Эпилог

– Я заклеила окна, закрыла двери в своей квартире. Но всё это оказалось бесполезным, – я смотрела на то, как Юлий устало закуривает, сидя на полу возле кровати в маленькой комнатке второго этажа.

Его лицо казалось вытянутым и изможденным. Воспаленные глаза провалились в две тёмные синеватые дыры.

– Этого недостаточно, – он безразлично пожал плечами: – Слишком мало.

– Да, верно. Нужно было ещё закрыть глаза, заткнуть уши…

– Зажать нос, опустошить свое сознание, – он произносил слова безумной скороговоркой, выпуская сигаретный дым через нос. – Запретить себе думать, заткнуть подальше свое мнение, забыть о прошедшем, перестать рефлексировать. Жить в том, что осталось, и не позволять себе понять, что на самом деле, не осталось ничего. Ничего, чем можно было бы жить. Увязнуть в липком настоящем и даже не протягивать руки с призывом о помощи. – Он поднял на меня взгляд, вопросительно изгибая брови, собирая на лбу тревожные складки: – Неужели ты действительно была бы способна так жить?

– Когда-то ты сказал мне, что жизнь обыкновенного, серого человека может быть намного счастливее, чем жизнь обитателей твоего собственного дома. Ты сказал, что так правильнее.

– Я сказал «может быть», – взгляд Серого Кардинала оставался тусклым и безразличным.

– Ты ошибся?

– Может быть.

Удрученная, я осталась стоять в дверном проеме. Следила за тем, как неощутимый поток воздуха кружит крохотную пылинку по комнате, беззвучно колыхая пространство между мной и Юлием.

За окном завыл ветер. Беззащитное перед зимой старое окно с полусгнившими рамами застонало. Распахнулась форточка и заскрипела ржавыми петлями. Холод ударил меня по лицу, а защищаться было незачем. Как и прежде, никто не ждал меня в этом безнадежном доме.

– Не могла же ты думать, что всё изменишь, – Юлий нарушил молчание, смахнув со лба пряди темных волос.

– Нет, не могла. Даже когда я бежала к тебе перед тем, как попасть в больницу, я и не думала ничего менять. Наоборот. Я хотела всё расставить на свои места, заменив Сатиру во всем.

– Сатира… – Простонал Юлий в такт ноющим от ветра рамам. – Моя бедная, бедная девочка… А я глупец. Я не думал, я совершенно обо всем забыл.

– Наркоман рассказал мне о Пороках. – Я присела на пол напротив него, чтобы видеть лицо Серого Кардинала и слышать каждое его слово. – Всё это правда?

Он кивнул, задумчиво качая головой. Юлий смотрел стеклянным взглядом на щель в полу, откуда с каждым порывом уличного ветра вырывалось облачко серой пыли:

– Всё это правда. Но тебе не должно быть от этого хуже.

– Но я не хочу так, – мои пальцы цепко стиснули его ладонь. – Я не хочу, слышишь?.. Я не хочу, чтобы всё прошло мимо, чтобы от тебя в моей жизни ничего не осталось. Я не хочу! Мне так необходимо, чтобы от тебя остался хоть какой-то след, напоминание, тонкая черта! Если мне и дальше предстоит гробить свое существование скучными днями, то почему бы тебе не сломать мою жизнь?

Он резко поднял на меня взгляд с бешено расширенными зрачками. Раскосые глаза затравленного зверя, которому предлагали ошейник вместо смерти.

– Видишь? – Я протянула с мольбой к нему руки. – Я сама прошу этого. Я не просто прощу тебя, я приму с радостью любое бедствие, которое ты навлечешь на меня. Сломай мне жизнь, я буду только благодарна! Только не молчи вот так, слышишь?

Юлий встрепенулся:

– Зачем ты меня об этом просишь?

– Эти два месяца… Ты просто представить себе не можешь… У меня такое чувство, будто я сама себя хороню, я – архитектор собственной могилы! – Мне захотелось обнять его, но он отстранился от меня.

– Если ты не захочешь сделать это, – по моему лицу побежали слезы обиды. Юлий вел себя так, словно я была чужим, далеким от него человеком. – Если ты не захочешь, я пойду к Наркоману. Он хотел выиграть, и он выиграет.

– Наркоман уже проиграл, – он небрежно бросил окурок на пол, даже не потушив его: – Я не могу, это не по правилам.

Меня поразили его первые слова:

– Он проиграл? А ты?

Юлий лишь кивнул, горько усмехаясь.

Ветер снова ударил по окну, словно бы напоминая мне о том, что время снова пришло в движение, но на этот раз оно не течет, а стремительно мчится, увлекая мои последние минуты пребывания в этом доме за собой.

– Скоро сюда вернется Вэл. Я думаю, тебе стоит пойти домой, – Юлий нежно погладил меня по лицу, стирая набежавшие слезы.

– Мы больше не увидимся?

– Нет, – он снова покачал головой.

Я всё ещё смотрела в его глубокие глаза, стараясь оставить их в памяти:

– Значит, мои страхи были не напрасны…

– Какие страхи?

– Помнишь, – я поднялась с пола, собираясь уходить. – Помнишь, я сказала, что боюсь того, что мы вернемся сюда, и всё изменится. Тогда, утром в квартире Наркомана.

Он закрыл глаза:

– Я помню.

– Скажи мне напоследок, что теперь со мной будет?

Юлий опустил голову, смотря на свои ладони:

– Ничего. Ты вернешься в свой дом и будешь жить как и жила.

– И это всё?

– Всё.

Сделав пару шагов к выходу, я обернулась. Почувствовала, как он смотрит мне в спину. Его голос прозвучал отчужденно, холодно:

– Я хочу попросить тебя только об одном. Пожалуйста.

– Всё, что будет тебе угодно.

У него было несчастное выражение лица:

– Сделай то, чего не смог я. Найди Сатиру. Я знаю, тебе удастся. Ты не такая, как все мы, ты иная…

Ещё минута протекла, а я так и стояла в проходе. Новый порыв ветра донес до нас отдаленные шаги по хрустящему снегу. Эти звуки разбудили меня, ударяя осознанием того, что время истекло:

– Хорошо. Я непременно разыщу Сатиру.

– Значит, теперь действительно всё, – кивком головы он указал, что я должна уйти.

Мой взгляд ещё раз пробежался по комнатке, на мгновение останавливаясь на каждом предмете, о котором я хотела помнить: зеркальный столик, кровать, на которой я и Сатира наслаждались друг другом, старое окно, скрипящий пол. И Юлий, сидящий на этом самом полу с опущенными плечами так, будто его жизнь медленно уходит через щели стен. Я поняла, что так много не сумела спросить у него, так много потеряла времени.

Слова перекрыли подкатившиеся к горлу слезы, не позволяя рыданиям вырваться наружу:

– Прощай, Серый Кардинал.

– Прощай, Мэлли.

Я спустилась по лестнице, сжимая руками грудную клетку. Боль от того, что он назвал меня по имени, разрывала внутренности, посылая в мозг сигналы бедствия. Игнорировать их означало не признавать таланта Юлия до дрожи красиво прощаться.

На улице мимо меня пролетела девушка с копной африканских белых косичек. Её шальной взгляд заставил меня отдернуться, шагнуть в снег, уступая ей место на узенькой тропинке среди сугробов.

Автобус ушел, едва я дошла до остановки. Холодные порывы северного ветра трепали мои волосы и шапки на головах смеющейся парочки влюбленных, разрывая длинный газетный сверток в их руках. Порывы донесли до меня несколько мелких жёлтых лепестков. Кажется, парень подарил девушке хризантемы.

Про себя я подумала, что стоит записать где-нибудь, как я ненавижу желтые цветы.

Заметка в газете «Каждодневка» от 25 декабря 2007 года: «Вчера, 24 декабря, на окраине нашего города произошел пожар. Сгорело здание детского сада № 9, пребывавшего в аварийном состоянии. Причиной пожара стал поджог. Человеческих жертв не обнаружено. Всех свидетелей происшествия просим обратиться в редакцию. В связи со слухами о том, что прошедший год сгоревшее здание было выкуплено неким молодым человеком и регулярно посещалось членами молодежной секты, было начато журналистское расследование. Всех, кто может предоставить информацию о секте, её главе или лицах, состоящих в ней, так же просим обратиться в редакцию».

Тело Вэл было найдено в городском парке спустя шесть дней после пожара. Говорят, именно её видели последней выходящей из Дома, Где Никогда Не Запирается Дверь. Но останков Юлия на пожарище так и не нашли, а о судьбе Наркомана и Фреда мне ничего не удалось узнать.