Верочка
Во второй половине дня, как и обещал, Александр въехал во двор дома, где жила Вера Ивановна, и набрал её номер.
– Александр Григорьевич, поднимайтесь. Третий этаж, двенадцатая квартира. Я дома.
Пришлось идти. Он позвонил. Вера Ивановна открыла сразу.
– Я не вовремя? – спрашивает Александр, окинув взглядом её короткий яркий халатик, небрежную, на первый взгляд, причёску, над которой пришлось немало поработать, лёгкий макияж. Так что трудно понять: она только проснулась или собралась в гости, позабыв одеться.
– Нет, нет. Я ждала вас. Проходите, – она протягивает руку, чтобы взять его куртку, он сам вешает её на вешалку, – Проходите, – снова говорит она и кивает в сторону двери.
Александр заходит в гостиную, садится на диван. Вопросительно смотрит на преподавателя своего сына. Верочка, явно смущаясь, всеми силами старается не терять самообладания. Александр её рассматривает с нескрываемым интересом и с лёгкой ироничной улыбкой на губах.
– Может, приступим наконец к родительскому собранию? – с сарказмом произносит он.
– Да, конечно, – Вера Ивановна опускается в кресло напротив, придерживая руками полы распахивающегося халатика.
– Я вас позвала, чтобы сказать, что ситуация с вашим сыном у меня зашла в тупик.
– Ты хочешь сказать, что мой сын тупица, каких поискать?
– Нет, я вовсе не это имела в виду. Он умный, способный мальчик, ленивый немного, если дело касается точных наук, но при желании добивается успехов. С экзаменами у него проблем не будет.
– Тогда в чём же дело? – удивляется Александр.
– Видите ли, ваш сын последнее время стал проявлять интерес ко мне, как к женщине. Я старалась не обращать внимания, мягко уходила от его намёков, но последний раз он просто набросился на меня и попытался поцеловать, – проговорила Вера.
– Ну, слава Богу, – только и сказал Александр после её слов, и рассмеялся.
– Да что же это такое! Я говорю вам о проблеме, а вы смеётесь! – возмущается она.
– Это я своё, не обращай внимания, – пробормотал он, нахохотавшись, так как вспомнил, что советовал Артёму.
– Я не пойму, что вас так радует?
– Как что? Сын вырос. Становится мужчиной!
– Сугубо мужская точка зрения, – с обидой говорит Вера, – А мне что предлагаете делать?
– Что? Дай ему то, что он хочет, и он от тебя отстанет. Я знаю своего сына. Ты для него желанна, пока недоступна. Как только получит своё, он отстанет.
– Что!!! – в праведном негодовании Верочка вскакивает с кресла, – Вы мне предлагаете переспать с сыном?
– И что в этом такого? Ты же не девочка, как я понимаю. Хочешь, я заплачу за это. Скажи, сколько?
– Да это… да это…!!! – задохнулась Верочка, – Это средневековье какое-то! Да что вы себе позволяете!
– Я позволяю себе то, что хочу и могу, – коротко отвечает Александр.
– Думаете, если у вас есть деньги, вам всё позволено?
– А вот деньги здесь совершенно ни при чём. И не строй из себя оскорблённую невинность. Если хочешь, чтобы к тебе не приставали ученики, хотя бы оденься приличней.
– Я… я нормально одеваюсь для уроков! И вообще, меня не привлекают подростки!
Вера нервно расхаживает по комнате. Александр наблюдает за ней, за время разговора не сменив позы, только расслабленно откинулся на спинку дивана.
– А кто же тебя привлекает? – вдруг спрашивает он.
Она резко останавливается, поворачивается к нему, с вызовом вздёргивает подбородок:
– Вы,… ты! Ты меня привлекаешь.
– Ну, это я понял. Презервативы есть?
– Что? – её глаза удивлённо распахиваются.
– Поверь, я не хожу на родительские собрания с запасом резинок, – его тон полон язвительности.
Не раздумывая ни секунды, она выходит из комнаты, быстро возвращается, подходит к дивану, протягивает Александру пакетик из фольги. Он хватает её протянутую руку, резко дёргает, бросая на себя, так же быстро и резко поднимается, разворачивая её к себе спиной, срывая лёгкий халатик и то немногое, что под ним.
Это было не занятие любовью, и даже не секс. Это было какое-то соитие. Он просто взял её, грубо и жёстко, не позволив не то, что прикоснуться к себе, даже не раздевшись. В голове Верочки пронеслось, что если бы он не снял куртку в прихожей, она не помешала бы ему и сейчас. Это больше походило на изнасилование, с одной лишь разницей: это было именно то, что ей нужно. Стараясь испугать, оттолкнуть от себя или просто наказывая за отказ проявить благосклонность к сыну, как думала Верочка, Александр дал ей то, чего она хотела и тщетно искала, не понимая сама, чего же хочет. Почему ни один из вариантов бывших отношений её не устраивал. Ей нравилось бояться, ей хотелось починяться. Подчиняться такому мужчине. Властному, невероятно самоуверенному, дерзкому.
Пока Вера лежала, уставшая, на диване, Александр вышел из комнаты, вернулся в куртке, остановился на пороге.
– Думаю, тебе нужно найти парня, чтобы не быть такой… голодной… И я поговорю с сыном, – спокойно и отрывисто говорит он.
Вера вскакивает с дивана, натягивая на ходу халат:
– Александр, вы… ты, подожди, я хотела сказать, не уходи так быстро, я хотела поговорить, Александр! – быстро лепечет она, с упоением пробуя на вкус его имя и обращение «ты».
– Не стоит ничего говорить. Я дал тебе то, что ты хотела. Продолжения не будет, – говорит он ледяным тоном, – Я захлопну дверь. Отдыхай.
Он выходит из квартиры, оставив Верочку в полном смятении.
Постучав в дверь и получив разрешение, Александр зашёл в комнату сына. Артём, проговорив «я перезвоню», быстро отключает телефон.
– Ты не хочешь поехать с нами всей семьёй в фитнес-клуб? – спрашивает отец у Тёмы, подкатывая компьютерное кресло ближе к дивану, на котором развалился Артём.
– Что-то не хочется, – лениво бормочет сын, – Я после вчерашнего не отосплюсь никак.
– А если я скажу, что у тебя есть шанс быть избитым отцом, дядей Максимом и, может быть, Артуром?
– Не понял?
– Ты же хотел, чтобы тебе показали несколько приёмов, потренировали. Там прекрасный спортзал, у нас будет возможность воспользоваться тобой, как грушей. Боишься?
– Нет! Конечно, еду! Просто ты сказал «едем всей семьёй», я не понял: мама и Миша тоже в спортзале будут?
– Зачем же? Мама там встречается с подругой, а Миша хочет в боулинг поиграть.
– А, понятно! Сейчас соберусь.
– Артём, я разговаривал сегодня с Верой Ивановной – тон отца вдруг меняется на более официальный.
Почувствовав это, Артём убирает раскованную позу, усевшись на диване прямо, опускает голову.
– Она тебе всё рассказала, да? – по его лицу пробегает тень, он мрачнеет.
– Более-менее. Хотелось бы услышать от тебя.
– Ну да, она мне нравится. Она такая вся, я даже не могу сказать, какая.
– Не говори, я понимаю, какая.
– Ты сейчас скажешь, что она намного старше, что она не для меня, что я не могу к ней ничего испытывать…
– Нет, не скажу. Но она действительно не для тебя. И дело не в том, что она старше. Как бы ты ни старался, ты пока не сможешь ей дать то, что ей нужно. А тебе она не даст ничего, кроме разочарования, поверь. У неё несколько другие потребности.
– Она что, лесбиянка? – в ужасе говорит Артём.
– Нет, но не совсем обычная.
– Это что, она тебе рассказала? – удивлённо восклицает Тёма.
– Не всё, о многом можно догадаться, имея жизненный опыт. У тебя этого опыта нет, поэтому лучше тебе побороть свои чувства к ней. Я понимаю, это непросто. Если хочешь, мы найдём другого преподавателя.
– Нет, не нужно. Я должен сам справиться с ситуацией, а не бежать от неё, – угрюмо бормочет сын.
– Хорошо. Я очень надеюсь, что справишься ты достойно. А теперь иди собираться. Не забудь кроссовки, – Александру хочется облегчённо вздохнуть, но что-то подсказывает: ещё рано.
Через три дня в обеденный перерыв у Александра раздаётся телефонный звонок. Имя не определилось, но он помнит номер.
– Александр, это Вера. Не бросай… те… трубку, мне нужно поговорить, – скороговоркой, запинаясь, выдаёт она.
– Не в моих правилах сбрасывать звонок, если я взял телефон. Говори.
– У меня к вам просьба. Мне нужны деньги. Срочно. Ты не мог бы мне одолжить?
– Сколько?
– Э… это не маленькая сумма, и я не могу обратиться к подругам или коллегам, у них точно нет. Родители тоже не помогут.
– Я спросил, сколько, – грубо перебивает её Александр.
– Две… тысячи… долларов. У меня проблемы,… двое учеников…
– Диктуй номер карты, – снова перебивает он.
– Что?
– Мне нужен номер твоей банковской карты, чтобы я мог перекинуть туда деньги.
– Э… у меня нет банковской карты. Мне нужны наличные, – жалобно говорит Верочка.
– Врёшь. Как я понял, тебе нужно поговорить, и без этого никак.
– Ты сможешь приехать? – быстро и напряжённо спрашивает она.
– После работы, часа в четыре, я заеду.
В половине пятого вечера Вера открыла дверь. Она снова была в каком-то неимоверно коротком то ли халатике, то ли тунике, считая, наверное, что такие длинные и красивые ноги нельзя прятать. Губы Александра кривятся в сдержанной усмешке. Не ожидая приглашения, он проходит в гостиную, где был в прошлый раз. На журнальном столике стоит бутылка вина, бокалы и фрукты. Усаживается на диван, на то же место. Бросает рядом с бутылкой пачку долларов. Бесстрастное лицо напоминает маску. Вера изо всех сил старается сохранить невозмутимость, напряжённо улыбается, усаживается в кресло напротив. Как и в прошлый раз.
– Спасибо, – тихо говорит она, кивая на деньги, – У меня внезапно ушли двое учеников. Одна переехала с родителями, другие не объяснили причин. Дело в том, что эта квартира куплена в ипотеку, платёж немаленький, поэтому приходится заниматься частными уроками. А тут чувствую, что не вытягиваю. Я верну долг. Или отработаю. Если можно, пусть это будет предоплата за обучение Артёма. Или… или он не будет заниматься у меня? – она бросает на Александра быстрый панический взгляд.
– Нет, пока он будет с тобой заниматься. Я разговаривал с сыном. Он обещал умерить свой пыл. Только не провоцируй его, ради Бога! Хотя бы оденься как учительница. Ты же заканчивала педагогический, изучала психологию подростков, знаешь, какой ураган бушует в них в этом возрасте. Но если он или ты не справитесь, тогда будем думать о новом педагоге.
– Не нужно, – быстро говорит она, – Всё будет хорошо… Александр, я думала о тебе… – вдруг добавляет она, глядя ему в глаза.
– Не могу похвастать тем же.
– Я просто схожу с ума все эти дни, – продолжает она, не желая замечать иронии, – Ты не выходишь у меня из головы, мне жизненно необходимо было снова увидеть тебя.
– Идея с деньгами очень оригинальна, – едко замечает он.
Вера отводит глаза, не выдержав тяжёлого взгляда.
– Ну да… У меня есть и карта, и счёт в банке. Но не в этом дело. Я должна тебя увидеть, чтобы сказать… Ты для меня как наркотик, меня тянет к тебе, я хочу тебя. Я понимаю, у тебя семья. Но я не напрашиваюсь в жёны. Я хочу быть просто любимой женщиной, любовницей. Мы могли бы встречаться так часто, как ты захочешь, я ничего не потребую от тебя, кроме встреч. Я ведь нравлюсь тебе, я поняла это, – голос её, сначала решительный, дрогнул на последней фразе.
– Да ничего ты не поняла! – на его лице тень гнева и… сожаления, – У меня есть и любовница, и любимая женщина. Это моя жена. И меня всё в ней устраивает. Ты стала разовым партнёром. Продолжения не будет, я сказал ещё в прошлый раз. Ты очень хотела, я тебе помог. Вера, ты взрослая женщина, и понимаешь, что если не прекратить сейчас, потом будет труднее.
– Но я не хочу прекращать! Я хочу тебя, сейчас, вчера, завтра. Хочу с того момента как увидела. Ты должен меня понять и помочь мне, – почти кричит она.
– Я не из армии спасения! – бросает он грубо и пренебрежительно.
– Всё дело в ней, в твоей жене? Неужели она настолько владеет тобой, что ты не сможешь найти места для любовницы? – стараясь уколоть, говорит она.
– Она моя любовница, а насчёт того, чтобы владеть мной… – он усмехается, – Это очень непросто. Послушай, у тебя, наверное, давно не было отношений. А сейчас сносит крышу, как и подросткам, – говорит он спокойным голосом.
– Да были у меня отношения! И парень есть,… был! – вскрикивает она с жаром, – Но это не то. Я сама не понимаю, что меня не устраивает, почему мне никто не подходит. Я ведь не уродина, и в постели знаю, как себя вести. Но они мне по барабану. А потом я увидела тебя. Ты сделал такое… Я поражаюсь, как могла выдержать, но я наслаждалась этим! Саша! Я люблю тебя! Я хочу… Пожалуйста…
Она буквально скатывается с кресла и, преодолев шаг до дивана, опускается на колени возле его ног, хватает его за руку, прижимает к губам. Он мощно и стремительно поднимается на ноги.
– Сядь! – рявкает он.
Она послушно усаживается на место и опускает голову. Он возвышается над ней, очень высокий, угловатый и мрачный.
– У тебя в детстве не было психологической травмы? Тебя изнасиловали, и ты получила от этого удовольствие?
Она резко вскидывает голову, как от удара, на лице боль и паника, растерянно моргает.
– Я знаю хорошего психолога, если нужно, дам его номер телефона и попрошу за тебя, – его голос зловеще мягкий, а лицо по-прежнему ничего не выражает.
– Со мной всё нормально, – шипит она сквозь стиснутые зубы, – Не смей говорить мне такое!
– Я просто хочу помочь, – равнодушно произносит он.
– Так помоги! Мне нужен ты, ты, а не доктора. Ты понимаешь!
– Понимаю. Но в этом я помочь не могу. Разберись с собой. Если что, моё предложение насчёт психолога в силе. Думаю, наш разговор окончен.
Он окидывает взглядом её сжатую фигуру в кресле, по лицу пробегает тень сожаления. Поворачивается и быстро выходит из комнаты. Щелчок двери приводит Веру в чувство. Она вскакивает с кресла и бежит за Александром. Догоняет на лестничной площадке. Он уже спустился на две ступеньки, когда она, открыв дверь, окликает его. Он оборачивается.
– Подожди! – она быстро подбегает, хватает за куртку. Он стоит ниже, она на две ступеньки выше. Покачнувшись, она едва не падает, он удерживает её за талию. Осмелев от его прикосновения, она охватывает его шею руками и тихо шепчет:
– Поцелуй меня. Я хочу узнать, как это.
– Давай не будем устраивать концерт для соседей, – зловеще тихо и предостерегающе произносит он.
– Только один раз. И я уйду, – она с мольбой смотрит на него.
Ему не нужно наклоняться. Их лица на одном уровне. Он касается её губ, она со стоном льнёт к нему, обвивая его голову руками. Через какое-то время он расцепляет её руки и подталкивает в сторону квартиры.
– Надеюсь, это всё, – властно и категорично произносит он и, больше не оборачиваясь, быстро спускается по ступенькам.
Вера медленно бредёт в комнату, прижав руки к губам, запирает дверь, медленно проходит в спальню, садится на кровать. Слёзы потоком льют из глаз. «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» – срывается с её пересохших губ.