16
Стояла немыслимая жара. Истрепанный пояс, соединявший нас, растянулся, и на нем было уже сделано два узла. В том месте, где наши тела соприкасались, одежду пропитывал пот.
На стенах, возле которых мы совершали переходы, появлялись все новые пятна. Мы пропускали слишком разрушенные здания. Топтаться по их развалинам было небезопасно.
– Добираемся до конца здания и переходим на другую сторону, – командовал я. – Там тень. Отдыхаем пять минут и начинаем двигаться в обратном направлении, к машине. В следующем переулке тоже пойдем по тенистой стороне. Кто нас обязал заглядывать в каждый угол?
– Теория вероятности, – робко говорил Шишига.
Я хлопал его по плечу.
– Надейся на удачу!
– А если пропустим нужные ворота?
Я задумывался и не находил ответа.
– После обеда, когда солнце развернется, можем прочесывать пропущенные стороны, – пожав плечами, заметила Мира.
Мы все переглянулись и прыснули. Очумелость, связанная с переходами, иногда лишала способности понимать очевидное.
– Ладно, – говорил я, насмеявшись. – Вперед. Сто восемнадцатый…
Мы шагали к стене, приседали. Вновь вставали. За время нашего слепого похода это совместное приседание стало настолько привычным действием, что каждый раз при виде стены колени сами собой подкашивались. От сидения на корточках болели ноги, в голове стоял туман. Но жаловаться было нельзя.
Случилось так, что две недели мы почти не разговаривали между собой. Этому предшествовала незначительная ссора между мной и Мирой. Мы повздорили из-за пустяка: кому вести пикап. Отчего-то она вдолбила себе в голову, что если я руковожу походом, то мой мозг необходимо освободить от повседневных операций, таких, например, как вождение автомобиля, приготовление пищи, уборка. Это действительно была самая настоящая забота, мне же тогда показалось, что Мире – по натуре сильной, энергичной и самостоятельной – снова надоело быть на вторых ролях, и она пытается мной руководить.
– Нет, – спокойно сказал я. – Ты не сядешь за руль. Мы все находимся в тонком равновесии с природой и временем. Обязанности распределены. Шаг за шагом мы топаем к цели. Мы стали чувствовать друг друга. Пусть остается все, как есть. И каждый отвечает за то, что ему положено.
– Я слежу за тобой непрерывно, – сказала Мира. – Если мы с Ромкой просто бредем по времени, то ты делаешь что-то большее. Я чувствую, как ты с ним разговариваешь, Ростик. Со временем! Ты стал его понимать, да? Ты постоянно напряжен. Это тяжелая работа. Ты ведь как будто наш проводник, мы просто привязаны к тебе, а ты в любую минуту готов вырвать нас из опасности.
На глазах у нее блеснули слезы. Я смутился и вместо того, чтобы сказать ей что-нибудь оптимистическое, брякнул:
– Глупости. Я думаю о том, чтобы не сбиться со счета, – и, отстранив ее, с важным видом сел за руль.
А она была права. Время стало для меня олицетворенным. С тех пор, как я пошел сквозь него в сопровождении друзей, оно перестало быть просто математическим множеством. Уровни, слои, измерения стали для меня закоулками огромного живого разума, с которым у меня действительно установилось что-то вроде общения на языке тонкой беззвучной иронии.
Я шел в одной связке с компаньонами, а внутри меня теплилась улыбка, которую я адресовал времени, бесконечному пространству вариантов. Я больше не боялся его. Страх был моей первой реакцией. Он сменился возмущением, затем наркотическим трансом. Теперь это была улыбка. Она, как компас, вела меня к цели.
Мы промолчали пятнадцать дней, в течение которых дипломатичный Шишига добросовестно пытался нас мирить. Ему была непривычна моя молчаливость, а я не чувствовал больше необходимости быть экстравертом.
Мы с Мирой продолжали спать в одной постели, но говорили лишь изредка – за завтраком, когда решали, какую территорию сегодня прочесывать. Большую часть светлого времени суток, мы были связаны ремнем; наш пот, просачиваясь сквозь одежду, смешивался; наши мыслеформы сливались; проваливаясь во временные пласты, мы на миг становились единым целым, и нам не о чем было говорить.
Однажды в конце рабочего дня я жестом предложил Мире сесть за руль. Она улыбнулась и согласилась. В этот вечер мы проехались по дорогим ресторанам и, надев противогазы, порыскали в кухнях и подвальчиках, набрали кое-каких деликатесов и коллекционных вин и отправились домой. Но празднество получилось грустноватым.
Дома тем временем все начало приходить в беспорядок. Мы уставали в походе, питались больше в сухомятку. Иные разы даже ночевали невдалеке от рабочей территории в облюбованном помещении большого офисного здания. У нас постоянно не хватало времени запастись продуктами, водой и горючим. После того, как условленное количество переходов было совершено, мы обычно ехали домой, перекусывали и отправлялись пострелять. В округе были перебиты все окна и светофоры. Билборды и рекламные стенды носили следы жестоких боев. Однако мы уже неплохо стреляли, и даже Рома в своих темных очках теперь мог без проблем прострелить жестяную банку из-под колы с расстояния ста метров.
Шестого августа день выдался пасмурный и благодатный, подувал ветерок. Мы умаялись от жары и теперь наслаждались свежим воздухом. Можно было больше не прятаться в тень, мы решили выбрать какую-нибудь большую улицу и остановились на Шаболовке.
Оставив машину в районе станции метро, пошли к центру, пока не попались первые поврежденные здания. Мы подошли к огромному пятну, и тут выяснилось, что Шишига забыл в машине ремень, которым мы себя обвязывали.
– Давай без него, – сказала мне Мира. – Мы и так почти срослись.
– Хоть связывайся, хоть не связывайся – один черт, – пробурчал Шишига, но под испепеляющим взглядом Миры тут же добавил: – Я не жалуюсь. Просто ремень страшно надоел.
Я подумал и объявил:
– Ладно, други. Обнимите меня за плечи каждый со своей стороны.
Поправив «скорпион», я поднял руки и ко мне примкнули – слева упругая и нежная Мира, справа угловатый Ромка. В эту минуту я почувствовал, как на макушку мне упала первая капля дождя. Мы сделали шаг, привычно провалились в сладковатую истому, и тут же в уши к нам ворвался кошмарный многоголосый стрекот гигантских кузнечиков.
Мира и Шишига от неожиданности вскрикнули. Прямо перед нами на стене сидела громадная тля. Она почувствовала наше присутствие прежде, чем мы пришли в себя и взмахнула крыльями, ударив нас ниже колен. Мои ноги подкосились, и я рухнул на асфальт. Шишига на четвереньках быстро, как краб, побежал куда-то в сторону, а Мира просто отпрыгнула. Она первой подхватила пулемет и выстрелила очередью в чудовище. Густые брызги упали прямо передо мной на асфальт.
– Не надо было стрелять!.. – прохрипел я, вскакивая и вцепляясь обеими руками в «скорпион». – К машине! Быстро!
Мира нарушила главное условие. Я знаю: она сделала это, чтобы спасти нас, но рефлекс опередил разум, и теперь все мы были в опасности.
Мы неслись так быстро, как могли. Уже через несколько секунд я заметно отстал от остальных, но сотни тлей, сорвавшись со стены и совершив синхронный вираж, заставили Миру с Шишигой изменить направление бега.
Они бросились к стеклянной витрине какого-то магазина.
Мира выстрелила в стекло и, не дожидаясь, пока оно осыплется, прыгнула в помещение.
Мы кинулись следом, перепрыгнули через развороченный пулями прилавок, нырнули в дверь, оказались в длинном узком коридорчике, почти ничего не видя, натыкаясь друг на друга, добежали до поворота.
Мира вновь выстрелила и ударом ноги снесла дверь.
Сделалось светло, мы ринулись вперед, пробежали несколько помещений, наткнулись на лестницу, сбежали вниз и оказались в заднем дворе.
– Стойте! – шикнул я и первым бросился к двери. Ситуация на миг вызвала ощущение дежа-вю. Я приоткрыл дверь, но впереди не оказалось стены здания, а был переулок между домами.
– Чисто, – сообщил я и, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал от волнения, разъяснил тактику: – Твари разумные и, видимо, владеют средствами связи. Впереди нас может ждать засада. Движемся вдоль стены на восток. Наша цель – любой транспорт. Я веду. Вы оба на заднем сидении. Стреляете, если надо, но это не поможет. Патронов при нас почти нет. Если погоня, едем не домой.
– Куда? – в один голос спросили Мира и Шишига.
– Выезжаем на Ленинский проспект, а там постараемся развить скорость. Все, вперед.
Мы успели пробежать около пятидесяти метров, как сзади послышался треск выламываемых окон, падающей штукатурки и кирпичей. Я оглянулся на бегу. Десятки и сотни насекомых, пронизывая стены, выбирались из дома и взлетали вверх, готовясь к атаке. Зрелище было ужасающим.
Шишига хотел стрелять, но я крикнул на него:
– Только в ближнем бою!
Мы пробежали еще метров сорок-пятьдесят и бросились в подъезд, прежде чем одна из тлей успела на нас спикировать. Выбив дверь на первом этаже, мы заскочили в квартиру, пересекли ее и подбежали к балкону. Нельзя было тратить ни секунды. Открыв дверь, я выбежал и глянул вверх. Две тли кружились метрах в пятнадцати над крышей. Я быстро спрятал голову, но все же успел заметить краем глаза какой-то грузовичок невдалеке от балкона.
Подав знак, я перепрыгнул через перила, приземлился на мокрый от начавшегося дождя асфальт и изо всех сил помчался к машине. Добежав, дернул за ручку. Фортуна была на нашей стороне: дверь распахнулась, а в замке торчал ключ. Грузовик был четырехдверный, с небольшим кузовом сзади.
В следующую секунду я вскинул «скорпион» и дал короткую очередь по жирному тяжеловесу-хронокеру, пытавшемуся придавить собой моих компаньонов. Содрогнувшись всем телом, он потерял направление, перевернулся в воздухе, обогнал Миру и Шишигу и упал на дорогу, расплющив себе голову. Бочкообразное тело по инерции поднялось вертикально и шлепнулось на спину, а лапы чуть не задели грузовик.
Я дождался, пока компаньоны оббегут тушу, еще раз выстрелил и вскочил на сидение. Машина завелась с одного поворота ключа. Задние двери распахнулись одновременно, грузовик качнулся, и я нажал на газ. Машина сорвалась с места. На секунду я позволил себе оглянуться. Мира была бледна, на лице ее застыл ужас. Рома задыхался и приподнимал нижний край маски, впуская воздух.
– Скоро привыкнете, – бросил я и занялся управлением. Нога вжала педаль до отказа, но через сотню метров скорость пришлось сбросить, чтоб вписаться в поворот. Колеса выскочили на бровку, днище заскрежетало. Я с трудом вернул машину на проезжую часть и снова увеличил скорость.
– Несколько штук прямо над нами! – крикнула Мира.
– Стреляйте! – заорал я.
Сзади зазвенело стекло, загремели выстрелы.
– Они не дохнут! – сообщил Шишига.
– Есть! – хрипло проорал он через несколько секунд.
Опять громыхнуло. В зеркало я увидел, как сразу две тли на лету врезались в стену, выбив окна.
Шишига нервно, с отвращением захохотал.
– Умрите! – крикнула Мира и снова выстрелила.
Что-то сильно ударило в правый борт, я крутанул руль и выровнял машину, не сбавляя скорости.
– Еще одна, – констатировала Мира.
Дорога сужалась, и это не радовало. С одной тлей я еще разминулся бы, а если навстречу две, то непременно врежемся. Но впереди пока было чисто.
– Стреляйте же! – снова крикнул я. Чем раньше мы оторвемся, тем скорее можно будет замести следы. Лучше еще до проспекта. Нельзя их уводить на юг. Иначе операцию придется совершать прямо сегодня.
Громыхнуло сразу из двух пулеметов, и на несколько секунд заложило уши.
– Прямо в голову, – злобно сказала Мира.
– Они отстают! – тут же крикнул Шишига.
– Взлетают, – добавила Мира.
Кто-то из них снова выстрелил.
– Не сбавляй скорость! – сказал Шишига. – Мы отрываемся от них.
Я свернул в очередной переулок. Мы вот-вот должны были выехать на проспект. Больше всего я опасался засады. Если они перекроют дорогу, нам конец.
– Они парят высоко над нами, – упавшим голосом сказала Мира.
– Как чертовы бомбардировщики! – заметил Роман.
– Как дирижабли…
Я сбросил газ и, приоткрыв дверь, глянул в темное, предгрозовое небо. Метрах в двухстах над нами висела огромная стая тлей, а над ней, метрах в пятидесяти, еще несколько особей.
– Черт… – выругался я сквозь зубы.
Хронокеры не желали лезть под пули. Они избрали другую тактику, и нам надо было что-нибудь срочно придумать. Но придумывать было нечего.
Дождь усилился, и я включил дворники. На повороте дорога была забита машинами, пришлось выехать на тротуар, а потом дать газу, чтобы сорвать крыло легковушке и проскочить между нею и бордюром. Наконец, мы оказались на Ленинском проспекте. Выехав на середину, я придавил на газ и двинул на юг. В этот момент впереди потемневшие крыши домов озарила молния, почти вслед за этим грянул гром.
– Гроза! – в надежде воскликнула Мира.
Дождь усилился, а через полминуты шел плотной стеной, но сквозь нее мы увидели, как повсюду огромными серо-зелеными хлопьями, планируя по широким спиралям, оседают хронокеры.
– Гроза их напугала! – радостно закричала Мира, и они с Шишигой победно засмеялись. Но я все еще был напряжен и ожидал возможную засаду.
Поднимая брызги, мы мчались прочь от центра, а дождь лил не переставая. Кое-где все еще видны были неуклюжие насекомые, машущие намокшими крыльями и пытающиеся прилипнуть к мокрым стенам.
Минут через двадцать я свернул налево и поехал в сторону дома. Компаньоны молчали. Мне было видно в зеркало, что они держат пулеметы наготове. Чем ближе мы были к дому, тем сильнее хотелось остановиться и, выскочив из машины, обнять Миру и Ромку, закричать, что первый этап завершен, но предусмотрительность заставляла ждать, хотя мы уже давно находились в неоккупированной зоне. Наконец, я сделал это. Мы остановились невдалеке от дома, посреди перекрестка, откуда видны были уже лопасти вертолета. Выбежав из машины, мы неудержимо захохотали и принялись душить друг друга в объятиях, прыгая на асфальте под холодным ливнем.
