Часть III.
Замочить в сортире.
1.
Надя приехала неожиданно, не предупредив Гошу по телефону о том, что решила сократить свое пребывание у родителей и провести праздники дома. Не позвонила… Может быть, хотела его проверить?
Хотя, что-что, а это не в ее характере, проверять. Услышав звонок в дверь, Мотовило подумал, что это Сидоров вернулся от Самсонова.
Больше-то кому? Если бы на службе что стряслось, так его бы по телефону вызвали.
- Наденька?
- Картина Репина 'Не ждали'? - лукаво улыбнулась Надежда.
Клетчатая сумка, стоящая у ее ног весила не меньше килограммов тридцати. Как она ее только доперла?
- Тут сало и мяса немного. Папа кабанчика к праздникам заколол. И так, кое что - варенец, творог, сметаны банка…
- Что же ты не позвонила? Я бы встретил. Тяжесть какая! - Гоша одной рукой легко подхватил сумку, а другой приобнял жену за талию и чмокнул ее в прохладную с улицы щеку.
- А что тяжесть? С вокзала до такси донести помогли, а живем мы с тобой на первом этаже.
- Кто это…помогли? - спросил Мотовило, поставив сумку рядом с обувной тумбочкой, и помог жене снять пальто. Потом повернул Надю к себе лицом и, заглянув ей в глаза, наигранно грозно спросил: - Кто помог? Что за помощники такие выискались? А ну, признавайся!
- Попутчики, - улыбнулась Надя. - Наши, деревенские. Семен и Ольга
Ситниковы, соседи наши в Холмах. Они в город к сыну погостить приехали. А ты что, ревнуешь?
- А как же? Конечно, ревную. Если ревную, значит люблю. А что это ты вдруг вернуться решила? Соскучилась?
Надя вздохнула, и устало опустилась на тумбочку. Георгий присел на корточки и стал расстегивать молнии на ее сапогах.
- Да к родителям моя младшая сестра, Маринка приехала из района, - грустно сказала Надежда. - С мужем и маленькими дочками-близняшками.
Полна изба народа. Визги, писки. Старикам с внучками возиться в радость. А я что? Погостила, рассказала все о себе. Да особо и рассказывать-то нечего… Вот и решила. Родителям не скучно будет с
Маринкой и девчушками, а ты тут один…
Георгий уловил в словах жены скрытую боль и обиду на свою бездетную жизнь, на то, что она не может приехать к родителям вот так, как ее сестра, с мужем и ребенком. Или ребятишками.
- Ну и молодец, что приехала, - сказал он, поднимаясь и привлекая
Надю к себе и щекоча ее ухо своими рыжими колючими усами. - Я соскучился страшно. Не представлял, что мне тут одному целых три дня делать? С ума сойти можно от одиночества и безделья. Праздник этот дурацкий придумали - День народного единства, годовщина изгнания из
Москвы польских интервентов. Кстати сказать, триста девяносто третья. Непонятно, как этот праздник отмечать? Думал, может, девчонок каких из фирмы по сексуальным услугам вызвонить? Может быть, у них полячки найдутся?
Надя хмыкнула, поняв, что Гоша пытается отвлечь ее от грустных мыслей, развеселить. Но получилось у него это несколько неуклюже, даже грубовато. Впрочем, Надя уже давно привыкла к его ментовскому юмору и не обижалась.
- И что не вызвонил? - усмехнулась она.
- Так лучше тебя-то мне все равно не найти. Нет таких ни одной. На всем белом свете.
Вдруг Надя принюхалась и наморщила носик:
- Ты что, мусор забыл вынести?
- Это… Я мусор вынес. Утром еще.
- А чем так…пахнет? Накурено и…мусором каким-то…
- Я сам - мусор, - задумчиво пошутил Мотовило. - Тут…, видишь какое дело, родная… У нас…э-э-э…в некотором роде тоже полна изба народу…
- Не поняла.
Надя решительно встала и прошла через зал в спальню. Убедившись, что ни в зале, ни в супружеской опочивальне никого нет, вернулась в прихожую.
- Они там. - Мотовило сделал страшное лицо и указал пальцем на закрытую дверь в кухню.
- Проголодались? - с иронией в голосе произнесла Надя и открыла дверь.
Сидящие за кухонным столом Окрошка и Альфред поднялись. Вернее, встал Альфред, а Окрошка только попытался, но не смог, он был уже изрядно пьян, а костыли стояли в углу, за его спиной, но он забыл, где они стоят.
- Здравствуйте, - поздоровалась Надя.
Окрошка икнул и судорожно кивнул головой:
- Здрасьте.
- Добрый вечер, - поздоровался Альфред, смущенно улыбаясь, и вдруг замер, улыбка сползла с его губ, а смущенность сменилась растерянностью. - Наденька?
- Альфред…Аркадьевич? - Надя тоже растерялась.
- Э, да я вижу, вы знакомы…, - удивленно произнес Мотовило.
Надя покраснела и сказала Георгию, словно оправдываясь:
- Альфред Аркадьевич работал на 'Искре'…
- Он и сейчас там…в некотором смысле работает. - Мотовило подошел к столу и, взяв свою рюмку, залпом выпил. - А когда он там работал в прямом смысле, у вас естественно был роман.
- Нет! - ответила Надя излишне поспешно. - Никакого романа между мной и Альфредом Аркадьевичем не было.
- Честное слово, Георгий Иванович, - поддержал Надю Альфред. - Не было. Ничего такого не было.
- А эдакого?
- Да вообще ничего! - воскликнул Альфред с жаром и тут же осекся, натолкнувшись на напряженный, но слегка насмешливый взгляд серых
Наденькиных очей.
- Да ладно, не важно, - сказал Мотовило. - Было, не было. Если и было, то давно. - И подумал про себя: 'Впрочем, я и сам знаю, что ничего эдакого не было. Чай, девицей Наденьку взял', и еще подумал, посмотрев на смущенного Альфреда: 'Лишь бы сейчас ничего неожиданного не приключилось, не вспыхнуло бы чего между ними. Искра какая-нибудь. Не вспомнилось бы старое увлечение!'.
А вслух сказал:
- Помнишь, родная, я рассказывал тебе грустную историю о человеке, которому изменила жена, и он стал бомжем? Сидоров такой, помнишь?
- Помню, - ответила Надя.
- А Альфред Аркадьевич именно тот герой-любовник, из-за которого все это и произошло. Потом он, Альфред твой…Аркадьевич, стал ее мужем. Гражданским. Недавно Екатерину Сидорову убили пархомовские бандиты. Я тебе про это убийство тоже рассказывал. Сидоров и Альфред хотят Пархому отомстить. Поэтому они пришли ко мне, и я им собираюсь помочь.
Надя с тревогой взглянула на мужа, потом перевела взгляд на Окрошку.
- А этот человек и есть Сидоров?
Окрошка вспомнил о костыле, вытащил его из угла и поднялся.
- Меня звать Окрошкой… Нет! - одноногий бродяга на мгновение замолчал, вспоминая свое настоящее имя. - Петром меня звать. Петром
Васильевичем. А фамилия моя Грохотов. А Сидоров Ляксей Ляксеич - он наш старшой. Ляксеич - голова! Он ушел ненадолго, но скоро вернется.
Он недалеко здесь, в двух кварталах. В гостинице. К тестю своему пошел. Вот придет, и мы с ним отправимся Пархома мочить. В сортире.
- В каком… сортире? - спросила Надежда.
- А не важно в каком. В каком поймаем, в том и замочим! Вы, дамочка, мою фамилию запомнили? Грохотов. Скоро она прогрохочет на весь этот город! - с пафосом скаламбурил Окрошка.
И вдруг прогрохотал взрыв. Где-то недалеко. В двух кварталах от того места, где они разговаривали.
- Граната, похоже, - сказал Мотовило.
- Здорово, Мрак. Спишь?
- Никак нет, - по-военному ответил полковник Мараков, стирая с лица сон и выбираясь из-под теплого одеяла. - Работаю. Дел накопилось масса. Дня не хватает.
- Работаешь с бумагами, - хохотнул Пархом.
Полковничья жена, Елизавета Елисеевна, дама неопределенного возраста, обладающая невыразительной внешностью при наличии довольно внушительных, подстать супругу габаритов, которую тоже разбудил этот поздний звонок, злобно сверкнула на мужа глазами из-под тяжелых припухших век и выключила ночник.
- В кабинет свой иди разговаривать. Ни днем, ни ночью…, - сиплым со сна голосом проворчала она.
Полковник прикрыл трубку огромной ладонью, чтобы его абонент ничего не услышал и огрызнулся:
- Да пошла ты на хер, корова старая.
Нащупав в темноте тапочки, он сунул в них ноги и, тяжело ступая, так, что зазвякали пузырьки и баночки жениной косметики, стоящие на красном итальянском комоде, пошел на кухню. Даже толстый иранский ковер не смог заглушить или, по крайней мере, смягчить грозную поступь начальника городской милиции.
- Что у тебя в городе творится, Мрак? - спрашивал Пархом. -
Беспредел, твою мать!
- А что такое? Все спокойно.
- Да чего там спокойного?!! Понаехали разные придурки из Сибири. С гранатами. Пользоваться не умеют, а везут зачем-то. Вот доигрались.
Полгостиницы взорвали к чертовой матери. Такая хорошая гостиница была. Недавно капитальный ремонт провели. Я деньги давал. Теперь по новой ремонтировать…И зачем этим уродам гранаты понадобились? Не иначе как разборки в нефтяном бизнесе учинять собирались. Нет, чтобы у себя, в Сибири гангстерские войны устраивать, в Европу едут.
- Какие придурки? Какая гостиница? Я не слышал ничего.
- Да где тебе, блин, услышать? На другом конце города, да за тройным стеклопакетом? Короче, в апартаментах Самсонова взорвалась граната. Случайно взорвалась, но конкретно. Понял меня?
- Так точно.
- МЧС, пожарные и дежурные менты из районного отделения, наверное, там уже. Надо бы все это тебе под свой личный контроль взять. Моя версия взрыва понятна?
- Так точно.
- А ежели не нравится чем, свою придумывай. Но чтобы обо мне - ни-ни. Ни в прессе, ни… Нигде!
- По поводу прессы это не ко мне, - буркнул Мараков. - Это к губернатору.
- Сам знаю, что к губернатору. Но губернатор у нас где?
В Караганде, завертелась у Маракова на языке дурацкая шутка, он даже чуть не хмыкнул, но собрался и заученно ответил:
- Господин губернатор у нас в настоящий момент находится в загородном доме, пишет мемуары о своем голодном военном детстве и о трудовых подвигах на коммунистических новостройках. Он уже давно никаких вопросов не решает, потому как крайне немощен физически.
- И умственно, - добавил Пархом. - А потому прессу курирует наш многоуважаемый мэр… Ладно, я мэру утром позвоню. Он сегодня после презентации дома для старперов в сауну с блядями закатился. Сейчас, небось, бухой и ни хрена не соображает. Малюту с собой звал, он у меня отпроситься хотел. Да я нашему прокурору кайф обломал. Ха-ха!
Малюта расстроился, он до блядей охоч. Тебя, небось, мэр тоже звал?
- Звал. Но мне, Максим Игоревич, некогда с этими худосочными прошмандовками прохлаждаться. Но…Максим Игоревич…
- Вас ист дас?
- Утром поздно будет. Газетчики ведь не спят. Они уже там. А в утреннем номере…
- Ладно. Сейчас разговор с тобой закончу, мэру брякну. Пусть его реанимируют…Слушай, Мрак, ты это…
- Что?
- Терроризм в это дело не тягай. Террористы - это чеченцы, всякий дурак так считает. А у меня в охране русских не много. Понял?
- Понял. Я все прекрасно понял. Но…
- Что значит 'но'? Ты еще 'но' говоришь? Мрак, ты что, оборзел?
- Ну что вы, Максим Игоревич?! Я всегда внимателен к вашим советам и пожеланиям.
- Так в чем дело? Что за 'но' такое?
- Сложно будет. Стреляли-то из гранатомета?
- Ну. И что?
- Выстрел из гранатомета немного отличается от случайного взрыва гранаты. Следы остались. Да и свидетели, наверняка, имеются.
Гостиница…, место оживленное…
- Следы и свидетели - это твоя проблема…А-а-а…! - догадался
Пархом. - Ты насчет бабок намякиваешь?
- Ну да, - воодушевился полковник. - Проблема моя, вы совершенно правы, но она как бы и не только моя. Кроме того, такие проблемы бесплатно не решаются.
- Меркантильный ты, Мрак…Будут тебе бабки.
- Сто, - решился полковник. - Сто тысяч долларов.
Некоторое время Пархом молчал, переваривая озвученную Мараковым сумму. Сейчас орать станет, жмот, подумал полковник.
- Мне ведь делиться придется. - Мараков не хотел сдавать позиций.
- Я хоть и начальник ГУВД, но одного авторитета мало. Я же не один работаю, подчиненные мои тоже кушать хотят. Зарплатой-то в нашем ведомстве не балуют. А в службе собственной безопасности у нас в области такая гнида сидит. Кровушку из меня сосет, только чмок стоит. Вампир хренов!
- Гут, - совершенно неожиданно согласился Пархом. - Давай, действуй…А кадровый состав своей конторы ты проинспектируй после того, как с самсоновцами разберешься. Не должны твои подчиненные, все вместе взятые, больше десяти процентов от твоих заработков получать.
Пархом повесил трубку, а полковник долго слушал короткие гудки отбоя, настраивая себя на рабочую волну и прогоняя остатки сна.
А сон был таким сладким!
Снилось полковнику синее, любимое им Эгейское море и белоснежная яхта. Он был владельцем этой яхты и ее капитаном. Он стоял на капитанском мостике и смотрел на палубу, а на палубе, исполняя танец живота, трясли упругими формами любимого полковником размера смуглые знойные турчанки. Или арабки. Или персиянки какие-нибудь. Не важно, хоть бы и русские. То, что для полковника было важным, у них было.
Обладать такими бабами, да просто смотреть на них - одно сплошное удовольствие. Такие бабцы - это совершенно не то, что нравилось всеми уважаемому градоначальнику. Может быть, поэтому полковник и не любил совместных с мэром и Малюткиным посещений сауны. Там всегда были девицы легкого поведения, которых мэр отбирал по каталогу лично. Ни сиськи, ни письки и жопа с кулачок! О вкусах, как известно, не спорят, но полковник предпочитал иное. Нет, толстых
Мараков тоже не любил, ему хватало ежевечернего лицезрения немалых достоинств собственной супруги, но полковник считал, что женские прелести должны быть, не только упругими, удобно ложащимися в его большую ладонь и обтянутыми нежной бархатистой кожей приятного светло-шоколадного оттенка, но и иметь средней толщины мягонькую жировую прослойку. Именно таких женщин, исполнительниц традиционного восточного танца он видел на отдыхе в Анталии, Мармарисе и
Кушадасах. И не только видел.
Во время своей последней туристической поездки в Турцию, на курорт близ городка Кушадасы, Мараков приглядел небольшой уютный домик-бунгало. Приценился. Оказалось - сущие копейки. А что? У
Никиты Малюткина давно уже недвижимость в Испании и в Хорватии имеется. Чем он-то, полковник, без пяти минут генерал-майор милиции хуже?
Привезя семью в родной город, Мараков быстренько слетал с любовницей Янкой назад и стал обладателем недвижимости за рубежом. И купил он не один, а сразу три бунгало. На сколько свободных денег хватило, столько и купил. Хватило бы на десять, и десять бы купил.
Он даже пожалел, что часть денег у него была в ценных бумагах, в акциях, с которыми одна морока. Ну да ладно, три домика, расположенных в сотне метров от побережья Эгейского моря тоже неплохо! В одном бунгало можно жить, а два других туристам сдавать.
Неплохой бизнес! Правда, оформить эту недвижимость ему пришлось на свою любовницу, но это ерунда. Янка сидела у него на таком солидном зазубренном крючке, что любое недозволенное шевеление грозило ей не то, что крупными неприятностями, а конкретно - смертью. Или пожизненным.
Янка была высокой статной блондинкой с упругим телом и жировой прослойкой требуемой толщины. Она была почти в его вкусе, но только белая, аж голубая, даже загар ее не брал, а Мараков предпочитал смуглых.
Выйдя в отставку, а до нее оставалось не так уж и много, полковник планировал сразу же сделать три важных дела.
Первое - развестись с надоевшей за двадцать шесть лет совместной жизни Елизаветой Елисеевной, оставив ей эту пятикомнатную хату. (А что? Неплохая компенсация!)
Второе - уехать на ПМЖ в Турцию и обосноваться в Кушадасах.
И третье, самое приятное и долгожданное - купить яхту. Белоснежная красавица-яхта была его мечтой с самого детства. Он часто видел ее в своих снах, а в последнее время, так почти каждую ночь.
Янку можно было позже отправить на родину. А лучше сдать ее в турецкий бордель, деньги лишними не бывают.
Вот только на яхту у него денег пока не хватало. Ста тысяч.
Каких-то поганых ста тысяч долларов. Свои акции он по возвращению из
Анатолии поспешно обратил в деньги и перевел их на свой счет в одном из банков Измира.
Мараков нажал на кнопку, заткнув бибикающую телефонную трубку и, достав из холодильника банку пива, отвел душу холодным пенным напитком.
Гостиница 'Центральная'. На чьей она земле? На земле Смоленцева.
Это замечательно. Смоленцев у него вот где! Будет делать все, что он ему прикажет.
Мараков с пивом в руках направился в свой кабинет. Взял с письменного стола записную книжку, открыл на нужной странице и набрал номер домашнего телефона начальника РОВД, подполковника
Смоленцева, на земле которого находилась гостиница.
- Але! Здорово, подполковник. Узнал? Дрыхнешь, небось?…Что, говоришь, взрыв разбудил? Этот взрыв и я слышал. Даже знаю, что взорвалось и где…Мне по должности положено все знать. Твои опера… Что, уже выехали? Хвалю за оперативность. Только ты и сам туда выезжай…Кто у тебя операми командует?…Майор Мотовило?
Это такой крупный с рыжими усами, как у песняров?…Как он?
…Серьезный, говоришь?…Опытный? Этого мало, подполковник. Надо, чтобы душой и телом. И чтобы с полуслова все понимал…Понятливый?
Это хорошо…Замом ко мне пойдешь, подполковник? Мне преданные люди нужны. Скоро на покой уйду, хочу, чтобы на мое место правильный руководитель пришел. Вроде тебя. А может быть именно ты. Как себя вести будешь…Да знаю я тебя, знаю. Давай так поступим - со взрывом этим разберемся и я тут же кадровыми перестановками займусь.
Тебя к себе в замы, а песняра этого на твое место. Приблизительно так…Не надо раньше времени. Слушай сюда. Поступить так надо…
