Она всегда знала: наступит тот день, когда он придёт и скажет, что хочет быть с ней.

Увидев в глазок двери знакомую фигуру, Верочка и удивилась, и обрадовалась. Неужели всё получилось? И так быстро! Она открывает дверь.

В квартиру вместе с Александром входят ещё двое мужчин. Липкая паутина страха, пока в виде предчувствия, опутывает её.

– Александр, кто эти люди, что вам нужно? – пытается скрыть за бодрым голосом нарастающую панику.

– Узнаешь. Иди!

Александр быстро проходит в гостиную, за ним следует Верочка, мужчины, слегка подталкивая её, замыкают шествие. Александр садится на «свой любимый» диван. Мужчины остаются стоять, один возле стены справа, другой на входе. Верочка топчется посреди комнаты, растерянно озираясь по сторонам. Мужчины стоят, не говоря ни слова, Александр тоже молчит. Она бросает на него быстрый панический взгляд. Натыкается на глаза, полные смертельной ненависти. Чувствует, как по спине бегут мурашки страха.

– Где пистолет? – произносит Александр ледяным тоном.

Вера бледнеет, глаза вытаращены, она открывает рот, но слова не идут.

– Только не говори, что выбросила, – предостерегающе мягко произносит он, – Тебе ещё нужно незаметно положить его в сейф.

– Ка… какой пистолет? – с трудом проговаривает Вера.

– Тот, из которого ты стреляла в мою жену, наградной пистолет ТТ, принадлежащий твоему отцу, Бочкарёву Ивану Ильичу, отставному полковнику ВС.

– Я не знаю, о чём…, – Вера снова лихорадочно начинает озираться, словно пытается у окружающей обстановки найти поддержку.

– Я знаю! – рявкает Александр, перебивая её, – Не трать время на объяснения, они не нужны. Неси пистолет. Или ты хочешь, чтобы тебе помогли? Поверь, это не доставит тебе удовольствие.

Вера разворачивается и выходит из комнаты. Один из мужчин идёт следом за ней, не приближаясь и не удаляясь. Выйдя в коридор, она бросает взгляд на дверь. Мужчина предостерегающе качает головой. Вздохнув, она обречённо направляется в спальню, он следует за ней. В прикроватной тумбочке находится оружие. Она протягивает его мужчине, он снова отрицательно качает головой, и, взяв за локоть, ведёт в гостиную.

Вера протягивает оружие Александру, тот аккуратно засовывает его в пакет и убирает в карман.

– А теперь садись, – кивает Александр на кресло, та безвольно опускается, – Читай и подписывай, – он протягивает ей бумаги.

– Я, Бочкарёва Вера Ивановна… – начинает она читать вслух, потом поднимает на Александра глаза и тихо спрашивает:

– Что это?

– Это твоё признание в том, что ты покушалась на жизнь моей жены, имея на то умысел, подвергнув тем самым угрозе жизнь и здоровье. Не переживай, документ составлен грамотно, ни у следователя, ни у судьи вопросов не возникнет. Альберт Давидович, мой адвокат, специалист по составлению подобных бумаг.

– Ты меня посадишь, – обречённо спрашивает Верочка, подписывая документы.

– Может быть, – зловеще произносит Александр, складывая бумаги.

– Я это сделала, потому что люблю тебя, – произносит она тихо с пронзительной болью в голосе.

– А теперь слушай сюда, любовница, – его голос звучит спокойно, холодно и очень властно, – Если ты хотя бы на километр приблизишься к моей семье, всем этим уликам и документам я тут же дам ход. Кстати, ещё будут приложены протоколы допроса двух парней, которым ты заплатила за то, чтобы они изуродовали машину. Но это мелочи по сравнению с покушением на убийство. Ты поняла?

– Да, – кивает Вера.

– Это не всё. Вот адрес психиатрической клиники, – он протягивает ей визитку, – Доктор Кравцов Илья Владимирович. Фамилия на визитке, если забудешь. Завтра ты добровольно обратишься за помощью в эту клинику, к этому доктору. Там все предупреждены относительно тебя. Если этого не сделаешь, тебя тоже ждёт тюрьма. Так что выбирай. И не наделай глупостей: за тобой будут наблюдать.

Он стремительно встаёт, Вера тоже вскакивает, испуганно смотрит на него. Он пристально смотрит на неё, потом переводит взгляд на друзей:

– Подождите меня в машине.

Те молча выходят из комнаты.

– Чтобы у тебя совсем не возникло соблазна ослушаться и снова наделать глупостей, я предупреждаю, что могу отобрать эту квартиру. Она пойдёт в оплату ущерба, – его лицо ничего не выражает, а голос зловеще-мягкий.

– Я и так должна тебе деньги, – тихо произносит она.

– Оставь на лечение. Они тебе пригодятся. Надеюсь, после клиники ты станешь нормальным человеком, – устало добавляет он.

Почувствовав изменения в его тоне, Вера быстро шагает к нему, и, цепляясь за одежду, рыдая, падает к его ногам, обхватывает колено.

– Я люблю тебя, я не больная, я просто люблю тебя!!!

Он рывком поднимает её на ноги:

– Заткнись!

Рыдания тотчас стихают. Он приподнимает её лицо, заставляет смотреть в глаза.

– Жена уговорила меня, что она поведёт машину. Совершенно случайно я сидел рядом, а не за рулём. Ты не могла видеть это за тонированными стёклами, тебе было всё равно, в кого стрелять.

У неё расширились глаза:

– Я не знала!.. Я не хотела!.. Я была уверена, что ты в Москве! Я знала, что вы поссорились, и она на даче. Я только хотела, чтобы ты был со мной. Я никогда не причинила бы тебе вред! – убеждает Верочка горячо.

– Ты даже не представляешь, – рычит он, – какой вред могла бы мне причинить! Благодари Бога, что рука твоя дрогнула, и моя жена осталась жива, иначе ты уже горела бы в аду, и любая тюрьма тебе показалась бы раем, – со смертельной ненавистью произносит он и выходит из квартиры.

– Макс, Стас, спасибо, – говорит Александр, усаживаясь в машину, где его ждут друзья.

– Не за что, от нас ничего не потребовалось, кроме присутствия, – отвечает Максим, высокий мужчина с коротко подстриженными русыми волосами и резкими чертами лица.

– Саш, может, ты зря её отпускаешь? – говорит Стас, коренастый мужчина с длинным светлым волосом.

– Она слишком молода, чтобы губить её жизнь. Надеюсь, Илье Владимировичу удастся вправить ей мозги, – с глубокой грустью произносит Александр.

– Ну, если он нам мозги вправляет, то с ней справится легко, – замечает Макс, – Но это слишком великодушно. Ты же представляешь, что из-за неё могло случиться?

– Макс, не трави душу, я этот кошмар не забуду до конца своих дней.

– У неё действительно в подростковом возрасте была какая-то психологическая травма, – говорит Станислав, – Там что-то с отчимом связано, её родители в разводе. Они обращались к специалистам, и только. Лечения не было. Поэтому я всегда говорю: проверяйте всех, с кем близко сталкиваетесь, – добавляет он поучительно.

– Кто бы говорил! Кому-то недавно алиби для жены подтверждали! – отражает удар Макс.

– Понимаешь, Стас, бывают моменты, когда не успеваешь проверить, – говорит Саша.

– Тем более такие красивые моменты, – добавляет Максим.

– Ну да, – соглашается Александр, – Ты бы не поддался искушению, если бы такая прелесть сама падала в руки? Устоял бы?

– Наверное, нет, – после секундного раздумья говорит Максим.

Судя по многозначительной улыбке Станислава, тот полностью согласен с друзьями.

– Куда едем? – спрашивает он у Александра, поскольку сидит за рулём.

– В клинику, куда ещё.

Мне кажется, что я сплю, и мне снятся кошмары. Но почему я так долго не могу проснуться? Через какое-то время понимаю, что это не сон. Я просто не могу открыть глаза и пошевелиться. Мне страшно, очень. В моей, кажется, истерзанной голове бешено мечутся мысли, я лихорадочно пытаюсь понять, что со мной, вспомнить, что произошло. Картинки мелькают перед глазами, и я не могу разобраться, какие реальность, а какие – кошмарный сон. Пытаюсь успокоиться. А что ещё остаётся делать, если двигаться я не могу? Мой сын. Мой муж. Дача. Новая машина. Мы едем по узкому переулку. Боже! Это не кошмарный сон, это реальность! Я не справилась с управлением новой машины, мы попали в аварию. Саша! Он был рядом! Что с ним?

Эта мысль заставляет в ужасе открыть глаза. Первое, что вижу – огромный букет алых роз напротив кровати. Приятное видение сменяет постижение жуткой действительности. Я в больничной палате. Одна. Как подтверждение, вдруг резко бьёт в нос запах хлорки и лекарств, наверное, обоняние включилось только что. Сквозь шум в голове смутно различаю голоса в коридоре и писк какой-то аппаратуры рядом. Меня пугает то, что я не могу пошевелиться. Меня что, парализовало?

Вслушиваюсь в ощущения своего тела, пытаюсь двинуться, получается. У меня просто всё онемело, я чувствую одуряющую слабость и боль в голове. Но это не страшно, если я могу мыслить, то голова на месте, и тело скоро заработает.

Как подтверждение, я сжимаю в кулак и разжимаю пальцы. Пока это единственное, на что я способна. А ещё думать. Я уношусь дальше во времени, вспоминаю, почему оказалась на даче, почему села за руль машины. Меня парализует осознание происходящего, если можно применить это понятие к моему и так почти обездвиженному телу. Заполняет дикая паника. Что с мужем? Все наши ссоры, которые вспомнились сейчас, кажутся мелочной ерундой. Да пусть он спит хоть с сотней девиц, лишь бы был жив. Он жив? От этой мысли я готова бежать, но могу только пошевелить рукой. Это хорошо. Одна моя рука, кажется, намертво пришпилена к кровати какими-то иглами, а вот другая может достаточно бодренько двигаться.

Я провожу вдоль тела, касаюсь головы, на ней тугая шапочка из бинтов. Потом понимаю, что к руке был прикреплён какой-то проводок, он соскакивает, аппарат рядом начинает пищать по-другому, и в комнату тут же входит медсестра. «Где мой муж? Что с Сашей?» – слова рвутся из меня, но произнести я их почему-то не могу, я тщетно напрягаюсь, открываю пересохший рот, и всё. Глаза в панике расширяются, я пытаюсь подняться. Медсестра подходит ко мне, прижимает мои плечи к постели и… улыбается.

– Не волнуйтесь, всё будет хорошо, – успокаивающе говорит она и щелкает на стоящей рядом аппаратуре, – Сейчас я позову доктора, он вас осмотрит, только не вставать! – приказывает она и выходит из палаты.

Если бы я могла встать! И что с моим голосом! Вдруг слышу громкий разговор за дверью палаты.

– Я профессор, доктор наук, эти снимки я мог бы посмотреть и в своей клинике, незачем было тащить меня сюда, да ещё таким зверским способом, – возмущается кто-то сильным уверенным голосом. Ему что-то тихо говорят, тот же голос продолжает в том же возмущённом тоне, – Кости черепа слегка задеты, но целы же! Разрыв мягких тканей, большая кровопотеря. Всё, больше ничего не вижу! Ну, что долго не приходит в себя, вас бы так по голове… ну да,… думаю, для вас, мужчина, последствия были бы не такими печальными…

Внезапно дверь открывается и, видимо тот, кто только что говорил под дверью, входит в палату. Это невысокий пожилой мужчина с окладистой аккуратной седой бородой. Наши глаза встречаются, его хмурый взгляд внезапно меняется, становится тёплым, он улыбается и спрашивает таким нежным голосом, что мне с трудом верится, что это он только что кричал в коридоре:

– Как вы себя чувствуете, милая моя?

Не дожидаясь ответа, быстро подходит к кровати, медсестра подносит ему какие-то бумаги, он ощупывает моё лицо, заглядывает в зрачки, о чём-то беседует с ней. Я это уже не слышу и ничего не вижу, потому что замечаю Сашу. Он стоит на пороге, смотрит на меня с непостижимым чувством во взгляде, нервно проводит руками по волосам, и улыбается. Всё! Теперь всё будет хорошо! Я знаю.

Я не спускаю с мужа глаз, пока доктор что-то объясняет ему. Потом врач, похожий на доброго Деда Мороза, поворачивается ко мне, с улыбкой произносит:

– Поздравляю, вы родились в счастливой рубашке, теперь всё должно быть отлично. Скорейшего выздоровления!

– Спасибо, вас отвезут обратно, – говорит Александр.

– Я уж надеюсь. И что я вам скажу: вы правильно поступили, в таком деле лучше перестраховаться. Но в следующий раз ведите себя,… цивилизовано,… хотя, искренне желаю, чтобы подобных случаев в вашей семье больше не было.

Врач выходит из палаты. Саша подходит к моей кровати, садится рядом, берет мою руку.

– Привет, – тихо говорит он.

– Привет, – мой голос просыпается. Тихо, хрипло, но я говорю. Ура!

– Ты как? – понимаю, что могу говорить только короткими фразами, но вопросов куча, начинаю с самого главного.

Он с грустью улыбается, подносит к губам мою руку, целует ладонь.

– Ты со мной, теперь у меня всё хорошо.

– Миша? – с трудом высказываю второй вопрос.

С облегчением замечаю, что его улыбка затрагивает глаза.

– Миша дома. Представляешь, он всё время находился у соседки, Зои Ильиничны.

Выражаю крайнее удивление взглядом.

– Да, да, этот восьмидесятилетний божий одуванчик так проникся жалобным рассказом Миши о необходимости срочно спасать семью. А убеждать наш сын умеет, ты знаешь. Что она даже поработала почтальоном. Подбрасывала в наш ящик его письма. Как только стало известно об аварии, он тотчас явился домой. Думаю, завтра мальчики смогут навестить тебя.

– Саша, что случилось?

Теперь он хмурится, на лице боль и отчаянье:

– В тебя стреляли. К счастью, пуля по касательной прошла по твоей голове. Официальная версия – авария. Машина слегка помята, мне не сразу удалось её остановить, когда ты потеряла сознание.

Где-то глубоко внутри нахожу в себе силы спросить:

– Кто?

– Вера. Она уже наказана. Не думай о ней, – говорит он резко и отрывисто.

Я закрываю глаза, из-под ресниц текут слёзы.

– Милая, успокойся, всё хорошо. У тебя нет серьёзных травм, доктора обещают, что последствий быть не должно, ты скоро поправишься, – шепчет он горячо, нежно вытирая слёзы со щёк, – Если бы что-то случилось с тобой… – он не может закончить и замолкает.

– А если бы что-то случилось с тобой? – в этом вопросе весь мой страх и боль, – Саша, если бы ты сидел за рулём, пуля не прошла бы по касательной.

– Я знаю. Не знаю только, чем смогу отплатить за то, что спасла мне жизнь.

– Люби меня. Мне больше ничего не нужно. Люби только меня.

Через две недели муж везёт меня домой. Как же надоела палата, хоть и заставленная любимыми розами – так муж пытался скрасить моё пребывание в больнице. Как я соскучилась по мальчикам, по дому!

– Оксана, у меня здесь недалеко назначена встреча. Придётся заехать, – вдруг говорит Александр.

– Конечно, заезжай. Это ненадолго, надеюсь.

– Не знаю, но я постараюсь тебя не утомить, – он посматривает на меня, – Устала? Как ты себя чувствуешь?

– Нет, не устала, отдыха в больнице мне хватило с лихвой, не переживай.

Мы останавливаемся возле гостиницы. Мои брови удивлённо взлетают.

– Так получилось, – пытается объяснить муж, – Пойдём.

– Саша, я посижу в машине.

– С ума сошла, пойдём.

– Но зачем? У тебя же встреча, не у меня.

– Ты можешь присутствовать.

– А я не помешаю? – спрашиваю, выбравшись из автомобиля.

– Абсолютно, я даже хочу, чтобы ты присутствовала.

Он быстро шагает к стойке администратора, я усаживаюсь в глубокое кресло в фойе. Коротко поговорив о чём-то с портье, Саша подходит ко мне, протягивает руку:

– Пошли.

– Давай я посижу здесь, тут тепло, очень удобные кресла, и я не буду тебе мешать.

– Ты не будешь мне мешать, я повторяю, что хочу твоего присутствия.

Он за руку вытаскивает меня из кресла.

– А с кем встреча? – спрашиваю я, следуя за ним.

– С моей любовницей.

Я так резко торможу, что каблуки скользят по кафелю.

Я представляю, какую встречу он хочет мне организовать. Что он хочет? Чтобы она извинилась передо мной? Может быть, потом, я и смогу взглянуть в глаза этой женщине, но сейчас я совсем не настроена участвовать в драме.

– Нет, – и вырываю руку.

Он пристально смотрит мне в глаза. Хмурится:

– Оксана, никогда не говори мне нет.

И снова протягивает руку. Я не привыкла с ним спорить, и не хочу. Если выбирать между встречей с любовницей мужа и хмурым выражением его лица, я выбираю первое. После секундного раздумья протягиваю ладонь. Он улыбается, обнимает меня за плечи, и мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Я прокручиваю в голове варианты встречи, и ни один мне не нравится. Меня начинает трясти от волнения.

Мы входим в какой-то номер, я не обращаю внимания на то, что Александр отпирает дверь, потому что сразу ищу глазами эту женщину. Потом до меня доходит, что если бы она была здесь, он бы просто постучал. С тревогой смотрю на мужа.

– Она сейчас придёт?

– Кто?

– Любовница.

– Она уже здесь.

– Где?

– Здесь, – он подходит ко мне, обнимает за талию и поворачивает к огромному зеркалу:

– Ты моя любовница, жена, любимая. Ты для меня всё, – шепчет он на ухо, целуя шею.

Я смотрю на пару, отражённую в зеркале. Мужчина мне очень нравится, высокий, темноволосый, смуглая кожа в сравнении с моей бледностью, вокруг глаз морщинки, потому что он улыбается, под деловым костюмом упругое тело атлета. А вот его любовница мне совсем не нравится. После больницы я изменилась: у меня бледное лицо, большие глаза кажутся ввалившимися, ну и, конечно, волосы, точнее, полное их отсутствие, на моей обритой голове сейчас белая ажурная шапочка, долго мне придётся её носить. Не выдержав этого зрелища, я разворачиваюсь к нему:

– Я ужасно выгляжу.

– Тогда посмотри в мои глаза. В них отражается самая красивая женщина в мире.

– Значит, мы здесь ни с кем не встречаемся? – я пытаюсь изобразить возмущение, но голос предательски дрожит.

– Я здесь встречаюсь со своей любимой, – он озорно усмехается.

– Но мы бы через несколько минут оказались дома.

– Там мальчики, там твоя мама, они до вечера завладеют твоим вниманием. А ты мне нужна сейчас, немедленно. Я так соскучился. Иди ко мне.

Он пристально смотрит на меня, его взгляд меняется, делается острее, глаза темнеют. Чувствую, как желание током проносится по его телу, а моё сразу отвечает ему. Я тотчас попадаю в его власть. Тёмная волна бушует во мне, скручивая мышцы. Напряжение последних недель бурлит, ищет выхода. Не колеблясь, падаю в его объятья.

Наши губы сливаются, и я чувствую его жажду, его отчаянную потребность во мне. Я так же жизненно необходима ему, как и он мне. При этой мысли теряю здравый смысл, сердце до краёв полно счастьем. Я подчиняюсь его рукам, льну к нему, тяну к себе, обвиваюсь вокруг него. Моё тело расцветает от нежности и ласки. С упоением верю в то, что он мне сейчас доказывает: я красива и желанна для него, несмотря на шрамы на теле и в душе. Несмотря на то, что мы пережили, и ещё предстоит пережить. Бог создал нас, чтобы мы были вместе, как части одного целого. И, что бы ни случилось, какие бы грани своего непостижимого характера ни открыл, он – мой муж, только рядом с ним я буду счастлива. Только им я живу. Он моё всё – моя любовь, моя жизнь.