Глава 7
– Ну так и что ты планируешь теперь предпринять? – Монра повторила вопрос.
Лис отвёл взгляд от прелестей подруги и снова посмотрел за окно. Закрыв глаза, можно было представить, что он много лет тому назад стоит тёплым утром у окна в своей квартире: с улицы доносился почти такой же набирающий темп шум большого города. Правда, тогда так не воняло выхлопными газами, но, вполне может статься, нос просто отвык от подобных запахов. Хотя, следует признать: машин стало на несколько порядков больше.
«Странно», – подумал Лис, – «а меня даже пока не слишком тянет взглянуть на дом, где я когда-то жил. Зайти, узнать под каким-нибудь предлогом, кто сейчас живёт в квартире. С другой стороны, вдруг кто-то из соседей меня вспомнит, узнает – как тогда объяснять? Да только и нет времени сейчас разглядывать старые дома, а мемориальной доски там всё равно нет…».
– Давай обобщим всё, что мы имеем и знаем, – сказал он, отрываясь от воспоминаний.
Лис подошёл к столу, где стояла чашка с кипятком, вытащил пакетик за верёвочку («Липтон», о котором пятнадцать лет назад мог лишь читать в зарубежных романах) и положил на блюдце. Отхлебнув горячего чая, Лис снова посмотрел на Монру и решил продолжить разговор.
– Самое главное, пропал Терп. Мало того, что я успел к нему привязаться, – при этих словах Монра едва заметно улыбнулась, – так ведь он фактически являлся нашим проводником по современной Земле. Я, конечно, разберусь, что тут нового, но на это нужно время, а те, кто охотился за Терпом, будут охотиться и за нами. Главное, Терп лучше нас понимал ситуацию именно с этим или с этими таинственными «Некто»…
– Ну, не так уж он её, видимо, понимал, – перебила Монра. – Терп же говорил, что не вполне уверен, одна личность тут всем заправляет или нет.
– Вот это и надо в первую очередь определить, – кивнул Лис, прихлёбывая чай. – Помнишь, Терп говорил, что были моменты, когда, казалось, этому «Некто» как бы что-то мешало или отвлекало от непосредственных занятий Землёй и Творцами на ней? Сей факт может быть очень важным для нас.
– Факт или домыслы Терпа? – возразила Монра. – Может быть, «Некто» просто ни черта делать не хотел в какие-то моменты?
– Может быть, – согласился Лис. – Но всё-таки, если предположить, что и у нашего врага тоже есть некий враг, то из такой ситуации просто необходимо постараться извлечь пользу. Надо просто убедиться, что дела обстоят именно так. Поэтому следует выяснить, кем на самом деле является этот Ингвар Янович.
– Вот только как всё выяснить? – несколько язвительно поинтересовалась Монра. Она скрестила ноги по-турецки и слегка наклонилась вперёд, опираясь на колено локтем руки, в которой продолжала держать стакан.
Лис скользнул глазами по идеальной округлости её колена, и взгляд невольно переместился на столь же совершенные формы, располагавшиеся сейчас чуть выше и почти задевавшие бедро.
«Чёрт возьми, – подумал он, – бросить бы всё и убраться с Монрой куда подальше. Действительно, существует столько миров, где можно забыть обо всём на свете! А я и не видел, считай, ничего, кроме мира Терпа, хотя и там тоже приключений хватило бы ещё надолго. Но, чёрт возьми, не дадут же забыть, явно не дадут».
Вообще Лис давно прекрасно осознал такую вещь: даже будучи уверенным, что неизвестные враги действительно оставят его в покое за какой-то гранью мироздания, он уже вряд ли воспользовался бы такой возможностью.
Лис ценил все радости жизни – приключения, схватки, красивых женщин и доброе застолье, когда представлялась возможность славно попировать в хорошей компании. Но существовало дополнительное нечто, от чего не представлялось возможным отказаться даже ради жизни, полной наслаждений с любыми самыми прекрасными и желанными женщинами. Дать чёткую формулировку и для самого себя было трудно, да Лис никогда и не пытался её выстроить.
Лис только понимал, что если шаровики являются не более чем чьим-то инструментом, то непосредственную угрозу для Земли представляют не они, а тот или те, кто их использует. Эта опасность представлялась куда более непонятной, чем сами шаровики, мотивацию действий которых Лис уже более или менее представлял. И именно поэтмоу он тем более не мог оставить всё как есть, даже разреши противники выйти ему из игры.
Мир, где он родился, безусловно, был и остался далёким от совершенства, и Лис мог с полной уверенностью сказать себе, что это не то место, где хотел бы закончить свой жизненный путь, если такой момент наступит. Тем не менее, это – его Родина, как ни крути, судьба которой не могла оставаться абсолютно безразличной.
Из разрозненной и путаной информации, почерпнутой им за пару последних недель, Лис начал догадываться, что, судя по всему, картина Мира – именно Мира с большой буквы – несколько иная, чем представлялось ранее, пока он в одиночестве хозяйничал во Дворце Терпа и щекотал нервы приключениями на гранях планеты.
И Лис хотел понять или хотя бы приблизиться к пониманию того, какая же она, эта картина, на самом деле. Это действовало, как наркотик, и даже возможность рая отнюдь не в шалаше с любимой женщиной или даже женщинами не могла бы заменить желание всё узнать.
Кроме того, сейчас существовал ещё Терп, личность, к которой Лис испытывал большую симпатию. Его необходимо выручать, и опять же, прекрасно сознавая, чем он рискует, пытаясь это сделать, Лис не мог бросить Терпа.
Терп собирался выманивать неизвестного, хозяйничавшего на Земле, на шаровиков, якобы, ищущих контакта со своим хозяином. Лису подобный приём не очень нравился и казался шитым белыми нитками – впрочем, в настоящее время такая необходимость отпала сама собой.
– Если бы не ситуация с милицией и не моя дурацкая оплошность с зарядом к лучемёту, то у меня всё получилось бы. Я бы вырубил всех, кто был на квартире Терпа и спокойно допросил…
– Чего говорить об упущенной возможности, – махнула рукой Монра. – Хорошо, что ты сам убрался целый. Шутки с гравитационными патронами могут плохо кончиться, считай, тебе повезло.
– Не сомневаюсь, уверяю тебя, – усмехнулся Лис. – Но таким образом, у нас остаётся лишь вариант попытаться договориться по телефону. У нас есть номер телефона второй квартиры Терпа, где мне отвечали, и, думаю, сейчас ответят и на звонок в квартиру, которую я вчера посетил. И если господин Фахрутдинов передал мою просьбу своему шефу, то, может быть, у нас появился ещё один вариант. Может быть, переговоры с этими разными группами, при условии, что они являются таковыми, позволят понять нечто новое?
– Откуда будешь звонить? – поинтересовалась Монра. – С этого маленького аппарата или с телефона в нашей квартире?
– С нашего, так сказать, домашнего, не стоит: вдруг квартиру засекут? Да и насчёт сотового у меня сомнения, я не всё знаю о принципах такого типа связи.
Лис вынул мобильник Фахрутдинова и поманипулировал с ним. Аппарат молчал: то ли села батарея, то ли, как и предупреждал охранник Фахрутдинова, о пропаже сообщили, и номер уже отключён.
– Ага, этот нам бесполезен, – сказал Лис. – Вообще, удобная штука, особенно в нашем положении, при условии, конечно, что его не могут легко обнаружить. В любом случае, телефоны нам очень пригодятся, и я тут вчера мельком видел объявление…
Лис порылся в кучке газет, и нашёл несколько объявлений от компаний, предоставлявших услуги сотовой связи. Он выписал на бумажку три номера с адресами, располагавшимися сравнительно недалеко их места нахождения. Монра с интересом следила за ним.
– Мы купим себе такие же, – пояснил Лис, – нам нужна будет система мобильной связи. Сейчас пойдём где-нибудь перекусим, а потом отправимся за этими телефончиками… Хотя, погоди-ка, сегодня же воскресенье и, скорее всего, конторы эти не работают. У нас получается вынужденный простой.
Монра посоветовала отвлечься и просто немного погулять. Лис согласился. Он прекрасно понимал, что этот (или эти) «Некто», захвативший Терпа, сделает всё возможное, чтобы добраться и до него с Монрой, а поэтому вынужденное безделье томило: получалось, первые ходы сами собой оставались за противником. Малоэффективная разведка на одну из квартир Терпа, разумеется, в счёт не шла.
Какое-то время они просто достаточно бесцельно прогуливались по проспекту Ленина. Лис настороженно косился на всех прохожих и каждую машину, останавливавшуюся поблизости. Для страховки он прихватил с собой одну из сумок, куда, чтобы не оставлять в квартире, сложил все деньги и основные компоненты их снаряжения.
Город, во всяком случае, центр, изменился – и как бы не изменился. Разумеется, появилось множество новых для Лиса вывесок, рекламных объявлений, на первых этажах вместо квартир, когда-то имевших самую низкую котировку при обменах, сейчас разместилось множество неплохо отделанных магазинчиков, но большинство зданий остались практически такими же, каким их помнил Лис. Правда, особенно в центральной части города, многие сейчас были значительно лучше отштукатурены и выкрашены. На некоторых фасадах и сейчас висели люльки с рабочими, а на тротуарах копошились люди, выкладывавшие керамическую плитку. Кроме того, там, где перспектива позволяла бросить взгляд вдаль, виднелось несколько уже построенных или строящихся многоэтажных домов.
Веки пощипывало от выхлопных газов, а в горле першило.
– Ну, как? – Лис посмотрел на Монру, тоже периодически теревшую глаза. – Зайдём куда-нибудь, поедим? Я лично уже сыт гулянием по улицам: здесь просто нечем дышать. Думал, что мне интереснее будет бродить по родному городу.
– Да, может быть в помещении воздух почище, – согласилась Монра. – Как тут живут твои соотечественники? Просто кошмар! Когда я была на Земле последний раз, не наблюдалось ничего подобного, я бы запомнила.
– Прогресс! – развёл руками Лис. – Разве у вас происходило не так же?
Монра пожала плечами:
– Я не знаток истории, но использование горения углеводородного топлива для движения машин перестало применяться в моём мире в далёкой древности. Я даже не знаю, применялось ли оно вообще.
– Вот даже как! – усмехнулся Лис. – Ты хочешь сказать, что мы уникальны!
– Основная уникальность в том, что дышать нечем, – пошутила Монра.
Они как раз остановились перед входом в ресторан «Океан», и Лис решил, что время подходит уже не для завтрака, а для обеда.
Они вошли, и подскочивший метрдотель быстро пристроил их в почти пустом зале у окна.
Когда-то Лис неплохо знал данное заведение: здесь даже в советские времена готовили отличные блюда из рыбы… когда эта рыба имелась в наличии. Сейчас представилась возможность проверить, что изменилось за пятнадцать лет, кроме полностью обновлённого интерьера.
Просмотрев меню, поданное официантом, молодым коротко стриженым парнем в «бабочке», Лис убедился, что ассортимент предлагаемых блюд не просто вырос, а стал огромен по сравнению со временами юности, когда он студентом иногда наведывался сюда с друзьями. Чего стоили хотя бы акульи плавники в белом вине или осьминог, фаршированный гребешками! Некоторых слов из меню Лис вообще не знал.
Единственное, что не порадовало Лиса, так это цены, хотя денег у них с Монрой пока хватало. Лис не знал, какова сейчас так называемая «средняя» зарплата в России, но в прежние времена в ресторане можно было очень здорово посидеть даже на часть студенческой стипендии. Лис чувствовал почти наверняка, что сейчас такое вряд ли возможно. Зато нынче, судя по всему, несложно попасть в ресторан – места есть, видимо, почти всегда.
Понимая, что Монра и подавно не сможет сделать заказ, Лис решил полностью положиться на свой вкус. Он заказал чёрную икру, балык из осетрины с овощами, бульон из севрюги с грибами и рыбные котлеты со сложным гарниром.
– Котлеты сегодня не очень, – доверительно сообщил услужливый официант. – Лучше возьмите, например, рулет «по-демидовски» в пряном соусе.
– М-м… – покивал Лис с видом знатока. – Это у нас из чего, из стерляди? Ну, что ж, давайте! И ещё: что у вас хорошего из водок?
– Рекомендую «Абсолют», но есть и наша хорошая водка, кристалловская.
– Кристалловская, кристалловская, – сказал Лис, соображая: ему не хотелось задавать много вопросов, чтобы не выглядеть слишком заметным лишний раз. – А… э-э, «Абсолют», он настоящий?
– Обижаете! – несколько удивлённо улыбнулся официант. – Разве у нас может быть палёный?!
– Ценю вашу предупредительность! – подмигнул он, глядя на парня снизу вверх. – Ладно: грамм триста самого абсолютного «Абсолюта» и бутылочку шампанского, полусладкого.
Официант с готовностью кивнул и умчался.
– Что значит слово «палёный»? – поинтересовалась Монра. – Я не поняла, что этот человек имел в виду?
– Наверное, что бывает поддельный, значит, непалёный, – пожал плечами Лис. – Для меня это тоже новое слово.
Монра усмехнулась:
– Да, тебе самому нужен переводчик…
– А я и не отрицаю, тут здорово всё изменилось. Не могу сказать, стало ли лучше, но, по крайней мере, товаров везде навалом, такое раньше и присниться не могло простому советскому человеку. Так что, изменения вроде как бы и к лучшему. Одно плохо: дышать стало хуже.
– Ну, здесь-то ещё сносно по сравнению с улицей!
В зале действительно было прохладно, хорошо пахло, и воздух оставался намного чище, чем на улице. После того, как они сходили и умылись в туалете, стало совсем хорошо, и глаза практически перестало щипать.
Официант принёс закуски и охлаждённую водку в маленьком запотевшем графинчике. Лис налил по рюмке, они выпили и закусили икрой. Монра одобрительно закивала.
– Кстати, о прогрессе, – сказал Лис, подцепляя вилкой кусок балыка. – Покойный Эльот упоминал о том, что на Земле наблюдается аномально высокая скорость развития цивилизации. Он утверждал, что вы так и не поняли, в чём тут причина: то ли в том, что продолжительность жизни землян была искусственно снижена и это влияет на скорость прогресса, то ли имеет место некое внешнее воздействие. Как я понимаю, под «внешним воздействием» Эльот имел того, кого Терп называл «Он» или «Они»?
– Почему ты говоришь всё время «вы не поняли», «вы не догадывались» и смотришь на меня? – с некоторым раздражением спросила Монра. – Я-то какое имею к этому отношение?
– Я тебя не хотел обидеть… – примирительно поднял руку Лис, но Монра не дала договорить.
– Да нет, я и не обижаюсь, но просто хочу, чтобы ты представлял сам себе всё правильно. Пойми, наконец, говорить о Творцах, как о чём-то едином, нельзя. Все мы совсем не одно целое…
– Я это тоже слышал не раз, но ты сама сейчас говоришь «мы»!
– Ну, в данном случае это просто временное стилистическое обобщение для упрощения понятия. Мы давным-давно не «мы». Да, когда-то мы были цивилизацией, но уже тысячи лет, как ты мог заметить, мы живём самостоятельно в своих мирах, и каждый фактически стал сам себе цивилизацией. Поэтому мы не отвечаем за то, что было сделано когда-то кем-то из, так сказать, номинально «наших».
– Понятно, понятно! Но всё-таки, надо же как-то выделять в разговоре моменты, относящиеся к коллективной, как ни крути, деятельности Творцов. Потому я и использую местоимение второго лица множественного числа. Я, анализируя имеющуюся у меня информацию в целом, просто пытаюсь понять, чьё влияние на Земле – Творцов или этого таинственного «Некто», если он не Творец, – первично. Если таковое влияние вообще имеет место.
Монра посмотрела, как Лис намазывает порционное масло на кусочек белого хлеба и кладёт туда икру, и сделала себе то же самое.
– Чтобы всё понять, – сказала она задумчиво, – у тебя совершенно недостаточно информации. Даже у Терпа её явно не хватало.
– Пусть так, но я стараюсь проанализировать пока хотя бы ту информацию, что мы имеем. Судя по всему, до определённого времени Творцы достаточно долго влияли на развитие Земли, и влияли непосредственно. Получается, что это они, то есть вы, и землян-то создали, как таковых! А потом, откуда ни возьмись, появляется этот «Он», или «Они», или кто там? Я и пытаюсь построит хоть какую-то гипотезу, создать хоть какое-то отправное предположение, кто может быть этот «Он» – кто-то из Творцов или же кто-то совсем иной?
– Ну, видишь ли, – ответила Монра, прожевав кусок бутерброда, – вопрос о том, кто создал землян, сам по себе очень спорный. Далеко не все согласны с той трактовкой, какую ты уже слышал.
Она отхлебнула из бокала, куда официант налил поднесённое шампанское, подперла рукой подбородок и уставилась на Лиса.
– С какой – «с той»? Я что-то не понимаю: тогда мне рассказывал Эльот, а ты слышала разговор и не возражала. Вы что же, не знаете, что действительно происходило? Что делали ваши учёные? Всё происходил, можно сказать, на твоей памяти! У меня не укладывается в голове! Ну да, вы разрозненны, но имеются же средства хранения информации, и всё такое!
– Однако ты сильно преувеличиваешь мой возраст, – усмехнулась Монра. – Во-первых, я тогда не возражала потому, что с Эльотом спорить бывало часто просто бесполезно: если он полагал, что дело обстоит так-то, то всё просто не могло обстоять никак иначе. А когда я слышала этот ваш разговор, мне, честно говоря, было просто наплевать, а потому и вступать в дискуссию не хотелось. Во-вторых, всё это никак не могло происходить на моей памяти: прикинь возраст земной цивилизации – я, всё-таки, помоложе.
– Нет, я понимаю, но по меркам продолжительности вашей жизни всё происходило как бы совсем недавно. Ведь вы должны были застать тех, кто участвовал в первых вылазках на Землю!
Монра вздохнула:
– Очень трудно объяснить. Мы уже полностью изолировались друг от друга, а тех, кто когда-то участвовал в «вылазках» на Землю, как ты говоришь, практически не осталось. Тот же Эльот делал выводы, не имея достоверной информации. Всё, что он говорил, говорилось с чьих-то слов. А я, например, слышала много совершенно противоположных мнений. Тебе бы поговорить на эту тему с Терпом – у него, пожалуй, больше гипотез, чем у кого бы то ни было из ныне оставшихся Творцов.
– Ну, ребята, я вам удивляюсь! – Лис откинулся на спинку стула и покачал головой. – Я ещё понимаю, когда земные историки строят гипотезы о событиях, происходивших тысячи лет назад: люди на Земле живут по 70–80, а достоверных носителей информации о событиях такого далёкого по земным меркам прошлого не сохранилось. Но у вас-то!
– А что – у нас? У нас тоже не сохранилось чёткой информации обо всём, что происходило на Земле десятки тысяч лет назад. Творцы забились в свои миры, и, как ты выражаешься, носителей конкретной информации тоже не осталось – положение схожее.
– М-да, – только и сказал Лис.
Какое-то время он молчал, обдумывая услышанное. Приблизительно ясная картина истории земного мира, уже вроде бы нарисовавшаяся у него в голове, снова стала совершенно мутной. А Лис уже почти привык к мысли, что, как ему объяснили, землян создали Творцы.
Надо сказать, что данный факт или предположение его совершенное не задевали. Наоборот, он в своё время читал о кое-каких гипотезах о происхождении вида homo sapiens, и предположение, что Творцы являлись создателями конечного земного типа «человека разумного» вроде бы хорошо объясняло отсутствие чёткого ископаемого звена между кроманьонцами и предшествующими видами человекообразных. Хорошо ложились сюда и рассуждения о, якобы, больших неиспользуемых резервах человеческого мозга – «устройство» это, было в принципе рассчитано на значительно более долгое функционирование.
Вмешательство Творцов могло служить определённым ответом на подобные вопросы. А наличие чёткого ответа, как всегда, радовало уже само по себе. Сейчас же получалось, что и тут снова ничего непонятно.
– Значит, возможно, человечество на Земле не создавал никто? – уточнил Лис.
– Может быть, кто-то и приложил к этому руку, но не обязательно Творцы, – ответила Монра, отправляя в рот кусочек балыка, и попросила: – Налей-ка мне ещё того шипучего напитка, как там… шампанского?
Лис взял бутылку, мгновение задержал взгляд на Монре и плеснул ей в бокал. «Да ты слегка окосела, девушка», – подумал он.
– Одним словом, ответа нет, – подытожил Лис.
– Ответ в принципе, возможно, есть, – сказала Монра, разглядывая на свет содержимое бокала, – но…
– Но его на все вопросы может дать только пресловутый «Некто», – закончил фразу Лис.
Монра кивнула и добавила:
– Но не хотела бы я пытаться эти ответы получить.
– Для тебя всё просто не так важно, – сделал вывод Лис. – Я-то тоже, быть может, и не стал бы пытаться всё узнать, но нам теперь деться некуда. Они нас теперь в покое не оставят, назад пути нет.
– Но непонятно, а вперёд-то – куда?
– Непонятно, согласен, – признал Лис. – Будем думать, так как ничего иного не остаётся. Я вообще со вчерашней ночи только и думаю. Вообще, выбор небольшой. Можно всё-таки попытаться выследить кого-то из шайки, обосновавшейся на квартирах Терпа. Допросив «языка» мы могли бы узнать что-то новое.
– Они теперь будут вдвойне начеку, – вздохнула Монра. – И потом, в этих домах всегда может оказаться много постороннего народа, там действовать сложно.
– Естественно, – вздохнул Лис, – ещё и милиция может появиться. Поэтому пока в первую очередь позвоним нашему старому другу Фахрутдинову…
– Как же ты собрался звонить? Телефон, который ты забрал, не работает, а ты же сам сказал, что звонить из нашей квартиры не стоит!
Лис улыбнулся:
– Ну, найдутся и другие способы. Можно позвонить с почты или какого-нибудь переговорного пункта. Так вот, мы позвоним и потребуем встречи с шефом, в первую очередь по телефону, как я тогда и сказал. Для начала изложим нашу позицию, дадим понять, что ему ничего с нашей стороны не угрожает.
– Ты думаешь, он поверит!
– Постараемся убедить. А по реакции, возможно, удастся понять что-то новое для нас. Может быть, мы сумеем даже догадаться, кто он такой. Это всё, что мне пока приходит в голову. У тебя есть иные предложения?
– Увы, нет, – Монра развела руками и чуть не опрокинула бокал.
– Ага, – подмигнул Лис, – шампанское действует. Давай-ка поедим горяченького – вон нам суп уже несут.
Отобедав, они, не спеша, допили шампанское, после чего Лис направился на междугородный телефонный пункт, когда-то располагавшийся на задах городского почтамта. По пути им попался магазин, где торговали мобильными телефонами – и он работал. Зайдя туда, Лис выяснил, как происходит процесс приобретения устройства. Оказалось, что телефон надо не просто купить, но ещё и подключить. В некоторых местах – офисах операторов сотовой связи или их прямых дилеров покупка и подключение происходят, фактически, одновременно. В других ждать подключения нужно некоторое время. В магазинчике, куда они зашли сейчас, телефон подключили бы только завтра. Подумав, Лис решил, что лучше уж добраться до такого места, где это делается одновременно. Тем более что пока позвонить Фахрутдинову вполне можно по телефону-автомату.
Переговорный пункт остался на прежнем месте. Его немного перестроили, облагородили отделку, кроме того, изменилась система оплаты междугородних звонков по автоматической связи. Теперь нужно не требовалось разменивать деньги на монетки по 15 копеек, которых просто не было, а покупать магнитную карточку на определённое время разговора.
Лис пожал плечами и купил на всякий случай себе и Монре по десятиминутной карточке. Народу в зале присутствовало не так много, но, тем не менее, Лис выбрал самую дальнюю кабинку.
Фахрутдинов ответил после первого же гудка, как будто сидел, положив руку на трубку телефона.
– Добрый день, – начал Лис. – Узнал?
– Ты… – Фахрутдинов задохнулся. – Звонишь, падла!..
– Ну-у! А оскорбления-то зачем? – протяжно посетовал Лис. – Остынь, умей достойно вести себя в любой ситуации. Когда мы расставались, мне казалось, что мы договорились.
Он понимал, что Фахрутдинов сходит с ума в первую очередь не из-за того, что испытал унижение, а потому, что Михаил Петрович, вряд ли будет доволен провалом операции, и Фахрутдинов получит или уже получил, что называется, по башке.
– Послушай спокойно сюда, – попросил Лис. – Ты хочешь реабилитироваться перед шефом? Уверен, хочешь, а я тебе помогу. Я ведь даже не стал пока звонить прямо твоему шефу.
Фахрутдинов перестал сопеть в трубку.
– Так вот, – продолжал Лис, – мне необходимо встретиться с твоим шефом…
– Ты меня за дурака не держи, – снова задышал Фахрутдинов. – Я и сам у шефа практически не бываю, да и не будет он с тобой разговаривать, он с тебя голову снимет…
– А ты за него не решай, я уверен, что будет! И вряд ли голову с меня он снимет сразу – зачем-то мы ему были нужны живыми? В общем, от тебя требуется только передать, что люди, которых он приказал взять, хотят с ним говорить. Я могу позвонить сам, но для начала хочу, чтобы это сказал ему ты. Скажи буквально следующее: нас не надо опасаться, мы не собираемся причинять ему вред, мы хотим договориться. Скажи, что мы просто просим, подчёркиваю, просим выслушать нас, понял? Для начала хотя бы по телефону. Ты передашь наши просьбы сегодня, пусть подумает, а я позвоню ему завтра, скажем, в час дня. Времени достаточно. Всё!
– Подожди! – теперь уже взмолился Фахрутдинов. – Допустим, я передам шефу… А если он будет с тобой говорить, ты скажешь, что… ну я и мои люди действовали, как надо? Ну, что ты применил какое-то новое оружие, и всё такое? Чтобы шеф не очень наезжал на нас, понимаешь?..
Лис усмехнулся.
– Торгуешься? Ну, хорошо, скажу, можешь не сомневаться. Кстати, чуть не забыл! Машина твоя стоит в аэропорту на стоянке, ключи под ковриком. Пока.
Он повесил трубку и передал Монре суть разговора, поскольку та не могла слышать ответы Фахрутдинова.
– Я бы не стала встречаться с этим Михаилом Петровичем, – покачала головой Монра. – Пока он не знает, где мы, мы в относительной безопасности. А так мы отдаёмся ему в руки.
– Ну, во-первых, не отдаёмся. Мы же предварительно позвоним, и я ещё послушаю, как с нами будут разговаривать. Если сегодня не получится, то завтра же с утра купим мобильные телефоны и позвоним этому чертову Михайло Петровичу. А пока просто погуляем по городу…
– Знаешь, – задумчиво сказала Монра, – я бы посоветовала тебе каким-то образом побольше узнать о том, что сейчас тут происходит.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Лис.
– Да ты же сам говорил, что отстал от изменений, произошедших на твоей родине. А если ты узнаешь больше, тебе, наверное, будет проще ориентироваться в обстановке. Да и я что-нибудь новое узнаю – в целом будет на пользу.
– Что ж, – Лис потёр подбородок, – ты права, признаю. Что нам для начала надо? Ну, посмотрим телевизор… И побольше газет, книг каких-то, так? Правда, сегодня воскресенье, ни черта, наверное, не купишь… Хотя, постой, мы же уже видели – почти все магазины сейчас работают.
Так оно и оказалось. Лис прошёлся по газетным киоскам и накупил огромное количество самых разных газет и журналов. Вчера он не обратил внимания, а сегодня увидел, что исчезли многие знакомые ему периодические издания. Например, пятнадцать лет тому назад невозможно было представить киоск «Союзпечать» без обязательной «Правды», органа ЦК КПСС, или «Известий». Сегодня Лис и в помине не заметил эти газеты на прилавках. Зато появилась масса новых изданий, красочных и качественных, и не очень. Лис набрал десятка два.
Они прошли на улицу Карла Либкнехта, где, как, помнил Лис, был когда-то большой магазин «Техническая Книга». Магазин остался на месте, только собственно книги теперь занимали едва ли половину торговых площадей, а на остальных теперь располагалась бытовая техника, отдел ярких канцелярских товаров и салон по продаже персональных компьютеров, или, как сказали бы раньше, персональных ЭВМ.
В магазине Лис выбрал несколько книг по новейшей истории, политике и законодательству, надеясь их быстро просмотреть и уяснить хоть что-нибудь новое. Хотя он сомневался, конечно, хватит ли на всё одного дня.
Неплохо бы посетить библиотеку и полистать подшивки газет за последние годы, но, вероятно, возникнут проблемы с оформлением читательского билета: потребуются какие-то справки с места работы и тому подобное.
Вот поговорить бы с кем-то из старых знакомых! Какой-нибудь приятель студенческих лет мог бы коротко и ясно рассказать, что конкретно и как происходило в стране и мире за эти годы.
Можно было, наверное, найти кого-то, хотя бы того же Сашку, который один и единственный из его знакомых видел полукруг. Вполне возможно Сашка уже стал заметной фигурой в руководстве того завода, где на свалке Лис-Богдан и нашёл компонент устройства для перемещения между мирами. Однако, как объяснить приятелю своё пятнадцатилетнее отсутствие? Как объяснить, что он нисколько не постарел?
Убедительную брехню сочинить вряд ли возможно, а попытка рассказать по секрету всё как есть, безусловно, повлечёт за собой в лучшем случае совет посетить психиатра, а чтобы Сашка поверил, придётся демонстрировать доказательства, и так далее, так далее, так далее. А там пойдёт-поедет!
Произойдёт именно то, чего Лис опасался с самого начала странствий по граням: вмешательство огромной и очень безалаберной цивилизации Земли в чрезвычайно сбалансированный и где-то даже утопичный мир Терпа, в первую очередь.
Сам Лис, пробыв достаточно долго практически единоличным хозяином этого мира, на уровне подсознания уже давно свыкся с таким статусом. Он, естественно, с самого начала понимал, что реальный хозяин мог появиться в любой момент, как и произошло, в конце концов. Но хозяин оказался неожиданно симпатичным, свойским парнем, и не собирался, судя по всему, выбрасывать Лиса из своего мира. Наоборот, хозяину даже требовалась помощь Лиса – особенно сейчас.
Помимо всего, существовала Монра со своими мирами, были и другие миры, которые Лис рассчитывал увидеть. И он не собирался делать такой подарок земным правителям и политикам, и позволить им наложить лапы на всё.
Конечно, этот или эти «Некто», находясь на Земле многие годы, наверняка получили множество возможностей оказывать влияние на ход самой истории здесь, и, вероятно, на самом высоком уровне. Они, безусловно, постараются уничтожить всех, кто будет во всеуслышание заявлять о существовании проходов в параллельные миры. Судя по всему, они так и делали все годы: как ещё можно объяснить, что мало кому из землян посчастливилось найти пути туда?
Впрочем, в безвыходной ситуации обнародование широкомасштабной информации, возможно, могло бы стать серьёзным ударом по этому «Некто». Ведь если такая информация станет известной буквально всем и сразу, не будет же «Он» или «Они» уничтожать всё население Земли?
А что, это мысль на крайний случай. Вот только дадут ли те, кто тайно хозяйничает на Земле, событиям развиваться именно так? Наверняка, окажут максимальное противодействие… Но как можно знать о том, что они будут делать? Вдруг для них уничтожить миллионы людей или саму планету, почти то же самое, что просто уничтожить какую-то подопытную морскую свинку?
Тем не менее, всё можно рассматривать как некий вариант, но лишь от безысходности, как, скажем, выстрел себе в голову или ампула с ядом, чтобы не сдаваться врагу.
Можно себе представить, что бы тут вообще началось, продемонстрируй кто-то земным правителям действие, например, того же полукруга или, тем более, Ключа?
Хотя в таком случае, даже не принимая во внимание противодействие «Некто», подобная демонстрация точно станет гибелью для того, кто покажет подобные устройства – он ведь уже много раз об этом думал. За такими штучками начнётся настоящая охота разных земных спецслужб, и от какого-то неизвестного никому Лиса просто-напросто избавятся на самом начальном этапе. Так что ампулу с ядом действительно примешь или пулю получишь только ты сам, и не более того.
«В общем, – решил Лис, – пока я жив и в здравом уме, никто на Земле ничего не узнает. По крайней мере, от меня».
Они прикупили кое-что из продуктов, чтобы не выходить лишний раз из дома, и, нагруженные пищей для ума и желудка, вернулись в своё убежище.
В квартире Лис и Монра долго переключали телевизионные каналы, но так и не увидели ничего интересного в плане быстрого понимания современного положения дел на Земле. Лис догадался посмотреть программу в одной из купленных газет и выбрал по названиям несколько передач могущих быть полезными. До начала одной из таких передач оставалось часа два.
Не выключая телевизор, они принялись за чтение газет и книг. Монру это, конечно, не могло занимать также, как Лиса, но и она активно включилась в процесс поглощения новой информации. С особым интересом она взялась за просмотр иллюстрированных изданий и иногда спрашивала о значении некоторых слов и терминов, но получалось, что и здесь Лис сам далеко не всегда мог точно ответить. О значении многих речевых оборотов, применяемых сейчас в печатных изданиях, даже ему, «коренному» землянину, часто приходилось догадываться исключительно по смыслу. Сильно раздражала реклама, но иногда, как ни странно, именно она помогала понять многие фразы, наводнявшая все телеканалы и газеты.
К вечеру в голове у Лиса замешалась порядочная каша. Благодаря специальным методикам, освоенным во Дворце, он прочитал и запомнил за это время во много раз больше информации, чем мог получить в свою бытность простым землянином. Но, как ни крути, информация эта была всё же слишком сумбурной и разрозненной: её необходимо как-то переработать и систематизировать.
Общие факты Лис, тем не менее, уяснил и очень много узнал о конкретных событиях недавней истории, но он никак не мог понять главного: почему же то, что происходит в стране уже почти пятнадцать лет, происходит именно в таких формах.
Стартового витка новой эпохи Лис, как оказалось, не застал совсем чуть-чуть. Прочитав про так называемую «перестройку», начатую неким Михаилом Горбачёвым, Лис вспомнил моложавого члена Политбюро ЦК КПСС с такой фамилией. Тогда он уже появлялся на экранах телевизоров даже крупным планом, но не выглядел бесспорной фигурой, которой партийные «аксакалы» могли позволить подняться настолько высоко.
Поразительно легкий развал Советского Союза вызвал у Лиса истинное изумление. Видимо, к концу восьмидесятых годов из-за бездарной политики выжившего из ума ортодоксального и в массе своей просто неинтеллигентного коммунистического руководства СССР превратился в настоящего Колоса на глиняных ногах.
Ведь, если разобраться, кто все годы руководил страной? Какое образование и какая широта взглядов были за плечами у большинства генеральных секретарей и главных партийных чиновников? Высшая партшкола, партийные курсы, институты, формально законченные экстерном уже в сорок с лишним лет? Для партийной карьеры в те времена идеальной считалась биография типа: «…Начал свой трудовой путь слесарем в инструментальном цехе. Без отрыва от производства окончил техникум, после чего стал мастеров по производству…». И так далее, и тому подобное. Отсутствие хорошего общего образования и вбитые в малограмотные головы выжимки из классиков марксизма-ленинизма, выработали соответствующий стиль руководства, который не мог не привести в тупик.
Ещё когда Лис-Богдан был студентом, фактом, очевидным для любого наблюдателя, стала необходимость что-то кардинально менять в укладе жизни и организации так называемого советского народного хозяйства. Требовались новые, образованные и мыслящие руководители, способные проводить политику, позволившую бы населению потенциально самой богатой в мире державы жить действительно богато. У коммунистов же за семьдесят лет эта цель так и осталось не более чем болтовнёй.
Вполне вероятно, что СССР оказался обречён с самого начала его создания, и процессы, происходившие открыто с 1985 года, являлись вполне закономерными и подготавливались задолго до того.
Как показалось Лису, основным поводом для развала Союза в 1991 году стали национальные вопросы. Когда он задумался об этом, ему стало казаться, что, сделав всё, в лице того же Сталина, чтобы номинально сохранить Российскую Империю, большевики допустили фатальную ошибку: нельзя было после Октябрьской революции устраивать новое государство в старых имперских границах, одновременно вводя административное деление по национально-территориальному признаку. Российские самодержцы такого не допускали, поскольку прекрасно вероятно понимали, что русские, как главная имперская нация, создали многонациональную страну, где почти каждый самый, что ни на есть, малочисленный народец, имеет собственный исторический ареал обитания. А такое положение вещей в конечном итоге может дать повод любому авантюристу начать игру на национальных или, точнее, на националистических чувствах.
Создав подобный правовой прецедент, можно в конечном итоге получить ситуацию когда, например, шаман некоего племени, насчитывающего не более тысячи голов, из которых половина, собственно, и есть скот – олени или бараны, – объявит себя президентом и потребует выхода из состава страны, мотивируя требование тем, что проживает его племя на своей «исконно исторической» территории.
В конечном итоге, это явилось главной миной, заложенной под фундамент Советского Союза, давая возможности лидерам на местах разыгрывать «националистическую карту». Большевики такое положение только усугубили, создав множество новых административных образований или республик для народов, до этого вообще не имевших государственности в стандартном смысле данного слова – и, скорее всего, никогда бы её и не создавших в силу объективных исторических причин. При этом «верные марксисты-ленинцы» кроили территории весьма произвольно.
Ни для кого не секрет, что все среднеазиатские союзные республики были созданы именно таким образом – по партийным большевистским директивам. Например, разве имели исторический шанс уже в новейшую эпоху появиться на свет естественным путём такие государства как, скажем, Туркменистан, Узбекистан или, тем более, Казахстан? Скорее всего, нет, и уж, если бы и появились, то совершенно в иных границах.
По определению, возникновение любого государства – длительный исторический процесс, и даже в случаях, когда он шёл естественным, так сказать, путём, практически никогда ничего не проходило бескровно в прямом или переносном смысле. А уж если государства создавались искусственно, то такое ничем путным не кончалось: например, стоило признать, что не одни российские коммунисты-большевики напортачили в подобных делах. Лис убедился в этом, узнав о судьбе Югославии.
Конечно, первопричина всему экономика. Будь благосостояние советских граждан на высоте, возможно, никаких разговоров о выходе из СССР и не возникло. Хотя, небольшая статейка о проблеме с франкоязычными провинциями экономически совершенно благополучной Канады заставила Лиса задуматься над абсолютной правильностью такого допущения.
Ясно, что какова бы ни была экономика страны, литовцы, латыши и эстонцы всю жизнь рассматривали Россию как тирана, подмявшего под себя их маленькие беззащитные государства. А уж бездарное решение большевиками вопроса повторного присоединения Прибалтики к СССР (читай: к Российской Империи) по сговору с фашисткой Германией в 1939 году давало любым местным национальным движениям полную свободу заявлять, что они включены в состав Советского Союза насильственно, и никогда добровольно в него не вступали.
Огромную проблему представляли и те местности, где в силу исторических причин исповедовали иную, чуждую религию, и которые были присоединены к Российской империи также сравнительно недавно, каких-то сто-сто пятьдесят лет тому назад.
Это в первую очередь относилось к упомянутой Средней Азии. Хотя, насколько Лис знал из обычной школьной истории, до создания СССР там не существовало никаких Узбекистанов, Туркменистанов и прочих, но ясно угадывалось, что в силу национально-религиозных особенностей сложности там имелись всегда.
Царское правительство решало сию проблему если не мудро, то всё-таки достаточно проверенным способом, поощряя в рамках такого условного образования как Туркестан существование мелких ханств, эмиратов и просто отдельных племён, административно подчинявшихся генерал-губернатору. Хотя со временем, конечно, серьёзные проблемы тут появились бы и у государя-императора, а не только у генсеков КПСС.
Но складывалось впечатление, что верные марксисты-ленинцы во главе с самим Ильичом и всеми последователями сделали всё, и даже больше, чтобы проблема такая возникла как можно скорее. Ну какой бы император, начиная с Петра Первого и кончая рефлексировавшим по каждому поводу Николаем Вторым, додумался бы создать на территории империи, например, государство Казахстан, отчертив ему на карте земли, посещавшиеся казахскими племенами в лучшем случае раз в несколько лет?
В ходе глобального исторического процесса сложилось так, что некоторые народы смогли или успели, называй, как хочешь, создать собственное государство, а некоторые нет. Лис ничего не имел против того, чтобы некий малочисленный или не очень народ получил собственное государство, но это же не означало, что и далее нужно любой ценой позволять любому этносу, точнее отдельным представителям такового, возжелавшим независимости прежде всего для себя лично, создавать новые административные образования. На свете существуют люди, родившиеся, допустим, без руки или ноги, но никто же не требует, чтобы конечности начали отрезать и тем, кто имеет полный комплект таковых, дабы соблюсти некую извращённую «справедливость»!
Любые попытки кроить и разрывать уже сложившиеся образования могут приводить лишь к серьёзным проблемам, к крови – и ни к чему большему. Ни одно государство, особенно государство с большой территорией, если оно желает продолжать существовать как таковое, не должно забывать, что у него имеются собственные «жизненные интересы», и подобных определений не стоит стесняться.
Российскую Империю строили, прежде всего, русские люди – сие есть реальный исторический факт, и, рассматривая иные примеры, можно смело утверждать, что здесь для так называемых национальных меньшинств создали не самые худшие условия существования. Как бы то ни было, насильственную ассимиляцию как, например, римляне, или насильственное приобщение к своей религии, как арабы, русские никогда не проводили. Очень может быть, к сожалению не проводили – именно с позиций «самосохранения» государства.
Странно, почему большевики с параноидальными идеями «мировой революции» и «пролетарского интернационализма» не исповедовали политики действительно полного слияния народов. Наоборот, на словах они всячески поддерживали национальное самоопределение и тому подобные вредные, по-существу, идейки. Лис прекрасно помнил введение в СССР в 1977 году новых паспортов, где по-прежнему не отказались от графы «национальность», хотя очень многие люди тогда говорили, что логичнее было бы писать «гражданин Советского Союза», а не русский, еврей, латыш, узбек или чукча.
А ведь КПСС тогда всюду трубила о возникновении «новой исторической общности людей – советского народа». Но пятая графа осталась пятой графой, коммунисты тщательно культивировали идею национальных республик и всяких автономных округов, подчёркивая тем самым, сколько сделала так называемая партия рабочих и крестьян для народов, якобы, томившихся в царской России, как в тюрьме.
Более того, большевики, в конце концов, создали ситуацию, когда имперское большинство в собственной империи стало жить материально даже хуже, чем нацменьшинства, потому что все экономические задумки коммунистов реализовывались, прежде всего, за счёт благополучия этих самых русских рабочих и крестьян, и очень часто – на их костях.
Ну, чёрт с ними, с большевиками, но Лиса чрезвычайно поразило, что лидеры «новой» России так же легко пошли на предательство русских интересов. Президент Ельцин, земляк Лиса и самый что ни на есть русский человек, одним росчерком пера под Беловежскими соглашениями предал миллионы братьев по крови, оставшихся в Прибалтике, Казахстане и Среднеазиатских республиках. Каково было этим людям, да и всем, так называемым «русскоязычным», жившим на территориях, входивших ранее в состав единого государства, вдруг оказаться «за границей»?
Руководство России практически махнуло рукой на Крым, оставив в стороне вопрос о том, что в состав Украины этот, завоёванный русскими, полуостров попал только потому, что в 1954 году Хрущёв в пьяном угаре по чьему-то науськиванию подписал очередной указ с бредовой подоплёкой.
Ситуация с Крымом возмутила Лиса до глубины души. Он, как говорится, испытывал самые тёплые чувства к братскому украинскому народу, но считал, что большей исторической несправедливости к памяти людей, проливавших в течение столетий кровь за Крым и интересы России в данном регионе, придумать невозможно. Украина как государство не имела никаких моральных прав на Крым, она никак не заслужила обладание этой территорией. По мнению Лиса, уж если кто ещё как-то и мог пытаться оспаривать права на Таврию, так лишь крымские татары, проживавшие, по крайней мере, там относительно давно исторически, а никак не украинцы.
Конечно, всю ситуацию, вроде бы, подготовила политика коммунистов в советский период. Но, анализируя хаотичную информацию, полученную за последние часы, Лис тоже не мог назвать политику последующих руководителей страны разумной и взвешенной, отвечающей интересам одной шестой части суши, на которой он сам родился и которую, несмотря ни на что, считал своей Родиной.
Чем, или кем, они руководствовались, действуя так, а не иначе, сказать было трудно. Судя по тому, что сейчас главным моральным критерием стал рубль, а точнее – доллар, то именно деньги, а никак не интересы страны сделались основным движущим фактором всех современных политических игр. Люди, дорвавшиеся до управления «государством российским», преследовали единственную цель: сиюминутно «сделать» максимально возможные капиталы, перегнать их в надёжный зарубежный банк, а дальше, как говорится, хоть трава не расти.
И, что поражало Лиса, большинство этих людей не являлись нацменами или инородцами. Они даже не были все поголовно, в конце концов, евреями, которых так любят обвинять во всех грехах оголтелые русофилы. Нет, судя по фамилиям, лицам на экране, фотографиям и косвенной информации, многие из них были насколько возможно чистыми русскими. Хотя, разумеется, бросились ему в глаза и личности вроде Березовских, Гусинских, Абрамовичей, Тулеевых или Грефов.
«Неужели это и есть русский народ?» – спросил себя Лис. Да, он признавал, что русские имеют такие характерные национальные черты как безалаберность, бесшабашность, они склонны порой к чрезмерному потреблению спиртного, но он всегда думал, что русские готовы, когда надо, горой стоять за Родину, за Россию, за землю, где они родились и выросли.
Таких примеров за всю историю Руси и, собственно, России насчитывалось более чем достаточно, а сейчас ведь как раз такой момент. Но почему же, прочитав горы статей и просмотрев десятки телепередач, он не видит никого, кто мог бы повести народ за собой, кто мог бы сказать: «Русские, одумайтесь, наконец, что вы делаете?! Да, вы, некоторые из вас получают колоссальные деньги, обворовывая народ. Но, это же, фактически, эксплуатация благополучия Родины, и, в конечном итоге Родине придёт конец. Вы останетесь с деньгами, но без России. Вы что, этого хотите, или вам просто на всё наплевать? Родина Родиной, но деньги – главнее всего на свете?!»
Но так стоило бы сказать тем, кто эти миллиарды загребает, а что же так называемый простой народ? Что думает и что делает он? Спокойно наблюдает, как грабят его богатства – и всё?
Лис вспомнил самого себя пятнадцать лет назад. Тогда казалось, что единственным выходом не видеть маразма «старцев из Политбюро», является побег на Запад. Так получилось, что на пути встретился полукруг вместе с Ингваром Яновичем, и Богдан – Лис исчез из мира Земли, но он и в своё время тоже не пытался сделать что-либо реальное для изменения положения в стране. Тогда, правда, гражданская пассивность чрезвычайно удобно объяснялась всесилием КГБ…
Неужели правильно сказано в старом анекдоте о том, как армянское радио спросили, что же такое чукча, еврей и русский? Там всезнающее армянское радио ответило: «Чукча – профессия, еврей – призвание, а русский – это судьба!» Неужели, действительно, судьба такая?
По данным телепередач и газетных статей можно было легко сделать вывод, что страна катится в пропасть. Чудовищный спад промышленного производства (несмотря на уверения, что «начался рост»), сильнейшее расслоение общества, когда одни из так называемых «новых русских» покупают за миллионы долларов недвижимость на Лазурном Берегу Франции и виллы во Флориде, а другие едва могут прокормиться. Дети и пенсионеры, брошенные на произвол судьбы – всё это не могло быть компенсацией за наполненные завозными товарами прилавки. Тем более что, как стало казаться Лису, завозились все товары на деньги, выручаемые от нещадной распродажи природных ресурсов, и, в конечном счёте, для того, чтобы выкачивать, остающиеся у населения средства платежа и продолжать поддерживать вывоз этих самых ресурсов страны.
Поразило Лиса и то, что, как писали в газетах, большому числу работающих по найму людей месяцами не выплачивают зарплату. Особенно широко, как он понял, подобная практика процветает в сферах экономики, финансирующихся из бюджета, а также на многих предприятиях, номинально вроде бы ставших акционерными обществами, но на деле управляющихся прежними номенклатурщиками, которые просто-напросто в наглую кладут зарплаты рабочих и служащих себе в карман и превращают эти деньги в шикарные коттеджи, дорогие иностранные автомобили и тому подобные необходимые «мелочи жизни», а долг людям повисает на таком понятии как «государство». Когда-то, во времена Советского Союза, существовал лозунг: «Государство – это мы». То есть, на самих людях, на народе, этот долг и повисал!
Правительство страны и парламент, теперь – государственная Дума, в большинстве представлялись не более чем сборищем лукавых, использующих власть для решения личных проблем. После того, как Лис послушал в теленовостях несколько выступлений разных политиков, у него создалось впечатление, что основными целями каждого из них являлось стремление создать видимость умственных потуг по решению глобальных задач, стоящих перед страной, а на самом деле решить что-то своё. Почему-то казалось, что это «своё» – меленькое и гаденькое.
Депутаты-коммунисты как всегда стремились показать, что якобы они единственные болеют за так называемый «трудовой народ». У них всегда существовал «классовый» подход к обществу: тот, кто стоит у станка или машет кайлом – создатель материальных благ, а любой предприниматель и бизнесмен – паразиты. Интеллигенция (ну, вот, никак без неё, к сожалению, ведь, стоя у станка, не разработаешь новый танк или ракету) – это так, «прослойка». Надо же, определение-то какое придумал этот «самый человечный человек»! Хотя он российскую интеллигенцию вообще говном называл, так что прослойка – ещё не так плохо, прослойка – нечто вроде повидла в пирожке…
В советские времена можно было сказать, что коммунистические правители относились к своему народу как к рабам, которые должны строить пирамиду великого «Коммунистического Завтра». Они, как и любые рабовладельцы создавали рабам минимум условий, чтобы те не подыхали с голоду, а если и подыхали, то не все сразу. Нынешние правители России, похоже, подходили к населению страны как грабители к жертвам: их не убивали, а всего лишь грабили, оставляя ограбленных придумывать, как жить дальше и зарабатывать ещё что-то для последующих грабежей. Безотходная технология!
Пятнадцати лет реформ в столь богатой природными ресурсами стране как Россия, казалось, должно было хватить на превращение её при современных способах материального производства в одно из самых процветающих государств мира. Но сейчас страна представлялась Лису неким почти аморфным образованием, непонятно как пока остающимся единым целым.
Как понял Лис из прессы, Россия уже давно ведёт военную кампанию в Чечне. Лис не мог в это поверить: огромная армия так и не смогла до конца сокрушить бандитов, заявляющих о желании создать на Кавказе государство, живущее по законам шариата. Неизвестно, чьим вмешательством можно объяснить такое, но почему-то Лису стало казаться: на войне в Чечне нагрели руки не какие-то неизвестные из иных миров, и даже не зарубежные силы, а вполне конкретные политики и чиновники из Москвы.
На Дальнем Востоке происходило активное и бесконтрольное засилье китайцев, покупавших право на жительство у местных чиновников. Во Владивостоке, Хабаровске и других городах уже имелись районы, где висели одни вывески на китайском языке. Невооружённым глазом было видно, что ещё 5-10 лет и Россия потеряет эти территории – а на уровне правительства ничего не предпринималось!
Лис отложил книгу и задумался.
Ну и картинка складывается! За изобилием витрин, с первого взгляда показавшегося ему свидетельством того, что страна, наконец, встала на правильный путь, скрывалось довольно гнусное положение дел.
Бегло изучая ситуацию, Лис, естественно уделял большее внимание делам в России, но не мог хотя бы краем глаза не заметить, что и во всём мире происходит масса неприятных процессов. Как ему показалось, эти сдвиги вызваны во многом развалом СССР и полярного мира, строившегося на противостоянии двух систем. Но вот «Империя Зла», большевистский Советский Союз рухнул, а мир в целом нисколько не стал лучше. Со всех сторон начали поднимать башку экстремисты, националисты, террористы, разные фундаменталисты, а США, похоже, просто сошли с ума от счастья по поводу кончины СССР. В последующей кончине России они, похоже, тоже не сомневаются, и думают, что весь мир уже валяется у их ног. Но смогут ли Штаты потянуть роль такого единоличного мирового лидера?
Если кто-то вмешивается в дела на Земле, то почему так неумно и неэффективно? Или же цели у него какие-то идиотские или, ещё хуже, гнусные?..
Лис посмотрел на Монру, сидевшую в кресле, вытянув ноги на подставленный стул, и смотревшую какой-то фильм по телевизору. Она почувствовала взгляд и повернула голову.
– Ну, что? – спросила Монра, слегка улыбнувшись. – Лучше стал понимать, что здесь происходит?
Лис пожевал губами и мелко покивал, но не в знак согласия, а как бы раздумывая:
– Пока понял одно: в моей бывшей стране полный бардак. Да и во всём мире тоже…
