Глава 10. Серьёзные намерения
— Я устал и хочу спать, — громко пропел будильник.
С трудом разлепив глаза, я посмотрел на чудо электронной техники. Чудо показывало восемь утра, улыбалось, подмигивало и время от времени непристойно зевало.
— Отстань, — мягко ответил я.
Будильник вскинул нарисованные на дисплее брови дугой и запел голосом Олега Анофриева:
— Спят усталые игрушки, книжки спят…
Я зарылся под подушку и натянул одеяло. С минуту было тихо, потом раздался частый стук, будто кто-то стучит в деревянную дверь костяшками пальцев. Высунув руку из-под одеяла, я хлопнул по столу и больно ударился об угол запястьем.
— О, чёрт тебя подери! — выругался я сквозь зубы в адрес будильника, — ладно, твоя взяла! Я — не сказать встал — выполз из кровати. Что я полночи делал? Ах да, опять смотрел умные телепередачи… Известный телеведущий, гуру отечественного телевидения и бывший американский подданный, берёт интервью у других не менее знаменитых личностей разного рода деятельности — от действующих мэров и бывших президентов до театральных режиссёров. Слава богу, что ещё хотя бы ночью главный канал страны показывает передачи, которые заставляют задумываться. Вот только это показатель не лучших времён…
Я вспомнил о Рите. Интересно, где она сейчас? Пришла в голову песенка Высоцкого «она была в Париже». Как там… «но что ей до меня, она была в Париже, ей сам Марсель Марсо чего-то говорил».
К тому времени до меня уже дошли сведения, что Рита родила дочь Дарью и теперь живёт в тихом парижском пригороде, хотя продолжает при этом работать в составе Пирамиды. Не скажу, что меня это никак не задело и не тронуло. Конечно, определённые негативные чувства это вызывало, но с другой стороны, я чётко понимал, что у нашей истории нет будущего. Два высших посвящённых — это два сильных положительных полюса магнитного поля, которые всегда отталкиваются. И если Рита нашла кого-то, кто смог дать ей большое женское счастье, то так тому и быть. Однако что-то подсказывало мне, что семейный очаг в уютном французском домике не будет долго оставаться её основным видом деятельности и смыслом бытия. Посвящённый никогда не останавливается на достигнутом. Впрочем, поживём — увидим.
А интересно бы взглянуть на них, хотя бы издалека…
Я напялил халат и поплёлся в ванную… Утро выдалось на редкость мерзопакостное. Январь, дождь, +2 градуса. И это в Москве! Не Лондон какой-нибудь! Впрочем, в Лондоне теперь тоже погодка даёт прикурить — то снегом завалит, то смоет что-нибудь ценное с помостов древнего Лондиниума. Впрочем, замечательная столица Британии всё меньше и меньше интересует Пирамиду. Как однажды заметил Юрий Данилович, «Тауэр давно перестал быть краеугольным камнем мирового порядка». А развивающийся мировой кризис того и гляди окончательно разочарует поклонников английской столицы. То-то они теперь суетливо спешат к нам…
После кружки крепко заваренного кофе настроение медленно начало обретать очертания. Не сказать, чтобы оно сильно улучшилось, но, по крайней мере, появился характерец. А это необходимое условие, чтобы, слившись с серой массой толпы, добраться до офиса более-менее вовремя на общественном транспорте.
Я набрал номер Петровича.
— Да, — бросил отрывисто хриплый голос, от которого даже сквозь трубку мобильника несло дешёвыми сигаретами.
— Петрович, ты где? — спросил я.
— На хате. Сплю ещё. Чё, не видно?
Я хотел было заметить, что мобильный сервис 3G с видео-потоком у нас ещё не скоро заработает, и потому ничего видеть не могу, но он отключился. С кошачьим упорством я опять набрал номер.
— Петрович, — говорю, — уволю нахрен. Вставай!
— Отстань, — был ответ, но сигнала «занято» не последовало. Я удовлетворённо кивнул сам себе и продолжил:
— Петрович, ты через час должен быть на ходу, фараон прилетает в двенадцать, а тебе ещё пилить до Шарика.
На том конце линии послышался отборный трёхэтажный мат. Я невольно отдёрнул руку, в которой держал мобильник.
— Петрович, — позвал я.
— Собираюсь! — буркнул он и прервал связь.
Что ни говори, а Эдуард Петрович — человек дела. Пусть он часто бывает не в духе, а на выходных надирается до полусмерти, но когда дело доходит до транспортировки наших клиентов, он всегда безукоризненно свеж, выбрит, подтянут и трезв как стёклышко. А напивается он для того, чтобы заглушить во сне крики школьников, убитых террористами прямо на его глазах в Беслане. Он не женат и вообще старается ни с кем не сближаться, чтобы, не дай бог, потом не потерять. Но вместе с тем он любит свою работу и верит, что защищает правое дело. Кроме того, он далеко не глуп, с клиентами может разговаривать на любые темы, пока везёт через бесконечные московские пробки, прекрасно водит машину и вполне способен в одиночку отбить маленький отряд вооружённых головорезов, буде таковые окажутся на его пути. Теперь я мог быть спокоен: Петрович доставит «фараона» в целости и сохранности, и вряд ли какие-либо спецслужбы, включая доблестное наше ФСБ, смогут за ним уследить. А уследят лишь те, кто стоит выше, и для кого мы приготовили неплохую ловушку.
Примерно за месяц до описанных событий мы с Князем, Семёном, Ритой, Олегом и ещё несколькими экспертами московского сектора Пирамиды брали мозговым штурмом задачку: что и как нужно эвакуировать из хранилищ древних знаний, пока до них не добрались ушлые грабители могильников. Операция у нас проходила под кодовым названием «Ковчег» и имела целью перезахоронение древних артефактов и прочих интеллектуальных ценностей в таком месте, где бы ещё продолжительное время никто не смог до них добраться.
Причиной к началу такой масштабной операции послужили прогнозы аналитиков о нарастании конфликтов в регионе мусульманских государств, надвигающийся там экономический и политический кризис, рост волнений, революций и просто опасных ситуаций, при которых за сохранность древних ценностей ручаться было бы невозможно.
Хранители, о которых нам когда-то поведали в Школе, ушли ещё на заре цивилизации. Куда и как они исчезли — никто не знает, даже высшие. Альтер знает наверняка, но он снисходит до разговора с высшими крайне редко и неохотно. Поэтому сохранность реликвий целиком и полностью легла на плечи Пирамиды, основанной Пурвой из рода Вестников.
И мы, наследники великих предков, теперь стояли перед непростым выбором: что мы сможем уберечь от разграбления, а что оставим для отвода глаз.
Вариантов была масса. Есть Ковчег завета в Эфиопии, есть пирамиды Гизы с секретными подземными хранилищами, есть Тибет с его монахами и манускриптами, есть Пирамида Луны в мексиканском Теотиуакане, есть Южный Урал, и, наконец, Ватикан. Суммарный объём всех хранилищ до сих пор никто оценить не смог, но то, что он превышает в десятки раз хранилища Эрмитажа — это факт.
Таким образом, для начала нам предстояло выбрать самую ценную часть — то, что следует спасти в первую очередь.
Бесспорным вариантом был только эфиопский Ковчег завета, где, по преданию, хранятся священные скрижали, некогда полученные Моисеем от самого Бога. Мы также располагали сведениями о том, что Ковчег является мощным источником энергии и необходимым элементом системы управления пирамидами на всей Земле.
Он, как и все хранилища, был создан Хранителями, и тайна его использования исчезла вместе с ними. Но существует также предание, относимое историками Пирамиды к предводителю Вестников, в котором говорится, что однажды Хранители вернутся из небытия, и тогда мы должны будем помочь им распечатать великие тайны прошлого. Но до тех пор ни Ковчег, ни содержимое пирамид или подземных копий Урала не должно достаться непосвящённым, а тем более — примитам.
Итак, первым пунктом плана операции «Ковчег» значился собственно Ковчег завета.
Предполагая его радиоактивность (ведь недаром в своё время Бог повелел Моисею заковать Ковчег в золото, которое является одним из лучших материалов, поглощающих радиацию! Мало того, следует также припомнить, что входить в храм с Ковчегом, и тем более переносить его, дозволялось только в одеждах, покрытых золотыми пластинами, в наше время это назвали бы костюмом радиационной защиты), мы решили, что перевозить Ковчег будет подводная лодка, так как толща морской воды сама по себе является поглотителем радиации, и наш путь с Ковчегом будет очень трудно отследить.
Эту часть операции по решению Князя должна выполнить Маргарита, для чего он делегировал ей беспрецедентные полномочия и позволил привлекать к работе неограниченное количество посвящённых в любом секторе Пирамиды. Соответствующие договорённости с другими главами секторов Князь якобы уже получил к тому времени.
Я, естественно, надеялся быть первым помощником Риты, однако мне Князь определил совершенно иную задачу.
По поводу того, что следует спасать во вторую очередь, наши мнения разделились. Мы с Ритой настаивали на том, что нужно надёжно спрятать хотя бы часть знаменитой мексиканской коллекции Джульсруда, которая до сих пор находится вне сферы действий Пирамиды. Там хранится несколько тысяч древних поделок из камня, представляющих собой изображения животных, совершенно незнакомых биологам, изделия в виде идеально отполированных катушек для швейных машин, и иные предметы, аналогов которым нигде нет, и, если верить археологам, никогда не было.
Князь полагал, что коллекция не имеет отношения к Хранителям, так как не упоминается в наших анналах. И, следовательно, спасать её нужно в последнюю очередь. Так же, как, например, картины Рембрандта. Если до этого вообще когда-либо дойдут руки Великой Пирамиды.
Семён с Олегом настаивали на эвакуации содержимого хранилища под Сфинксом. Туда, дескать, в ближайшие годы обязательно доберутся американцы или японцы, а этого допускать никак нельзя. Однако все хорошо понимали, что незаметно «расковырять» камеру под Сфинксом практически невозможно. Нужно как минимум организовать археологическую миссию, согласованную с министерством археологии Египта. Во времена СССР, наверное, Князь решился бы на такое мероприятие. Но теперь в Египте правят бал наши заокеанские «друзья».
Поэтому было решено разыграть вокруг Сфинкса шпионскую историю, максимально перетянув на неё внимание всех тех, кто пристально наблюдал за действиями Пирамиды. Для этого, собственно, и было решено пригласить министра археологии Египта в Москву.
— Если нам повезёт, — сказал тогда Князь, — и мы успеем вовремя осуществить намеченное, то у нас найдётся время потихоньку присмотреться к камере Сфинкса. А пока она будет лишь прикрытием. К сожалению.
Итак, египетская версия также оказалась непригодной для второго этапа «Ковчега».
О тибетских манускриптах мы даже не помышляли, так как именно тибетское отделение Пирамиды на протяжении многих веков заслуживало самой высокой оценки в плане исполнения завета Хранителей. Мы даже думали, не назначить ли основным местом нового хранилища храмы Тибета. Но более тщательные размышления подсказали нам куда более правильное место.
Кто-то из экспертов предложил на втором этапе операции эвакуировать хрустальные черепа. Но всем было ясно, что замена их подделками очень скоро выяснится, и наши недруги будут рыть землю с утроенной скоростью, чтобы напасть на след исчезнувших артефактов.
В конечном итоге было решено сконцентрировать внимание на древних французских аббатствах. Дело в том, что ещё со времён Меровингов в старых франкских замках, по легенде, существовали подземные захоронения великих сокровищ, вывезенных некогда из павшей Трои предполагаемыми предками франков. Надёжных подтверждений о связи сокровищ именно с Троей до сих пор не существует, однако упоминания о них в древних документах Афин, Рима и Византии указывают именно на такое происхождение. Сбором и хранением артефактов с «троянским следом» занимался в своё время Орден Храмовников, а позже к вопросу подключился сам кардинал Ришельё. Именно благодаря ему Пирамида взяла под опеку огромный архив древних рукописей, поделок из камня и металлов, сопровождавших франков на протяжении всей их истории. С того момента, как Ришельё обратил внимание на сокровища Меровингов, упоминания о них в светских хрониках и научных трудах европейцев полностью исчезли, а это, в свою очередь, означало, что сохранность древних ценностей была организована на высочайшем уровне.
Нам хорошо были известны несколько подземных хранилищ, устроенных Великим кардиналом в Париже, Турне (где, кстати, в 1653 году была найдена гробница первого официального короля династии Меровингов — Хильдерика I) и ряде других древнейших городов франков. Кроме того, Ришельё присоединил к архивам более ценные артефакты — так называемое «наследие кельтов», в сравнении с которым известные всем золотые шляпы и кресты кельтов покажутся детской забавой.
Поскольку со времён кардинала эти хранилища находились под пристальным наблюдением Пирамиды, ни Наполеон, ни Гитлер, усиленно искавшие древние сокровища, не сумели их обнаружить. И сейчас, в общем-то, нам не составляло особого труда эвакуировать хотя бы часть наследия Хранителей, сокрытых в подвалах французских аббатств.
На том и порешили. Вторая часть плана «Ковчега» была отдана на разработку Семёну, впрочем, как позже выяснилось, в ней принимал активное участие и сам Юрий Данилович. А конкретно мне предстояло заняться аббатством Сен-Дени. Древнее хранилище в нём, по нашим документам, существовало несколько веков, и не было разграблено Французской революцией, оставалось лишь наведаться туда, отыскать само захоронение, подступы к которому находились под надёжной защитой наших агентов, а затем организовать транспортировку ценностей в новое хранилище.
Таким образом, объём операции в общих чертах был обрисован. Оставалось определить и оборудовать место новой сокровищницы человечества.
Из древнеиндийских источников нам было известно о том, что древние помещали центр мира (полюс) где-то на Кольском полуострове близ современного города Кировска. Некоторые непосвящённые исследователи писали об открытых там подземных пирамидах, но подробностей не знал никто, кроме, разумеется, библиотеки Авесты.
Поскольку я был родом из Кировска, это определило мою первоочередную роль в операции «Ковчег». Мне предстояло разобраться в том, есть ли на самом деле такие пирамиды, где они находятся, какие предания с ними связаны и можно ли воспользоваться ими как резервным хранилищем артефактов, в частности — Ковчега завета.
На том же мозговом штурме мы определили скелет операции, расставили приоритеты на всех древних захоронениях, чтобы чётко знать, что и как делать после успешной эвакуации эфиопского хранилища, распределил роли и ответственность, а Князь пообещал неограниченное финансирование и всестороннюю помощь иностранных государств, заинтересованных в успехе операции.
Полагаю, что этим планом не исчерпывалось представление Князя о сути операции Ковчег, так как все его стратегические планы содержали, как правило, второе и третье дно, а окончательная архитектура любой его деятельности становилась понятна окружающим не ранее чем после её успешного завершения. Он был древним посвящённым, и, возможно по этой причине, умел видеть далеко вперёд. Нам же оставалось только учиться.
И мы учились.
Комментарий В. Лаврова: Надобно отметить, что роль Ивана за прошедшие 4 года его участия в активной жизни Пирамиды стала существенно более значимой. Если раньше его использовали почти явно и без объяснений истинных целей, а ведущей была Маргарита и Граф, то теперь он на равных с ними участвует в подготовке и проведении крупнейшей в истории Пирамиды операции. При этом Князь разводит Ивана и Маргариту по разным частям сферы влияния Пирамиды — её отправляет на юг, а его — на север.
Мы также обращаем внимание на то, что Иван предстаёт здесь сразу в трёх ипостасях: он и официальный переговорщик с иностранным министром, и диверсант-кладоискатель, и археолог-поисковик.
Суммируя всё, что мы знаем теперь о нём и о Маргарите, можно предположить, что теперь уровень Ивана в Пирамиде — кратор, т. е. такой же, как у его подруги. И он теперь — высший. Мы уже видели его быстрый рост в Пирамиде. Когда-то его считали репитором — тем, кто может лишь воспроизводить и умело доносить знания другим людям. Так было до 94 года, пока не случился упоминавшийся в дневнике экзамен по философии. Затем он учился на апликатора, а с 97 года его статус сменился на когитанта, в результате чего он прошёл усиленный курс подготовки когитантов, т. е. мыслителей.
Далее, с 2000 года мы наблюдаем его активную деятельность в Пирамиде с учётом знаний многоступенчатой Школы Пирамиды, что, видимо, является уже особой школой жизни и одновременно позволяет Растущему перейти на новый уровень, став кратором. На объяснении этого термина мы более подробно остановимся ниже.
Помимо роста внутри самой Пирамиды Иван, очевидно, растёт и как независимая личность, начиная более трезво оценивать как деятельность Князя, так и место Пирамиды в мире и её ценность в цивилизационном контексте. Он постепенно как бы вырастает из неё, ему становится всё теснее, что в будущем неминуемо должно привести к определённым последствиям. Но в настоящем он всё ещё верный солдат «Ордена Святого Князя».
Отметим и ещё одно необъяснимое обстоятельство. Иван много чего скрывает в своём рассказе, не давая указания на самые ценные объекты Пирамиды, такие, как Уральские золотые копи и библиотеку Авесты. Однако он совершенно чётко описывает место нового хранилища общечеловеческих древних ценностей — подземные пирамиды под Кировском на Кольском полуострове. Для чего? Ведь оставляя свой дневник на Марсе, он совершенно точно знал, что его однажды прочтут!
Или это очередной трюк властителей дум? Ведь ни одна экспедиция, посещавшая кольские пирамиды во второй половине 21 века, ничего таинственного в них не обнаружила! Неужели великий Князь сумел обвести вокруг пальца даже Растущего?
А может быть, всё гораздо проще? Став равным Альтеру, Иван переместил собранные воедино сокровища Хранителей теперь уже из кировских пирамид в какое-то новое, никому неизвестное убежище? Мы полагаем эту версию наиболее удовлетворительной, хотя многих наших коллег она не устраивает по той простой причине, что делает бессмысленными поиски великих тайн Хранителей.
Итак, в Москву прибыл министр археологии Египта. Упомянутую выше «ловушку» готовил сам Его святейшество Юрий Данилович Калита, моя же скромная роль в этой части великого и запутанного плана «Ковчег» была официальной. Поскольку в ближайшие дни мне предстояло отправиться на Кольский полуостров, я был лучшим из посвящённых в детали операции, кого можно было засветить перед нашими «доброжелателями». К тому же, я был очень хорошо подготовлен на случай ментальных и иного рода атак.
Фараон, то есть, как Вы уже догадались, министр археологии Египта, был человеком замкнутым, весьма компетентным и жёстким. Он всё чаще отказывал не только русским, но и традиционным французским и английским исследователям. Перестал он жаловать и американцев с японцами, которых в предыдущие годы охотно допускал в пирамиды Гизы.
Американцам это жутко не нравилось, и они искали различные пути обхода запретов правительства Египта. Вообще, самостоятельность африканских стран, которую они начали проявлять, воротилам нефтяной, золотой и прочей сырьевой геополитики, обитающим на Уолл-стрит, явно стала надоедать. Вспомните хотя бы войны в Персидском заливе и в самом Ираке. А там ведь рукой подать до Египта.
Теперь представьте себе правительство Египта, зажатое с одной стороны внутренними проблемами, а с другой — внешним давлением «мирового жандарма». Какие директивы должен был получать наш Фараон, когда его вызывали на различные встречи, семинары и прочие посиделки с целью оторвать у Великих пирамид очередной кусок?
Вряд ли, конечно, американцы надеялись выкопать там, в Гизе или Асуане, вечный двигатель или хотя бы макет термоядерного реактора. Если бы надеялись — Египет уже стал бы одной сплошной военной базой США. Но и упускать возможную добычу вашингтонские ястребы не хотели, а силами для поиска оной обладали изрядными.
И в этих условиях представители российского МИДа сумели вытащить Фараона в Москву на переговоры о пробном пуске нового робота-исследователя в одной из подземных камер, вход в которые закрывают передние лапы Сфинкса! Для некоторых должностных лиц в ЦРУ или Госдепе это могло стать финалом карьеры, не меньше.
Нетрудно догадаться, что вокруг этих переговоров моментально возникла тайная и явная возня, война компроматов, торг на политическом уровне, обвинения в нарушениях прав человека — в общем, весь излюбленный арсенал средств англосаксов был пущен в ход.
Именно это и нужно было Князю.
Петрович доставил Фараона на Смоленскую площадь к трём часам пополудни. Я подъехал к зданию МИДа на метро. Как вновь испечённый кратор, я мог проходить сквозь стены, но пока предпочитал действовать по старинке — отводить глаза или подавлять психическое сопротивление своей разросшейся ментальной силой. К тому же прохождение сквозь весьма толстые стены сталинских высоток было для меня серьёзным стрессом.
Подобно Мессингу, я вошёл в здание через центральный вход, показав охране вместо пропуска билет метрополитена.
С Фараоном нам предстояло встретиться в приёмной министра, но по дороге я решил коротко переговорить с Петровичем, для чего набрал его с запасного телефона, номер которого служил условным сигналом о срочной встрече. На часах было 14:45.
Петрович знал, где я нахожусь в это время, и вскоре его сосредоточенная физиономия появилась прямо передо мной в главном вестибюле здания, словно он прятался за одной из мраморных колонн.
— Как доехали? — спросил я.
— Отлично, Ваня, всё ништяк, — отрапортовал он в своей манере, скупясь на слова.
— Кто-то наблюдал?
— Была одна тачка, довольно долго плелась за нами. Потом дублёр поехал прямо по «ленинградке» в Солнечногорск, а мы ушли через «зелик» на Пятницкое. Тачка пошла за дублёром.
— Ещё что-то необычное было?
— Да нет, разве что какие-то два гоблина в форме ГАИ пытались нас остановить уже в Москве, но ваша ксива проканала на «отлично»! Отстали моментально.
Надо сказать, что «моя ксива» была куплена накануне в переходе метро, просто я немного заговорил её, а Петровичу внушил уверенность в то, что сей документ имеет высшую степень надёжности. Надо сказать, что уверенность человека в успехе, подкреплённая психологической установкой высших, пробуждает в нём нужные нам неординарные способности. Таким образом даже примита можно на время сделать апликатором. И это — тоже умение высших. Если, как я говорил, прохождение сквозь стены не доставляло мне наслаждение, то манипулировать психологией ближнего казалось мне делом весьма любопытным, каким-то высшим искусством, по крайней мере, поначалу, пока я толком не осознал, до чего можно дойти в этом направлении.
— Отлично, Петрович, ты как всегда на высоте! Будь на связи, ты ещё сегодня понадобишься, хотя серьёзных проблем я не вижу…
Моя встреча с министром археологии Египта в присутствии нашего министра иностранных дел вряд ли стоит отдельного описания.
Мною был продемонстрирован прототип робота для проникновения в узкую шахту диаметром 15–20 см, показаны пояснительные видеоролики. Больше всего Фараона беспокоила возможность попаданию людей в секретные камеры под Сфинксом. Моя демонстрация наглядно убедила его, что ни один человек никоим образом оказаться внутри не сможет. Всё, что мы увидим, будет явлено нам через объектив робота. Кроме того, мы уверили египтянина в том, что его представитель в любое время сможет отключить робота, просто оставив без электроснабжения, если что-то в ходе операции покажется ему непонятным и подозрительным.
Предполагалось, что следующие три года будут проходить испытания робота, отладка программ и механизма, подготовка экспедиции, как материальная, так и политическая. Мы даже обещали включить в группу экспертов из Франции и Японии, чтобы как можно более объективно подойти как к изучению проблемы проникновения в камеру, так и к анализу результатов её исследований.
Фараону в целом нравился наш подход, хотя по его лицу было видно, что он предпочёл бы сейчас находиться дома, запретив раз и навсегда любые передвижения иностранцев в окрестностях древних сооружений.
Одним словом, мы изо всех сил водили его за нос, и у нас получалось. Впрочем, это было лишь начало. Впоследствии, получив-таки, хоть и с оговорками, одобрение правительства Египта на описанные исследования, мы должны были подготовить самую настоящую экспедицию в Египет с настоящим роботом и археологами, чтобы операция прикрытия выглядела максимально правдоподобно. Лучшая ложь — это правда, как однажды выразился Граф. И эта правда была явлена миру со всей тщательностью, на какую была способна отлаженная Князем Пирамида.
