Пока я помню

Девушка в чёрной униформе сама была чёрной и, вдобавок, толстой.

Пошивалов подумал: «негритянка», но тут же с иронией поправил себя: «афроамериканка», не вздумай вслух иначе сказать!

Ему вспомнился фильм «Брат-2» и то, что когда-то в школе он считал, будто неграм в США плохо живётся. Пошивалов улыбнулся, глядя на таможенницу.

Толстая таможенница тоже заученно улыбнулась, но глаза её оставались холодными и настороженными: к приезжим в США давно относились с повышенным вниманием.

– У вас все вещи с собой, так мало? – поинтересовалась таможенница.

Пошивалов снова улыбнулся:

– Люблю путешествовать налегке. И разве это проступок, мало багажа?

Эбеновая жрица американской таможни чуть прищурилась:

– Вы не первый раз в США?

– Пока первый, но я прекрасно вас понимаю. Я видел по телевизору, что сейчас здесь досматривают всех. Угроза терроризма! Увы, у вас, как и у нас, пытаются бороться со следствием, а не с причинами…

Он подивился сам себе – своему беглому английскому: система обучения языкам у его наставников работала здорово. Кроме того, его научили легко ориентироваться во многих местах, где он ранее ни разу и не бывал.

– Откуда так хорошо знаете язык? – В голосе таможенницы скользнул человеческий интерес.

– Мне иностранные языки для работы необходимы, – сообщил Фёдор. – Вот и учу.

Таможенница, кривовато усмехнулась жирными лиловыми губами, шлёпнула штамп в паспорт и протянула документы Пошивалову:

– Желаю приятно провести время в Америке!

Произнесла – словно сплюнула…

Желательно было подождать, пока пассажиры его рейса рассосутся. Фёдор послонялся по холлу, постоял у нескольких справочных дисплеев, купил «NY Gerald» и только затем вышел из здания терминала.

Обещали, что в Нью-Йорке тепло, но погода, как часто случается, наплевала на прогнозы синоптиков: не так давно шёл дождь, и температура не радовала: максимум градусов пять-шесть тепла, если по привычным «цельсиям». Правда, пока было рано – всего семь утра, и могло потеплеть.

Времени имелось вдоволь, и Фёдор прошёлся под нависающим козырьком мимо плотного ряда припаркованных автомобилей. Со стороны могло показаться, что прогуливается никуда не спешащий менеджер средней руки, вернувшийся из отпуска или из необременительной командировки.

Если за ним кто-то и следил в аэропорту, то сейчас слежка в пределах визуального контакта отсутствовала. «Нет-нет, – сказал сам себе Фёдор, – никто не может знать, что я приехал. Ни-кто! Даже Антон, и тот ничего не знает, я должен его сам найти».

При воспоминании об Антоне и от предвкушения встречи на душе потеплело. Он остановился, бросил взгляд на мутно-серое небо, одновременно лишний раз прощупывая людей, высыпающихся из дверей ближайшего терминала и ныряющих внутрь. Всё спокойно – и сам он спокоен. И он увидится со старым другом!

Но расслабляться не стоило: – ведь его послали всё проверить…

Обогнув невысокую белую колонну, поддерживавшую крышу перехода, он направился к стоянке. Тёмнокожий таксист из ближайшего «йеллоу-кэба» поймал его взгляд, и Фёдор вопросительно дёрнул подбородком. Таксист кивнул и хотел выйти, чтобы открыть багажник, но Пошивалов указал на свой небольшой саквояж:

– Это всё, приятель!

Он бросил сумку в салон, и уселся сам.

Видимо, его внешний вид вызвал у таксиста определённое доверие. Афроамериканец опустил разделительное стекло и поинтересовался:

– Стало быть, налегке путешествуете, сэр?

– Именно! – подтвердил Фёдор. – Налегке удобнее.

Мужчина засмеялся и поинтересовался, куда ехать – Пошивалов назвал адрес.

– Манхеттен, – кивнул таксист, мягко трогая машину с места. – У вас там офис, сэр?

– Нет, я приезжий, – ответил Пошивалов, рассеянно оглядывая уплывающие назад постройки JFK. – Приехал по делам фирмы.

Таксист покосился в зеркало заднего вида – пассажир, похоже, не особо был склонен поддерживать беседу. Тем не менее, парень спросил, откуда он.

– Из Вашингтона…

– Из города? – Таксист не дал Пошивалову закончить фразу.

– Да нет, из штата! Из Сиэтла.

Пошивалов назвал этот город, так, на всякий случай. Просто совсем недавно прибыл и самолёт из Сиэтла. Бережёного бог бережёт: если, мало ли что, будут искать и выйдут на таксиста, не сразу подумают на рейс из Европы.

Он усмехнулся:

– А почему вы обрадовались, если бы я приехал из столицы?

– Да у меня там брат, тоже таксист. Я сам там вырос, а потом сюда перебрался. В общем, родной город.

– Понятно, – кивнул Пошивалов и достал наладонник.

– Дела? – подал голос водитель.

– Совершенно верно, – подтвердил Фёдор. – Вы меня, пожалуйста, провезите через Бруклинский мост – хочу на него взгляд бросить, а я пока почитаю документы.

Таксист понимающе кивнул и с некоторым сожалением замолчал.

Пошивалов запустил на экране простенькую программку «Калейдоскоп», и под плавно меняющиеся хороводы узоров и геометрических фигур, специально подобранных для снятия напряжения, задумался.

Позади осталось восемь месяцев подготовки – да такой, какой он никогда не получал, даже в ВДВ. Кирилл Францевич действительно происходил «не от мира сего» – в самом прямом смысле: тренировки организовывали, главным образом, далеко от Земли.

Новый наставник Фёдора, а теперь и главный начальник, оказался прав: его душевную боль удалось если не вылечить, то сильно сгладить. Самое главное, к Пошивалову вернулось осознанное существование. Никто не вернёт жену и дочку – даже орхане не умели поворачивать время вспять и воскрешать мёртвых, но ощущение собственной нужности ему вернули. Нужности всем людям, хотя они, люди Земли, об этом и не догадывались.

Фёдор сейчас даже жалел чёрную таможенницу. Она, как и многие из так называемых афроамериканцев – термин, придуманный в угаре шизофренической политкорректности – пока не могла избавиться от комплекса неполноценности. Потому и делила мир на белых и чёрных, в отместку европейцам за годы рабства своих прабабушек и прадедушек. Она, как и многие другие земляне, занятые «домашними» распрями, не понимала, что за стенами дома под названием Земля людей подкарауливают куда более серьёзные проблемы.

Что обидно: людям нельзя рассказать, как обстоят дела на самом деле. Людям многое пока нельзя рассказать открыто, и поэтому Землю приходится защищать тайно. И теперь он – один из солдат скрытого и от простых граждан, и от земных правительств, «звёздного МЧС», своего рода «человек в чёрном».

Когда Фёдор уяснил реальное положение дел, он впервые за долгое время улыбнулся и спросил Кирилла Францевича, дважды навещавшего его во время спецподготовки:

– Не ваши ли подкинули в Голливуд идею этого фильма?

Начальник одобрительно кивнул:

– Фёдор, мне нравится, что ты начал улыбаться. Память о горьком прошлом не должна тяготить, поверь. Ты не виноват, что выжил в той аварии на шоссе. Ты считай, что и твои родные живы – пока ты о них помнишь. И ты сам во многом жив памятью о них. Поэтому – живи!

– Пока я помню, я живу, – ответил Пошивалов строчкой из забытой песни, снова становясь серьёзным. – Кир, ты не ответил на мой вопрос: неужели в Голливуде сами придумали «Людей в чёрном»?

– Ну а ты как думаешь? Мы не можем сказать правду, пока не можем, но надо же как-то внушать людям хотя бы самые общие моменты. Пусть и в столь гротескной форме. Кстати, знал бы ты, какой политический скандал разразился из-за этого фильма.

– Там? – Фёдор ткнул пальцем вверх, имея в виду межзвёздные политические просторы.

Кирилл Францевич зевнул и потянулся на скамеечке, где они сидели после ужина. Над горизонтом поднимался жёлто-серый Иран, один из двух спутников планеты Кулор. Впервые услышав название местной луны, Фёдор удивился совпадению слов, но это оказалось не более чем совпадение.

Разговор происходил на базе спецподготовки в системе Поллукса, куда только что прибыл Фёдор. Тридцать пять световых лет от Земли – Пошивалов хорошо запоминал разные «технические характеристики». Там было довольно жарко: хотя планета кружилась пятой вокруг светила, но Поллукс больше Солнца, и светимость его намного выше.

– Естественно! Это могло пройти и незамеченным, но нам не удалось перехватить информацию, и альтеры, чужие, главным образом, камалы и их основные приспешники, ратлы и ларзианцы, подняли вой. Правда, они не сумели доказать, что идея на сто процентов не принадлежит земному сценаристу. По большому счёту уже около семисот лет договорились не соваться в дела планет других рас, подписали Пакт…

– Погоди-ка! А как же альтеры проникают на Землю и в другие ваши миры?

– Наши, наши миры! – поправил Кир.

– Само собой, – кивнул Пошивалов, – но как они проникают?

– Очень просто: прилетают тайно! – развёл руками орханин. – Полная аналогия с земными тайными политическими делами. У вас тоже нельзя засылать шпионов открыто, а если таковых вылавливают, то происходят дипломатические скандалы…

Кир объяснил, что жёстко закрыть и контролировать весь пространственный периметр сферы, включающей Солнечную систему или любую другую подобную, практически невозможно, особенно если сами земляне многое могут заметить в окрестностях своей звезды. Содружество Идентичных, в свою очередь, связано с альтерами договором, по которому не может раскрываться перед землянами. Именно поэтому корабли СИ не висят на орбите Земли, и согласно имеющимся договорённостям идентичные не могут выставить серьёзные кордоны ближе орбиты Сатурна. Кроме того, на планетах типа Земля существуют тайные от аборигенов, но официальные в рамках Галактического Сообщества представительства негуманоидов – тех, кто желает подобные иметь, разумеется. Всё это делается тоже согласно Пакту: они наблюдают, чтобы не производилось целенаправленного прогрессорского вмешательства. Что касается тайных от СИ агентов, то они засылаются – как и шпионы при вполне официальных земных дипломатических корпусах.

– На пустых или осваиваемых нами мирах, проще, – заметил орханин. – Там мы можем открыто держать силы флота рядом с планетой, и если происходит попытка несанкционированного вмешательства, то есть, говоря попросту, диверсии, то… сам понимаешь.

– Уничтожаете?

Кирилл Францевич поморщился:

– Уничтожить противника открыто в таких условиях не всегда возможно – есть опасность спровоцировать крупный конфликт. Ты перенеси аналогии на земные политические дела: например, вторгся кто-то в территориальные воды или в воздушное пространство другой страны. Всё понятно, со шпионскими и тэпэ целями, но ты попробуй просто так сбей или потопи – поднимется шум! Так же и тут. Именно поэтому существует мощнейшая организация – Контрразведка Содружества Идентичных.

Пошивалов отхлебнул воды из бутылки, которую держал в руке, и спросил:

– Слушай, неужели с негуманоидами – ну пусть и псами какими-то, или крысами, или как ты их называешь, – нельзя договориться делать всё нормально, по…. – Он чуть не сказал «по-человечески», но вовремя спохватился: – Ну, как нормальные разумные существа? Ведь не дикари же в космос летают, и вообще…

– Фе-едя! – Кир иронически и грустно покачал головой. – Хотя все существа разумные, и разум нас роднит, но общества у альтеров и у нас совершенно разные. Разные ценности, разная мораль. Мы – разные, и никогда до конца не поймём друг друга. И, чем выше степень различия, тем выше потенциальная конфликтность. А потому, увы, битвы рас – так называемых крыс против людей, или, до определённого момента, людей с людьми, но белых, чёрных или жёлтых, людей разных религий и разных культур, будут иметь место. Просто основа этого противостояния будет переходить на всё более высокие и принципиальные уровни.

– Погоди-ка, ты о чём? – не вполне понял Пошивалов.

– Представь себе цивилизацию, не вышедшую в дальний космос, и живущую в замкнутом пределе одной планеты. Типичный пример – Земля. Вражда идёт по внутрирасовым и тому подобным признакам. При встрече с космическими чужаками вражда начинается по признакам разных типов существ: гуманоиды – не гуманоиды, идентичные – не идентичные, и так далее. Все попытки пацифистских решений обречены на провал и, наверное, вредны, поскольку лишь притушат конфликт, но не ликвидируют его причину. На Земле проблема может быть решена хотя бы примитивным смешением рас, но у тебя никогда не будет общего потомства с крысой – хоть вашей, земной, хоть из космоса. Да, приходится сосуществовать, но братства с альтерами быть не может. Ты сравни с тем, что происходит на Земле: тут все одной крови, но легко ли достичь братства? Ведь сложно бывает договориться с другим государством, где живут такие же люди, но только чуть-чуть иначе одеваются или верят чуть в другого, но тоже выдуманного бога! А если это иная цивилизация с другой планеты, да ещё и совершенно на тебя не похожая, а? Представляешь?

– Кажется, представляю, – негромко ответил Фёдор. – Знаешь, мне всегда нравился фильм «День независимости». Когда европейцы и папуасы, арабы и евреи братаются на фоне сбитых кораблей инопланетных захватчиков.

Кирилл Францевич усмехнулся:

– Хороший фильм, кстати, получился. И ты схватываешь самую суть!

Пошивалов не стал спрашивать, откуда происходила идея сценария.

Фёдор прилетел в Нью-Йорк на своё первое задание. Его сначала удивило направление именно сюда, в дальнюю заграницу – казалось, наверняка есть дела и в родной стране, а, самое главное, неужели не хватает агентов-американцев? Кир, с которым на Земле он виделся очень часто, как-никак – непосредственный начальник, пояснил, что таков основной принцип работы КСИ: агентов часто направляют в разные страны, потому что возникают ситуации, когда нужен «человек со стороны».

– Но в твоём случае дело не только и не столько в этом. Ты помнишь Антона Берковича? Ты писал о нём в автобиографии.

Пошивалов резко вскинул глаза: ещё бы он не помнил Антошку! Они познакомились в спецгруппе дивизии, вместе застали самый конец афганской кампании и начало прелестей в Чечне. В их военных биографиях, к счастью, не случилось киношно-драматичных моментов, когда друг спасал друга из горящего бронетранспортёра или тащил раненого на себе десятки километров по горам, но дружили они крепко. Как могут дружить два военных человека, бывавшие в переделках, не раз видевшие рядом смерть, и понимавшие цену человеческой жизни, человеческому теплу – и часто, увы, человеческой подлости.

Антон не был женат, и в семье Фёдора воспринимался как брат – он любил у них бывать, и все любили его.

После провальной первой чеченской войны, когда доморощенные демократы, брызгая слюной под дудки западных дирижёров, вопили о несостоятельности армии и о необходимости договариваться с бандитами «цивилизованным путём», а на участников боевых действий указывали как на преступников, чьи руки обагрены кровью невинных женщин и детей, Антон демобилизовался. Он стал реже встречаться с Фёдором, начал попивать, и как тот ни пытался урезонить друга, ничего не помогало.

Пошивалов не знал, что делать, но примерно через полгода Антон заявился отлично выбритый, пахнущий хорошим одеколоном, совершенно трезвый – но с бутылкой французского коньяка и шикарным тортом. Он рассказал, что нашёл выгодную работу и уезжает на Дальний Восток. Как ни старались Фёдор и Ольга выпытать, что за работа подвернулась, Беркович хранил молчание, ссылаясь на подписку о неразглашении тайны. Он не сказал ничего даже Ксюхе, которую обожал как родную дочь, и которой ранее никогда ни в чём не мог отказать.

– С мафией, что ли, связался? – несколько разражённо спросил Фёдор напрямик.

Антон с иронией покосился на друга:

– Обижаешь, брат! Думаешь, я свяжусь с подонками? Поверь, это очень нужная всем нам работа…

– Кому это – нам?

– Тебе, мне, им, – Беркович кивнул на жену и дочку Фёдора. – Людям вообще. Но рассказывать я не могу ничего, простите. Я уже нарушаю инструкции, даже зайдя попрощаться. Мне было сказано категорично: сразу по приёму на работу ис-чез-нуть!

– Значит, даже не напишешь, – констатировал Пошивалов.

– Не напишу, во всяком случае, очень долгое время: таковы условия контракта! Именно поэтому я решился попрощаться. Поэтому у меня и будет к тебе просьба: дня через три начни меня искать…

– В смысле?! – не понял Фёдор.

– Ну, в смысле, сделаешь вид, что меня ищешь! Начни спрашивать в общежитии – мол, куда подевался господин Беркович, обратись в милицию с заявлением, что пропал друг и так далее, понимаешь? По полной программе. Это для меня чрезвычайно важно. Сделаешь?

– Ну и ну! – только и сказал Пошивалов, подозревая, что друг взялся за какое-то серьёзное дело по линии ФСБ или ГРУ.

Правда, теперь он точно знал, какую работу тогда предложили Антону – и кто предложил.

При этом нынешнее задание Пошивалова, в общем-то, являлось не слишком приятным: он должен проверить деятельность Берковича. У резидентуры СИ появились сведения о некой группе альтеров, то есть инопланетян-чужаков, действующих под видом землян. Произвели проверку: двое контрразведчиков под видом полицейских последовательно в разное время останавливали на дорогах всех участников группы. Но оказалось, что все они – обычные люди, даже не клоны: сканер, установленный в автомобиле, показал человеческий генетический код.

Можно было считать, что произошла ошибка, но при этом группу заметили в распространении кокаина, который по химическому составу походил на обычный, но содержал добавку – так называемый ДНК-модификатор, вызывающий отрицательное влияние на наследственность употреблявших наркотик, вызывая мутации, способствующие рождениям нестойких особей.

Такой кокаин не мог быть произведён на Земле, и местные наркоторговцы не могли его поставлять. Однако альтеры, даже гуманоиды-чужаки, не могли так загримироваться под землян.

Возникало несколько версий. Одна – практически невероятная, поэтому её не брали во внимание: альтеры научились обманывать генетические сканеры орхан.

Самая простая версия заключалась в том, что распространители – обычные люди, а наркотик к ним поступает из неизвестного резидентуре СИ источника. То есть альтеры наняли ничего не подозревающих землян, готовых зарабатывать на торговле отравой. Подобные вещи имели место, и это давало повод искать, куда ведёт след.

Третья версия строилась на теоретическом посыле, что альтеры наняли людей или других идентичных, понимающих , на что идут. Это было маловероятно, поскольку подобных вербовок ни разу не проводилось: при провале это стало бы прямым доказательством тайной подрывной деятельности и привело к колоссальному политическому скандалу на уровне Галактического Сообщества. Если же альтеры решились на подобное, то представлялось весьма ценным захватить предателей и заставить их дать показания перед судом. Это принесло бы огромные политические выгоды всему Сообществу Идентичных.

Четвёртая версия состояла в том, что на обычных людях использованы ментальные программаты – частичное или полное замещение основной личности, Эту методику после подписания соглашений по недопущению клонирования альтеры применяли чаще всего, и она рассматривалась как основная.

Беркович работал в США не первый год, поэтому его и направили в Нью-Йорк с целью повторной проверки подозрительных наркодилеров. Антон сумел познакомиться с группировкой, крышей которым служила авторемонтная мастерская, и даже между делом прикупил у них «дурь». Но Кирилла Францевича ждало разочарование: в представленных дозах отсутствовал обнаруженный ранее ДНК-модификатор! Таким образом, косвенно подтверждалась версия, что где-то работает группа альтеров, поставляющая кокаин с соответствующей добавкой ничего не подозревающим «честным» наркодилерам. Вполне логично, что альтеры именно так и действовали, продавая случайным образом партию в одном месте, затем – в другом, и так далее. С учётом того, что рынок наркотиков поделён весьма жёстко, появление нового игрока сразу вызвало бы пристальное внимание конкурентов. Поэтому реально возможны только варианты точечных продаж через мелких, максимум через средних дилеров, у которых на большую разовую партию просто не хватит оборотных денег.

При подобном варианте искать источник можно долго и безуспешно, но прощупать автомастерскую ещё раз стоило. Задача представлялась нелёгкая: ясно, что никто не скажет прямо, от кого поступила партия кокаина, но искать следы придётся, поскольку кокаином пользуется куда больше людей, чем героином. Потребители героина – и так личности почти конченые, а вот «кокаинисты» не вполне потеряны для общества, и потомство, которое оставят после себя они, куда более многочисленно.

Фёдора здорово удивило, что в Нью-Йорк посылают уже второго русского, и он прямо спросил Кира, почему.

– Ну, во-первых, в Штатах и в Западном мире вообще альтеры успели развернуться куда лучше, чем где бы то ни было, и потому здесь шире фронт работ.

Пошивалов выгнул брови:

– Это почему они успели там шире развернуться?!

– Да потому, что в том обществе уже давно слишком многое решают деньги. У людей в западных странах коммерциализированные мозги, что ли. У нас случалось, и не раз, когда завербованный сотрудник пытался продать факт нашего присутствия здесь – нет, не альтерам, но как сенсацию для земной прессы. В общем, гордись: в частности, в России люди пока менее продажные в этом смысле. – Он усмехнулся.

– Это в России менее продажны? – изумился Фёдор. – Ну, не знаю! А как же наши власть имущие – вон, всё готовы продать, включая страну!

– Ну, мы же не набираем спецагентов среди российских и эсэнгэвских власть имущих. Мы иногда наоборот, подкупаем их, чтобы действовать было проще… Нет-нет, они ничего не понимают, ни одно правительство не имеет достоверных фактов нашей работы на Земле. Кстати, ты проходил общий курс истории Содружества?

– Очень общий, по верхушкам, – пожал плечами Фёдор. – Смотря что ты имеешь в виду.

– Вопросы борьбы с продажностью и коррупцией. Закономерности исторического развития даже у идентичных весьма стохастичны и реализуются случайно. На Земле побеждает пока пресловутая демократия с рыночной экономикой в качестве её основы. У нас на Орхане в своё время победила иная модель, у вас это назвали тоталитарным обществом. У нас коррупционеров, взяточников, наркоторговцев и тому подобных начали уничтожать физически, а не выстроили систему адвокатуры для их защиты и кормёжки адвокатов. Самое главное, у нас не позволили кучке людей захватить основные ресурсы планеты. Это не потому, что вы хуже, нет. Просто нам повезло. Всё достаточно случайно: у вас возобладало такое направление развития, у нас – другое. Но помнишь, какой результат?..

Пошивалов наморщил лоб:

– Как я понимаю, это ты про «параметры скачка»?

– Ну да! – кивнул Кир. – У нас с момента изобретения первой машины до создания мирового правительства прошло сто лет, и ещё через сто началось массовое освоение других планет нашей системы – а что у вас? У вас почти полвека, как стали запускать пилотируемые корабли – а человечество по-прежнему топчется на месте. Причина – колоссальное разбазаривание ресурсов на удовлетворение прихотей общества потребления.

– Стоило всё вовремя отнять и поделить, что ли? – заметил Пошивалов.

Он не то чтобы симпатизировал западному стилю жизни, он сам совсем недавно был готов отстреливать воров, убийц и олигархов, но и опыт строительства коммунизма в отдельно взятой стране тоже хорошо помнил. Пустые полки магазинов, очереди за колбасой и сахаром по талонам – вот и весь опыт. Тоже кислая альтернатива.

– Смотря как отнять и как поделить, – возразил Кир. – Общество на Орхане – совсем не общество аскетов, где властвует уравниловка, и ты это мог заметить. Ладно, не будет отвлекаться от темы, потом как-нибудь обсудим азы планетарной экономики. К сожалению, могу заметить, что Россия, да и Китай спешно догоняют Запад в том смысле, что деньги также становятся мерилом всех ценностей, увы!..

Он развёл руками и покачал головой.

– Ладно, сейчас к насущной теме, – продолжал Кир. – Что касается конкретного задания, то помимо попытки найти «хвост» модифицированного кокаина, у тебя будет ещё одно задание – лично от меня, персональное. Я пока не докладывал о нём туда! – Кир показал пальцем в небо и снова усмехнулся, только на этот раз глаза его оставались холодными.

Фёдор подобрался, готовый слушать.

– Это будет проверка твоего друга, и это главная причина, почему я посылаю именно тебя…

– У тебя подозрения насчёт Берковича?! – Глаза Пошивалова округлились. – В чём конкретно? Ты сам его отбирал, как я понял, ты руководил подготовкой. Антон не мог продаться чужакам, исключено!

– Не знаю! Но у меня нехорошее предчувствие. Слишком гладко всё получается…

– Гладко? – снова удивился Фёдор. – Чего же гладкого, если альтеры рассовывают партии отравленного кокаина анонимно?! Наркодилеров по всему свету – море, так мы можем искать источник, бог знает сколько. Но какие конкретно факты есть против Антона? Не одни же предчувствия у тебя!

– Видишь ли, пока мы следили за кокаином, который продавали эти типы, ДНК-модификатор присутствовал во всех пробах. А только прислали Берковича – наркотик стал чистым, и, получается, та партия была случайностью.

– Простого совпадения ты не допускаешь?!

– Мне не нравятся совпадения!

– Это да, понимаю, – проворчал Пошивалов, который сам считал совпадения плохим признаком, особенно в работе спецподразделений. – Но подозревать Антона!..

– Именно поэтому я решил послать тебя, хотя ты и новичок в наших делах. Но ты знаешь Антона лично. Возможно,… – Кирилл Францевич замолчал, крутя пальцами в воздухе, словно не мог подобрать слова, – возможно, ты сумеешь увидеть какие-то странности в его поведении. В конце концов, проверим и убедимся, что действительно имело место совпадение – дай-то бог. И будем искать дальше…

Кир вздохнул и рассказал Фёдору случай, имевший место с агентом Берковичем. Чуть больше года тому назад корабль, на котором летел с переподготовки на промежуточную планету законспирированный агент Антон Беркович, потерпел странную аварию – он пропал, сигнала бедствия не поступало. Возникали подозрения, что произошло нападение – в этом случае сигналы SOS могли быть подавлены противником, но прямых доказательств атаки альтеров не имелось.

Не удалось обнаружить и следов аварии в районе исчезновения, хотя при авариях кораблей, двигающихся через более высокие измерения пространства, район поисков мог иметь радиус в несколько световых лет.

В общем, массированная спасательная операция результата не принесла, и транспорт признали пропавшим без вести, однако через три месяца после окончания поисков агента Берковича неожиданно нашли. Торговый корабль гренов – насекомоподобной цивилизации – принял слабый сигнал о помощи, и, направившись к системе никому не интересной звезды, обнаружил на пустынной планетке с разреженной метановой атмосферой потерпевший аварию челнок СИ. Из экипажа не спасся никто, а единственный пассажир выжил, и продолжал подавать сигналы с помощью аппаратуры скафандра – остальные средства связи вышли из строя.

– А что сильно подозрительного? – удивился Фёдор. – Повезло, слава богу.

Орханин с сожалением посмотрел на подчинённого.

– Агент КСИ, попавший таким образом к альтерам, это уже по определению плохо!

Пошивалов фыркнул:

– Ну, знаешь ли! Ты нашу историю, как я понимаю, учил очень хорошо. Помнишь, как Сталин сказал: «У нас нэт военнопленных, у нас есть прэдатели!» А здесь даже не в бою человек захвачен!

– У вас в годы Второй мировой войны это применялось огульно, к любому солдатику, а я веду с тобой речь о секретном агенте – чувствуешь разницу? – Кир даже повысил голос, чего с ним случалось крайне редко.

Фёдор вздохнул:

– Я понимаю, но всё же!.. Я ведь прошёл остаточную подготовку и вижу, чего вы опасаетесь. Вы опасаетесь клонов! Но клона мало вырастить – надо воспитать! Разве имелось у альтеров время, чтобы подготовить агента-матрёшку? Не было у них времени! Я знаю, что есть конкретные данные, что альтеры освоили технику записи параметров личности представителей иных миров – сами-то орхане, в смысле, наши, – поправился он, видя протестующий жест Кира, – пока не могут скопировать с нужными вариациями мозги чужаков. Но здесь же случай с гренами, у них вообще мозговые процессы идут иначе. Всякие там альфа– и гамма-волны иные, верно я понимаю? Они-то как смогли бы сделать подставку в тело Антона?! Такую, которая ментальный программат.

– Скорее всего, никак, – согласился Кир. – А вот камалы могут.

– Могут. Но ведь Берковича проверяли, ментально просвечивали, верно?

– Проверяли, – согласился Кир. – Но теоретически у камалов могут быть некие новые разработки, которые мы пока, распознавать не умеем. Клона мы не пропустим, но вдруг они поставили очень глубокий программат? Теоретически, повторяя, такого нельзя исключать.

– Вот видишь, теоретически! Что у вас за паранойя!

Кир опустил глаза и вздохнул, покачав головой.

– Фёдор, – сказал он, – вспомни, кого мы из тебя готовили. Вспомнил?.. Забудь частично свои привычки спецназовца – мы готовили из тебя контрразведчика. Тебе будут нужны все твои навыки, но прежде всего тебе требуется не нападать и врываться куда-то, круша всех и вся, а вдумчиво анализировать факты…

– И подозревать лучших друзей! – перебил Пошивалов. – Этак я могу начать подозревать и тебя.

Кир вскинул на него глаза.

– Если у тебя будет хоть малейший повод – подозревай! Подозревай и ищи либо опровержения подозрениям, либо доказательства. И сообщай вышестоящему начальству, минуя меня! У нас такая работа, у нас такая война – незримая для землян, но, поверь на слово, если не осознал печёнками, очень жестокая война. Будем называть вещи своими именами.

– Хорошо, – кивнул Фёдор, – на чём строятся твои подозрения к Антону? Вы что-то выявили – не те альфа-волны в мозгу, какую-то неадекватность поведения? Наконец, факты прямого содействия альтерам? Что конкретно?

– Ничего! – развёл руками орханин. – Антона после той аварии проверяли пару месяцев – и ничего.

– Вот видишь! – торжествующе сказал Пошивалов.

– Никаких явных отклонений, – невозмутимо продолжал Кир. – После этого решили вернуть агента Берковича к обычным обязанностям на Земле…

Он помолчал немного, словно что-то обдумывая. Молчал и Пошивалов, ожидая продолжения.

– Всё бы хорошо, – сказал, наконец, Кир, – всё бы замечательно, если бы не пара странных обстоятельств, совпадений. А я очень не люблю совпадения. Первое совпадение вот какое. Сразу же, как Антона передали нам грены, мы взяли под контроль все его возможные контакты на Земле – прежние контакты, до работы у нас. В общем, у него и не было никого, кроме твоей семьи, а у тебя к тому времени уже случилось то, что случилось – прости, что напоминаю. В общем, у Антона оставался только ты из близких друзей, и мы сразу взяли тебя под наблюдение и именно в этот момент приняли решение предложить и тебе работу в КСИ. И вот что интересно: примерно через месяц после того, как ты стал одним из нас и примерно же через месяц, как Беркович вернулся к своим обязанностям, о тебе на Земле наводили справки.

– Кто?

– Мы не смогли узнать. Некие лица совались в твоё домоуправление, в часть, где ты служил – такое впечатление, что искали, куда и почему ты исчез. И это не милиция и подобные органы. Взять мы никого не смогли: как только эти личности поняли, что их выслеживают, они скрылись. Любопытно?

Пошивалов подумал и кивнул:

– Это, конечно, подозрение, но не слишком ли надуманное? Вот если бы вы смогли узнать, кто это был!

– Если бы! – фыркнул Кир. – Хочешь начистоту? Я считаю, что твоё нежелание верить в возможность каких-то тёмных историй, связанных с Берковичем, основывается на вашей дружбе. Не осуждаю, я всё понимаю, но хочу, чтобы и ты понимал, чем мы с тобой занимаемся. Как хочешь, воспринимай землян и СИ порознь, но помни, что от нашей с тобой работы зависит благополучие твоей планеты, если уж ты не можешь считать себя неразрывной частью чего-то большего!

Фёдор задумался. Радость от предстоящей встречи с Антоном, которого он не чаял когда-либо встретить, омрачилась необходимостью проверять друга на предмет предательства – да не просто предательства в пользу другой страны за баксы или за юани, а предательства всего человечества. Паршивенькое задание!

– Ну ладно, – сказал он, – ты ведь упомянул о двух фактах.

– О двух, – подтвердил Кир. – И вот тебе второй. Даже, можно сказать, и третий. Примерно через пару месяцев после возвращения Берковича к работе на Земле, у нас появились сведения о модифицированном кокаине…

Пошивалов сделал нетерпеливое движение, желая сказать, что это вряд ли стоит увязывать с Антоном – часто именно фальшивые параллели мешают разгадкам реальных причин.

– Погоди! – остановил его Кир. – Вот самое главное. Когда вышли на группу наркодилеров, установили, что это обычные люди, как я говорил. Но самая большая странность вот в чём: один человек в этой группе – погибший штурман с корабля, на котором летел Антон Беркович!

– Не понял? – удивился Фёдор. – В каком смысле, погибший штурман?

– Естественно, по документам это некий гражданин США со всеми атрибутами, вплоть до медицинской страховки.

– Так он просто похож на этого штурмана?!

– Дело не во внешней схожести, лицо у него, конечно, изменено! Мы подозреваем, что альтеры продолжают использовать клонов. Камалы могут вести зомбирование или даже перезапись личностей, ведь, несмотря на наше с ними генетическое несоответствие, мозговые импульсы у нас похожи, и полевой аппаратурой отличить их сложно. Мы прорабатывали кучу версий. В общем, не стану вдаваться в нюансы, но после проверки выявилось, что генетически – именно генетически! – данный человек – клон погибшего штурмана с вероятностью выше девяноста восьми процентов.

– Вот видишь, – медленно проговорил Фёдор, – есть же два процента на ошибку!.. Да и потом, неужели альтеры могли так проколоться? Если считать Антона двойным агентом, то зачем им посылать в группу, контактирующую с ним, подобного клона?! Не слишком дальновидно!

– С некоторыми чужаками у нас схожи мозговые волны и ритмы, но не схоже мышление. Кто знает, почему они так поступили? Кроме того, клоны ведь не выращиваются, как огурцы на грядках.

– А что, никак нельзя окончательно проверить этого лже-штурмана? В США вроде всё учитывается – прошерстить базы данных социальных служб. Можно, наверное, найти точку, где подсунули несуществующую страховку и так далее?

– Наши возможности велики, но не безграничны. Мы не можем действовать на Земле открыто. Мы не должны светиться перед альтерами, но и не можем лишний раз привлекать к себе внимание земных властей. В данном случае широкомасштабная и срочная проверка вызовет интерес в нашей работе соответствующих официальных структур страны, где это происходит.

– Чёрт побери! – только и сказал Пошивалов и повторил: – Чёрт побери….

Мост вырос неожиданно, когда такси по Парк Авеню обогнуло район Бруклин Хайтс. Фёдор прекрасно выучил план мегаполиса, и сейчас проверял себя: вот метров через триста должна быть развязка на бульвар Бруклин Бридж – и точно, машина повернула налево. Он столько раз видел этот мост на симуляторе земных городов, занимаясь с инструкторами ещё на Кулоре, что мог попросить водителя ехать и более близкой дорогой к месту, которое сам назвал, но очень хотелось увидеть мост в реальности. В своё время в таком культовом месте, как Нью-Йорк, он только и знал Статую Свободы, Эмпайр Стэйт Билдинг и Бруклинский мост – последний во многом из-за стихотворения Маяковского, которое читали в школе.

Они проехали через Чайна-таун, потом по Бауэри-стрит до Четвёртой авеню и далее вернулись на Парк-авеню. На Фёдора нахлынуло почти ощущение «дежа-вю»: незнакомые – и вместе с тем знакомые и по названиям, и по внешнему виду улицы.

Он знал историю многих мест. Например, та же Бауэри – некогда театральная улица, предшественница самого Бродвея! В начале прошлого века на уровне вторых-третьих этажей зданий её накрыла эстакада метро – и улица быстро превратилась в трущобу: под мостом ночевали бомжи и прочие отбросы общества. Советское телевидение очень любило именно здесь снимать репортажи об облике Нью-Йорка. Затем эстакаду разобрали, и ныне от трущоб ничего не осталось: заурядная торговая улица с мелкими магазинчиками. Сейчас можно сказать, что так выглядят четыре пятых районов Нью-Йорка – Бауэри ныне одновременно похожа на Бруклин, Бронкс и Куинс, только оказалась каким-то образом в Даунтауне.

На углу Мэдисон авеню и Двадцать шестой таксист остановился.

– Вроде здесь, как вы просили, сэр, – улыбнулся он.

Пошивалов расплатился, дав, как положено, «на чай».

Вокруг деловито шумел Манхеттен.

До гостиницы, выбранной Кириллом Францевичем, оставалось пара кварталов, Фёдор решил пройтись пешком, и заодно осмотреться. Благо погода разгуливалась: в просветах грязноватых туч лучилось голубое небо.

Он перешёл к парку Мэдисон-сквер и медленно двинулся по тротуару. Жители города повалили на работу – народ и машины заполнили улицы.

Фёдор добрался до гостиницы «Бродвей Плаза», где был заказан номер на имя Эриха Шнитке, инженера из Германии. У входа он на всякий случай достал паспорт и проверил смену режима: всё действовало, книжечка-хамелеон уже изменила вид, и теперь на ладони лежал настоящий немецкий «Ausweis» со всеми соответствующими штампами.

По пути Фёдор приметил пару магазинов, где можно купить необходимые мелочи и одежду. Кроме того, в аптеке на Брумм-стрит ему требовалось забрать чемоданчик со снаряжением, которое не протащишь через таможню.

Но это чуть позже, а пока надо подняться в номер, принять душ, и, конечно, позвонить Антону. При этой мысли Фёдор улыбнулся, и молоденькая стройная мулаточка на ресепшене, приветливая, не в пример таможеннице в аэропорту, тоже улыбнулась, протягивая магнитную карточку-ключ.

Шестиэтажная коробочка отеля прилепилась к паре здоровенных домов раза в четыре её выше. Номер здесь заказали за две недели, потому что в Нью-Йорке без предварительного бронирования можно иной раз побегать в поисках свободных номеров в относительно недорогих гостиницах.

– Ни черта себе! – только и сказал, услышав об этом, Фёдор. – Это за триста-то баксов!

Однако номер на пятом этаже оказался неплохим: широкая кровать, кондиционер, мини-бар, утюг, фен – набор для не слишком привычного к комфорту Пошивалова был более чем избыточный. Он с наслаждением принял душ, переоделся в единственную свежую сорочку, лежавшую в сумке, бросил в широкий низкий стакан пару кубиков льда и вылил минибутылочку «Джека Дэниэлса». Подумал – и вылил ещё одну, всего-то сто грамм получилось. Присел за круглый белый столик и стал смотреть в раздвижное окно, за которым виднелось небо в редеющих разводах туч, да вездесущие нью-йоркские высотки.

Фёдор глотнул виски и зажмурился: вспомнился вечер, когда в баре «Шерлок Холмс» к нему за стойку подсел незнакомец. Казалось, с тех пор прошла вечность, а он, Фёдор Пошивалов, бывший подполковник и бывший десантник, стал другим человеком. Правда, он теперь снова имел звание – всего лишь лейтенанта, но это звание по степени ответственности стоило званий всех вместе взятых земных генералов.

Фёдор теперь служил в огромном по штату подразделении, коим являлась КСИ, Контрразведка Содружества Идентичных, охватывавшая все планеты, патронируемые орханами. Главная задача организации состояла в борьбе с агентами враждебных инопланетных сил во всех возможных проявлениях.

Фёдор сделал ещё глоток – по телу поплыло приятное тепло. Надо пойти перекусить, или сразу пообедать, что ли? А потом купить кое-что из одежды.

Он поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что ждал встречи с Антоном, сейчас непроизвольно оттягивает момент, когда придётся звонить старому другу. Кое-что его страшило, и это «что-то» было связано со словами Кира: Фёдор боялся проверять Антона!

«Чего ты опасаешься?» – спросил себя Пошивалов. Проверка – не более чем пустая формальность. Антон не мог быть клоном, не мог иметь программат – его проверяли. Если только альтеры действительно не научились переписывать в тело клона личность, модифицируя её так, что средства орхан ничего не улавливали. Но если так, то…

Нет, этого не может быть, чушь полная, это всё домыслы начальства. У Кира какие-то предчувствия, и что с того? Антон не может быть клоном, программатом, тем более – предателем, ведь альтеры опасаются вербовать землян как прямых агентов. Случаи косвенной вербовки по принципу «не ведаю, что творю», разумеется, не редкость, но осознанная вербовка ни разу не имела места: по словам того же Кира, чужакам провал подобного агента может стоить слишком дорого.

Но тогда получается, что его прислали найти конец ниточки, тянущейся от обычных милых земных подонков, всего лишь торгующих наркотиками, к тем, кто мог им подсунуть модифицированный кокаин? Но это же дохлое дело…

«Ладно, позвоню Антону, встречусь, увижу, что Антон – это прежний Антон, и станет легче, – решил Пошивалов. – Вместе и обсудим, как действовать».

Никаких ограничений на темы разговоров с Берковичем ему не накладывали, не считая слов, сказанных в самом конце Кириллом Францевичем, про предчувствия. Наоборот, именно с Антоном следовало обсудить, как лучше прощупать компанию наркодилеров, с чего начать поиск возможного источника ДНК-модификатора, если окончательно подтвердится, что та партия была разовой.

Пошивалов допил виски и отправился по хозяйственным делам.

Вернулся он в гостиницу около часа дня. Фёдор купил пару рубашек, хлопчатобумажный свитерок, джинсы и спортивный пиджак, а кроме того, забрал нужный чемоданчик у аптекаря, полагавшего, что передаёт коллекционеру-палеонтологу контейнер с костями доисторического животного. Открыть контейнер без специального кода было невозможно, а при попытке взлома содержимое немедленное спекалось в однородную массу.

На улице стремительно теплело, в плаще стало жарко. Пошивалов решил обедать вместе с Антоном, а пока наскоро перекусил в кафе при отеле. Затем набрал номер, который ему сообщил перед самым отъездом Кир.

На том конце линии прозвучало всего два гудка – и Фёдор узнал голос друга, несмотря на то, что Антон говорил по-английски.

По легенде Пошивалов поинтересовался, разговаривает ли он с мистером Альфредо Риизи, и, получив утвердительный ответ, представился инженером из Германии, приехавшим по делам компании и желающим встретиться с консультантом по высокоточным металлорежущим станкам.

Пошивалов не мог понять по голосу, узнал ли его друг, но, безусловно, Берковичу сделать это куда сложнее: он не догадывался, кто с ним может разговаривать.

Телефон, с которого звонил Фёдор, и тот, на который он звонил, всего лишь внешне напоминали мобильники. Правда, редкий земной инженер, даже вскрыв телефоны, смог заподозрить что-то неладное. Поэтому земные спецслужбы прослушать их не могли. Теоретически прослушку могли выполнить альтеры, но не настолько они открыто действовали на Земле, чтобы располагать возможностями установить нужные следящие устройства.

С учётом этого хотелось, отбросив все конспиративные формальности, заорать в трубку: «Антошка, это же я!» Однако один из главных принципов работы КСИ выражался в известной поговорке: «Бережёного – бог бережёт», и Фёдор, как дисциплинированный солдат, ни на йоту не отступил от него. Он назвал условный пароль, и договорился о встрече через два часа в Центральном парке.

– Вы знаете, где Променад? – так же деловито и без эмоций поинтересовался Антон. – Его ещё называют Молл.

«Тоже мне старожил, мать твою!» – с некоторым дружески-саркастическим раздражением подумал Пошивалов.

– Разберусь, – заверил он вслух, нарочито громко усмехаясь в трубку и как бы давая понять, что он не новичок в Нью-Йорке.

– Хорошо, – без эмоций сказал Беркович, – сделаем так: в самом начале Променада есть четыре статуи, я буду у памятника Христофору Колумбу. Вы, насколько я понимаю, знаете меня в лицо, а как я узнаю вас?

Фёдор, продолжая действовать по инструкции, возразил:

– Нет, в лицо я вас не знаю. Поэтому надо договориться, как и я вас узнаю.

– Ладно, – согласился Беркович, – я буду в светлом костюме и с зонтом. В руке книжка с тёмно-синей обложкой. Подойдёт?

Пошивалов, разглядывая в окно улицу, пожал плечами:

– Разумеется. В общем, до встречи!

– Погодите, но как же я вас узнаю?

– Я сам подойду к вам, – заверил Фёдор. – Извините, но таково задание. Я назову пароль – второй пароль для персональных встреч. Вы его должны знать.

Беркович на другом конце линии устало, словно все пароли сидят у него в печёнках, вздохнул:

– Отлично, до встречи! – и отключил связь.

Фёдор постоял несколько секунд, а потом прошёлся по комнате и вдруг в ярости пнул один из стульчиков. Стул отлетел, задев столик так, что с последнего чуть не свалилась ваза с цветами, ударился о белую тумбу, где стоял телевизор, оставив заметную царапину.

– Ух, что это я?! – пробормотал Фёдор, смутившись.

Он потёр царапину на тумбочке, поднял стул и восстановил порядок в комнате.

«Не психовать, – приказал он себе, – только не психовать! Психоз никогда никого не доводил до добра».

Времени оставалось много – до Центрального парка отсюда рукой подать. Фёдор набрал второй специальный номер и вызвал Вильямса, местного резидента, назначенного опекать и страховать его миссию, и сообщил, где и когда встречается с Берковичем. Вильямса Пошивалов тоже знал лично – они встречались на кулорской базе.

Небо почти очистилось от облаков. Фёдор приоткрыл окно и по старой привычке, высунув руку, проверил: совсем тепло! Тогда он переоделся, сменив костюм на джинсы, футболку и блэйзер. Осмотрел себя в зеркале.

– Красав е ц, – хмыкнул Пошивалов, делая ударение на последнем слоге.

Из зеркала смотрел крепкий, коротко стриженый молодой мужчина. Медицина орхан творила чудеса: после комплекса специальных процедур Пошивалов расстался с морщинами, принесённых ему не только годами, но и весьма сложной профессией, поднарастил и без того хорошую мышечную массу, и, самое главное, серьёзно обновил организм. Сейчас он выглядел ухоженным молодцом лет тридцати, тридцати пяти, что соответствовало истинному нынешнему биологическому возрасту: инопланетные опекуны Земли секрета вечной жизни не знали, но умели существенно продлевать бренное бытие.

Фёдор подумал, что Ольге бы понравилось, как он выглядит, Ксюха бы точно сказала, что он – вылитый Александр Невский: дочке нравился этот культурист и актёр. Раньше Пошивалов действительно смахивал на него, а теперь сам поймал себя на мысли, что мог бы сойти за брата.

Вспомнив жену и дочку, Фёдор погрустнел. «Они живы, пока я их помню», – в который раз повторил он сам себе.

Пошивалов вышел из гостиницы, прошёлся до Парк-авеню, лишний раз проверяя отсутствие слежки, и уже там поймал такси.

Он попросил водителя проехать чуть дальше, чем требовалось – так, на всякий случай, – и вышел на пересечении Мэдисон-авеню и Семидесятой улицы.

До встречи оставалось почти сорок минут. На Пятой авеню напротив нужного входа в парк Фёдор заприметил полупустой бар, и, заказав чашку кофе и рюмку коньяка, устроился у окна наблюдать за улицей.

Авеню кишела машинами, но час пик ещё не наступил. Пошивалов понимал, что, сидя здесь, он ничего подозрительного не заметит, но хотелось немного поразмышлять.

По большому счёту, если руководство КСИ сомневалось в Антоне, следовало подключить для проверки куда большее число агентов, подумал он.

Но на самом деле, квалифицированных агентов у КСИ на Земле имелось не так много, и, самое главное, действовать им требовалось очень осторожно.

Интересно, думал Фёдор, они договорились о невмешательстве в дела «внешних» планет, но допустили возможности вывозить людей (или, соответственно, нелюдей) и колонизировать свободные миры. Очевидно, в этом имелась своеобразная логика «выпускания пара»: цивилизации, патронирующей «внешнюю» планету, обеспечивалась возможность давать выход прогрессорским стремлениям, равно как и возможность расселяться самой и расселять «своих» или близких по типу существ, если таковое желание у патронов имелось.

На вновь открываемых планетах работал принцип «первого флага», напоминавший столбление участков у золотоискателей. Цивилизация, первой нашедшая подходящую для колонизации планету, заявляла о правах на неё в специальный регистрационный орган ГС и получала права на планету, если не вскрывались факты, что ранее эту планету «застолбил» кто-то другой. Конфликты случались, но серьёзные последствия удавалось более-менее успешно гасить.

Фёдор посмотрел на небо – дождя, похоже, не будет, допил коньяк и кофе и направился к месту условленной встречи. Пошивалов подождал, пока огоньки «доджа» скрылись за поворотом, и направился к станции метро «Астор Плэйс». В принципе, расстояние до гостиницы позволяло прогуляться пешком, ведь данный район Манхеттена не самое опасное место в Нью-Йорке. Но Фёдор решил не испытывать судьбу: лишние хлопоты с возможными местными хулиганами и привлечение внимания полиции к собственной персоне не требовались.

Он проехал одну остановку в произвольном направлении, внимательно проверяя, нет ли слежки, вышел из метро и поймал такси. Всё было спокойно.

В гостинице Фёдор налил тоника со льдом, долго стоял под душем, включая то горячую, то ледяную воду, чтобы изгнать опьянение. Затем, повинуясь больше тревожному чувству, чем требованиям инструкции, вставил в ухо миниатюрный тубус индикатора движения, а датчик налепил на лампу, висевшую под низким потолком посреди комнаты – с этой точки хорошо контролировались и окна и дверь номера.

В постели Пошивалов долго ворочался: не давала покоя бабочка на ладони друга – что-то в этом эпизоде вызывало необъяснимую тревогу, но он не мог понять, чем его это беспокоит.

Индикатор пискнул в ухе, предупреждая об опасности, и Пошивалов открыл глаза. В таких случаях он просыпался почти мгновенно – навык, очень полезный человеку его профессии.

Система слежения определила, что некто пытается проникнуть в помещение, и тотчас послало сообщение человеку. Как только носитель индикатора проснулся, прибор перешёл из режима предупреждения к прямому мониторингу ситуации: Фёдор отчётливо услышал царапание.

«Дверь!» – подсказал индикатор: кто-то возился с замком.

Пошивалов быстро оценил обстановку и остался в постели, только лёг на спину, быстро надел очки, и, накрывшись одеялом, приготовил станнер.

Входная дверь распахнулась и тут же закрылась. Что-то прошуршало – незваный гость осторожно двигался от двери внутрь комнаты, и по показаниям датчика был один.

Мягкие шаги стали приближаться к выступу стены, за которым в номере располагался альков с кроватью. Фёдор впился взглядом в силуэт окна, подсвеченный ночными огнями с улицы – очки позволяли видеть сквозь ткань в инфракрасном и ещё бог знает в каких диапазонах, приспосабливая поле зрения под естественное восприятие смотрящего. На мгновение его кольнуло сомнение: как же стрелять в номере гостиницы? Стрелять в людей ему приходилось много раз, да и не пистолет у него сейчас, но он же в чужой стране, и непонятно, какие последствия будет иметь данный инцидент.

Кроме того, неясно, кто и с какой целью проник в номер. Судя по инструктажам Кира, подобный вариант практически не рассматривался – допускались слежка, установка разного рода «жучков», не более, и сейчас Пошивалов действовал исключительно на свой страх и риск.

Сомнения, как поступить, отпали, когда неизвестный появился на фоне освещённого окна – в руке у него красовался пистолет с навёрнутой трубкой глушителя. Фёдор достаточно видел подобных штучек, чтобы ошибаться.

«Чёрт, – подумал он, – а может, это простой грабитель? Но чтобы подобное совпадение!..»

Незнакомец начал поднимать руку, и Пошивалов нажал на активатор станнера. Человек согнулся и непроизвольно нажал на курок. Глухой щелчок, пуля как-то странно тихо стукнула в стену чуть ниже спинки кровати.

– Мать твою! – тихо выругался Фёдор, откидывая одеяло.

Он не стал включать свет – очки позволяли видеть практически как в освещённом помещении, даже не искажая цвета. На полу лежал человек в маске, закрывавшей почти всё лицо. Судя по цвету кожи на открытой шее, был белый. На нём красовалось одеяние работника гостиницы: коричневый пиджачок, строгий галстук, единственное, что на груди отсутствовал бэйдж.

Пошивалов концом станнера выцепил из полуразжатых пальцев пистолет и оттолкнул в сторону, затем надел перчатки и внимательно проверил карманы, но ничего не нашёл.

Фёдор осмотрел оружие, и глаза у него полезли на лоб: пистолет оказался игрушечным – он стрелял пластмассовыми шариками! На всякий случай Пошивалов проверил стену, куда предположительно пришёлся выстрел, и следов от пули не нашёл.

Он снял с человека маску – лицо, естественно, незнакомое, потом поднял псевдокиллера усадил в одно из кресел. После этого Пошивалов взял из своего чемоданчика «кокон» и надел на запястье ночного посетителя.

По большому счёту, стоило немедленно доложить местному резиденту или, возможно, самому Киру, ведь ситуация складывалась совершенно неожиданная. Однако Фёдор решил проявить инициативу и на первом этапе самостоятельно допросить неизвестного.

«Кокон» заработал, и вокруг тела мужчины по самую шею возникло легкое туманное марево, пеленающее тело, словно смирительная рубашка. Переключив станнер на антипаралитическое действие, Пошивалов собрался привести незнакомца в чувства, когда вдруг лицо полулежавшего в кресле начало интенсивно менять цвет. От неожиданности Фёдор сорвал очки. Сразу сделалось темно – свет рекламы с улицы только слегка освещал комнату. Фёдор секунду колебался, ещё раз посмотрел на человека сквозь очки, а потом включил свет в номере.

– Её-моё! – тихо сказал он вслух.

Лицо человека сделалось насыщенного оранжевого цвета, почти как апельсин.

Пошивалов снова выругался: следовало проверить это с самого начала. Взяв с прикроватной тумбочки мобильник, Фёдор переключил его в режим генетического сканирования, и всё стало понятно: тот, кто пытался столь странным образом имитировать покушение, не был человеком. Данные показывали, что это замаскированный представитель цивилизации Ларзи, гуманоидов, очень похожих на людей, но существенно отличающихся от всех членов СИ. Однако, насколько помнил Фёдор, и у ларзианцев не было такого цвета кожи.

Впрочем, не это являлось главным моментом – прибор показывал, что существо мертво!

Фёдор выругался свистящим шёпотом. Он несколько раз прошёлся по комнате, после чего присел к столу и закурил. Станнер не мог убить человека, равно как и ларзианца, равно как и любое существо, способное дышать в земной атмосфере. Не мог, но убил! Значит, что-то тут не так – либо со станнером, либо…

Либо с существом, в которое он выстрелил!

Пошивалов понял, что попал в отвратительное положение: он сидит в номере гостиницы в чужой стране, а рядом труп инопланетянина!

А хоть и в своей стране – что это меняло бы, по большому счёту? Агенты орхан должны забегать, как сумасшедшие, чтобы замести следы, ведь в противном случае, даже не принимая в расчёт раскрытие перед землянами, и, соответственно, определённые санкции в Галактическом Совете, им светили разбирательства, связанные с убийством представителя ларзианцев. Вопрос о статусе самого ларзианца на Земле окажется вторым в данном контексте: вполне возможно, это сотрудник какой-то наблюдательной миссии, которого, конечно, подставили, но кого это будет волновать? Провокация на то и затевается, а судьба ларзианца настоящего волнения в «высоких кругах» не вызовет: Фёдор догадался, что инопланетянину специально ввели какое-то вещество, становящееся ядом под действием станнера. Каким образом горе-киллера уговорили забраться в номер к землянину с игрушечным пистолетом, тоже не играло роли. Скорее всего, не будет играть и далее.

Пошивалов раздавил окурок в пепельнице и побарабанил пальцами по столу. Звонить Вильямсу? Но после случившегося у него не было доверия к местному резиденту: каким образом кто-то мог узнать, что Фёдор здесь, если не подозревать и Антона?

Немного поколебавшись, Пошивалов взял телефон и набрал номер Кира.

Орханин ответил почти сразу:

– Ты?! – В его голосе почему-то слышалось явное облегчение, а Фёдор думал, что Кир будет недоволен, что агент звонит ему напрямую с места проведения операции. – Я уж хотел тебе звонить – у тебя всё в порядке?

– Не знаю, – ответил Пошивалов, недоумевая, почему Кир беспокоится, словно предвидит неприятности. – Я…

– Погоди! – перебил его Кир. – Дело в том, что убит Антон…

– Что?! – Фёдор чуть не выронил трубку. – Что?!

– Пять минут тому назад мне позвонил Вильямс. Он сделал контрольный звонок Антону – они периодически перезваниваются. Телефон не ответил после нескольких попыток, что недопустимо. Тогда Вильямс приехал к нему на квартиру и обнаружил, что Антон убит…

Кир ещё что-то говорил, но Пошивалов почти не слушал. «Чёрт побери, чёрт побери, – думал он, – если бы я поехал с Тошкой, возможно, он бы остался жив!»

Горло сдавило, словно тугим жгутом, и Фёдор судорожно глотнул. Дьявол, как же так? Столько времени не виделись, наконец встретились – и на тебе, так глупо…

– Эй! – позвал Кир. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – глухо проворчал Фёдор.

Кирилл Францевич вздохнул и попросил рассказать о том, как прошёл вечер. Фёдор сообщил, что ничего подозрительного и в помине не наблюдалось, и тут в свою очередь огорошил орханина сообщением об инциденте в гостинице.

– О-ля-ля, – проговорил Кир, – час от часу не легче. Я понимаю, как тебе тяжело, но соберись – мы все делаем отнюдь не простую работу.

Пошивалов хмыкнул:

– Ну, и как мне быть?

– Включи-ка видео-канал, – попросил Кир.

Передача видео-сигнала повышала риск быть засечённым потенциальными противниками-чужаками, но ситуация требовала. Фёдор повиновался, и, используя телефон, как видеокамеру, показал куратору отдавшего концы ларзианца и его бутафорское оружие.

Орханин подтвердил предположения Пошивалова о том, что в организме псевдо-киллера имелось какое-то устройство или ему заранее ввели препарат, активизирующийся как яд под влиянием определённых факторов. Но и Кир не имел никаких предположений, кто и зачем разыграл спектакль с нападением. Во многом он сходился с Фёдором, что это, безусловно, хитроумно рассчитанная провокация, хотя и непонятно как связанная с убийством Берковича.

– Значит так, – подвёл итог Кир, – операцию пока сворачиваем. У тебя есть соответствующие средства – немедленно ликвидируй тело, тщательно заметай все следы и убирайся оттуда поскорее. Этот игрушечный, как ты думаешь, пистолет забери – отдадим на экспертизу. Я сильно подозреваю, что не такой он игрушечный. Мне кажется, что они устранили Берковича и зачем-то им потребовался ты – возможно, подсадить программат. Я также не уверен, что убийство Берковича – просто убийство. Возможно, это какой-то сложный ход…

– Ты хочешь сказать?.. – начал Фёдор, но орханин его перебил:

– Рассуждать некогда. Убирай следы и приезжай на вокзал, там тебя встретит Вильямс…

– А ты Вильямсу доверяешь? – поинтересовался Пошивалов.

– Абсолютно! Вильямс проверенный сотрудник.

– Антон тоже был проверенный, а ты ему не доверял! Теперь-то хоть смерть реабилитировала его в твоих глазах?

Последние слова Фёдор сказал резко и с таким сарказмом, что Кир шумно вздохнул:

– Не надо, Федя, сейчас это ни к чему! А основания у меня имелись, поверь. В общем, Вильямс тебя встретит и вывезет из города. Кстати, а как тебя нашли те, кто подослал киллера, есть соображения?

– Это же не настоящий киллер! – поправил Пошивалов.

– Неважно! Как они могли тебя выследить, если ты уверен, что слежки не было? Или ты не заметил?

– Я не знаю, но не похоже, что слежка была.

– Погоди! Ты проверял одежду на «жучки»?

Фёдор вдруг осознал, что ни разу не сделал этого ни после выхода днём из гостиницы на встречу с Антоном, ни по возвращению в номер. Но он же чётко контролировал все свои движения, соприкосновения с людьми на улице – ничего подозрительного! Словом, никто ему не мог прицепить «следилку», разве что официанты в ресторане, когда они с Тошкой подвыпили. Но это уж совершенная паранойя: ресторан выбирали наугад!

Он вспомнил, что совсем не наугад: выбрать ресторан посоветовал Антон, но это практически то же самое.

– Мне не казалось, что это необходимо! – коротко пояснил он.

– А ты проверь! – настоятельно посоветовал Кир. – И действуй, как я сказал – времени мало.

– Есть! – мрачно ответил Фёдор. – Разрешите выполнять?

– Не обижайся! – примирительно сказал Кир. – Мне дороги все мои подопечные. Держи меня в курсе. Как закончишь, дай подтверждение, что всё в порядке.

Кир отключился, а Пошивалов тряхнул головой, словно выходя из ступора, и сначала осмотрел одежду, в которой ходил на встречу с Антоном. К своему стыду он быстро обнаружил, что к внутренней стороне рукава блэйзера прицепился крошечный, с маковое зёрнышко, маячок-хамелеон, та самая «следилка», в абсолютном отсутствии которой был так уверен.

Фёдор покачал головой: кто и когда мог прицепить её? Впрочем, гадать не имело смысла, и Пошивалов занялся насущными делами.

Не освобождая труп от «кокона», он перетащил его в ванную и замкнул «кокон» полностью. Теперь казалось, что в акриловой посудине покоится огромная куколка тутового шелкопряда. Взяв пульт регулирования поля, Фёдор повторил одну из процедур, которые неоднократно проделывал на тренировках, но не думал, что на первом настоящем задании придётся такой воспользоваться.

Полевой кокон засветился зелёным, слегка завибрировал и тихо загудел – единственный недостаток методики: в принципе, звук можно услышать и зафиксировать. Гудение продолжалось с минуту, после чего «кокон» погас и исчез, а в ванной остался бесформенный комок, похожий на не слишком крупный ноздреватый булыжник. Фёдор запихнул камень вместе с пистолетом «киллера» в чемоданчик, чтобы выбросить позже на улице.

Он собрал вещи и хотел выходить, когда его словно молнией пронзила мысль: единственного друга убили даже не люди, а какие-то твари, а он бежит, позорно заметая следы. И это здесь, на собственной планете! В конце концов, дисциплина дисциплиной, но не так же!..

Фёдор поставил сумку и чемоданчик на пол, сел в кресло и закурил, положив перед собой на стол станнер, внешне напоминавший чуть изогнутую торцевую отвёртку с толстой ручкой.

Всё же ясно: это камалы! Те, кто торговал модифицированным кокаином, поняли, что на их след вышли, поняли, что орхане могут устроить большой шум в Галактическом Совете. И решили сделать упреждающий ход, чтобы свой провал обратить себе же на пользу. Для этого надо поднять вой из-за убийства якобы ни в чём не повинного ларзианца, который наверняка состоит в официальной наблюдательной миссии, раньше, чем это начнут делать по поводу распространения на Земле отравленного наркотика чересчур дипломатичные орхане, которым всё надо десять раз проверить и перепроверить. В любом случае каша заварится крутая, и своего альтеры достигнут: в Галактическом Совете первым оправдываться придётся орханам. Что и требовалось получить!

– Погодите, твари, – негромко сказал Фёдор. – Вы меня в расчёт не приняли. Я вам устрою за Тошку!..

Мастерская, где обитали «подозреваемые», располагалась в Квинсе, за стадионом Вильяма Шо, рядом со съездом с Северного бульвара к сто двадцать шестой улице.

Фёдор остановил машину за поворотом у мрачноватого здания – то ли третьесортные офисы тут гнездились, то ли мелкооптовые склады. Было рановато, но ничего, подождёт.

Покинув «Бродвей Плаза», Пошивалов перебрался в другую гостиницу, тоже на Манхеттене, но подороже – «Фитцпатрик Манхеттен», четыре звезды, на Лексингтон авеню, где, перепрограммировав паспорт, зарегистрировался под именем Ван Хассена, предпринимателя из Нидерландов. Возможно, в подобных местах служба безопасности работает лучше, но сейчас это особой роли не играло: он в любом случае не собирался оставаться в номере дольше, чем до утра.

Фёдор не знал, что произойдёт, если он сумеет осуществить свой план – естественно, по голове за самодеятельность не погладят, но его пока это не волновало. Он поставил задачу: во что бы то ни стало выбить у агентов альтеров данные о тех, кто убил Антона, а затем, если получит необходимую информацию, ликвидировать убийц. Неважно, кто они – камалы, ларзианцы, или люди, не ведавшие на самом деле, что творят.

Кир начал вызывать его, но Фёдор отключил связь, как только покинул первую гостиницу, в которой так и не удалось переночевать. Впрочем, спать ему пока не хотелось: он принял сильный стимулятор, позволяющий не спать двое-трое суток.

В новом отеле, воспользовавшись справочником, Пошивалов заказал в прокате машину, которую подогнали к восьми утра, и к мастерской приехал рано – заведение ещё не открылось. Сжевав купленный по дороге гамбургер и запив соком, Фёдор устроился на удобном сидении прокатного БМВ-Х3: он взял не самый дешёвый вариант, в расчёте на то, что ему потребуется машина помощнее и понадёжнее, но не слишком громоздкая. Для предлога появления в мастерской он из гостиницы зашёл в Интернет и поискал данные по модели, которая подвернулась в прокате.

Логика Пошивалова была проста: если парни агенты альтеров, они не позволят ему допрашивать себя и моментально раскроются. Если же они несознательные поставщики модифицированного кокаина, то при должном нажиме он это тоже поймёт. В таком случае, он просто отметелит накоторговцев и выбьет из них сведения, откуда они получали товар. Подонков жалеть не стоило: торгуешь наркотой – будь готов, что тебе свернут башку, если говорить не хочешь.

Правда, второй вариант не решал проблемы расправы с убийцами Антона, но Пошивалов нутром чуял, что не простые наркодилеры свили гнёздышко в Квинсе.

Погода устанавливалась хорошая, здесь окончательно наступила весна. Ночью, правда, прошелестел приличный дождик, но по-прежнему держалось тепло, а небо намекало на ясный день диском солнца, выползающим из-за хребтов городских построек.

Минуло около часа, когда к мастерской подкатила первая машина – новый тёмно-синий «Эксплорер». Из него вышли двое, и, не торопясь, перекидываясь шуточками, отперли ворота. Фёдор отметил: парни именно те, кого он собирался обрабатывать. С помощью «слухача» он фиксировал их разговоры – с виду обычный трёп приятелей, работающих вместе и готовящихся начать суетливый день.

Ещё через пять минут подкатил второй автомобиль, прямая противоположность массивному, но строго-деловому джипу: вальяжный и стильный «крайслер 300С» нежно-голубого цвета. Там прибыли тоже двое, и теперь на сцене присутствовала вся четвёрка.

В последней машине прибыл человек, кого Кир считал погибшим членом экипажа корабля, на котором Антон потерпел крушение. По документам он значился сейчас как истинный американец с замечательно-стандартным именем Вилли Дэй.

Фёдор знал их всех по именам и фамилиям. Высокий бритый смугляк и тоже высокий, но рыжеватый парень из первой машины звались соответственно Левай Джордж и Бернар Луго, а напарник Вилли по «крайслеру», тонкий, темноволосый и изящный, похожий скорее на дирижёра симфонического оркестра, проходил в досье Кира под именем Эмилио Хенсли.

«Пора!», – решил Фёдор, и, объехав квартал, подкатил к мастерской с другой стороны. Компания неспешно переодевалась, готовясь к рабочему дню, и с интересом воззрилась на клиента на хорошей машине.

Фёдор приветливо поздоровался. Стоявший ближе всех, Эмилио улыбнулся:

– Вашей машине, судя по виду, никак не больше года. Что, с новым БМВ уже проблема?

Пошивалов развёл руками, тоже улыбаясь и одновременно прикидывая, где располагаются кнопки управления воротами, двери во внутренние помещения мастерской и вообще любые значимые для ситуации объекты. В мастерской, как он отметил, было чисто, и даже присутствовал уютный уголок, где клиенты могли подождать, пока с их машиной работают.

– Это не моя машина, – объяснил Фёдор, – это прокат.

– Ну, тогда всё возможно, – кивнул Эмилио. – И что не так?

– По-моему, – сказал Пошивалов, – их хвалёный х-драйв барахлит: на подъёмах колёса пробуксовывают. Думаю, дело в этой системе.

Что-то перекладывавший на верстаке Левай обернулся и оттопырил губу:

– Похоже, сэр, вы разбираетесь в машинах, – полувопросительно, но с уважением констатировал он.

– Есть такое, – не стал разубеждать Фёдор. – Правда, я ленивый – сам ни за что не полезу в авто.

– При чём тут лень? – заметил вышедший из подсобки Вилли. – Человек должен заниматься своим делом. Если ты не автомеханик, зачем тебе в машине ковыряться?

– В общем, давайте ключики, продиагностируем эту красавицу, – заключил Левай. – Вы пока можете вон там посидеть или в специальной бизнес-комнате. Можете кофе выпить.

Фёдор благодарно кивнул и бросил ключи, которые Левай ловко поймал.

– Кофе я бы выпил, если вас не затруднит, – заметил Пошивалов.

– Там кофеварка, – пояснил Вилли. – Всё к услугам клиентов!

«Приветливые, чёрт бы их побрал!» – с раздражением подумал Фёдор. Он улыбнулся и кивнул:

– Окей! И где же ваша бизнес-комната? Я бы пока там посидел, кое-какие звонки нужно сделать.

– Вам туда! – показал Эмилио, уже готовящийся включить подъемник, на который заезжал Левай. – Вилли, покажи мистеру…

– Ван Хансену, – подсказал Пошивалов.

Вилли провёл Фёдора по коридорчику мимо пары подсобок, душевой и складского помещения. Дальше оказалась симпатичная и не маленькая комнатка с кожаной мебелью, барной стойкой, и парой столов с богатым набором оргтехники.

Пригласив чувствовать себя как дома, Вилли оставил Пошивалова и вернулся в рабочую зону.

«С виду обычный человек, – подумал Фёдор, – совершенно обычный…»

Он осмотрелся. Системы наблюдения тут, разумеется, могут быть, хотя он не заметил ничего, напоминающее монитор, но это ничего не значило. Похоже, он увидел все помещения мастерской, и вряд ли в комнатах, которые оставались закрытыми, мог кто-то прятаться. Но осторожность не мешала. Поэтому сначала Пошивалов позвонил в гостиницу и попросил считать номер свободным – он предусмотрительно оплатил один день пребывания. Затем немного подождал, и, достав зажигалку и пачку сигарет, вернулся в цех.

Там кипела работа. Левай и Эмилио занимались БМВ, задранным на подъёмнике – цепляли какие-то датчики, Бернар настраивал диагностический стенд, а Вилли сидел и записывал что-то в журнал.

Фёдор прошёл по плавной дуге мимо всех четверых, чуть потряхивая зажатыми в руке курительными принадлежностями. Парни бросили быстрые взгляды на него, но ничего не сказали.

Встав в проёме ворот, Фёдор вопросительным жестом показал пачку Бернару, располагавшемуся к нему ближе всех. Тот кивнул – курите. Пошивалов закурил, посматривая то внутрь мастерской, то наружу, и вроде бы весело щурясь на поднимающееся всё выше солнце. Затянувшись и со смаком выпустив дым, он сказал, поигрывая зажигалкой:

– Люблю утром покурить… – и добавил, выдержав небольшую паузу: – Травки. А то и понюхать чего-нибудь.

На миг вся четвёрка замерла.

– Мой хороший знакомый, мистер Риизи, говорил, что у вас есть кое-какие штучки, – Пошивалов ухмыльнулся, – делающие поездки на автомобиле ещё интереснее, вы понимаете? Можем мы эти вопросы порешать?

По мнению Фёдора, в сложившейся ситуации это явилось бы своего рода мгновенной проверкой – особенно вкупе с упоминанием имени Риизи.

Что и случилось. Четвёрка замерла уже не на мгновение – было видно, что упоминания про общего знакомого никто не ожидал.

Первым опомнился Бернар:

– Вы правы, мистер Риизи наш клиент, это верно. А что за штучки, о которых вы говорите? Какое-то дополнительное оборудование в салон? – поинтересовался он, спокойно поворачиваясь к Фёдору от стенда.

Пошивалов ухмыльнулся и сплюнул.

– Парни! – повысил он голос. – Вы прекрасно понимаете, о чём я. Мне нужно зелье, которым вы банчите. Конкретно – кокаин. А ещё конкретнее – мне нужен выход на тех, кто вам поставлял кокаин примерно месяц тому назад. Если вы, конечно, не сами его производили!

При этих словах Вилли начал вставать из-за стола, а Левай с Эмилио сделали шаг-другой из-под поднятого на подъёмнике БМВ.

Фёдор швырнул сигарету на пол и вытащил станнер.

– Стоять на местах, господа! Руки держать на виду!

Станнер оказался «лакмусовой бумажкой» куда почище, чем упоминание о наркотиках. При появлении в руках невзрачной для любого обычного человека трубки «нормальные» наркодилеры, как минимум, недоумевали бы, если бы не расхохотались: станнер трудно было принять за угрозу – гнутая отвёртка, не более.

Однако при виде этого останавливающего оружия четвёрка прилипла к полу, а Вилли Дэй вдруг прыжком рванулся к проходу в задние помещения мастерской, к он стоял ближе всех.

Фёдор подумал, что не следовало устраивать спектакль, тратя драгоценное время, а просто помахать станнером перед носами четвёрки с самого начала. И всё стало бы ясно и понятно намного раньше. Обычные земляне, даже промышляющие чем-то нелегальным, никогда бы с ходу и при отличном освещении не приняли станнер за пистолет или другое огнестрельное оружие – он помнил свою реакцию, когда первый раз увидел это устройство. И, конечно, никто бы не стал бежать. Поведение Дэя однозначно подтверждала, что тут знают, что такое станнер, и понимают, зачем явился этот «клиент».

Вилли Дэй не успел никуда добежать. Пошивалов не стал стрелять из станнера – можно было и не попасть, и, кроме того, видел, как дёрнулись к нему остальные трое. Он просто нажал донышко зажигалки, которая служила не только зажигалкой.

Рассыпанная предварительно по полу пыль активировалась, четыре протуберанца парализующих микрогранул взвились по направлению к четвёрке. Через секунду все валялись на полу обездвиженные.

Фёдор быстро выглянул на улицу – она оставалась пустынной, и нажал кнопку опускания ворот, после чего блокировал створки, а отдельную входную дверь закрыл на задвижку.

Он перетащил незадачливых агентов альтеров на диванчик, стоящий у стола, за которым Вилли Дэй вносил записи. Последнему, самому крупному, Леваю Джорджу, места не нашлось, и Пошивалов посадил его на пол у ног подельников. Действие микрогранул продолжалось не слишком долго, поэтому Фёдор опустил машину с подъёмника и достал из багажника чемоданчик со снаряжением. Оттуда извлёк четыре «кокона» и напялил на агентов.

После этого Пошивалов проверил все помещения мастерской. Пара дверей в подсобки оказалась запертыми, как и задняя дверь. Пошивалов вернулся к обездвиженным агентам. Они начали отходить от действия парализатора и вертели головам, торчащими из полевых «смирительных рубашек».

Фёдор выдвинул ящики стола и ухмыльнулся – в верхнем лежал заряженный «хеклер и кох». Сунув пистолет за пояс, Пошивалов подтащил из дальнего угла мастерской кресло и уселся напротив четвёрки вольных или невольных предателей рода человеческого.

– Сейчас, – сказал он, поигрывая станнером, – вы мне расскажите, как камалы завербовали вас, ублюдков. Уверяю, я сумею вас разговорить. Не таких гордых горных орлов заставлял чирикать. Но сначала вы мне сообщите, кто конкретно ликвидировал Антона…

При этих словах все спеленатые «коконами» недоумённо переглянулись.

– Кого ликвидировали? – спросил за всех Дэй. – Мы не знаем никакого Антона. И вообще, раз пошли такие дела, мы будем разговаривать только в присутствии наших представителей.

– О, как! Очень интересно, каких это «ваших» представителей? Вы земляне, я земной представитель КСИ – возможно, это слово вам знакомо? Как вы понимаете, ни одному земному правительству я вас представить не могу, поэтому я – один из немногих землян, кто имеет право вас допрашивать, раз уж вы люди…

– Ошибаетесь, мы не люди!

– Это точно! – согласился Фёдор. – Вы – не люди ! Но поскольку вы представители гомо сапиенс, то отвечать будете перед себе подобными. К которым и орхане относятся, кстати.

– Он не понимает, – криво ухмыльнулся Эмилио, обращаясь к подельникам. – Делать нечего, придётся вмешивать дипломатов. Но ему надо объяснить…

Пошивалов удивлённо поднял бровь.

– Дело в том, что мы только формально люди, – пояснил Дэй. – На самом деле мы – представители камалов. Давайте не будем поднимать масштабного скандала, он не нужен ни вам, ни нам. Давайте вызовем кого-то из руководящего состава с каждой стороны, и пусть они решают, как быть, раз так получилось.

– Чего-чего? – Пошивалов не понимал, куда клонит пойманный им агент альтеров. Он вытащил свой супер-телефон с потайными функциями, одна из которых заключалась в дистанционном экспресс-анализе на принадлежность к разным расам. – Какие вы камалы, не вешайте мне лапшу на уши!

Он не мог поверить в подобное: по словам Кира, четвёрку проверяли куда более точными приборами, чем его портативный детектор. Орхане не могли ошибаться: никакая маскировка, никакой грим не позволят обмануть датчики! Если же говорить о программатах, то не может быть таких программатов! Ублюдки пытаются одурачить его, сыграть на боязни крупного дипломатического скандала. Но подключи сюда официальные круги – всё замнут, как всегда. Нет, он сначала выбьет из них всё, касающееся убийства Антона!

Теперь вся четвёрка нахально усмехалась, глядя на Пошивалова.

– В том-то и дело, что мы не люди, и можем это доказать – но только в присутствии официальных представителей Федерации Камал. Если вы агент КСИ, должны помнить статью 12 главы 7 Галактического Пакта, запрещающую применение пыток и тем более самосудов к официальным представителям иных цивилизаций, каким бы образом они ни оказались в плену. У вас лично будут серьёзные неприятности, а у вашего руководства неприятности будут огромные. Фактически вы своей планете сильно навредите.

Пошивалов скривился, как от зубной боли: этот ублюдок говорит правильно. Но, во-первых, в данной статье Пакта говорится о чужаках, о чужаках , а не о предателях своей расы, так что… Да ну их к чёрту: он решил узнать всё, сейчас всё и выбьет из этих скотов.

Фёдор открыл рот, чтобы сказать всё, что он думал, но в этот момент стала открываться задняя дверь мастерской. В пустом коридоре, ведущем в подсобные помещения, звук поворачиваемого в замке ключа отдавался достаточно громко, чтобы услышать его в цехе.

– Ни звука! – приказал Пошивалов спеленатой четвёрке, и вытащил из-за пояса пистолет.

Времени выяснять, кто явился, не оставалось: новоприбывший шёл по коридору и мог услышать разговоры в цехе. Если это не агент альтеров, а рабочий мастерской, или «простой» наркоторговец, с которым знались эти парни, то вид станнера наверняка не произведёт на него должного впечатления.

– Эй, ребята, чего-то подозрительно тихо у вас! – крикнул знакомый голос.

Пошивалов не успел удивиться, а новый посетитель уже вышел из-за угла коридора. Фёдор выпучил глаза: перед ним стоял Антон, целый и невредимый.

Но он успел навести пистолет на входящего, и, повинуясь вбитому в спинной мозг боевому навыку, не опускал оружие.

Впрочем, Беркович вошёл с пистолетом в руке, правда, держал его не направленным на Фёдора. Увидев Пошивалова, старинный друг улыбнулся, но улыбка вышла нехорошая, не улыбка Антона, которого Фёдор знал давным-давно.

– Вот это да! – воскликнул он. – Я мог бы догадаться, что ты выкинешь подобную штуку – я хорошо изучил твой психотип, и обязан был учесть, что ты слишком эмоциональная натура для бывшего военного. А так хорошо всё складывалось: ваш местный резидент поверил, что Беркович мёртв, и глупо запаниковал. Это могло стать замечательным прикрытием для нашей группы. – Он кивнул на сидящих на диване. – Но ты всё испортил, агент Пошивалов, всё испортил…

– Господин Риизи! – Фёдор не хотел обращаться к этому человеку, как к Антону. – Бросьте оружие в сторону – и на колени, лицом к стене!

– Да ну, оставь, Федька, ты ведь не выстрелишь в старого друга! – почти ласково сказал Беркович и начал поднимать пистолет.

«Дьявол, – лихорадочно неслись в голове мысли, – он так себя ведёт, потому что явно в бронике. В башку надо целиться. Но стрелять в лицо Тошке… вот же дьявол!..»

Он промедлили совершенно зря, хотя понимал, что стрелять необходимо: он ничего не выпытает из этих предателей, если не останется жив.

Пули ударили его куда-то в левое плечо и бок.

«Сволочь, в сердце метит», – успел подумать Фёдор, пытаясь удержать равновесие и тоже нажимая на спусковой крючок.

Его потащило чуть назад и на пол, но, падая, он выстрелил дважды, и увидел, как валится навзничь, запрокинув голову, тот, кто назывался когда-то Антоном Берковичем.

В висках стучали молотки, и Фёдор чувствовал, как кровь тёплыми липкими струями бежит по левой стороне тела. Почти отключаясь, он из последних сил приподнялся и скользнул взглядом по неподвижному телу, по растерянным лицам засунутых в «коконы». Выбраться они самостоятельно не смогут, но если сюда явится ещё кто-то из их подручных, или, ещё хуже, полиция…

«Облажался, кажется», – подумал Пошивалов и потерял сознание.

Сильно трясло, словно его везли на тачке по булыжной мостовой.

Пошивалов открыл глаза. Страшно хотелось пить, а перед глазами болталось что-то серое с блестящим прямоугольничком посередине. Когда зрение сфокусировалось, он понял, что его действительно везут, но не на тачке.

Он лежал на широком сидении минивэна, похожего на санитарную машину, которая мчалась по гладкому шоссе – об этом Фёдор мог судить по плавности хода, поскольку окна в машине были матово-серыми. Но каждое плавное качание отдавалось болью, и это производило впечатление, что его тащат по камням в тележке на железных колёсах.

Грудь у него была замотана-перемотана, от левой половины отходила толстая трубка, оканчивающаяся в блестящем разными финтифлюшками и глазками цилиндре, стоящем на полу.

Скосив глаза, Фёдор увидел сидящего через проход на откидном сидении Кирилла Францевича. Заметив, что раненый пришёл в себя, орханин участливо наклонился и спросил:

– Ну, как, больно?

Пошивалов кивнул, как мог.

Кир поманипулировал чем-то на стенке цилиндра, невидимой Фёдору.

– Так лучше?

Пошивалов снова кивнул, чувствуя, как боль, заливавшая его с головы до ног, сжимается и отползает в дальний уголок тела. Впрочем, она была такая большая, что совсем исчезнуть не могла. Одновременно захотелось спать.

Кир приоткрыл окошечко в отсек водителя и сказал:

– Элвуд, нельзя ли поскорее?

– Можно, – проворчал водитель, и Пошивалов узнал Вильямса. – Если хотите, чтобы остановила полиция. Мы же конспиративная скорая помощь, я не могу включить сирену!

– Остряк! – заметил по-русски Кир, закрывая окошечко.

– Что, так плохо? – поинтересовался Фёдор, хотя боли почти не осталось.

Орханин пару секунд смотрел ему в глаза.

– Если откровенно, весьма хреново. Бочину тебе разворотило, будь здоров. Пули у этого гада оказались усиленные, хоть и стрелял с глушителем. Да и не мог я тебя вывозить сразу, а местных врачей не пригласишь. Твоё счастье, что когда мы сообразили, что случилось и где тебя искать, я догадался прихватить полевой реаниматор. – Он кивнул на блестящий цилиндр.

Фёдор судорожно вздохнул, борясь со сном, и боль снова зашевелилась в груди.

– Но если бы мы опоздали минут на двадцать – хана бы тебе, парень, прямо говорю. В любом случае теперь тебя придётся вывозить на лечение туда, – Кир показал пальцем в потолок минивэна. – Надо только подальше от города отъехать, а то челнок скрытно не сядет, сам понимаешь. А ещё требуется вывезти этих субчиков в надёжное место – они же «вещественные доказательства». Ну и заварил ты кашу, скажу тебе!

– Сильно накажут? – проговорил Пошивалов, едва ворочая языком.

Кир усмехнулся:

– Я бы тебя наказал, ох, как наказал! Но тебя, скорее всего, даже наградят…

– Посмертно! – выдавил Фёдор деревянными губами.

Кир снова усмехнулся и осторожно потрепал его по колену:

– Выживешь, солдат, выживешь. Будешь как новенький. Вообще ты, хотя и вопреки инструкциям и дипломатическим нормам, сделал большое дело. Без твоего «нарушения правил» мы бы ещё чёрт знает сколько блуждали в потёмках.

– Но как они умудрились людей завербовать? – Фёдор говорил всё тише.

– Клоны, понимаешь, дружище, клоны! Штучные клона, наши полевые анализаторы не отличают. Вот зачем им нужен был экипаж того корабля. А нам предстоит выяснить, как они научились в мозги так залезать, что фактически туда своих пересаживают. Это не просто вр е менные программаты, это новая проблема, но теперь мы хоть знаем, в чём дело. Конечно, жаль, что ты своего бывшего друга завалил, снайпер – точно в лоб ему впечатал дважды, аж мозги разбрызгало…

Пошивалов вдруг всхлипнул, и Кир истолковал это по-своему.

– Фёдор, ты не переживай, ты не друга убил, он им уже не был.

Пошивалов чуть повёл головой:

– Да я уже понял, что я – идиот? К тому же бабочка…

– Что за бабочка?

Фёдор объяснил.

– Антон всегда ненавидел насекомых, а тут так нежно её в воздух подбросил. Это не сразу в голову пришло, но не давало покоя весь вечер.

– В общем, твой друг давно умер, не сегодня утром.

– Он не умер, – прошептал Пошивалов. – Они все живы, пока я помню…

Он закрыл глаза, и, не в силах сопротивляться наваливающемуся сну, поплыл в темноту временного небытия. Перед ним вставали дорогие лица – жены, дочки, Антошки.

«Они все живы, – беззвучно повторил Пошивалов. – Пока я их помню! И пока помню я – я сам живу!»

Он знал, что должен выжить, что у него на Земле и на десятках других планет ещё есть много жён, дочек и друзей, пусть не его собственных, но всем им требуется защита. Потому что все люди – братья перед лицом куда более серьёзной угрозы, чем свары между белыми или чёрными, христианами или нехристями. И даже те, кто пока этого не понимает, как большинство на Земле, рано или поздно поймут. А пока не поймут, он будет драться за них – везде, где нужно. Драться и помнить… И жить – пока помнит!..

Машина свернула на просёлок, и теперь затрясло по-настоящему. Пошивалов слегка застонал сквозь сон.

Кирилл Францевич проверил крепление носилок и осторожно погладил забинтованный бок раненого.

– Спи, солдат, спи. Я тебе умереть не дам, у нас дел по горло!