режим, а в голове шумело, словно на берегу океана во время прилива. Повезло, как же мне повезло. Ведь если бы мои вещи собирали не две безмозглые гориллы, а существо, наделённое хоть маленькой искоркой интеллекта, оно бы сразу обратило внимание на практически прозрачную папку с документами, и запиской, которую легко прочитать, не открывая содержимое. Тогда бы последняя нить была потеряна. Но мне повезло, и эта папка, с лёгкого посыла одного из охранников, радостно полетела в коробку к остальным моим вещам. Я пока не знал, что именно буду делать с этим адресом. Не могу же я просто так заявиться к Томе домой. Или могу?
«Она сказала, что с того дня она словно прозрела. Словно с её глаз спала пелена, и она впервые увидела мир таким, какой он есть на самом деле», – звучали в голове последние слова недавней собеседницы.
Неужели, неужели я и впрямь помог ей? Помог человеку обрести себя? От одной мысли об этом моё сердце вновь забилось со скоростью набирающего ход локомотива, и мне стоило огромных усилий привести его в нормальный режим.
Неужели всё было не зря? С трудом поднявшись с кровати, я, шатаясь, добрёл до умывальника. Перед глазами всё плыло. Наскоро умывшись прохладной водой, я с удивлением почувствовал во рту вкус крови. Машинально взглянув в большое зеркало, расположенное над раковиной, я увидел маленькую алую струйку, весело бегущую из левой ноздри, через губу, вниз, за воротник. Странно: за всю жизнь это был третий раз, когда у меня шла кровь из носа, при том, что первые два были в глубоком детстве. Но сейчас мне было абсолютно всё равно. Кое-как доковыляв до кровати, я рухнул, и не успело тело коснуться поверхности, как разум, опередив его, исчез в царстве Морфея. Завтра будет новый день. Очень важный день.
Не помню, что мне снилось. Кажется что-то из детства. Единственное, что мне удалось запомнить: пьянящий запах летнего луга, залитого полуденным солнцем, бабушкино испещрённое морщинами улыбающееся лицо, и… моё отражение в кристально чистом озере, моё странно ухмыляющееся отражение, и разве у воды должен быть такой едкий запах серы?
