41

Камрин, заметив, что к ним направляется внутридворцовая стража, шепнул стоявшему рядом Афиногену:

– Тебе пора уходить. Ударь меня, чтобы я мог упасть и кричи, что все, что я говорил – ложь. Потом убегай, будто тебе противно меня слушать.

– Но, Камрин… – начал, было, возражать Афиноген.

– У нас нет времени! Или уже забыл о моем последнем желании, похоронить меня как христосца? А ты живой нужен своей стране, твой народ должен знать, что ты достойный сын. Действуй, они уже близко!

Афиноген ударил Камрина для вида и с криком «Не слушайте неверного», юркнул в толпу. Солдаты внешней охраны дворца, стоявшие рядом, тоже заметили, что к ним направляется отряд личной стражи халифа, налетели на Камрина, нанося удары то прикладами винтовок и ногами.

– Отстранитесь! Он нужен живым великому Халифу, – громкий повелительный голос остановил их.

Камрин выпрямился, вытирая разбитые губы.

– Давай! – Паша-бек лично толкнул его к воротам. – Тебя ждет Великий халиф.

Четверо солдат под предводительством Паша-бека провели Камрина через утопавший в зелени и цветах сад, а затем через длинные анфилады золоченых апартаментов в покои Великого халифа.

Мохаммад, сам человек немалого роста, подошел к Камрину, смерив его взглядом и высоко подняв голову – Камрин стоял перед ним, словно могучая гора.

– Значит, предо мной стоит с соколиным взглядом сам Безумный ангел? – насмешливо молвил халиф. – Жаль, что ты не воин в моей армии. Сам великий воин халиф Али гордился бы таким противником. Он всегда предлагал таким атлетам вступить в свою армию, а получив отказ, отрубал головы. Не зря тебя называют Безумным, хоть и ангелом – народ мудр, обмануть его невозможно: только безумец может сам прийти за своей смертью!

Камрин улыбнулся и ответил со своей обычной прямотой:

– Верно говоришь, Мохаммад: народ не удастся долго обманывать. Говоришь правильно, но дела у тебя со словами расходятся.

– Выходит, это я обманываю народ?! Могу вразумить тебя, чужеземец. Пусть с вами занимается учитель Ахунд. Он почитает Коран – священную книгу, а я подожду, пока откроются твои глаза. Аллах отправил последнего своего Пророка, именем которого назвали и меня, поправить мир, перестроить тот закон, который остался от первого пророка Моисея. Только верующие в Ислам люди найдут покой. А твой Иисус морочил голову вечной жизнью. Нет жизни после смерти, нет души. Все блага в этой жизни, и ад, и рай. За правильную веру, за добрые дела, за милостыню, Аллах благодарит своего раба и дает все земные блага. От него останется слава, добрая память для потомков – это и есть душа и вечная жизнь. Неверующего в единого Аллаха, он покарает в огне ада – уничтожит совсем. И никто о нем не вспомнит. Он милостив к избранным. Я получил милость от него, и буду строить единый мир, народ и единую веру – веру Ислама, чего бы мне это ни стоило. Только так может существовать вечная жизнь!

– Гитлер мечтал примерно о том же. О чем и ты: есть избранные, а остальных мы уничтожим! Сначала слепые овцы тоже любили и поддерживали его, а когда открыли глаза на свершенные деяния, испытав их на собственной шкуре, тогда не только взрослые, но даже дети стали кричать: «Гитлер капут!» А ты, Мохаммад, уверен, что так называемый «твой народ» тебя любит, и после твоего поражения не бросит в тебя камень? Ты уничтожил миллионы людей в Европе и Африке, ты готовишься напасть на Россию, на народ, который веками старался сохранить братство людей. Тех, кого ты подчинил, держат под страхом смерти. А когда народ живет со страхом, от него нельзя ждать любви. Рано или поздно произойдет бунт, поверьте мне, и будет еще больше крови. Бог не может давать благословения на подобные дела, неважно, как его называть – Аллах, Будда или Криша. Тебе не терпится начать новую мировую войну? Я пришел предложить себя в обмен на жизни всех людей, кого ты собираешься убить.

Халиф несколько секунд с удивлением смотрел на Камрина, а потом захохотал, упирая руки в бока.

– Коли ты сам пришел, безумец, тем более, – стоит ли делать обмен? – спросил он, вытирая тонким батистовым платком слезы, выступившие от смеха.

– У каждого человека должна быть ответственность – за себя и за других. Ты хочешь занять место третьего антихриста? Кстати, тебя уже народ так и называет – третий антихрист. Люди живут надеждой на пришествие спасителя, который очистит мир от грязных дел твоих рук, об этом мечтают даже мусульмане, те люди, которые действительно веруют в Бога, а не в придуманную приспешниками Сатаны «избранность». Огонь жестокости в людях разжигают такие как ты.

Я не придерживаюсь ни одной веры, от ортодоксальной веры одни беды, что и демонстрируешь ты и твои приспешники. Просто нужна любовь друг к другу – это и есть христианство, только пойми меня правильно – христиане тоже сами превратили христианство в веру, и за это тоже много крови проливалось. Иисус после себя не оставлял никакой веры как свода незыблемых законов, он просто-напросто очистился под христианством, в смысле дружбы и любви между людьми.

Ни Моисей, ни Мохаммад, ни другие ваши земные пророки не показали людям истину, все твердили от имени Бога, будто говорили с ним. Все прикрывали волей Бога, якобы тем, что Он так хотел. Им ничего не стоило забрать жену от мужа и зачать с ней ребенка, стать царем, опять же по воле Бога, чтобы построить Иерусалим. Имея жену, принимать наложниц, не смотря уже на нее, как на жену, ибо таких жен становится много. И вы считаете – все это от Бога?! Люди плодились, и от их множества началось разделение на национальности. В них развивались жажда власти, зависть, алчность, они начали убивать. Это не воля Бога, это воля человека, который всегда стремился сделать все по-своему, но от имени Бога, потому что видит свою выгоду, а наказание за провинность не получает сразу! Никто после совершения грехов человеком никогда с Богом не разговаривал, кроме сына его Иисуса! Господь не мог больше смотреть на людей, которые, обманывая себя, использовали Его Имя оправданием во всех своих грехах, и потому отправил Сына Своего к ним, дав возможность понять людям, что он такой же человек, по их образу и подобию.

И еще: Господь не отличал Сына от людей – Сын пришел на землю без мании величия и он был прост! При рождении человек наделен двумя линиями судьбы, и обе в его воле. Одна линия ведет к праведной блаженной райской жизни, и человек должен сам найти свою дорогу, и для этого Бог наделил человека разумом и душой. Разумей, душой люби, тогда будешь чувствовать Его частицу в себе, и когда очень захочешь, Его яркий свет, сияние и божественная благодать могут успокоить тебя. Найди ответ. Если тебе дан Богом дар разума, проникновение душой, но ты не будешь слушать Отца Небесного, тогда тебя ожидает другая линия судьбы, вершина которой достигается опять же самим человеком. На этом пути многие люди попадаются на хитрость Сатаны, и некоторые попались на нее до второго пришествия Иисуса, и ты, в том числе. Откажись от войны, ты уже разнес пол-Европы, неужели тебе мало, неужели тебя ничуть не трогают слезы невинных детей?..

Паша-бек вмешался:

– Позволь отрубить этому шайтану голову, Великий халиф? Он слишком много говорит!

Халиф Мохаммад махнул рукой, с усмешкой наблюдая за Камрином:

– Пусть говорит! Пока он говорит, я думаю, какую же казнь для него приготовить. Отрубить голову – это слишком простая и быстрая смерть. А мне нужно, чтобы он мучился, и весь народ видел мучения своего Безумного ангела. В руках Мохаммада нет ничего невозможного.

– Ты не испугаешь меня, поверь! – спокойно молвил Камрин. – Гитлер дрожал перед своей смертью от страха и ненависти, он перед кончиной видел и слышал каждый день, ежеминутно чувствовал свой крах. А ведь он хотел создать свою империю из молодых и глупых – как и ты! И, несмотря на то, что сейчас уже наступил двадцать второй век, история из века в век повторяется, но никто не имеет права забыть о пролитой крови. За это не расплатиться на том свете!

Неужели, тебя это не пугает? Или ты не веришь в то, что ты – антихрист? На своем веку я много повидал, и мне надоело смотреть на то, как вы на Земле на каждом шагу продаете Бога сатане, будь это осознанно или неосознанно. Может, поэтому я перед тобой, Мохаммад, чтобы умереть поскорее. Умереть во имя Бога более великое дело, чем принять собачью смерть. Хочу умереть, как настоящий христосец, не хочу, чтобы моя жизнь и смерть была и похожа на вашу.

Халиф Мохаммад с сомнением посмотрел на Камрина исподлобья.

– Не пойму я, – сказал он, – ты в самом деле сумасшедший или нарочно ведешь себя так?.. Нет, что сумасшедший тоже не скажешь, в твоих словах есть доля истины. Но ты как-то странно говоришь, словно противопоставляешь нас, землян себе. Кто же ты сам тогда? Ты высадившийся инопланетный проповедник, подосланный неверными с какого-нибудь Альдебарана?

Все, кто находился в зале, засмеялись.

– Поскольку это чушь собачья, лучше скажи, из какой страны тебя отправили шпионить за нами? Русские? Ну, так этим собакам недолго осталось!

– Говоришь, что не глупый, а сам задаешь глупый вопрос, усмехнулся Камрин. – Был бы я шпион – не действовал бы открыто. Частично ты угадал, только я не с Альдебарана, а с планеты, которая вращается вокруг другой звезды, и, если чкестно, я точно не знаю, какой, так я не сам сюда летел.

Халиф остановился и, посмотрев на Камрина, глубоко задумался, расхаживая взад и вперед. Потом прилег на тахту и через минуту-другую, разразился гомерическим хохотом:

– Да… он в самом деле безумец! Паша-бек, а, может, он и не опасен? Сделать из него придворного шута – и пусть себе живет, потешая нас, верно? – вытирая от слезы, выступившие от смеха, проговорил Мохаммад. – Со звезд он прилетел! И где же твой звездолет, не продемонстрируешь нам?.. Нет, хочешь быть придворным шутом – сочини что-нибудь поинтереснее, а то глупости говоришь: прилетел со звезд, и не знаешь, откуда. Чушь собачья! Ладно, давай, посмеши нас еще!

Камрин усмехнулся – даже не презрительно, а устало и с сожалением.

– Неужели ты так близорук, Великий халиф, что не допускаешь подобного? Вы многого не знаете, земляне, хотя считаете, что достигли больших высот в науке. Я с далекой планеты, где тоже был Иисус, и где один лишь народ внял его заповедям, и, построив праведную жизнь, находился в гармонии с самим собой и с природой…

– Ох, ты! – саркастически воскликнул Мохаммад. – А коли так, так что ж ты полез к нам? Сидел бы себе в своем раю!

– Кроме моего народа, жившего по заповедям Христа, на моей планете Аури было много других, погрязших, как и вы, в сонме пороков. Эта алчные грешники уничтожили мой народ, и Бог наказал их – жизнь на Аури погибла, а я оказался здесь.

– Стало быть, ты теперь нас прилетел спасать?! – лукаво посмотрел на него халиф, подмигивая Паше-беку. – А где же, все-таки, твой звездолет? Мне бы он очень пригодился – я ты тогда показал этим американцам и русским, проклятым неверным!

– Звездолет мой погиб вместе с моей любимой, а ты не хуже меня знаешь, что даже в Святом писании сказано, что мир придет спасать сам Иисус, а не появившиеся ни до него, ни после него пророки. А я даже не пророк, но любому, кто даст себе хоть каплю усилия задуматься, станет ясно, что истина Иисуса – верховная истина: прощать врага своего, любить ближнего, а не ветхие слова – кровь за кровь, месть за месть. А у вас один закон: кто не примет веру Ислама – мечом по шее. Разве жестокость может заменить любовь Господа, который через Сына хотел открыть и нам, и вам глаза на мир?.. Убей меня, но ты ничего не изменишь: Божья кара ждет всех вас, алчущих крови и золота и прикрывающихся именем Бога!

Мохаммад продолжал развлекаться – он почти с отеческим с сожалением посмотрел на Камрина:

– А не спешишь ли ты за смертью, христосец? Кажется, ты назвал себя именно так, верно? Ну, что ж, ты сам подсказал мне идеальное решение для своей смерти. Все, о чем ты тут рассказал, похоже на сказку, а я живу в реальной жизни. Эх, христосец… Смотрю на тебя, стоишь ты гордо, хоть и кровью обливаешься, и словно не понимаешь, что находишься в моей власти. Не бойся, ты будешь достоин такой смерти, – усмехнулся халиф, и глаза его зло сверкнули сквозь усмешку. – Смерть есть смерть, и этим все сказано. Паша-бек закажет тебе крест, хороший крест, из хорошего дерева, под стать твоему росту – и ты умрешь так же, как умер твой Иисус. Пусть его последователь-христосец мучается и орет во все горло!

– Это ваше больное воображение говорит вам, что Иисус кричал во все горло. Он терпеливо принял человеческую смерть. И я покажу вам, как принимают смерть христосцы.

– Вот тогда и народ поймет: что толку в этой вере, коли дважды их спаситель висит на кресте…

– А в третий раз он покажет вам Божью силу, поверьте, – перебил халифа Камрин.

– Хватит! – махнул рукой Мохаммад. – Не верю я ни одному твоему слову! Но, как видишь, я сегодня добрый. Слушай, а имя-то у тебя есть?

– Я принц Камрин. Точнее, после смерти отца – король Камрин Тавын Авегон Тарион.

Широко открыв глаза, Мохаммад, казалось, был поражен услышанным:

– Выходит, сам король мой пленник!.. Решил дурачить меня, чужеземец? Ну что ж, до смертного часа можешь побыть хоть королем, хоть Президентом Америки.

Камрин не обратил внимания на издевательский смех халифа и его прислуги.

– Я говорю истину. Наши люди жили богато, очень богато. Среди алмазов, золота, ради которого вас и брат убивает брата. Мы жили просто, не придавая богатству значения. По крайне мере, знали покой на своем острове, в отличие от других стран. Пока не появились такие же алчные, как и ты. Узнав о нашем богатстве, соседние страны отняли наш покой, извели мой народ, и случилось страшное – кара Господня! Твои действия тоже могут погубить Землю. Одумайся, пока не поздно, и прекрати войну!

– Пес ты паршивый! – выругался халиф. – Какая кара? Я подниму над всей Землей знамя Ислама, и вот тогда наступит истинное благоденствие и жизнь по законам Аллаха. А кто будет противится, я всех поджарю на огне, они сгинут в страшных муках, проклиная час, когда явились на свет или минуту, когда решились противиться мне. А кто пойдет за мной, попадет в истинный рай правоверных. Сначала я атакую Россию, затем Америку, затем добью этот вырождающийся Китай, мнящий себя Поднебесной империей. Остальные обезьяны не в счет. Я оберну планету зеленым знаменем и заставлю вертеться под мою дудочку. Вся земля будет молиться мне, молиться Исламу, молиться второму Мохаммаду! Веками будет существовать одна нация, от наших мужчин все женщины нарожают детей, а не повинующихся их мужей я покараю, остальных заставлю работать на нас, понял?..

Халиф выпалил это все на одном дыхании, на секунду остановился и сказал уже тоном ниже:

– Ну ладно, для этого всего у нас еще есть время. Так, о чем ты тут болтал, называл себя королем?! Хоть я и не верю тебе, но это, можно сказать, дает тебе шанс быть распятым не как оборванец, а как король – считай это моей милостью, – произнес Мохаммад насмешливо и разлил по бокалам вино. – За твой высокий чин угощаю тебя итальянским вином, раз ты король.

Камрин усмехнулся:

– А тебе вера не запрещает пить вино?

Мохаммад скорчил презрительную гримасу.

– И ты еще говоришь, что ты знаешь все про нашу веру! Пророк ничего не говорил про вино вообще – он говорил про запрет на пальмовое вино, которое скисало в жару в Аравийской пустые, и воины могли заболеть животами. Это был чисто практический запрет, а потом слишком ревностные составители Корана занесли под запрет все спиртные напитки. Ладно, пей, или гордость тебе помешает поднять бокал, как ты говоришь, с антихристом? Помешает?

– Перед Богом все равны, а дорогу каждый себе сам выбирает. У меня на острове были все равны, и мы с тобой одного Бога дети. Не отделяю тебя от других, поэтому я подниму с тобой бокал вина, Мохаммад…

Камрин усмехнулся, и, в свою очередь насмешливо посмотрел на халифа. На Мохаммаде по восточной традиции, которой тот следовал, был надет парчовый халат, вышитый узорами золотой нитью, на голове – чалма, украшенная самоцветами, за широким шелковым поясом – кинжал, искусно выкованный восточными мастерами. Все это попугайское в двадцать втором веке средневековое великолепие дополнять голографический коммуникатор последней модели, тоже, впрочем, обрамленный алмазами, изумрудами и рубинами.

– Я назову тебя просто – Мохаммад, по-братски, – сказал Камрин. – Ты, скорее всего, был когда-то неплохим парнем, а потом с тобой что-то случилось. Ты стал жесток. У тебя вид храброго воина, но на самом деле это давно не так. Храбрый воин никогда не поднимет руку на безоружного человека, на женщин, детей и старикова. Только трусливые шакалы от собственного страха нападают на соседских кур – значит, страну…

– Ты не сможешь вывести меня из себя – ядовито ухмыльнулся халиф, но крепко сжал рукоять кинжала, с трудом сдерживая гнев. – Кроме болтовни с тобой меня ждут важные дела. Так что у меня терпения еще хватит, а ты пока выпей, выпей христосец.

Камрин поднял кубок:

– За народ Землю, за его терпение я выпью с тобой, Мохаммад!

– За мою власть, за власть Ислама, принц Камрин! – язвительно проговорил самолюбивый правитель и вдруг, давая выход копившейся внутри ярости, выплеснул вино в лицо Камрину и тут же ударил его рукоятью кинжала.

Камрин пошатнулся, но устоял на ногах.

– Уведите этого глупца, – приказал халиф, – путь готовится к смерти. Завтра на закате я казню его. И приготовьте ему большой и, так и быть, красивый крест, пусть тащит его через всю площадь на самый высокий холм. Соберите весь народ, посмотрим, как его Бог или Иисус – без разницы, станет спасет его от смерти!

Камрин молча вытерев разбитые губы и лицо от вина, а Мохаммад махнул рукой:

– И молись очень усердно – может, твой Бог тебя услышит! Вот, если спасет тебя твой Бог, я стану перед ним на колени, ха-ха! Теперь проваливай!