65
Ранним утром, Камрин хотел выйти из дома незамеченным, но Афра уже не спала.
– Ты куда в такой ранний час?
– Не спишь?..
– Я всю ночь не сомкнула глаз – с тобой что-то происходит, Камрин. Ты не болеешь?
– Что ты! Ты ведь сама сказала, что я стал очень веселым.
– Видимо, ошиблась. Думала над вчерашней твоей речью. Вечер был похож на прощание. Не оставляй меня, любимый, я без тебя не справлюсь с этой жизнью. И детей надо поднимать на ноги. Они взрослеют, их нужно поженить, но пока они еще нуждаются в отце. У нас хорошие дети, все послушные, слава Богу, не лентяи. Ты всему их научил, – взволновано проговорила Афра.
– Что ты так волнуешься? Я хотел пойти поискать осколки от корабля. Вряд ли найду, конечно, но хотя бы возьму горсть земли в том месте, где когда-то встречались с Ангелой, и где погибла она. Я хочу поставить ей памятник на высоком холме, ведь она заслужила добрую память. Мы все ей жизнью обязаны.
– Я не против, и дети тебе помогут. Но зачем все делать втайне?
– Нет, я хочу все сделать один. Я уже подготовил мраморный крест и подписал его. Ты всегда понимала меня, так пойми и сейчас.
Афра молчала и смотрела на него с грустной безнадежной любовью…
Вскоре на холме появилась первая могила.
– Вот, Ангела, пусть твоя душа найдет покой, – прошептал Камрин. – Прости, что не сделал этого раньше, не мог своими руками хоронить тебя – для любящего сердца это слишком тяжело. Но наконец-то я нашел в себе силы похоронить свою любовь тоже.
Он услышал шаги за спиной и обернулся. Это была Афра с детьми – они держали в руках букеты диких желтых роз.
– Я тоже хочу со своей сестрой попрощаться, – сказал Афра и положила розы на могилу, а следом за ней так же сделали и дети.
– Да, ей больше нравились дикие розы, – печально кивнул Камрин…
Прошло еще несколько лет обычной, повседневной жизни. Они по-прежнему заботливо вели большое хозяйство не покладая рук. Камрин научил детей ценить труд, и они уже практически везде могли работать самостоятельно. Вечером сыновья вернулись с поля, после жатвы. Следом за ними пришел с рыбалки и сам хозяин. Положив улов на пороге дома, он сел на лавку и, тяжело вздохнув, сказал:
– Кажется, дождь накрапывает, наверное, будет ливень. Дни стали холоднее, надо до холодов успеть зерно собрать. А я что-то в последнее время стал уставать…
– Ты у меня возмужал, – ласково заметила Афра и подошла к нему. – Вот и волосы твои седеют, и в бороде седины уже немало. И ты стал слишком сентиментальным.
– Хочешь сказать, что я старею? – усмехнулся Камрин и вдруг махнул рукой, оглянувшись по сторонам – не слышат ли дети. – Да, конечно, старею. Я знаешь, о чем все думаю, Афра? Вот то, что Ангела и Тагнер продлили нам жизнь – на сколько хватает этих их методов? Я Ангелу не спросил, а ты, похоже, Тагнера не спросила. Мы живем уже очень долго, так что стареть пора, наверное. Не знаю, подарил ли нам эту жизнь Христос или действительно это все наука феринян, но я вот что думаю: ведь по наследству это нашим детям не передастся, да и двое вообще не наши дети. Понимаешь, к чему я?
Афра какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально сказала:
– Кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что дети наши проживут обычный жизненный срок?
Камрин кивнул.
– Именно так. Я пережил многих друзей на Земле, и не хочу переживать своих детей. Да и представляешь, если мы переживем их – каково им будет себя чувствовать стариками, если мы будем выглядеть моложе их… Мы не вырастим нормальный народ, если сами будем в чем-то выше его, понимаешь? Поэтому я все время молюсь богу, чтобы он вмещался и сделал все так, как надо. Понимаешь?..
– Любимый, – Афра села рядом и обняла его, – послушай: наши дети пока еще слишком малы, чтобы думать о том, переживем мы их или нет. А когда они подрастут, там и видно будет. Надеюсь, что все в воле Господа. А пока живи, родной, и я вместе с тобой буду жить… Баня теплая, иди, вымойся. Потом ляжешь, отдохнешь, я приготовлю для тебя горячее вино. Оставь дверь открытой, я спину тебе потереть приду.
– Спасибо, я сам, – благодарно молвил он, вставая. – Ты лучше сама отдохни – все время на ногах, даже не присядешь. Что ты будешь со мной, как с маленьким возиться.
Афра посмотрела на него снизу вверх:
– Ты и есть мое самое маленькое дитя…
Камрин улыбнулся и вышел.
Наконец-то все домашние дела были сделаны, и вечер был предоставлен отдыху. Дети находились в комнате и были увлечены дрессировкой орла. Камрин вернулся из бани посвежевший и довольный – Афра постелила ему чистую постель и подала горячее вино.
– Пей, и ты еще лучше согреешься.
– Спасибо, Афра, за все спасибо. За терпение, за любовь, не знаю, достоин ли я твоей любви, – он смотрел на нее благодарными глазами, и выглядел сейчас по-детски наивным ребенком.
Афра помнила этот взгляд: когда Камрин был чем-то озабочен или что-то должно было случиться.
– Ты всегда была заботливой, любящей женой и матерью моих детей. Я благодарен судьбе, поверь мне, – продолжал он.
– Ты моя жизнь, Камрин, вся моя жизнь! Не мучай себя дурными мыслями, ложись и спи. Наверняка завтра опять рано уйдешь.
– Наши дети уже большие, Афра, они тебя не оставят одну. Ты должна ради них жить, повенчать их в храме. Ты – моя богиня любви, и ты должна научиться без меня жить.
– Ты весь дрожишь. Не заболел ли ты, душа моя?
– Нет, просто купался в Онтуре.
– В такую погоду? Ты же ходил в баню!
– Грех не искупаться перед смертью в нашей реке.
– Все это не зря, что ты о смерти мне говоришь. Завтра тебя никуда не пущу.
– Хорошо, я сам не пойду никуда из твоих объятий…
Прижавшись к Афре, он уснул на ее груди, словно ребенок в объятиях матери.
На заре Афра проснулась, и Камрина рядом уже не было.
– Опять убежал… – недовольно проговорила она.
Как только дети проснулись, Афра накормила их, давая наставления:
– Наверняка, отец ваш в поле. Оденьтесь теплее, а эту жилетку отнесите ему. Вчера у него был озноб. А позже я приготовлю обед и принесу вам. До вечера надо все зерно собрать, если не успеете, все сгниет. И за отцом приглядывайте: последнее время его часто морозит, – обеспокоено проговорила она и добавила: – Да и ночью он спит плохо, ему снятся кошмары и планета Земля.
– С отцом что-то серьезное? – осторожно произнесла Афра.
– Нет, сестричка, просто он ждет твоего внимания. Когда же его младшая дочь пойдет с ним на охоту, – пошутил Тагнер.
– Мы за отцом присмотрим, мама, ты не беспокойся, – заверили все, поцеловали мать и ушли в поле.
Когда Афра принесла им в поле обед, она с удивлением оглянулась по сторонам:
– Ангела, а где отец?
– Его здесь не было, – ответил, ответил Камрин-младший, укладывая сжатые снопы на повозку.
– Мы думаем, он уже дома, – ответил Тагнер.
К ним подошла Ангела.
– Отец там, мама, – глухим голосом проговорила она. – Я видела издали, он там – на одинокой могиле. Но я не решилась туда идти, я боюсь, мама…
– Ангела! – в голосе Афры появился страх, и глаза ее испуганно забегали.
Афры, как раненая тигрица, бросилась к могиле, которую Камрин обустроил своими руками. Глаза ее заливали слезы, и она, не видя дороги, как Безумная, бежала, повторяя снова и снова:
– Боже, только не это! Боже, только не это! Возьми меня раньше, я не вынесу его смерти!..
Обессиленная, Афра поднялась на холм и, запыхавшись, смотрела на тело Камрина. Он сидел, прислонясь к кресту и обняв его обеими руками. Она подошла ближе и осторожным тихим голосом позвала:
– Камрин, Камрин, любовь моя, – но, не услышав ответа, тронула за плечо.
Голова его безжизненно склонилась, соскользнув с креста. Афра обхватила любимого и заглянула ему в лицо – оно было не живое, а тело холодным.
Все еще не веря собственным глазам, Афра умоляюще повторяла:
– Камрин, Камрин, душа моя, проснись! Холодно, пойдем домой, ты простудишься, Камрин!
Дети были уже здесь. Они бежали вслед за матерью и теперь остолбенели, увидев безжизненное тело отца. Они смотрели и не верили, что он мертв. Афра встала на колени перед ним и, обняв голову Камрина, прижала ее к груди. Дикий, леденящий душу ее голос вспугнул птиц – они шумной стаей пролетели, сотрясая воздух шумом хлопающих крыльев и звонким многоголосьем.
– Матушка, пойдем домой! – сказала Ангела. – Ты ему уже ничем не поможешь. Смерть не возвращает, пусть братья заберут тело отца.
– Нет, я его никому не отдам! Похороните меня с ним живую, – умоляюще простонала Афра.
Но Камрин-младший проявил настойчивость, поднял мать и отвел ее в сторону. К ней тут же подошла Ангела и обняла.
Бедная Афра стояла перед мертвым телом горячо любимого мужа и рыдала. Ноги ее ослабели, и она без чувств могла бы упасть на землю, если бы старший сын не удержал ее. От страха младшие дети тоже заплакали.
– Прекратите! – прикрикнула на них Ангела, хотя сама испытывала не меньшее потрясение. – Возьмите себя в руки. Надо все обдумать. Не бойтесь, матушка не умрет, она потеряла сознание. Вот когда очнется, будет хуже, она не вынесет смерти отца. Надо поддержать ее, как только можно.
Ангела низко склонилась над телом и вдруг, не удержавшись, навзрыд плакала.
– Он чувствовал свою смерть, – сказал теперь уже единственный Камрин, стоя около матери. – Не зря отец говорил нам, когда мы подолгу втроем сидели не берегу реки, чтобы мы друг друга не бросали и любили. И детей своих учили любить, и чтобы матушку не оставляли ни на минуту.
– Нам он говорил то же самое. Когда были на охоте или наблюдали за звездами, – всхлипывая сквозь слезы, проговорила Афра.
– И мне вчера говорил, чтобы я вас растила, не бросала. Он боялся, что после его смерти я смогу наложить на себя руки. Нет, это будет не угодно Богу. Всему его воля, – произнесла Афра, придя в себя и вставая с земли.
Лицо ее было мертвенно-бледным. Дети обеспокоено смотрели на мать.
– Не бойтесь, просто хочу быть с ним. Идите хоть немного успокойтесь, я побуду с ним… – спокойным и низким голосом проговорила она.
