Книга: Точка-джи-эл
Назад: Статус-кво
Дальше: Точка-Джи-Эл

Надвигается буря

Царегородцев стоял на пригорке и смотрел, как в паре километров от него на приёмный причал опускается тяжёлый карго-челнок, неповоротливый мощный агрегат для переброски с орбитального танкера грузов и людей.
Челнок ухнул на опоры приёмного цоколя и замер. От него лениво валили клубы пара. Больше всего зрелище походило на спустившийся с неба гигантский дымящийся чемодан, научившийся сносно летать.
На челноке прибыла разнообразная техника, в частности, оборудование для первого настоящего Купола Комфортной Среды и, что особенно радовало Глеба, первая сотня настоящих переселенцев. Теперь, когда вербовку колонистов на Земле практически прекратили, пополнение колоний составляли либо жители официальных миров Содружества, либо добровольцы с новых и сравнительно обжитых планет вроде Салары или более старых колоний – Ольвизы, Алсберы и некоторых других.
Главное, конечно, не откуда переселенцы, а то, что в данной партии много девушек. Возможно, хорошеньких.
Глеб улыбнулся, посмотрел назад, на подножие холма, где ютилась первая база, состоявшая из нескольких жилых и рабочих блоков, прикрытых мидикуполом, и полез в транспортёр. Персонально его задача заключалась во встрече прибывших и доставке в подготовленные жилые помещения, вокруг которых и начнётся выращивание настоящего ККС. Располагалась новая площадка километрах в тридцати к востоку, где выбрали оптимальное место.
Глеб закрыл люк и прошёл в кабину управления. Его заместитель, выходец из Колумбии Сезар Домингес, контролировавший автоматику посадочного комплекса, сидел, посасывая сигару. Он подмигнул и поинтересовался, словно Глеб мог знать наверняка:
– И как прогнозы? Будут цыпочки для нас?
Глеб улыбнулся:
– Знаешь, мне специально не докладывали, но… – он сделал паузу и сказал рычащим голосом: – Уверен: будут, и много! Те, кто комплектуют группы колонистов, прекрасно понимают ситуацию.
Сезар помотал в воздухе сигарой.
– Не скажи! – со знанием дела заметил он. – Мы тут сколько просидели, год почти? И ни одной девицы! На знающих руководителей это не похоже!
– Не ной! – усмехнулся Глеб. – Ты же понимаешь, что людей не хватает.
– А мне надоело пользоваться секс-облегчителем, – обиженно признался Сезар. – Просыпаешься, а трусы мокрые!
Он имел в виду устройство для виртуального секса: возникающие ощущения являлись для пользователей аппарата столь сильными, что у многих заканчивались семяизвержением.
Глеб хохотнул и покачал головой: Сезар всегда выражал эмоции слишком откровенно. Иногда колумбиец становился надоедливым, но, в общем, это был нормальный парень, на которого можно положиться.
– Надевал бы презерватив, – в который раз посоветовал Царегородцев.
– Э! – махнул рукой Сезар. – Я так не могу. Любить девушку в презервативе, всё равно что нюхать цветы в противогазе!
– Даже виртуальную девушку? – прищурился Глеб, хотя заранее знал, что ответит заместитель.
– Тем более! – Сезар с серьёзным видом поднял указательный палец.
– Ну что же, тогда чаще трусы стирай! – Глеб подмигнул напарнику и включил командную систему транспортёра.
– К посадочному комплексу! – приказал он.
Большая машина плавно покатилась в сторону челнока по недавно проложенному шоссе. Местами дорогу переметало мелким песком – близился сезон пылевых тайфунов.
Система звезды, вокруг которой обращался Арес, располагалась в так называемом Пограничье – на самом краю зоны более-менее разведанного пространства, и корабли-разведчики Содружества дальше не залетали. Планета, открытая экспедицией, которую возглавлял выходец с Земли, представляла собой отличный мирок для колонизации. Конечно, её не стоило сравнивать с Орханом-два или Раем, о которых ходили разговоры, во многом из-за инцидентов с альтерами, но и здесь можно жить – причём уже сейчас. Для сравнения Глеб не раз вспоминал Салару, первый мир, куда попал пятнадцать лет назад. Тогда там уже высилось четыре огромных ККС с суперкомфортными условиями для жизни колонистов. А снаружи куполов, несмотря на несколько лет работы сотен Тяжёлых Формирующих Систем только-только стало возможно находиться без защитного костюма.
В общем, по сравнению с прежней Саларой, Арес тоже был «раем» – путь не с большой буквы, но всё же…
Так как местная звезда по всем параметрам являлась близким аналогом солнц, под которыми выросли все идентичные, радиационный фон оставался в норме. Плотная атмосфера без вредных примесей и приемлемые годовые температуры не требовали даже простых дыхательных аппаратов. Кислорода в атмосфере маловато, но дышать вполне возможно: примерно как в земных горах на высоте пять-шесть километров. Здесь в изобилии имелась вода – площадь водоёмов составляла примерно одну седьмую поверхности планеты.
Высшие формы жизни на Аресе напрочь отсутствовали. В противном случае его колонизация не могла бы начаться, пока не провели исследование флоры и фауны, как и происходило на Орхане-2 и Рае. Арес же проблем с собственной жизнью не создавал, хотя имел загадку, лежащую, что называется, на поверхности: в нескольких местах на планете обнаружились остатки древних поселений – однотипные строения из идеально отшлифованного камня, и совершенно пустые. Складывалось впечатление, что планета стерилизована именно по высшим формам жизни, а в покинутых поселениях первые исследователи ни обнаружили никаких остатков материальной культуры кроме самих пустых зданий.
С покинутыми «городами» – всего их, абсолютно одинаковых, обнаружили девять – немного повозились и оставили в покое: Содружеству остро не хватало людских ресурсов. В любом случае, для колонизации планета годилась, и такие работы начали, хотя и медленно: через два года после начала процесса население колонии составляло едва ли сотню человек.
Самую большую проблему для новых жителей создавали сезонные пылевые тайфуны и полосовые ливни, причина которых крылась в почти нулевом наклоне оси планеты к плоскости эклиптики в совокупности со значительным эксцентриситетом орбиты. В периоды, когда Арес находился в перигелии к местному светилу, сильный неравномерный прогрев поверхности в отдельных широтах вызывал колоссальные перемещения воздушных и облачных масс, что и сопровождалось соответствующими явлениями. Над рельефом и климатом планеты предстояло потрудиться, и сейчас челнок доставил оборудование для запуска первых четырёх ТФС, которые должны поменять облик ещё одного дома идентичных.
Возле челнока выстроились роботы посадочного комплекса, готовые взяться за дело, и прохаживались бойцы отряда прикрытия, сопровождавшие колонистов. Их командира, полковника Милэйо Рисенда, выходца с Са-Уллара, Глеб знал давно: военные базировались на орбитальных станциях, прикрывавших Арес. После стычек на Орхане-два и Рае, несмотря на Пакт, подписанный с чужими, Содружество вновь обеспечивало сильную охрану всех осваиваемых миров.
При виде подъезжающего транспортёра, полковник подал команду, и солдаты взяли «на караул». Глеб непроизвольно улыбнулся: было в этой, казалось, совершенно ненужной процедуре нечто, трогающее душу и заставляющее чуть-чуть подтянуться. Всегда посмеивавшийся над земными вояками Царегородцев, выбравшись в миры Содружества, оценил, какую роль играет армия в звёздном противостоянии людей и альтеров. Тогда-то он и переосмыслил глубину и смысл армейских правил и традиций. Иногда даже жалел, что, не став военным на Земле, не попытался здесь сделаться профессиональным офицером, хотя возможности для этого в начале его инопланетной карьеры имелись.
Глеб и Сезар вылезли из чрева транспортёра и подошли к полковнику. Как и полагалось Координатору отряда первичной подготовки поселения, Царегородцев отдал рапорт. Полковник Рисенд в свою очередь сообщил, что данным транспортом на поверхность Ареса доставлена соответствующая техника и сто двенадцать колонистов. Состояние здоровья у всех прибывших отличное.
Они пожали друг другу руки и встали в сторонке, наблюдая, как выходят из челнока новые жители планеты. Когда все вышли на площадку, полковник попросил прибывших построиться для преставления.
Глеб вкратце рассказал колонистам, что сделано на Аресе, где все будут жить и с чего начинать новичкам. Вглядываясь в лица, он отметил, что землян прибыло немного – не больше половины, да и то, судя по реакции большинства из них, как он и предполагал, это были тёртые жители Содружества из старых колоний. Некоторые лица показались ему знакомыми: возможно, они как-то пересекались на Саларе.
За несколько лет после подписания Пакта Полного Невмешательства, или ППН, набор добровольцев на Земле практически прекратился: многие в Содружестве так радовались возможности снизить противостояние с чужими до безопасного уровня, что готовы были свести контакты с неразвитыми мирами чуть не к «абсолютному нулю».
Кроме того, после начала действия Пакта, выходцам с Земли, если они не являлись работникам секретных служб СИ, стало сложно получать разрешения хотя бы изредка проводить отпуск на родной планете.
По отношению к ситуации завербованные с Земли и с планет, не входивших в Содружество, чётко делились на три категории.
Представители одной, самой немногочисленной группы, ставили себе целью заработать денег и вернуться на родную планету, чтобы открыть собственный бизнес или каким-то образом хорошо устроиться на солидные накопления, приобретённые среди звёзд. Правда, всем им в таком случае стирали соответствующие участки памяти.
Остальные «эмигранты» делились примерно на две равные части. Представители первой полностью прониклись статусом «постоянных жителей Содружества», обзавелись семьями и практически не испытывали потребности видеть «материнские» планеты. Вторая половина из категорически не стремящихся вернуться, тем не менее, очень хотели иногда бывать на Родине. К этой категории относился и сам Глеб, поэтому ему не хватало возможности изредка возвращаться туда, где родился и вырос.
Сначала Царегородцев удивлялся, почему руководители Содружества до ППН разрешали подобные отпуска. Ведь слишком высокой представлялась вероятность, что отпускник-колонист, приехавший с внушительными суммами на месяц-другой на родную планету, не удержится и, банально напившись в кабаке, выболтает всё про орхан, камалов, звёздолёты и прочите занятные штуковины.
Такое действительно случалось, но крайне редко: сказывалось и совершенство методик отбора кандидатов, и то, что контингент вербуемых представлял собой по многим параметрам лучших представителей человечества. В те же единичные разы, когда подобное происходило, свидетели-земляне, как правило, ничему не верили и не обращали особого внимания на «пьяный бред». Естественно, распоясавшийся отпускник, проспавшись, осознавал свой проступок и на коленях готов был молить о прощении. Провинившемуся на выбор предлагали либо остаться в мирах Содружества с пожизненным запретом на прилёт на Землю, либо немедленное возвращение домой – но с полным стиранием памяти до момента вербовки.
Однако после подписания Пакта количество агентов СИ на Земле свели к минимуму. Агентов и ранее не хватало для более серьёзных дел, а после этого контроль за возможными выходками отпускников стал практически нереален. Ввиду этого, а также для того, чтобы не вызывать конфликтов с чужими, прекратили и выдачу лицензий на проведение отпусков на планетах, официально не входящих в СИ.
В общем, Глеб понимал и разумом принимал подобные законы, но его раздражало, что Содружество стремится во что бы то ни стало, часто в ущерб себе, сохранять мирные отношения с камалами и другими чужими. Нет, СИ иногда действовало жёстко и, возможно, жестоко. На памяти Царегородцева была проведена операция по уничтожению секретной базы, где камалы клонировали людей для последующей заброски зомбированных шпионов на планеты идентичных. Это случилось за несколько лет до подписания Пакта и, возможно, именно эти решительные действия подтолкнули камалов выступить с инициативой примирения.
Но в том, что от чужих нельзя ждать искренности, Глеб не сомневался: уничтожили же камалы мирную экспедицию на Орхане-два почти полностью. Федерация Камал принесла официальные извинения, выглядевшие весьма неуклюжими, однако, как ни странно, руководство Содружество их приняло!
Глеб не понимал, почему бы орханам, вельтам и лорнам, трём космическим цивилизациям, образующих Содружество, не плюнуть на протесты чужих и не прийти на Землю и на Са-Улар открыто. Понятное дело, населению Молы и О-Мена пока далеко до выхода в Пространство, но земляне и сауларцы уже запускают космические корабли, пусть и примитивные. Только с помощью этих двух планет Содружество при необходимости легко могло сформировать армию численностью в миллиард-полтора, что дало бы фатальный перевес в пользу идентичных, попытайся камалы протестовать против включения Земли и Са-Улара в Содружество.
Однако СИ, ведомое орханами, всеми силами старалось не допускать перерастания мелких инцидентов в масштабные «звёздные войны». Иногда Глеб думал, что это правильно: ведь худой мир, как говорится, лучше доброй ссоры. Но куда чаще ему казалось, что действия руководства СИ напоминают пресловутую политкорректность, которой грешат на Земле в Западных странах в отношении иммигрантов из стран развивающихся и «национальных меньшинств». Конечно, многое на Земле происходит иначе, но имелось и что-то общее: странное желание, несмотря ни на что, ублажить противоположную сторону, которая часто вела себя просто-таки нагло.
Даже когда он жил на Земле, Глеб не мог понять подобного подхода. Он всегда считал, что свинья есть свинья, вне зависимости от цвета кожи или национальности, а потому её надо ставить на место. Как говорил старый друг его отца, армянин дядя Сурен, на свете есть две национальности – хороший человек и сволочь. Именно с данной позиции следовало судить обо всех людях, а не придумывать давнюю «вину» более развитых наций за грехи прошлого, когда негров или чукчей колонизировали.
Странное дело, давно нет на свете отца Глеба, как и дяди Сурена, а сам он, оказавшись среди звёзд, столкнулся с ещё более странными проявлениями «политкорректности». Не совсем, конечно, то же самое, но всё-таки…
Скользя глазами по шеренге прибывших колонистов, Царегородцев отметил, что с вопросом, особо волновавшим Домингеса, всё в порядке: девушки есть, их на глаз явно больше половины, и хорошеньких хватает. Заметил и явных новичков, то есть людей, прибывших с внешних, не входящих в СИ, планет – с Са-Улара и Земли. Максимум десяток-полтора, но присутствовали. Неужели набор там продолжается?
Новичков выдавал неподдельный интерес ко всему окружающему. Глеб прекрасно понимал это, и помнил, как сам крутил головой по сторонам, когда его впервые высадили на Саларе из кораблика, замаскированного под земной самолёт. Там они проснулись, когда «самолёт» приземлился под куполом, и пейзаж вокруг расстилался вполне привычный: парк, деревья, домики – никакой «космической» экзотики.
Здесь же картина открывалась более впечатляющая. Бордовая с лёгким фиолетовым отливом холмистая равнина тянулась до самого горизонта, справа высились горы, вершины которых местами покрывали снежные шапки, а над головой сияло солнце, из-за состава местной атмосферы казавшееся намного более ярким, чем земное. Дополняли декорации «стаканы» приёмных комплексов и остальные коммуникации, которыми зона посадки успела обрасти за время работы первых поселенцев. Да и само облачение новоприбывших добавляло антуража: лёгкие кислородные костюмы, аналоги простых кислородных масок, напоминали скафандры из малобюджетных фантастических киношек: прозрачный шар-колпак, комбинезон и небольшой рюкзачок на спине с системой жизнеобеспечения. Впрочем, подготовленный человек мог дышать на Аресе и без кислородного костюма – Глеб и Сезар их не носили, обходясь компактными носовыми фильтрами, а вот новых жителей колонии команда челнока заставила надеть более серьёзные защитные средства.
– Добро пожаловать на Арес! – громко сказал Глеб на языке Орхана, официальном языке общения в Содружестве.
Говорил он в ручной коммуникатор, связанный с усиливающим устройством транспортера.
– Здесь наш с вами новый дом, его предстоит обустраивать общими силами. Я Координатор колонии, Глеб Царегородцев. Мой заместитель – Сезар Домингес. Мы доставим вам в апартаменты, вы войдёте в курс дела, познакомитесь с распорядком рабочих и выходных дней здесь, в первом постоянном поселении Содружества на Аресе. Мы распределим участки работ и постараемся наиболее эффективно задействовать каждого. А пока – карета подана, господа, прошу садиться!
Колонисты потянулись в автобус-транспортёр. Багажа имелось немного – в основном сумки с сугубо личными вещами. В Содружестве, особенно на государственной службе, а каждый участник освоения новых планет, на таковой и состоял, не поощрялось возить тюки с поклажей. Любой сотрудник получал на новом месте всё необходимое для жизни, и отнюдь не по спартанским меркам.
Один из парней, по виду новичок, проходя мимо Глеба, спросил по-русски:
– Извините, а как вас по отчеству?
Глеб приветливо улыбнулся: парень по имени определил его планетарную принадлежность, значит, «свой».
– С Земли? – в свою очередь спросил он.
Парнишка радостно кивнул.
– У нас тут общение простое, хотя дисциплина достаточно жёсткая. При решении служебных вопросов зовите меня Координатором. В остальное время можно называть просто Глебом.
Парень хотел ещё что-то спросить, но Сезар открыл только одну дверь транспортёра, и возник небольшой затор.
– Проходите, проходите! – усмехнулся Глеб, подталкивая парня внутрь салона. – Успеем поговорить.
– Сезар, – позвал он в коммуникатор, – у тебя что, руки отвалятся вторую дверь открыть?
– Да я при чём? Он же сам оценивает, как идёт посадка. – Замкоор имел в виду ИИ-управление транспортёра. – Издевается, по-моему.
Словно в ответ широкая створка в середине корпуса транспортёра с лёгким шуршанием растворилась, сжимаясь в мелкую гармошку.
Глеб усмехнулся, продолжая дружелюбно кивать садящимся в салон колонистам.
К нему подошёл, вытаскивая сигареты, полковник Рисенд. Многие сауларцы были заядлыми курильщиками.
– Ну, как оно вообще? – поинтересовался полковник. – Скоро для нас базу отстроите? Надоело! Вот вроде всё классно, не то что на наших и ваших космических станциях, где в мешки какают, а всё равно болтаешься в этой консервной банке – и такая тоска берёт…
Рисенд имел в виду орбитальные станции землян и сауларцев, находившиеся примерно на одном уровне «комфорта»: крайне ограниченное пространство, строгое рационирование кислорода и продуктов, изнуряющая невесомость.
Глеб с пониманием покивал.
– Честное слово, просто радость сюда лишний раз с челноком смотаться! – продолжал Милэйо и подмигнул: – Я сам каждый раз и прилетаю, хотя по статусу и не моя обязанность грузы сопровождать.
– Догадываюсь, – улыбнулся Глеб и хитро прищурился: – Но не будьте циничны, полковник, не сравнивайте людей с грузом!
Сауларец махнул рукой, не откликаясь на шутку:
– Не выдумывай, всё это словеса! Груз есть груз – что запчасти, что люди. Просто за людей выше ответственность. Плеснёшь чего-нибудь горло промочить, пока разгружаемся?
– Нет вопросов, только новеньких пристрою.
– У тебя же заместитель есть!
Глеб скорчил легкую гримасу:
– Нет, сейчас надо лично.
– Ну, значит, я пока у тебя в каморке посижу, – скорее констатировал, чем спросил полковник.
Каморкой он называл частные апартаменты Глеба, вполне приличных размеров квартиру.
– Да хоть всю жизнь живи! – засмеялся Глеб.
– Я сейчас, – с довольным видом кивнул полковник. – Только офицерам указания дам.
* * *
Когда Глеб вернулся домой, на столе красовались три бутылки знаменитого даже на Орхане вина «Красная лента», а Милэйо ждал, развалившись в кресле. Полковник, прекрасно ориентировавшийся в квартире Координатора колонии, расставил бокалы и тарелки, разложил кое-какую снедь. Глеб заметил, что часть закусок попала на стол из чрева его компактного синтезатора, но что-то имело явно натуральное происхождение, и значит, привезено Рисендом.
За что Глеб уважал полковника, так за то, что, будучи изрядным выпивохой и достаточно бесцеремонным человеком, тот в ожидании приятеля никогда не позволял себе начинать пользовать выпивку и закуску, предназначенную для дружеского застолья. Тот же Сезар с очаровательной непосредственностью уже бы вылакал не менее половины и обожрал самое вкусненькое.
Они подняли бокалы за встречу, за общих знакомых, которым не удалось оказаться в этом тесном кругу, и поболтали. Милэйо в который раз излил свою нелюбовь к орбитальным комплексам, и высказал надежду, что уж сейчас-то его переведут вниз, на Арес.
Глеб слушал, кивал, усмехался, а потом сказал:
– Да, хорошо бы тебя спустили с небес на нашу землю. Возможно, тогда бы ты внимательнее составлял заявки на основании моих рапортов и отчётов. Я только что смотрел спецификацию грузов: доставили всего два трансмобиля, и снова малых. Можно считать, что у меня по-прежнему нет воздушного транспорта!
Царегородцев рассчитывал на то, что после существенного пополнения числа колонистов, он сможет начать хоть какие-то археологические исследования – ведь дальше района базы и первого поселения колонисты и носа не высовывали. Все их знания об Аресе заключались в выводах двух экспедиций.
Первая, собственно, и обнаружила кислородную планету, провела кое-какие исследования поверхности и представила доклад об отсутствии высших форм жизни. По общегалактическим соглашениям, подобная планета могла использоваться для масштабной колонизации с трансформацией поверхности и экосферы. Работала экспедиция пятнадцать лет назад, примерно в те самые времена, когда только-только завербованный землянин Глеб Царегородцев вступил на Салару.
Вторая экспедиция прибыла на Арес через семь лет после первой, провела предварительные изыскания и наткнулась на покинутые города, которые почти сразу включили в каталог артефактов инопланетного разума. Собственно, «городами» эти образования назвать трудно: два ряда светло-серых коробок, стоящих среди пустыни, но название прижилось. По плану их предстояло законсервировать и создать в местах расположения музеи-заповедники, где не должно проводиться изменение облика планеты. Естественно, данная работа пока не началась ввиду более насущных задач, да и просто из-за отсутствия в колонии свободного персонала.
В первой партии пополнения, как Глеб отметил, просматривая сопроводительные документы, имелось достаточное количество грамотных инженеров для налаживания работы ТФС. Значит, Координатор получал возможность несколько освободиться и самому заняться исследованиями и подготовкой мест консервации «городов».
Глеба это очень интересовало – появился шанс наверстать упущенное. Когда-то, ещё на Саларе, он прошёл подготовку по планетарной археологии, успешно сдал экзамены и получил диплом, что и давало право начать такие работы.
Конечно, как руководитель колонии, он мог направить запрос на выделение отдельной группы специалистов, но Царегородцев не спешил этим правом воспользоваться. Во-первых, он прекрасно знал, что подготовленных научных работников не хватает. Во-вторых, в министерствах Содружества, как и во всех крупных управленческих структурах на любых планетах и в любых обществах, процветала бюрократия. Существовать без неё невозможно, но с бюрократией часто становится тошно – такова уж философская основа любой системы управления. Увы, но аксиомой является факт, что на определённом этапе развития подобной системы, механизмы регулирования превращаются в механизмы торможения, и система либо разваливается, либо успешно совершенствует методики воздействия на собственные внутренние процессы, переходя на новый этап существования. Где, разумеется, через некоторое время всё повторяется.
Диалектика. C’est la vie.
Скорее всего, именно по бюрократическим причинам первая заявка Глеба, два года назад направленная в Управление исследования новых миров, где-то там же успешно и затерялась, и подавать вторую Координатор не спешил…
Полковник снова наполнил бокалы.
– Это ты зря! – заметил он, словно оправдываясь. – Я прекрасно знаю, что сейчас у тебя всего два малых мобиля. Поэтому я составлял заявку аж на двадцать машин самого разного типа: на четыре тяжёлых, шесть средних и ещё десять малых.
– И где они? – Глеб состроил саркастическую гримасу.
Рисенд развёл руками:
– Вот так они комплектуют, бюрократы вонючие! Проще поставить сюда промышленно-технологический синтезатор, и вы бы делали на месте практически любую потребную технику. Но с этим идиотским ППН теперь на всё жуткие ограничения. Знаешь, я не удивлюсь, если армию скоро станут сокращать, – добавил он, зачем-то понижая голос. – Нет, честное слово, идиотизм, полный идиотизм!
Координатор сочувственно посмотрел на приятеля, и повертел в пальцах бокал, рассматривая на свет рубиновое вино.
– Идиотизм, – согласился он. – Но бог с ним, с промышленным синтезатором – пусть бы готовые мобили прислали!.. Понимаешь, я давно планирую начать исследования в покинутых «городах». Должно же там быть что-то интересное, кроме голых стен, о которых написано в старых отчётах. Эти места надо, как минимум, готовить к консервации. Сейчас прибыли инженеры – вроде ребята нормальные, и у меня со временем, надеюсь, станет посвободнее. Я бы сам создал археологическую группу… Под своим началом, – добавил он и улыбнулся.
Полковник понимающе покивал:
– Я вернусь – сразу подам жалобу на недовыполнение по поставкам. Сразу! Ну, за удовлетворение жалоб!
Они чокнулись и выпили – обычай сдвигать сосуды с хмельными напитками присутствовал в культурах идентичных разных планет. И это, в числе прочего, сильно сближало существ, предки которых выросли за многие десятки световых лет друг от друга.
– До ближайшего к нам «города» более пятисот километров, – продолжал Глеб. – Сам понимаешь, малый трансмобиль груза много не возьмёт, да и у меня их пока два…
– Теперь четыре, – напомнил Рисенд.
Царегородцев махнул рукой:
– Невелика разница! Такой мобиль и груза берёт немного – что за исследовательская группа? А пилить пятьсот кэмэ на вездеходе – удовольствие ниже среднего.
– Согласен. – Рисенд деловито наполнил бокалы. – А у тебя есть выбор?
Глеб заговорщически прищурился и наклонился к полковнику:
– Слушай, а может, дашь штурмовик? А? Я бы за один раз перебросил к первому «городу» всё, что надо, ну и…
Рисенд поставил бокал на столик и энергично помахал выставленными перед собой ладонями.
– Дружище, даже не заикайся! Случится нечто непредвиденное – вся эскадрилья в твоём распоряжении, но ты же знаешь дебильные ограничения дебильного Пакта на использование оружия и военной техники!
Глеб вздохнул: он хорошо помнил все пункты ППН. Руководители колоний не так давно сдавали экзамены на знание положений сего документа.
– Я бы мог пойти на нарушения, будь у меня другой заместитель, – сокрушённо продолжал полковник. – Но ты же знаешь эту сучку! Уж извини, что так о твоей соплеменнице выражаюсь…
– Не извиняйся, – искренне заверил Глеб. – Соплеменница!.. К великому сожалению.
Они имели в виду в виду капитана Одри Голдслайн, в прошлом гражданку США. Это была ещё та «штучка». Высокая, жилистая Одри выглядела типичной «средневозрастной девой», повёрнутой на идеях равенства полов и извечного притеснения женщин мужчинами. Из данной теории в интерпретации Одри вытекало, что мужчины являют собой однозначно худшую часть вида «гомо сапиенс». К тому же в родословной мисс Голдслайн оказалась круто замешана афро-американская кровь. Поэтому на банально примитивные суфражистские идеи плотно накладывались не менее тупые принципы политкорректности, харрасмента и прочей ерунды, коей жестоко страдало американское общество последние лет пятьдесят.
То, что эта женщина (у Глеба с трудом поворачивался язык употреблять данное слово в отношении гражданки Голдслайн) прошла в своё время тест-контроль в Интернете на пресловутом блуждающем сайте «точка джи-эл», по мнению Глеба могло объясняться лишь неполным совершенством технологии отбора. Действительно, статистика показывала ничтожные доли погрешности и, видимо, данная доля пришлась как раз на случай с мисс Голдслайн.
Наверное, межзвёздной карьере страшненькой тридцатидвухлетней (на момент вербовки) землянки во многом помогло определённое обстоятельство. Дело в том, что и в Содружестве, особенно в официальных кругах, испытывали к выходцам со слаборазвитых планет нечто вроде того же шизофренического комплекса неполноценности, который почему-то ощущали европейские страны на Земле перед бывшими африканскими и азиатскими колониям. К сорока трём годам Одри, до этого вообще не имевшая на Земле отношения к армии, дослужилась в межзвёздном сообществе до звания майора космического флота и сейчас являлась заместителем начальника орбитальной группировки, охраняющей Арес.
Похоже, что рьяная карьеристка Одри спала и видела, как бы сесть на место полковника Рисенда. Именно поэтому последний не хотел идти ни на какие нарушения приказов, помогая Глебу.
– Она и так косяка давит, что я каждый раз летаю сюда с транспортами, – сообщил Рисенд. – Но тут-то формально нельзя придраться, а вот если я дам тебе штурмовик…
– Я понимаю, дружище, – махнул рукой Глеб. – Чёрт с ней, с этой лахудрой, выкручусь. Ты лучше чаще пиши жалобу на поставщиков и посылай новые заявки. А пока давай за нас!
Когда они в очередной раз осушили бокалы, полковник спросил:
– А чем тебе не нравится малый мобиль? Да, груза немного возьмёт – а зачем тебе много? Слетал, поковырялся денёк-другой, вернулся. Пополнил запасы – полетел снова.
Глеб пожал плечами:
– Если откровенно, не люблю работать наскоками. Я бы предпочёл спокойно расположиться на месте, взять с собой побольше оборудования, чтобы всё под рукой. Да и не мешает покомфортнее там обосноваться.
– Комфорт, значит, любишь? – ухмыльнулся Рисенд. – Эх, гражданские! В армии вы не служили…
– Почему же, служили! – парировал Царегородцев. – На Земле, да в таких условиях, что тебе, вояка ты галактический, и не снились! Ты когда-нибудь срал в дощатом не отапливаемом домике при морозе в тридцать градусов ниже точки замерзания воды, а?
– Чего?! – удивился полковник. – Да я на Са-Уларе знаешь, где бывал!..
– Ну, вот про Са-Улар и рассуждай, а не «про армию Содружества», где чуть не везде комфорт, как в отеле. Что, не так?!
– Всё правильно, – согласился полковник. – У нас-то, на наших планетах, мы хорошую школу прошли, верно?.. А давай за наши планеты? За Землю и за Са-Улар!
Разумеется, Глеб не стал возражать, и они выпили.
Царегородцев прожевал бутерброд с икрой рыбы фриск с Са-Улара и пожал плечами:
– Само собой, я обойдусь малым мобилем, особенно теперь, когда станет посвободнее. Правда, надвигается сезон тайфунов, времени маловато. Думаю, недели две, не больше, чтобы хоть чуть-чуть повозиться в «городах».
Рисенд покивал:
– Да уж, эти бури, мать их!.. Даже с орбиты зрелище впечатляющее, а попадать в неё на поверхности… Я тебя, если что, вытащу в любом случае – связь с орбитой есть всегда, но – смотри, аккуратнее!
– Само собой! – улыбнулся Глеб. – Давай теперь за торжество науки!
Науку полковник уважал особо, и они выпили снова.
* * *
С прибытием новых колонистов население выросло более чем на треть, и в поселении началась новая жизнь – шумная, плодотворная, весёлая. Женщин хватало, и хотя по-прежнему не на всех, но у наряда полицейских, выставлявшегося от руководства орбитальной группировки, особых хлопот не возникало. Многие молодые и не очень колонисты, не собиравшиеся заводить семью, охотнее пользовались возможностями виртуальной техники, чем вступали в конфликты с коллегами из-за женщин.
Расставив новых людей по соответствующим участкам, организовав работу по повышению квалификации там, где требовалось, Глеб, наконец, обрёл долгожданную относительную свободу. Оставалось немного времени до начала песчаных тайфунов, а после того, как бури закончатся, будет почти месяц до сезона полосовых ливней. А потом всё снова успокоится на полгода.
Для осуществления первой задуманной экспедиции в «город» Глебу надо было найти хотя бы одного реального помощника – больше на начальной стадии исследований и не требовалось.
Сезар не подходил по всем статьям. Во-первых, колумбиец являлся заместителем Координатора и должен был оставаться во главе колонии при отсутствии начальника. Во-вторых, Глеб и не хотел брать с собой Домингеса: провести несколько дней в обществе этого болтуна казалось выше всяких сил.
Казалось, после пополнения населения колонии найти помощника не составит труда. Но, несмотря на более чем сотню новых жителей, поисковая система картотеки персонала по введённому запросу о навыках в области археологии выдала всего одно личное дело – того смуглого молодого землянина, с которым Глеб успел переброситься парой слов при встрече последнего транспорта. Звали парнишку Шовкат Абдукадыров, и на Земле, будучи студентом Самаркандского университета, он принимал участие в нескольких археологических экспедициях. Не бог весть какой опыт для изысканий на планете, отстоящей на четыре сотни световых лет от Солнечной системы, но лучше, чем ничего. Тем более что Шовкат произвёл впечатление приятного парня, а основной его специализацией, полученной в Содружестве, значились курсы оператора ТФС. Полностью готовых тяжёлых формирующих систем в наличии у колонии имелось пока, две и с двойным комплектом персонала на каждую – сказывались недоработки планирования. Поэтому, недолго думая, Координатор вызвал к себе Абдукадырова и предложил сопровождать его в первой вылазке в заброшенный «город».
– Глеб Никитович! – Шовкат расцвёл улыбкой. – Да… с огромной радостью! Я думал, что мне тут сидеть и ждать, пока следующую тэфээску смонтируют.
Царегородцев усмехнулся:
– Ну, положим, я бы тебе работу нашёл, никто сидеть и ждать бы не позволил.
Шовкат всплеснул руками, продолжая широко улыбаться:
– Нет-нет, я не то имел в виду! Просто это здорово… Ну, покинутый город, археология в ином мире, что вы!
Несмотря на то, что официальным языком общения на всех объектах Содружества был орханский, Шовкат, находясь с Координатором с глазу на глаз, всегда разговаривал по-русски. Говорил он отлично, что для молодого человека, родившегося в бывшей союзной республике после развала СССР, не являлось характерным. Но Глеб знал причину такого владения языком: как начальник колонии, он знакомился с личными делами каждого поселенца, а у выходцев с Земли первым делом смотрел все уровни информации, включая и сугубо личные, доступные только Координатору.
Русский язык Абдукадыров хорошо выучил благодаря несчастью: как и у многих, попадавших под вербовку представителями Содружества на неофициальных планетах, у молодого узбека имелся в судьбе трагический след. Во время одной из попыток исламистского переворота у Шовката погибли родители, преподаватели Самаркандского университета. Маленького мальчика успел вывезти в Россию друг отца, профессор МГУ, работавший в Средней Азии. Путч успешно подавили войска СНГ, но Шовкат прожил в новой семье десять лет, окончил знаменитый московский вуз и вернулся в Самарканд молодым кандидатом наук, преподавать историю.
Шовкат попал в последнюю волну вербовок, так как Пакт Полного Невмешательства подписали буквально через месяц после того, как он оказался в учебном центре на Ольвизе. Парень очень радовался тому, что успел – ещё бы, теперь отдельные представители землян оказались почти лишены возможности сделать карьеру в межзвёздном государстве, включавшем три основные планеты идентичных, вышедших в дальний космос, и с десяток новых и старых колоний. А до тех пор, пока земляне не смогут вырваться хотя бы в пределы своей Солнечной системы, Содружество не сможет предложить Земле присоединиться к нему.
– Значит так, – сказал Царегородцев. – Отправимся на первичную разведку завтра.
– Завтра?! – Шовкат немного расстроился.
Глеб удивлённо поднял брови:
– Э-э, прошу прощения, ты недоволен?! А говоришь – сам хотел!
– Да нет, ничего страшного. – Молодой человек потупился. – Просто завтра собирались вечернику устроить. Ещё не все друг с другом перезнакомились, и всё такое…
Координатор понимающе улыбнулся: вот что значит быть слишком молодым. Сам себя он не чувствовал старым, а с учётом того, что он полноправный житель Содружества, можно сказать, что совсем молодой. Но, тем не менее, жизненный опыт накладывал отпечаток: интересы человека в двадцать пять и в пятьдесят отличаются даже при практически одинаковом физическом состоянии.
– Особо не расстраивайся, – сообщил Глеб. – Для начала будет предварительная разведка местности. Слетаем на трансмобиле, установим небольшой жилой модуль, а к вечеру вернёмся на базу, и завтра успеешь погулять. Но вот послезавтра начнём работать по полной программе!
– Здорово, Глеб Никитович! Спасибо!
– Да не за что! Ладно-ладно, иди, готовься к экспедиции. Хотя бы морально.
Шовкат немного помялся у порога.
– Вот какое дело, Глеб Никитович: если на мобиле полетим, оборудования много не возьмём. У вас здесь только маленькие мобили.
– Ты наблюдателен, – кивнул Координатор. – Да, пока много недоработок в поставках.
* * *
Скалисто-песчаный пейзаж сменился чисто песчаным. Бордово-пурпурные разводы сгладились, и вид пустыни стал более однообразным, но, как ни странно, и более умиротворяющим.
Шовкат, ничего толком не видевший на Аресе, кроме окрестностей базы, c интересом глазел на пролетающие внизу картины.
– Не верится, что тут будет город-сад, – хихикнул он. – Точнее, планета-сад…
Глеб понимающе кивнул:
– Когда-то на Саларе я тоже не мог представить, что там будут расти деревья в открытом грунте. Когда пару лет выходить из-под купола можно только в защитном костюме среднего уровня… Здесь хоть температуры приемлемые и дышать можно, а там в атмосфере был и сернистый газ в приличной концентрации, и много всякой гадости, а кислорода всего полпроцента!
Трансмобиль заложил поворот, беря левее. Глеб проверил показания приборов и кивнул: скоро!
Машина, выполнив вираж, начала снижаться, и вскоре опустилась около двух рядов невзрачных коробок, которые с лёгкой руки деятелей второй исследовательской экспедиции стали именовать «городом».
Глеб и Шовкат выгрузили блок микрокупола и включили режим формирования. Микрокупол этого класса доходил до готовности чуть меньше, чем за пять часов. Сложив рядом с начавшим набухать «зародышем» несколько ящиков с припасами и оборудованием, Глеб и Шовкат пошли осмотреть покинутые сооружения. В большей степени это занимало молодого человека – сам Царегородцев не раз видел пустые коробки, и сейчас ему для «интереса» требовались разнообразные приборы помимо собственных глаз.
Как и следовало ожидать, внутри первого «короба» оказалось пусто, но Шовката удивило, что пол, представлявший собой продолжение стен, словно здание являлось целиком отлитым, свободен от песка.
– Вас это не удивляет? – спросил Шовкат.
Глеб пожал плечами:
– Как же, удивляет. Вроде дверей нет – пустой проём, за столько лет всё должно песком забить, особенно с учётом пылевых тайфунов… Загадка. Не хватает людей – заботы более насущные: базу достроить, подготовить всё для переустройства планеты, и так далее. Содружеству везде не хватает персонала, катастрофически не хватает. А тут, на пустой планете, исследованиями вообще никто не занимался: сделали первые описания – и всё.
– Почему же никто не исследовал, когда базу поставили?..
Шовкат обходил помещение по периметру и трогал стены, словно сравнивал на ощупь поверхности в разных местах.
Начальник колонии вздохнул:
– Когда подворачивается подходящая планета, руководство Содружества в первую очередь бросает силы на создание, закрепление и обустройство колонии, да и это тянется не один год. Говорю же – нехватка кадров и каждодневная текучка. Не было возможности выделить людей для «чистых» исследований. Но здесь хоть поработала группа учёных. Правда, давно, и толком ни черта не обнаружили. Состав материала не поняли, назначение «городов» – а их на планете несколько – тоже. Даже возраст построек определить не смогли.
– Вот как?!.. – Шовкат покачал головой. – Ничего не поняли – и оставили? Продолжать не стали?
Глеб невесело усмехнулся:
– Возможно, я не прав, возможно, данные затерялись и не попали в информаторий нашей базы, а из информатория центральных планет их никто не затребовал. Ты рассуждаешь правильно и нормально для землянина, который недавно попал в цивилизацию Содружества. А мы, обтёршиеся здесь, приобрели повышенный порог удивления. Не говоря о самих членах СИ – орхане почти тысячу лет мотаются между звёздами и за это время ничего принципиально сногсшибательного не открыли. Ну, встретили «чужих», нашли планеты с идентичными. По-моему, самое большое чудо – наличие нескольких миров идентичных, вот это необъяснимо. Ни у камалов, ни у кого-то из альтеров ничего подобного не обнаружено. Но и это перестало удивлять: объяснений нет – и привыкли.
Шовкат почесал затылок и поинтересовался у начальника, о чём может свидетельствовать наличие планет с идентичными, разделённых зачастую сотнями световых лет.
Глеб в который раз пожал плечами:
– Я понимаю, к чему ты клонишь: старая легенда о том, что идентичные имеют общую прародину. Но прямых подтверждений этому не найдено.
– Понятно, – с видом знатока кивнул Шовкат. – Но если говорить о данном случае, получается, что нашли здесь нечто, построенное неизвестными разумными существами, поковырялись – и благополучно забыли, так?
– Выходит, так… Ну а мы на что? Вот и попробуем разобраться.
– Пока, Глеб Никитович, самое странное, что тут нет песка. – Шовкат обвёл рукой помещение, в котором они стояли.
Глеб покивал, соглашаясь с Шовкатом – замечание верное, и Координатору сделалось неловко, что подобное пришло в голову не ему, а новичку, впервые прибывшему на планету. «Вот что значит – привычка», – с лёгким раздражением подумал он.
Все материалы по исследованию «городов» на Аресе являлись столь не новыми и скудными, а сам он за заботами по обустройству поселения никогда серьёзными исследованиями не занимался, и банально пропустил данный феномен.
Усмехнувшись и сказав «Это ты точно подметил!», Глеб вышел к трансмобилю и взялся за распаковку комплекта многорежимного интравизора. Шовкат бросился ему помогать.
Дул странный ветер: пару минут воздух казался застывшим, но неожиданно, словно снежный заряд, налетал порыв, приносивший приличную порцию песка. Создавалось впечатление, что невидимый великан горстями швыряет над пустыней песок. После четвёртого или пятого заряда Шовкат поинтересовался, с чем это связано.
– Предвестники сезона тайфунов, – пояснил Глеб. – Ещё примерно пару недель эти симптомы будут нарастать, а потом примут постоянный характер. Тайфун пробушует около месяца. Паршивый период – из купола лучше носа не высунуть!
Они провозились несколько часов. Попробовали в деле интравизор – и ничего нового не обнаружили. За рабочими хлопотами время пролетело незаметно, и, следуя обещанию, Глебу пришлось возвратиться на базу.
Оттуда он связался с первой орбитальной, чтобы узнать, каков точный прогноз по приближению сезона тайфунов и заодно переброситься парой слов с полковником Рисендом.
Милейо выдал последние данные. Просмотрев цифры, Царегородцев кивнул:
– Да, понятно, буря надвигается быстрее, чем я думал. У нас всего дней пять, не больше.
– Именно! – кивнул полковник. – Но буря бурей, а вот тут у меня какие-то странные штучки…
Глеб внимательно посмотрел на изображение Рисенда, висевшее перед ним.
– Ты о чём? – удивился он.
Полковник потёр подбородок.
– Мы засекли непонятные возмущения спин-поля…
– Ты хочешь сказать, на подходе какой-то корабль? Думаешь, камалы?
– В том-то и дело, что непохоже! Возмущение очень сильное: такое может вызвать подход не одного корабля, а многих. Сотни, не меньше.
– А ты не думаешь, что это наши перебрасывают сюда какие-то значительные силы?
Полковник махнул рукой:
– Ерунда! Если бы подобное началось, нам бы сообщили. – Он секунду подумал и добавил: – Скорее всего, сообщили бы, так как я не думаю, что наши стали бы перебрасывать сюда огромные силы секретно. Но, самое главное, что возмущение спин-полей зарегистрировано в направлении, где ничего и никого не должно быть…
Глеб кивнул: да, странно. Спин-локация позволяла засекать подходы объектов через гиперпространство из-за того, что возмущение регистрировалось в том направлении в обычном пространстве, откуда объект двигался изначально. Попросту говоря, невозможно «нырнуть» в гипер и вынырнуть «с другого направления». Система Ареса находилась на границе исследованного пространства: все планеты известных цивилизаций – идентичных, камалов, ратлан и прочих – лежали с другой стороны в определённом секторе плоскости галактики, а в направлении, где приборы орбитальной станции зафиксировали возмущения, свойственные движению космических аппаратов через метрики пространства более высокого уровня, простирался неисследованный космос.
– Ты не думаешь, что это провокация со стороны альтеров? Чёрт их знает…
Полковник кивнул:
– Я понимаю, и поэтому доложил куда следует, но… – Он замялся и непроизвольно оглянулся в ауре связи по сторонам, хотя Глеб видел, что Рисенд один в комнате: – Мне ответили, чтобы я поменьше обмывал поставки грузов с первым координатором колонии. Не иначе, как эта сука снова настучала!
Царегородцев криво усмехнулся: ну надо же, что за сволочь эта Одри Голдслайн!
– Ладно, – сказал он, – вы разбирайтесь, что за спин-поля такие, а я с новеньким пареньком смотаюсь на пару-тройку дней в ближайший «город». Хочу поработать до начала тайфунов.
– Действуй! – махнул рукой полковник. – Но не задерживайся, а то придётся присылать спас-команду.
Глеб кивнул, усмехаясь: полковник намекал на то, что если сезон бурь застанет их в «городе», то на трансмобиле будет сложно вернуться и придётся спускать с орбиты штурмовик.
– Ну, на штурмовике полетаю! – пошутил он.
* * *
На следующий день, садясь в мобиль, Царегородцев внимательно наблюдал за Шовкатом, но следов бурной ночи и чрезмерных возлияний не заметил. Глеб хотел пошутить по этому поводу, но сдержался.
Вскоре после того, как они высадились в «городе» рядом с сформировавшимся мини-куполом, стало заметно, что песчаные заряды налетают чаще, чем вчера. Сезон песчаных тайфунов в этом году наступал быстрее, чем рассчитывали.
Первые два дня, провозившись с интравизором и гамма-нейтринной локацией, люди так и не узнали ничего нового. Здания представляли собой монолитные коробки, под ними в толще грунта не находилось ничего, в структуре стен тоже ничего не наблюдалось. Единственное, совершенно непонятное явление заключалось в том, что анализатор материала не смог определить состав субстанции, из которой построены «дома». Это казалось невозможным, но полностью совпадало со скупыми данными отчётов второй исследовательской экспедиции на Арес – там тоже значилось краткое «Определить состав материала строений не удалось».
Заряды песка прилетали всё чаще, и сила ветра постепенно возрастала. Времени оставалось немного, и Глеб решил попробовать последний метод перед тем, как вернуться на базу. Нигде в отчётах второй экспедиции не значилось, что выполнялось бурение: видимо, учёные посчитали данные интраскопии достаточными, чтобы не возиться с примитивными буровыми коронками. Однако Царегородцев полагал, что бурить стоит – не так уж редко в истории родной Земли исследователи, ограничившиеся передовыми методами и игнорировавшие устаревшие технологии, упускали важные результаты.
Они с Шовкатом смонтировали установку, позволяющую пройти не менее пятисот метров вглубь поверхности Ареса, и устанавливали её у первого дома, когда запел сигнал вызова координаторского коммуникатора. Царегородцев взглянул на дисплей коммуникатора – вызывал полковник Рисенд.
Глеб вздохнул и включил соединение.
– …и при необходимости немедленно эвакуировать личный состав базы! – казалось, Рисенд начал говорить, не дожидаясь включения связи, или повторял сказанное не раз.
– В чём дело, полковник? – ошарашенно спросил Царегородцев. – Вы о чём?
Рисенд в возникшей ауре поля связи повернулся к Глебу – до этого он просто разговаривал с кем-то другим:
– Глеб! – крикнул он. – Тут дикая ситуация. Помнишь, я говорил о возмущениях спин-полей? Это оказался целый флот, но не наш, и не флот альтеров… То есть альтеров, чужих, но других, мы с такими ещё не сталкивались… Смотри!
Он переключил поле связи на схему общего обзора. На возникшей панораме Глеб увидел множество сферических объектов. Судя по масштабной шкале, показываемой в левом нижнем углу ауры связи при режиме общего обзора, размеры объектов составляли несколько километров в диаметре. Подобных кораблей не было ни у кого из известных цивилизаций: и орхане, и камалы, основные соперники в разведанной части вселенной, давно отказались от гигантских звездолётов. Кроме того, ни те, ни другие никогда не строили шарообразных кораблей.
Почему-то увиденная картина не вызвала энтузиазма у Координатора колонии. Наоборот, тоскливо засосало под ложечкой.
– Кто это? – вырвалось Глеб.
– Если б я знал! – скривился полковник. – Я отправил сообщение в Центр, но ответ, как ты понимаешь, будет аж через шесть часов часов. Всего неизвестных объектов двадцать один. Они выстроились на высокой орбите, примерно на десять тысяч выше наших орбитальных станций. На запросы не отвечают, но сканируют нашу группировку во всех диапазонах. Мы привели в готовность системы обороны и вывели на тактические орбиты все штурмовики. Ждём. Две минуты назад «шары» выпустили каждый по пятьдесят более мелких объектов, тоже шаровых, диаметрами около десяти метров. Объекты медленно движутся к Аресу, постоянно меняя строй. Я оповестил персонал базы и на всякий случай отдал приказ быть готовым к эвакуации. Карго-челноки слишком медлительны, поэтому хочу послать несколько штурмовиков…
Неожиданно в ауре связи замелькали помехи, напоминающие извилистые ленты, бегущие сверху вниз. Голос полковника прервался.
– Эй, Милэйо!.. – позвал Глеб.
Аура мигнула, изображение на пару секунд пропало, потом появилось вновь. На фоне помещения станции полковник вскочил и закричал в микрофон, обращаясь уже не к Глебу, а к подчинённым:
– Внимание! Готовность по плану два ноля! Отражение массированной атаки…
Изображение пропало, а когда снова возникло, полковник кричал, обращаясь к Царегородцеву, но доносились лишь обрывки фраз:
– … найдите пока, где укрыться! …атакуют…
Аура мигнула – и связь пропала окончательно.
Глеб ошарашенно посмотрел Шовката – если честно, то он растерялся.
– Вы что-нибудь понимаете, Глеб Никитович? – спросил юноша.
Царегородцев покачал головой:
– Ни хрена не понимаю! Но похоже, что-то паршивое началось… Так, всё оборудование оставляем здесь, а сами дуем на базу.
Они быстро побросали в трансмобиль личные вещи и несколько блоков с записями первых результатов исследования и собирались сесть в аппарат, как вдруг на востоке над горизонтом что-то вспыхнуло, застилая на мгновение заревом полнебосвода, и через какое-то время чуть дрогнула под ногами земля.
Глеб похолодел: похоже, в той стороне, где база, произошёл взрыв, заметный на расстоянии в пятьсот километров.
Он попытался вызвать Сезара, но в эфире на всех диапазонах, в том числе и на основном гравидиапазоне царило что-то невообразимое: верещание, завывание и улюлюканье помех. Глеб никогда не слышал подобного, и не мог понять, почему вдруг прервалась связь. Единственным предположением могло быть то, что неизвестный враг искусственно создавал помехи.
Не вызывало сомнения, что группировку СИ у планеты и саму колонию атакуют. Кто это мог быть? Неужели напали камалы? Царегородцев понимал, что стычка может возникнуть рано или поздно, но за пятнадцать лет никогда не оказывался в местах, где подобные конфликты возникали. Тем более не рассчитывал на это сейчас, когда после подписания ППН уровень военного противостояния с чужими сильно понизился.
Сейчас Глеб лихорадочно соображал, что делать. Первым желанием было прыгать в трансмобиль и рвануть на базу. Но инстинкт самосохранения подсказывал, что если базу атаковали, соваться туда не следует. Помочь коллективу колонии Координатор в подобной ситуации бы не смог – маленький летательный аппарат не имел никакого вооружения. У самого Глеба на боку висел лёгкий индукторный пистолет – оружие против зверья, но малоэффективное в условиях боя с применением комплексных технических средств и боевых систем.
В любом случае, несмотря на логику рассуждений, являясь руководителем колонии, Глеб бы отправился к тем, с кем безвыездно провёл последние два года, но в этот момент с востока в небе возникли четыре ярких светящихся точки. Казалось, четыре метеора мчатся параллельно поверхности, и это не могли быть аппараты Содружества – уж что-что, а различать летательные машины своих Глеб умел.
Поэтому он скорее инстинктивно, вспоминая старые навыки срочной службы, на которую выпали четыре месяца первой Чеченской кампании, чего хватило, чтобы сейчас, спустя почти тридцать лет, спинным мозгом чувствовать опасность, рванул за собой Шовката в провал входа в ближайший «дом».
Втолкнув юношу внутрь, Царегородцев притаился у порога, наблюдая за неизвестными аппаратами. Судя по всему, это были малые объекты, описанные полковником: четыре шара неслись на высоте метров двести. Три из них проскочили над городом, а четвёртый резко затормозил и стал закладывать медленный круг.
Глеб не представлял, какие средства слежения за живыми объектами могут быть на борту шара, но на всякий случай сдвинулся вглубь «дома», стараясь не терять неизвестный космолёт из вида.
Шар сделал ещё круг над «городом». Экипаж, судя по всему, заметил лагерь людей и начал снижение рядом с ним.
Глеб, не отрывая взгляда от приближавшегося космолёта, пошарил на поясе и отстегнул бинокль, стараясь внимательнее рассмотреть вражескую машину. Как и сказал полковник, аппарат имел в диаметре около десяти метров. С помощью оптики стало понятно, что шар не такой гладкий, каким кажется с первого взгляда: его поверхность напоминала плетёнку из жгутов толщиной примерно двадцать сантиметров. В нескольких плоскостях по окружности шара шли в три раза более толстые «жгуты», к которым своими серединами крепились цилиндры, приблизительно по два метра в длину и полметра в диаметре.
Шар завис над трансмобилем и не двигался секунд десять. Глеб ждал —, иного выбора не оставалось.
Неожиданно один из цилиндров плюнул вниз узкой струёй плотного красноватого пара. Мгновение – и мобиль утонул во вспышке пламени, а обломки аппарата с грохотом разлетелись.
Царегородцев отпрянул за край входного проёма. Уничтожение мобиля делало их с Шовкатом беспомощными – они оказывались в пустыне за пять сотен километров от поселения. Впрочем, если предполагать, что база уничтожена, им некуда податься, правда, оставался мини-купол…
Впрочем, через секунду новый взрыв подтвердил худшие опасения Глеба: неизвестные враги методично уничтожали механизмы и постройки людей в округе. С другой стороны, ничего не мешало им принять за таковые и строения «города», и они могли расстреливать их. Поэтому, не мешкая ни секунды, он потянул Шовката в дальний угол за перегородку. Надежды, что «дом» выстоит, когда оружие неизвестного врага разнесло в пыль мини-купол, не было, но инстинктивно, как спасающаяся мышь, Царегородцев постарался забиться в самую дальнюю щель.
Догадка Глеба подтвердилась спустя мгновение: в «дом» ударило, словно огромной кувалдой. Стены заходили ходуном, но выдержали – на удивление, даже трещины нигде не появилось. Шар выстрелил ещё дважды, прежде чем неизвестные нападавшие прекратили огонь.
Затаившись в полумраке, двое землян ждали, что случится дальше. Глеб приготовил пистолет и подобрался к проёму во внутренней перегородке «дома», готовый дорого продать свою и Шовката жизни.
Снаружи всё стихло. Прошла минута, потом другая, третья. Сидеть в неведении за перегородкой в пустом «доме» стало невозможно, и Глеб, приказав Шовкату оставаться на месте, решил подобраться к выходу и посмотреть, что происходит. Юноша начал протестовать, но у него не было никакого оружия, и Координатор цыкнул, чтобы не высовывался.
Он подобрался к тому месту, откуда наблюдал уничтожение мобиля, и осторожно выглянул наружу.
В этот момент в нижней части шара, опустившегося на песок рядом с небольшой воронкой, на месте, где стоял мобиль, раскрылся сегмент, и из отверстия появились три фигуры.
Глеб застыл, прижавшись к краю стены: в первое мгновение ему показалось, что из космолёта вышли обычные люди в скафандрах сверхвысшей защиты.
Секунду спустя он понял, что это не так. Во-первых, существа были выше обычных людей – рост чужаков составлял почти три метра. Во-вторых, сходство со скафандром сверхвысшей защиты возникало лишь в первый момент. Внимательный взгляд на фигуры, для землянина конца двадцатого – начала двадцать первого века, вызывал однозначную ассоциацию с роботами-трансформерами. Нечто вроде Оптимуса-прайма, Старскрима, Бамблби, Мегатрона и подобных персонажей мультиков, фильмов и игрушек, но здесь они выглядели совершенно одинаковыми. У каждого на левой верхней конечности – наверное, её стоило назвать «рукой» – имелось массивное утолщение.
Но трансформерами они показались лишь с первого взгляда. Спустя несколько секунд Глеб видел массу отличий. Самое главное – пропорции тел: туловище более массивное, чем у трансформеров, а руки и ноги заметно короче.
Фигуры вышли из шара, и, сделав несколько «механических» шагов остановились, осматриваясь по сторонам. Гранёные головы с тёмными стёклами в месте, где у человека находится лицо, поворачивались туда-сюда.
Было ясно, что это не камалы, и не ратлы, скралиты и никакие другие известные Содружеству альтеры.
– Это роботы, что ли? – прошептали над ухом.
Глеб и так был напряжён, а тут чуть не подскочил от неожиданности – он не услышал, как Шовкат подобрался к нему вплотную.
– Ты какого дьявола вылез?! – прошипел он.
Юноша выдержал испепеляющий взор начальника и пожал плечами. Глеб досадливо дёрнул подбородком и махнул рукой – всё равно, где ни прячься, их найдут и уничтожат. Единственное, на что он рассчитывал, что сам успеет сделать хотя бы несколько выстрелов по таинственным врагам.
Существа (или роботы?) немного постояли, крутя головами, и двинулись от шара, располагаясь треугольником – одно впереди и двое по каждому краю улицы. Двигались они сравнительно неуклюже.
Глеб посмотрел на индикатор зарядки пистолета – тридцать выстрелов и одна энергообойма в запасе. Если скафандры неизвестных существ, или роботы, не оснащены генераторами защитного поля, с расстояния в двадцать-тридцать метров пули из индукторного пистолета их однозначно выведут из строя. Но какова мощность индивидуального оружия врагов? Судя по тому, что оружие их космолёта не причинило вреда зданиям «города», от огня ручного оружия тем более можно укрыться внутри строений и попробовать перестрелять чужаков. Вопрос: – сколько их осталось внутри шарового космолёта?
Неизвестные приближались. Понимая, что лучшей позицией, если начинать перестрелку, будет позиция у прохода во внутреннее помещение «дома», чем у порога, Глеб снова потащил Шовката вглубь здания, чтобы успеть укрыться до того, как первый чужак приблизится ко входу.
Приходилось двигаться быстро, но осторожно, ведь никто не знал, каковы регистраторы звука у врагов, однако они опоздали: когда до отверстия во внутренней перегородке оставалось метра три, в проёме входа возникла тень. Глеб резко повернулся, толкая Шовката на пол, и изготовился к стрельбе, сам внутренне сжимаясь – ведь, судя по тому, что они наблюдали, чужаки стреляют без раздумий.
Так и произошло, и Царегородцев не успел выстрелить первым. Чужак держал левую руку с оружием на уровне груди и выпалил внутрь здания. Выстрел из оружия напоминал работу гранатомёта, только из ствола вырвалось не пламя, а сгусток плазмы.
Глеб сжался, кожей ощущая, как его охватывает пламя, и выстрелил, не целясь, но, к его изумлению ничего не произошло. Казалось, поток плазмы прошёл сквозь них с Шовкатом и растворился в пространстве. Выстрел из пистолета также не оказал действия ни на пришельца, ни на стену «дома». Скорее всего, Глеб банально промахнулся. Или пуля пистолета сгорела в потоке плазмы, который сорвал со снарядика защитную рубашку вихревого гравитационного поля. Но как объяснить то, что залп чужака оказал на людей действие не более значимое, чем голографическая картинка, через которую им бы вздумалось пройти?
От неожиданности Царегородцева охватил ступор: он на пару мгновений замер, таращась на «трансформера», высившегося на фоне освещенного внешнего пространства. Чужак мгновение смотрел внутрь «дома», а потом, прежде чем Глеб выстрелил ещё раз, повернулся и скрылся из вида, двинувшись дальше по улице «города». Он явно ничего не видел внутри, а выстрелил для профилактики, как бойцы на Земле, зачищающие населённый пункт от врагов, стреляют в двери домов и бросают гранаты на всякий случай.
Глеб глубоко вдохнул и выдохнул, одновременно вытирая холодный пот, выступивший на лбу, и взглянул на Шовката, приподнявшегося на полу.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он шёпотом; колени ощутимо дрожали.
– Я лежал и ничего не заметил, – тихо ответил юноша. – Только понял, что он выстрелил в нас, но нам ничего не сделалось.
Царегородцев опустился на пол рядом с Шовкатом, продолжая держать под прицелом вход в «дом».
– Это поразительно! Выстрел похож на выброс плазмы, а нам хоть бы что. И ещё одна странность: этот тип нас не видел! Мы стояли на виду, а он повернулся и ушёл! Как это объяснить – ума не приложу!
– И главное: кто это? – повторил Шовкат.
Царегородцев нервно хмыкнул:
– Отличный вопрос! Ты хоть десять раз меня спроси, я не знаю! Кто-то, кто нас сильно не любит…
Бз-з-бум-м, бум-м – гулко грохнули снаружи взрывы и резко, словно удар гигантского бича, хлопнул воздух, наполняясь свистом и рёвом.
Невзирая на опасность, Глеб бросился ко входу, и увидел, что на месте шарообразного космолёта пришельцев полыхает пламенем воронка с оплавленными краями. Дальше по улице, примерно там, где шествовала тройка чужаков, тоже плавился, шипя и треща, песок. «Трансформеры» исчезли в пламени, а в небе над полем разыгравшегося короткого боя закладывал вираж штурмовик Содружества. В небе то тут, то там в свете дня виднелись всполохи: на орбите сражение разыгралось нешуточное.
Машинально Царегородцев отметил, что зданиям «города», взрывы, уничтожившие врагов, не причинили ни малейшего вреда.
Спохватившись, он закричал свои позывные в коммуникатор, пытаясь связаться с экипажем штурмовика.
– Глеб, ты жив? – раздался в ответ знакомый голос. – Где ты, чёрт побери?.. А, вижу, засёк! Сейчас подберу!
– Милэйо… – прошептал Царегородцев, чувствуя, как гордо перехватывает предательский спазм, а ноги начинают подкашиваться именно сейчас, когда худшее на данный момент позади.
Через минуту полковник в боевой броне высшего класса лично запихал их в штурмовик.
– Кто на нас напал? – первое, что спросил Глеб.
– Хрен его знает, что за твари! Навалились, как саранча! Уничтожили базу – все твои ребята там полегли…
Глеб скривился в бессильной злобе и боли:
– Да, но почему сразу напали? Они не пытались вести переговоров?
Полковник оскалился ещё больше и начал торопливо объяснять:
– Ни хрена они не пытались! Выпустили сотни мелких космолётов – и почти сразу атаковали. Мы не успели прикрыть базу, мать их! Их прорва, а судя по дополнительным возмущениям спин-поля, подходит ещё много больших кораблей. Мы потеряли три штурмовика и одну станцию. Одри на рейдере прикрывает остатки нашей группировки, а я рванул сюда, проверить, уцелел ли кто на базе, и попытаться найти вас.
– Одри прикрывает?! – машинально переспросил Глеб.
– Да, а что тебя удивляет? Она сука, конечно, но военное дело знает, ничего не скажешь.
– Послушайте, но неужели никто не понимает, кто это такие? – встрял молчавший до этого Шовкат. – Неужели никто…
– Отстань с вопросами, малыш! – прикрикнул полковник. – Говорю: никто не знает, кто это и откуда взялись! Мы успели захватить нескольких их бойцов, крутившихся на развалинах базы, долбанув из парализаторов. Доставим в Содружество, пусть изучают. Одно могу сказать: сами они малахольные ублюдки, а скафандры у них вроде как механический скелет. При нормальной силе тяжести они не то что ходить, пёрнуть бы не смогли!
– Малахольные, а поди ж ты… – пробормотал Глеб, глядя на оплавленную воронку, в которую осели обломки шарообразного космолёта чужаков, и на воронку, оставшуюся от трансмобиля и миникупола.
Сильный заряд песка влетел в открытый люк входной камеры космолёта, и Рисенд, стоящий в дверях с поднятым забралом шлема, выругался, щурясь и отплёвываясь.
– Надвигается буря, – ни к селу ни к городу деревянным голосом заметил Шовкат.
Полковник посмотрел на него налитыми кровью глазами, но промолчал.
– Тут странное свойство «домов» обнаружилось, – поспешно заметил Царегородцев. – Возможно, благодаря ему мы с Шовкатом остались живы…
Милэйо махнул рукой:
– Потом доложишь руководству, а пока надо выбраться отсюда.
Он вручную закрыл люк и крикнул пилотам по системе связи:
– Сматываемся, ребята, ходу!
– На всех надвигается буря, – добавил он, зло скалясь. – Бо-ольшая буря.
Назад: Статус-кво
Дальше: Точка-Джи-Эл