Тело 16
О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ ДЛЯ БОГОВ
Системная яхта «Хохотун».
Центральное помещение кают-компании.
Следующие десять минут Катрина Бета 19–725, старый катафрактарий Аэций Флавий Катилина и воскрешенный после упокоения господь Гор сидели в своем единственном теле не шевелясь, заторможено взирая на разбросанные по рубке многочисленные и весьма живописные тела мертвецов. Проверять, жив ли Геб с Руксом, просто не осталось сил. Но, в конце концов, они трое смогли себя пересилить и, пройдя через разбитый экран, осмотреть трупы обоих акционеров. Усмехнулись единым ртом.
Геб, похоже, скончался даже не от удара, а от ускорения во время броска. Агнатка швырнула стокилограммовое тело, десяти килограммовый скафандр и тридцать килограммов кресла одной рукой с такой мощью, что голову Геба в шлеме оторвало еще до того, как он врезался с креслом в экран. «Хрупкий какой, надо же!» — усмехнулась Катрина.
А с Руксом было еще проще. Снаряд из Гэбриэля Бруно врезался в него с резвостью покидающей стратосферу ракеты, и хотя задел лишь краем, разорвал несчастного напополам. Рука и часть грудной клетки валялись тут же. Как говорится, комплект прилагается.
«Как они там, гаденыши? — подумала Катрина. — Уже хеб-седируются, должно быть».
Беглянка закрыла глаза. Три личности, живущие в ее черепе, осторожно притирались друг к другу. На самом деле в голове ее не существовало противоречий.
Хапи Гор, он же Гордиан Оливиан Рэкс, родился миллиард лет назад и свыше сотни миллионов лет назад — умер.
Его благородие легат Флавий Аэций по прозвищу Катилина, патриций и полководец, родился шестьдесят лет назад и тоже успешно скончался на поле боя.
Агнатка Катрина Бета родилась полгода назад и пока оставалась живой, храня в своем немыслимо сексапильном теле воспоминания всех троих.
Воспоминания этих трех субъектов не накладывались одно на другое, и в этом был ключ к ее (или его, их?) спасению. В конце концов, все совместные события они пережили в одном-единственном теле, а значит, шизофрения им пока не грозила.
В этот момент вдруг ожили динамики развороченного схваткой экрана, и до боли знакомый ей голос «дворецкого» — электронного мозга «Хохотуна» застрекотал:
— Внимание экипажу корабля! Внимание экипажу корабля! Угол пятнадцать, в направлении юг-юго-запад. Наблюдаются визуальные эффекты, сопровождающие открытие пространственных нуль-порталов, соответствующих классам кораблей «крейсер» и «легкий крейсер». Жду указаний.
Катрина тихонечко задрожала, как от озноба. После пережитого сегодня внезапное появление неизвестных кораблей было явным событийным переизбытком.
Она почти подползла к фальш-иллюминатору (который на самом деле, как и «большой экран», являлся монитором, но показывающим вид снаружи, соответствующий его положению в рубке) и уставилась в пустоту. Там, в бездонном пространстве космоса, сквозь две фиолетовые рамки порталов в кластер вползали серые туши межзвездных кораблей. Один — побольше, другой — чуть поменьше.
«Ну что ж, — решила Катрина. — Похоже, она знает, кто это…»
— Принадлежность кораблей можешь определить?
Компьютер подтвердил ее выводы.
— Это системные крейсера, сикха. Идентифицируются как патрульные суда ССБ Нулевого Синтеза. Согласно переданному электронному сообщению, командующий бортовой группой — комиссар ССБ старший нукер Сальвадоро Йенг. Он запрашивает разрешение на стыковку.
Еще десять минут спустя комиссар Йенг, проплыв в невесомости по соединительному туннелю, нырнул в стыковочную камеру. Компьютер «Хохотуна» постепенно поднял гравитацию до обычного одного «g», и Йенг, подняв забрало скафандра, грузно ввалился из стыковочной камеры в комнату.
— Здравствуйте, Катрина. Вы не представляете, как рад я вас видеть! — воскликнул он с ходу.
Как же, как же… Недолго думая, Кэти загнала Гора и Катилину обратно в глубины своего мозга и решительно уперла в комиссарское пузо новый бластер, добытый ею пару минут назад у одного из охранников-мертвяков.
— О, бог мой, потише, — удивился Йенг. — Ведь я совершенно безоружен.
Он развел пустыми руками.
— Одни пришли? — спросила Кэти грозно.
— А вы пустили бы на борт еще кого-то?
— А вы бы стали меня спрашивать?
— Как видите, да… И признайте, ведь я прав в своем допущении. Все эти шутки с Правительственной моделью… Боже, боже! Вы к ним, по-моему, уже настолько привыкли, что спалили бы моих сопровождающих к чертовой матери. Разве нет?
— Зачем мне это нужно?
— Ну это вы мне скажите.
— Боитесь, что зажгу вас, как свечку, а, Йенг? Хеб-сед, хеб-седом, а дохнуть от луча бластера не слишком приятно!
— Полагаете, у вас есть причины, чтобы прикончить меня столь ужасным способом?
— Ну, это вы мне скажите, — парировала она.
Йенг нахмурился:
— Послушайте, Катрина, к чему эти словесные игры? Я думал, мы нашли с вами точки соприкосновения очень давно, еще в кластере Седан. Давайте оставим бесцельный треп, и я обрисую дальнейшие…
— Вы обманули меня, Йенг!
— Помилуйте, в чем?
— Вы говорили, что спасли меня с Буцефала. Грязная ложь! Тоже мне, спаситель чертов… А когда мы договаривались с вами о сотрудничестве в кластере Седан, вы обещали мне полную безопасность! Гарантированную! Где пребывала эта загадочная субстанция — «гарантированная безопасность» — в течение последних двух часов, а? Я уж не говорю про способности Геба к экстрасенсорике. Почему вы мне ничего о них не сообщили? Ведь по сравнению с тем, что только что мне только что пришлось пережить, взрыв Буцефала, это цветочки. Нет, я понимаю, в таком деле без риска не обойтись, но… Вашу мать, у меня ведь не было ни шанса! На космодроме Розы меня ждали другие тшеди, я избежала встречи с ними совершенно случайно, спалив их к чертям космическим излучателем вместе с охраной с расстояния в километр. А здесь, на борту, оказались мои бывшие одноклассницы, модифицированные, как сам дьявол. Они чуть не порезали меня на ремни — я осталась жива просто чудом!
Йенг вздохнул и потер маленькие смуглые ладошки.
— Напрасно вы кипятитесь. Такой красивой девушке…
— Напрасно?! — возмутилась Катрина. — Шли бы вы, комиссар, со своей красотой знаете куда?
— Вы мне сказать дадите, в конце-то концов?
— О чем? О том, как вы меня славно подставили?!
— Да боже ж мой! Катрина, напрягите хоть немного свои клонированные извилины! Вы думаете, как я здесь оказался? Габриэль, я надеюсь, похвастал тем, что заранее сбил координаты вашего движения, и я не найду вас?
Катрина помолчала. Что-то похожее Геб действительно говорил. Но тогда…
— Значит, — сказала она, — вы все же могли следить за мной?
— Разумеется! Как вы, должно быть, догадались, по крайней мере должны были догадаться, Эс Си Рукс все это время был моим агентом. Вас не удивляло его поведение в последнее время? В общем, по приказу Габриэля он перенастроил прыжковую программу «Хохотуна», но тут же скинул новую запись мне.
— Так вот почему он…
— Именно! К тому же он спас вас. Способности каждого тшеди сугубо индивидуальны, но в отношении Габриэля мы знали, что для него очень важно видеть объект своего воздействия. Руксу было известно, что потеря визуального контакта означает для Габриэля потерю контроля над вами, и он вас спас, упав на Геба в момент схватки! Неужели непонятно?
Что же касается трех девушек, ваших подруг, то… я ни на секунду не сомневался, что Гордиан Оливиан Рэкс разделается с тремя шлюшками, даже прокачанными до хомо милитарис. Все же он — прирожденный убийца, а эти…
— Ладно-ладно, полегче на поворотах, это все же мои подруги.
— Да было бы, о чем спорить!
— А ваша служба статистики? Вы знаете, что она сдала вас Габриэлю с потрохами?
— Серьезно? — Йенг улыбнулся. — По поводу, данных, которые «слил» господину Бруно департамент статистического учета, могу сказать следующее. Да, они сообщили ему о вас, но под моим личным контролем, иначе он ни за что не поверил бы в то, что полностью контролирует ситуацию… Понимаете, Катрина, не только вы были заинтересованы во встрече с Гебом из соображений примитивной мести, но и он — из практических соображений. Вы до сих пор не поняли? Там, на Буцефале, Габриэль так и не смог заполучить в свои руки то, к чему так стремился, — артефакт Сэта-Эливинера, переданный ему творцом на хранение. Артефакт, открывающий двери обратно в Лотос, в естественное пространство и время. Вы знаете, Эливинер не хранил свои сокровища в натуральном виде, а только в форме электронных матриц-программ, по которым, имея на руках любой, самый примитивный аппарат синтеза материи, можно было бы воссоздать оригинальный объект.
Артефакт, который творец передал Сэту-Эливинеру, хранился в таком же виде, в виде электронной матрицы. Но! Программы всех матриц Эливинера имели одну особенность: их нельзя было воспроизвести более одного раза до тех пор, пока существует предыдущая копия. Понимаете? То есть вы воссоздаете предмет один раз и затем, пока он не будет уничтожен, второй дубликат сделать нельзя!
Не знаю, каким именно образом Эливинер умудрился достичь такого эффекта, видимо, между матрицей и созданным по ней материальным образцом имелась какая-то связь, передающая разрешение на дублирование нового объекта в случае гибели первого образца, но все обстояло именно так.
«Артефакту для возврата в Лотос», как одному из наиболее ценных своих сокровищ, Эливинер придал еще одно ценное свойство. Он сделал так, чтобы матрица артефакта не могла транслироваться через глобальную Сеть. Вообще не могла! Ее нельзя было передать по Сети, о чем Габриэль, конечно же, не знал! Скачать матрицу артефакта было возможно только непосредственно, физически оказавшись рядом с хранителем и воткнув кабель в голову Эливинера. В результате, когда вы по ментальному приказу Габриэля ограбили Галерею Сандара, матрица артефакта-ключа не передалась на корабль. Геб не получил ее!
Не получил, представляете? Иначе, зачем, вы думаете, он торчал столько времени на планете Розе? Да если бы после гибели Буцефала в его руках находился ключ-артефакт, Геб уже давным-давно свалил бы вместе со всей доступной техникой и рабами обратно в Лотос, на истинную Землю в тот самый миг, когда ее покинул Множественник Микки, примерно в сороковое столетие от Рождества Иешуа!
А оттуда Геб бы создал собственный Арт Континиум. Во Вселенной родился бы еще один новый абсолютный Бог и еще одно независимое Мироздание! Три «В», мать их так! Следите за мыслью?
— И где же сейчас эта матрица? — обреченно спросила Катрина.
— Хм… А где ей еще быть? В вашей голове, разумеется, где-нибудь в клетках, что отвечают за постоянную память. Рядом с этим вашим Флавием Аэцием Каталиной, а возможно, с самим богом Гором. Но может быть, и с Катриной Бетой: шесть месяцев — все же достаточный период для формирования полноценной личности… Собственно, я пришел, чтобы это выяснить. Выяснить и э-э… изъять.
— А ручки не облезут? — спросила Катрина грубо.
— Думаете, у вас есть выбор?
Кэти качнула бластером.
— Я только что прикончила двух богов-акционеров, трех модифицированных хомо милитарис, два миллиона профессиональных «хедхантеров» и оплавила часть планеты Розы размером с хороший континент. Выбор есть, если есть сила.
— Нет, — очень мягко возразил Йенг. — Вы заблуждаетесь, моя прекрасная Катрина. По-настоящему, у человека нет выбора никогда, причем вне зависимости от его силовых возможностей.
— Правда? — вспомнив Флавия Аэция, Катрина оскалилась. — Вы, верно, забыли, комиссар, что в моем черепе живет некто по имени Гор, истребитель богов. Думаете, справитесь с ним?
— Я-то нет, — спокойно заявил Йенг. — Но вот ваше тело… Видите ли, во время обучения в школе наложниц ваш мозг был запрограммирован на голосовые команды Артели как коммерческого директора, ответственного за реализацию «изделий». В процессе вашей модификации в специальном центре ССБ мы решили заменить некоторые установки, и теперь вы подчиняетесь непосредственно мне.
Пока до Кэти (очень медленно) доходил смысл сказанного, Йенг прищурился, затем отчетливо произнес:
— Вы же секс-агнатка, Катрина, и должны знать, что такое пси-установка «покорность», — и вдруг резко добавил, внезапно изменившись в лице: — Команда Tadmor!
Сбитая с ног, как кувалдой, Катрина рухнула на пол. Пальцы разжались, не в силах бороться с сигналом мозга, оповещающем о пси-приказе. Кисти сложились сами — крестом за спиной. Брошенный бластер грохнулся об пол. В позорной позе, она застыла перед своим повелителем на коленях со скрещенными на позвоночнике руками.
И сквозь темнеющую пелену услышала новые слова Йенга:
— Ну а теперь, дорогая Катрина Бета, давайте немного поспим. Команда KalTarrash, сикха. Спокойной вам ночи!
Кластер Роза.
Руины космодрома на Плато Пестика.
Час спустя.
Когда Кэти пришла в себя, мир вокруг изменился. Она сидела в полицейском флаере, а флаер стоял на бетонных плитах огромного космодрома в ряду таких же, как он, полицейских машин. Стоящие справа и слева флаеры были черными, с горизонтальной желтой полосой. «Розыск и возмездие!» — было выведено на бортах. А на крышах располагались мигалки. Осмотрев собственный флаер, Кэти без труда определила, что он являет собой точную копию стоящих рядом. Такой же полицейский и такой же «розысково-возмездный».
Она возлежала на откинутом переднем сиденье, накрытая пледом, а рядом, слева в подстаканнике, торчала пластиковая чашка с остывшим кофе. Во флаере было пусто, замки на дверях открыты. На руках и ногах — ни наручников, ничего. Вокруг суетились люди, совершенно не обращавшие на нее внимания…
— Очнулись? — Йенг посмотрел на нее из дальнего окошка с опущенным ветровым стеклом. — Хорошо. Принести вам тонизирующий морс?
Девушка покачала головой.
— Сейчас я выйду и разорву вас по швам на две половины, — сквозь зубы просопела она.
— Да бросьте, хотите еще один «тадмор» или «калтараш»? Я вам не враг, пора бы запомнить. Мы просто изъяли из вашей памяти матрицу артефакта и все. Сейчас вот трупы разбираем. Идемте, посмотрим.
С помощью Йенга Катрина выбралась из машины, с трудом двигая немного занемевшими конечностями. Возможно, дело было в «тадморе» — принудительные позиции, особенно после долгого в них пребывания, всегда вызывали у наложниц мышечные судороги и анемию. Хотя странно, что это действовало и на ее сверхмодифицированное тело. Скорее причина некоторой «немощи» крылась в бойне, что она с подругами устроила на корабле — все ж таки настолько быстро двигаться ей не приходилось никогда в жизни.
О да, вот и «Хохотун», будь он неладен.
Неуязвимая яхта стояла в центре кольца из полицейских, санитарных машин и «труповозок».
И множество людей в белых халатах, в форме полиции, спасателей (ненужных уже) и ССБ носили из него трупы. Геб, Рукс, охранники, Лилит, Роксана, Эффи… Трупов было намного больше, чем тридцать два. Оказалось, вся эта чехарда происходила на недавно оставленном ей космодроме планеты Розы с оплавленными зданиями космопорта, рухнувшими военными кораблями Геба и множеством обугленных пассажиров и «хедхантеров». Габриэль, кажется, говорил что-то о двух миллионах наемников и гладиаторов. Добавить к этому штатных служащих космопорта, рабов и пассажиров… Да, работы тут на неделю, не меньше.
— Господи, сколько мертвых! — сказала Катрина тихо, сама не веря, что весь живодерский пейзаж она устроила собственными руками, такими тонкими и нежными с виду. — Неужели никого не осталось в живых?
— Ну почему же, — ответил ей «эсэсбэшник» — вы будете сильно смеяться, сикха, но выжил шеф вашей школы Артели. Его сейчас штопают походным регенератором медики и уже скоро выведут для передачи полиции. Вы сможете его увидеть.
— Вот радость! Смеяться я по этому поводу не буду, но смотреть мне на него не хочется. А то меня стошнит, пожалуй. Тот еще скот.
— Ну и напрасно. Артели, как вы заметили, имеет ту же внешность, что и Саймон Рукс, а ведь именно Руксу предстоит стать вашим гидом и опекуном в следующие несколько недель, а может, и месяцев.
— С чего бы это? — удивилась Катрина.
— С того, что вы все же секс-агнатка, и пока следствие над Артели не будет закончено, вы остаетесь «изделием» его школы. Причем беглым. А Рукс выкупит вас и предоставит свободу.
— Значит, я буду собственностью Рукса?
— Как я и сказал — всего пару недель, максимум месяц.
— Да идите вы с ним!..
— Можете предложить другие варианты? — спокойно спросил Йенг, доставая сигарету и затягиваясь. — Рукс благородно согласился заплатить за вас существенную сумму денег из собственных средств. Вы же знаете, выпускницы вашей школы весьма дороги. А вы отзываетесь о Саймоне в столь грубой форме. Нехорошо!
Катрина засопела.
— Если он полезет ко мне… — начала она.
— Я понимаю, — Йенг просто кивнул. — Но не полезет, он прекрасно осведомлен о ваших боевых и экстрасенсорных способностях. И он не идиот, чтобы, зная такое, позволить себе нечто лишнее. Потерпите немного. Мы завершим расследование, передадим дело в суд… Собственно ваше пребывание в качестве личной рабыни Рукса мотивировано одним-единственным доводом — пока вы собственность бога-акционера, ни одна структура Нуль-Синтеза не сможет предъявить вам обвинений в многочисленных и кровавых убийствах, которые вы совершили. Так что все это — для вашего же блага. Как только все обвинения будут предъявлены виновным лицам, вы получите полную свободу.
Кстати, как представитель Нуль-Корпорации, каковым я пока остаюсь, могу рекомендовать вас на службу. Не в ССБ, разумеется, слишком у вас разрушительные таланты для работы в качестве незаметного агента или следователя, а, допустим, в армию или в колониальную службу. Деньги там очень приличные, бессмертие гарантированное, за счет правительства, к тому же с вашими талантами тшеди вам обеспечена блестящая карьера, а глядишь, через пару тысячелетий сможете уйти на пенсию, прикупить акций, стать демиургом Нуля. Нет?
Катрина усмехнулась. Действительно, в ее положении это был просто подарок.
— Конечно. Спасибо.
— Тогда я напишу письмо в Кадровый Департамент, — кивнул Йенг, — как только получите свободу у Рукса, смело идите, и вас возьмут. Допустим, в Департамент Геноцида.
— Ох ты, а что и такой есть?
— Разумеется. Геноцид, равно как сотворение планет и народов, — это профильный бизнес Корпорации. Где-то создадим, где-то подчистим.
— Сволочи!
Йенг хотел что-то ответить, но только стрельнул глазами в сторону и молча затянулся.
За время их молчаливой паузы мимо пронесли еще три трупа. Как всегда, трупы не были закрыты накидками — медики Нуля не считали нужным скрывать от взоров зевак вид мертвых.
На каталке вповалку лежали Эффи с развороченным брюхом и вываленными дурнопахнущими кишками, а также Лилит с Роксаной — отдельно от голов. Их когда-то красивые тела теперь казались уродливыми, отвратительными, а идеальные пропорции рук, ног, груди, округлость бедер уже не могли никого возбудить.
Катрин отвернулась. Странно, но глазам стало мокро. «С чего бы? — подумала она. — Сама ведь уложила всех трех…»
— Вам жалко убитых? — заинтересованно спросил Йенг.
— А как вы думаете? Я прожила с ними почти месяц. Встречалась каждый день, ела, спала, терпела унижения и боль, знакомилась с вашим гадким миром.
Йенг пожал плечами.
— Они заслужили свою смерть. Предали вас.
— Они не стали бы такими, если бы их не заставила Нуль-Корпорация.
— Уверены?
— А вы нет?
— Нет. Сейчас, когда все кончено, я, пожалуй, могу говорить свободно… Понимаете, моя система идеальна. Если бы вы знали, дорогая Катрина, сколько пришлось экспериментировать, чтобы выстроить то, что вы с такой легкостью критикуете… Сначала, то есть в самом начале, еще до того, как запустили нынешнее время Нуль-Корпорации, в Искусственном Мироздании было создано множество социальных и экономических систем, в которых человек обретал все, бесплатно и сразу, в том числе бессмертие и здоровье.
Думаю, не стоит говорить, что в таких системах человечество очень быстро скатывалось к состоянию парнокопытных животных — жующих, спаривающихся, но не умирающих, а потому жующих и спаривающихся ВЕЧНО.
Несколько первоначальных Мирозданий в Арт Континиуме напоминали собой библейские райские кущи, только существенно модифицированные современной наукой. И все они вели к вырождению хомо сапиенс уже спустя несколько столетий, развитие культуры замедлялось, даже речь становилась более примитивной. Несколько единиц из каждой тысячи людей сохраняли за собой способность творчески мыслить и что-то создавать, кроме экскрементов и спермы, но… на общий постоянно деградирующий уровень общества это не влияло.
Тогда был создан иной рай — почти современная Корпорация, только без рабства, и мы получили тот же результат, что в пасторальном «раю». Ни я, ни Эливинер не учреждали в Нуль-Корпорации бесправный статус агнатов, если вас интересует этот вопрос. Рабство возникло само, секс-агнаток и гладиаторов придумали обычные жители Нуль-Корпорации, а вовсе не боги.
Изначально Нулевой синтез создавался как промышленная структура, объединяющая свободных людей, равноправных граждан Торгового союза. Жители и правительства союзных планет должны были сами регулировать свою жизнь, а Нуль-Корпорация — только обеспечивать их неограниченными ресурсами. Неограниченность ресурсов нас и подвела. В мире, где нет голода и холода, не стало и привычного стимула к активному труду. Вы понимаете, Катрина? Во Вселенной, где энергия и материя бесплатны, где нет войн и смерти, людям нечего хотеть и не за что бороться. Зачем? Все уже есть, и много! Безработные в Нуль-Корпорации прекратили искать работу по профессии, ведь в мире избыточных ресурсов голодных в любом случае накормят и дадут крышу над головой. Ценность потеряло даже здоровье, все стали бессмертны. Однако непомерной для развитых обществ дороговизной вдруг стали обладать насилие и секс!
Сойдя с экранов голофильмов и страниц развлекательных книг, насилие и секс, эти два новых эквивалента труда, существовали сначала как разновидность запрещенного досуга в закрытых клубах и парках развлечений, тайно. Сменяющие друг друга правительства Нуль-Корпорации и Торговый союз пытались бороться с ними, но тщетно, ибо с течением лет явление приобретало все более повсеместное, почти тотальное распространение.
На привлекательность запрещенных игрищ работал мощнейший фактор — человеческий труд в Нулевом синтезе давно заменили роботы. Вы знаете, Кэти, машины работают лучше человека и стоят дешевле, а значит, люди Искусственного Мироздания стали не нужны друг другу в обычном «трудовом» смысле. Даже те немногие, кто хотел работать, оставались не у дел, ибо никто не нуждается в рабочем, если есть завод-робот, который работает сам собой. Корпорации требовались инженеры и менеджеры, пилоты и бойцы, но их было немного, от силы два-три процента населения, а стать богаче хотелось всем!
Тут был наш просчет. Корпорация производила для людей все необходимое, но мы не учли, что единственным товаром, который могли производить для себя сами люди, оказалась сфера услуг и… досуг. В пресыщенном обществе, в котором ни пища, ни дом, ни достаток не могли быть самоцелью, важнейшим продуктом вдруг стало извращенное развлечение! Жители кластеров словно сошли с ума, бездны разврата и кровавые мистерии, живодерские шоу, рукопашные бои, публичные казни и жертвоприношения превратились в обычные виды отдыха. Запретить это оказалось невозможно, ибо львиная доля безработных уже была задействована вовсю. У нас с Эливинером осталось два варианта: стереть общество аморальных ублюдков и начать строить Искусственное Мироздание заново или… дать ситуации развиваться, позволив ей урегулировать себя самой. Разумеется, мы выбрали второе.
Как только Корпорация устранилась от решения вопроса с подпольными видами отдыха, правительства Союзных планет, окончательно погрязших в досуговом буме, немедленно отменили этические запреты. Отныне каждый житель Искусственного Мироздания мог продавать все, что ему принадлежит, включая части своего тела, собственный разум, память, а также оказывать любые услуги, на которые согласен по доброй воле. Медленно, но неуклонно море развлечений поглотило человечество. Официальная юриспруденция до сих пор не признает агнатов рабами — они финансовые должники по социальному контракту, вынужденные отрабатывать свой долг на самых востребованных обществом профессиях — шлюхой, пытуемым или гладиатором. Однако суть явления, разумеется, от названия не зависит и не меняется. Агнаты — это рабы. Но не рабы Нуль-Корпорации, а рабы общества, частью которого они являются и которое самостоятельно избрало для себя такой путь.
Признав в Корпорации рабство, Катрина, мы с Эливинером осознали один простой факт: человечество, лишенное проблем, это не человечество, а стадо животных, которое либо полностью деградирует, либо скатывается к жестокости и разврату. В стаде, впрочем, присутствует какая-то организация, пресыщенное же общество представляет некую аморфную массу извращенцев и сверхэгоистов, помешанных на примитивных инстинктах. Человека делают человеком его проблемы. Его смертность, слабость, болезненность, чувство голода, холода, страха. Только они порождают в нас желание жить, быть сильным, здоровым, твердым характером, сытым, одетым, отчаянно смелым, наконец.
И вот нам пришлось создать им проблемы. В разных Мирозданиях Арт Континиума (если не ошибаюсь, Габриэль просветил тебя насчет их числа?) мы создали систему, основанную на разных проблемах человечества. Где-то это вечная война с абсолютным, хотя и искусственно созданным нами злом. Где-то — безостановочное познание вечно расширяющегося мира. Где-то — элементарная борьба за выживание в борьбе с другими видами. Где-то — вера в догматическую религию, которая одна способна гарантировать бессмертие. Ну а здесь, в Корпорации, несмотря на все искажения с насилием, жестокостью и сексом, это человеческая жадность, элементарная жажда обогащения. Чем не повод для продолжения вечной жизни?
Лично я считаю Нуль-Корпорацию наиболее удачным Мирозданием в Арт Континиуме. Она не только сочетает в себе интерес человека к существованию, как раз ту самую тягу к деньгам, гарантирующим власть над себе подобными, но и в большей степени, чем другие сто сорок три Мироздания, способна порождать новые идеи. Да, прогресс в Корпорации идет в основном по линии расширения продуктов потребления и услуг для удовольствий, но… в других Мирозданиях зачастую нет и этого. К тому же Нуль-Корпорация — это быстро растущий мир. Он гарантирует неограниченные возможности для путешествий, познания, общения посредством Сети и вообще… Люди творческих профессий составляют основную часть тех, кто может благодаря своему труду продержаться на плаву и не стать агнатом — и это существенно стимулирует развитие культуры, как бы смешно и странно для вас это ни звучало!
Если ты талантлив и способен к творчеству, то способен стать богатым человеком в одно мгновение, создав что-то новое, ведь матрицы товаров в СИНК перемещаются мгновенно по всей Вселенной кластеров. Если нет — добро пожаловать в безработные должники до следующей реинкарнации. Изволь страдать и мучаться, но жить! Копить мысли, эмоции и опыт, порожденные этим страданием, творческую энергию, чтобы получив свободу — сотворить что-то и разбогатеть.
Этот мир не настолько плох, как кажется в первые несколько тысяч лет. Заметьте в Нуль-Корпорации никто и никогда не умрет, кроме специально «стираемых» преступников, но при этом, нами преодолена стагнация, обычная для миров «бессмертных». Наука, искусство и культура, пусть медленно, но развиваются… В общем, — Йенг развел руками, — в общем, вот так.
Несколько мгновений Катрина молчала, анализируя услышанное.
— Что значит «моя система»? — решилась спросить она прямо. — Я ошибусь, если скажу, что в ваших словах, хапи Йенг, мне слышится нечто большее, чем простая убежденность уверенного в себе человека?
— Не ошибетесь.
— Вы знали Эливинера?
— Вы спрашивали уже. Да, знал. Мы одного с ним возраста.
— Но при этом вы не демиург?
— Нет.
— И ваш официальный возраст составляет всего шестьсот лет?
— Да. Я вижу, вы догадались.
— Неужели… Вы и есть пресловутый Учредитель Нуля? Бог Смерти Анубис?
— Да, — он снова затянулся.
Катрина пораженно качала головой.
— Так вот почему Рукс стал вашим агентом… Но постойте, зачем тогда весь этот цирк с ССБ, охота на Габриэля, вы же могли убить его лишь пошевелив пальцем, набрав с любого подключенного к Информационной Сети компьютера команду на его смерть и… все.
— Все несколько сложнее, Катрина. Вы ведь слышали, что Бог Смерти и творец Корпорации господь Анубис передал Эливинеру на хранение тот самый пресловутый артефакт для возврата в Лотос, чтобы избежать искушения? Это значит, что по желанию Анубиса, загадочный предмет не доступен, прежде всего, ему самому. Я лично наложил запрет в Сети, согласно которому не могу сам пойти и забрать у Эливинера матрицу артефакта. Кроме того, я наложил в СИНК ограничения, согласно которому не могу сам ни убить его, ни повлиять на его Упокоение или хеб-сед. И вот тогда…
— О, дьявол, похоже, мне не хочется это слышать…
— Да ладно, я ведь не убивал Эливинера. Убийство бога-обезьяны — это задумка Габриэля, за которую он и поплатился. Я всего лишь косвенно помог Гебу получить оружие, способное пробиться в Буцефал и изъять информацию из Галереи Македонянина. Убить Эливинера? Не-е-ет! Он жив на самом деле. Я просто поместил его матрицу в особую, очень долгую программу Упокоения. В собственную скрытую программу. Никто в Корпорации не догадывается о ней, поскольку кроме Информационной Сети, смею вас уверить, есть, скажем так, «надсистема», контролирующая и Сеть, и вместе с нею все Мироздания Арт Континиума. Надсистема, доступная только мне. Я подбросил Гебу матрицу Гора и позволил верить, что он смог украсть ее из правительственных хранилищ. Я всего лишь подарил ему вас. Остальное вы знаете. И вот, теперь, вещица, отданная мной миллиард лет назад, снова у меня.
— Но зачем? Зачем вы вернули Артефакт себе, если сами отдали его Эливинеру, чтобы избежать искушения?
— Странный вопрос. И ответ на него весьма очевидный, замечу. Когда в течение миллиарда лет вы можете позволить себе все, кроме одного, это одно становиться непреодолимым желанием. Я хочу немного на самом деле… Вернуться на Землю и погулять по ней. Поймите меня правильно — не устраивать там оргии или основывать колонии! Просто подышать. Пройти по засыпанным мертвыми песками холмам, на которых некогда возвышался Рим. Мой Рим! Пройти по высохшему руслу Нила, где я плавал еще маленьким мальчиком… Прокатиться на лошади по полям Истрии, где безусым юношей я скакал вслед за своим отцом… Понимаете? Конечно же, нет. Я знаю, что со стороны это кажется сущим безумством, но я больше не могу этого терпеть. Груз вечности слишком велик. Я просто хочу… домой.
Йенг выбросил окурок, достал новую сигарету и, щелкнув дешевой одноразовой зажигалкой, затянулся дымом, как совсем недавно делал Габриэль Бруно. «Что за пагубная привычка у местных божков?» — мельком подумала Катрина. Удивительно, но, несмотря на страшный эмоциональный накал рассказа, внешне верховный бог Искусственного Мироздания оставался спокоен. Руки его, сжимающие сигарету, оставались тверды и медленны, движения — уверенны и плавны.
— Моя Божественность, — продолжил Йенг, — не настоящая. Мне подчинена вся машинерия Корпорации, но таланты тшеди, которые время от времени возникают то тут, то там, мне не подчинены. Вот уже миллиард лет я балансирую на грани, сдерживая демиургов, усмиряя наиболее могущественных тшеди, предлагая кому богатство, кому славу, а кому смерть. Но я устал. Устал, Катрина!
— Но разве проблема не решается просто? Что мешает вам просто усыпить всех современных демиургов и тшеди, как вы поступили когда-то с богами Пантеона? Неужели моральные соображения?
— Конечно же, нет, при чем тут мораль?! И мощи, и решимости мне хватит, но… Многие из демиургов и тшеди — достойные люди, как тот же Сэт-Эливинер. Я не могу убивать их просто так. Дело тут не в этике, не в морали, а просто… Ведь я человек, понимаете? За что я должен их убивать? Просто потому, что устал нести бремя постоянного контроля над ними? Нет, это даже смешно, несерьезно, люди, так не поступают. По многим признакам меня можно назвать циничным скотом, но убивать собратьев из скуки… это не для меня. Ни сейчас, ни через еще один миллиард лет.
Катрина кивнула:
— Мне кажется, я поняла.
— О! — Йенг выдохнул два колечка и ехидно улыбнулся. — Понять бога-творца — это древняя мечта всех эзотериков. Я вижу, вам удалось.
— Но как же… Где доказательства? Вы всего лишь стоите передо мной, курите — кстати, отвратительная привычка, даже для Бога, — и говорите слова. Как узнать мне, что это не выдумка, не пустой треп?
— Никак.
— Никак?!
— Конечно, никак. Творцу незачем оправдываться перед своими созданиями в своем существовании. Не нужно ничего доказывать. Зачем это мне? Верите, не верите, мне-то что? Впрочем, если вам будет легче, то… комиссар Йенг, вот эта моя курящая оболочка, доживает свои последние дни… Давайте так. Когда все закончится, — дня через два, я думаю, — я сдам в канцелярию все отчеты, а потом предоставлю вам, сикха, два неопровержимых доказательства своей божественности. Первым из них будет смерть комиссара Йенга, а вторым — сдержанное мной обещание.
— Какое еще обещание?
— Вспомните через два дня. Я попрошу о нем хапи Рукса. О, кстати, вот и его двойник. Смотрите — ведут Артели. Ну, пообщайтесь.
С этими словами Йенг двусмысленно улыбнулся и, развернувшись на каблуках, заковылял на кривых ножках прочь.
Катрина сначала дернулась за ним, но остановилась. Артели, ведомый под белы ручки высоким молодым полицейским, смотрел на нее горящим и ненавидящим взглядом.
— А-а, моя чудная Кэти, — прошипел он, приблизившись, — выжила, значит…
И тут же вспыхнул гневом, почти захлебнувшись слюной:
— Ты сдохнешь, сука, ты сдохнешь! Ты ведь всего лишь агнатка! Рабыня! Вещь! Они ведь не дали тебе денег, верно? Только свободу? Ха! Через полста лет ты приползешь в ближайший Индустриальный Центр, умоляя сделать из тебя наложницу. И тебя купят, слышишь? Купят как вещь, как предмет, как резиновую куклу. О-о! И тогда, что будет тогда! Тогда я выкуплю твою матрицу, чего бы мне это ни стоило! Ты вернешься в школу, слышишь? Вернешься! И тогда я лично прослежу, чтобы ты стала самой грязной из моих шлюшек! Это ведь Корпорация! Ты раба, раба навсегда! Рабыня!
Катрина спокойно смотрела еще пару секунд, как Артели беснуется перед ней, пуская изо рта слюну и пену от бешенства, а затем в ее мозге вдруг всплыл Катилина, и она резким, коротким и едва уловимым броском двух пальцев разбила ему кадык.
Брызги крови полетели в стороны.
Артели дернулся, но вместо крика из его горла, имеющего теперь целых две дыры вместо одного рта, как раньше, вырвался только сдавленный хрип.
— Агнатка, вот верный термин Корпорации, — назидательно сказала Катрина, глядя сраженному ее ударом Артели прямо глаза в глаза. — Отдыхайте, господин Артели, отдыхайте.
