44

Из Находки Афра перелетела в Ростов-на-Дону, а там с контрабандистами по Дону, а затем на малой скоростной подводной лодке через Азовское и Черное моря добралась до окрестностей столицы Великого Халифата. Несмотря на то, что Халифат находился в состоянии войны с половиной мира, продажность неокапиталистической экономики была настолько велика, что какие-то движение частного характера через границы не находились под запретами. Во всяком случае, не под слишком жесткими запретами.

Старик Бен сразу же подсказал Афре, как лучше всего не привлекать внимания к своей красоте, да они и сама это прекрасно знала и умела гримироваться. Один из руководителей цеха контрабандистов на юге России, Михаил или просто Миша, оказался старым знакомым Бена, и всячески содействовал Афре. Когда они расставались в укромной бухте на бывшем побережье Болгарии, он предупредил, что будет ждать столько, сколько нужно.

Найти место казни Камрина для любящего сердца не составляло труда – да и достаточно было спросить любого человека в городе, как они тут же указывали на холм неподалеку от мегаполиса, и еще издали Афра увидела крест и распятого на нем человека. Ее охватила холодная дрожь.

– Боже мой! Только бы не он, только бы не он, – повторяла она срывающимся шепотом.

Приблизившись, она несколько секунд не решалась посмотреть на мертвое тело с низко опущенной головой, а, заглянув в его лицо и узнав любимого, чуть не закричала, но горло девушки сдавило, а слез уже и не осталось, чтобы заплакать. Афра обхватила холодные, окровавленные ноги Камрина и поцеловала.

– Камрин, любимый… – прохрипела она и упала без чувств.

Местные жители города один за другим стали подходить, молча разглядывая бесчувственную девушку. Афиноген, постоянно выжидающий, когда снимут тело друга, все это время наблюдал за прекрасной незнакомкой. И вдруг его осенила мысль, и он невольно проговорил вслух:

– Афра, это может быть только она!.. Но как она попала сюда? Камрин же говорил, что он один, а другие погибли…

Но на раздумье не было времени. Он быстрыми шагами приблизился к лежавшей на земле Афре.

– Пустите, это моя сестра, – буркнул он и, подняв ее на руки, отнес подальше от людских глаз.

Очнувшись, Афра увидела рядом с собой мужчину и отстранилась, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Кто вы? – воскликнула она.

– Не бойтесь меня. Там висит мой друг, Камрин.

– Ваш друг? – услышав имя любимого, она снова разволновалась. – Умоляю вас, расскажите, почему его распяли? – и ее на глазах появились слезы.

– Сначала скажите – ведь вас зовут Афра? Мне о вас многое рассказывал Камрин. Одно мне не ясно: как вы оказались здесь, на Земле? Ведь он был уверен, что остался тут совершенно один.

– Да, я Афра. О прежней жизни слишком долго рассказывать, и кроме нас, наверняка, никого не осталось… Но если вы его друг, почему тело до сих пор не сняли? – тихо спросила она, готовая вот-вот снова расплакаться.

– Вы только успокойтесь – я же вижу, как вам тяжело сознавать его гибель. Но это уже случилось, теперь ничего не поделаешь. Остается только исполнить его последнее желание – похоронить как христосца. Он просил, чтобы, если это случится, я потом забрал тело. Вот теперь прячусь и выжидаю, чтобы исполнить его волю. Вы думаете, мне легко? Я, как трус, просто вынужден ждать момента, когда его снимут. И вам тоже надо быть осторожной – ради него…

– Я пойду к халифу! Если этот человек даже сам черт, я вырву тело Камрина из его лап!

Афра горько расплакалась, закрыв руками лицо. Афиноген не стал ее успокаивать, решив, что слезами она облегчит свою измученную душу. Наконец, Афра немного успокоилась, собралась с духом и направилась к человеку, охранявшему распятие с телом Камрина, пытаясь упросить его. Однако, опасаясь за себя и свою семью, охранник отказался отдать тело без приказа, даже за дорогой перстень.

Афра поняла, что остается идти к халифу. Она беспрепятственно добралась до дворца правителя и попросила встречи с ним. В конце концов, к ней вышел Паша-бек. Поскольку Афра была вне себя от горя, он не подумала воспользовалась гримом, и предстала перед советником халифа во всей своей красоте. Паша-бек впился в нее масляными глазенками и уже прикидывал, какую получит награду от повелителя, когда доставит красавицу к нему.

В то же самое время Афиноген мучился, проклиная себя за то, что позволил отпустить Афру одну в руки кровожадных палачей. Он хорошо знал, что халиф теряет голову при виде красивых женщин, но вдруг поймал себя на мысли, что вместе с боязнью за ее жизнь, почувствовал ревность.

– Неужели влюбился?! – вырвался голос из его груди.

Действительно, когда Мохаммад увидел Афру, он оцепенел. Перед ним стояла не женщина, а небесный ангел, красота которого не поддавалась описанию.

– Слава Аллаху, что создал на моей земле такой цветок! Кто ты, прекрасная пери? – восторженно спросил он.

– Меня зовут Афра.

– Твои имя почти что Афродита, богиня любви! У меня нет слов – передо мной действительно стоит сама богиня любви! Что же я сделал такого, что Аллах удостоил меня вашим присутствием? Что привело вас в мою страну? Обещаю выполнить любое ваше желание!

– Даете слово халифа? – спросила девушка, решившись идти до конца.

– Богиня любви сомневается в верности моих слов? Даю слово халифа во славу Аллаха исполнить любое ваше желание, если даже оно и невозможное!

Мохаммад не мог и подозревать, о чем попросит Афра. В его груди она разожгла столь сильный пожар, что потушить его было уже невозможно. Похоть затмила халифу разум, и он не мог уже ни о чем больше думать.

– Освободите юношу, распятого на кресте, во имя Бога прошу! Его тело должно найти покой, – сказала Афра, твердо глядя в глаза Мохаммаду с пылающими щеками и блестящими от волнения глазами, впервые в жизни по-настоящему почувствовав безудержную решимость.

Халиф заворожено смотрел на нее. Только слепой мог не заметить, что халиф влюбился решительно и бесповоротно, но требование Афры он посчитал за каприз.

– Да это не трудно, – отмахнулся халиф, не придавая значения сумасбродной, по его мнению, просьбе, и продолжал, – но почему все джейраны по своей природе не хотят попасть в руки человека, зная, что будут окружены заботой, любовью и вниманием?

– Может потому, что они ценят свободу больше!

– Свобода! Что это такое, любовь моя, богиня моей души? Каждый понимает свободу по-своему. Впрочем, не важно… Этот месяц для меня, видно, удачный. Он подарил мне Безумного ангела, который висит на кресте, радуя мой взор и подтверждая правильность моих, угодных Аллаху устремлений, и богиню любви, саму пришедшую припасть к ногам своего повелителя. Но за второй подарок я стократ благодарен судьбе и Всевышнему. А свобода, любовь моя, это власть. Власть сильных рук решит все! Вот этот добрый Безумный ангел – к чему привела его доброта? Что, разве ему народ помог? А ведь это за них он оказался на кресте! Ну, так пусть теперь ему его добрый Бог поможет, если мой Бог жесток! Я понимаю, смерть чужеземца не могла не затронуть такое нежное сердце, как ваше, но… Впрочем, не важно, не важно! Судьба моя, по-видимому, вы отправлена мне высшей силой!

Афра, которой безысходность придала неимоверные душевные силы, усмехнулась:

– Возможно, я же не с вашей планеты.

– Как? Вы тоже с Альдебарана, цветок мой? – восхищаясь ею, иронически проговорил халиф.

– Если хотите знать, то я и Камрин – мы оба с далекой планеты.

– Камрин?.. – продолжа иронизировать в любовном угаре Мохаммад. – Что-то это имя мне очень знакомо…

– Так это же тот, что висит на кресте, – подсказал Паша-бек.

– Неужели я забыл, дурак? – вполголоса проговорил халиф, и, снова обратив взор на Афру, продолжил:

– Может, скажете, что он еще был королем? И откуда пери о нем знает? – ревниво спросил он.

– Да, мы действительно оттуда, и он действительно король. Какой толк обманывать, мы оба говорим правду.

– Почему ты от его имени говоришь, ведь он мертв? – Мохаммад не заметил, как перешел на «ты».

– Для меня он всегда жив, – уверенно ответила девушка.

– Он твой брат или… – Халиф не договорил и с нетерпением ждал ответа.

Но Афра сама была в смятении и не знала, как ответить, ведь она всегда называла Камрина своим братом, а теперь, после смерти Ангелы, любовь жила в ее душе с удвоенной силой. И отдавать Камрина Афра никому уже не хотела, даже мертвого.

– Он мой жених! – заявила она. – И вы дали мне обещание, что снимете тело. Сегодня третий день пошел, как он распят. Надеюсь, вы сдержите свое слово?

Радушное и улыбающееся красивое лицо халифа сменилось гримасой раздражения. Он резко повернулся и вышел на балкон своего дворца, стоявшего на высоком холме на северной окраине мегаполиса. Чуть в стороне городские кварталы обрывались, а рощи миндальных и оливковых деревьев спускались по склонам плавными зелеными волнами, окунаясь в голубые волны Босфора.

Паша-бек, верный пес, подошел, мягко ступая, и льстиво начал разговор:

– Великий халиф, вы мудрый и поймете, что все розы имеют шипы. Но потом все равно оказываются в руках хозяина.

Халиф повернулся и издали наблюдал за Афрой, стоявшей, как изваяние, в центре зала. Ей все равно некуда было бежать – у каждой двери стояли солдаты в броне и с «янычарами» наизготовку.

Паша-бек заметив взгляд властителя, поспешил подыграть своими рассуждениями.

– Разве мертвое тело для вас так важно, о Великий? – елейно спросил он. – Этот Безумный ангел все равно мертв, а на кресте его съедят черви или в земле – нет разницы. Народ увидел его смерть и понял, что его Бог его не спас – он просто морочил всем голову. Победа осталась за вами, мой господин, и в ее глазах вы должны вызывать невольное подчинение. В этом же нуждаются все женщины.

– Меня волнует другое, Паша-бек: она его любит мертвого! Если бы он образумился, я мог бы просить его, а теперь я смотрю на нее и теряю над собой контроль! Неужели, это любовь? У меня семнадцать жен – и ни одна из них не тронула моего сердца. Это хорошо, что я этого ангела повесил раньше – был бы он живой, не знаю, смог бы я освободить его для нее… – Немного помолчав, он решительно ответил сам себе: – Нет, не смог бы! Власть это и есть любовь, и по-хорошему я ее не отдал бы никому, а и по-плохому она тоже была бы моей!

– Правильно, – вставил Паша-бек, – она будет вашей восемнадцатой женой!

Можаммад взглянул на советника и засмеялся смехом победителя, уверенного в своих силах. Собственный смех его взбодрил и, вернувшись в зал, Мохаммад мягко продолжил разговор:

– Прости меня, роза моя прекрасная, но почему принцесса до сих пор стоит на ногах? – Он кивнул Паша-беку: – Переоденьте ее, и пусть в честь нашей богини будет веселье! А тебе, моя принцесса, скажу, что твои желания будут всегда исполняться. Сегодня же этого безумца снимут с креста и приготовят к похоронам со всеми почестями. Вот, и не такой уж я кровожадный, – проговорил халиф, глядя на Афру затуманенным взором.