Накануне. Сергей Николаевич
Он взлетел по карьерной лестнице, как крылатый динозавр. Кажется, тупая приземлённая туша, и глядь, парит над головами умников и гадит на всех сверху, нагуливая аппетит.
— Как? — пытала его одноклассница на одной из тусовок. — Ты был никем и вдруг, опа! С трудом поступил в лохострогательный институт, служил в степном стройбате… Рождённый ползать взлетает только с помощью аппарата. Признайся, криминальная родня помогла?
— Дура ты, Ленка. Думаешь, чтобы стать Главным, нужно теоремы зубрить?
— А что нужно?
— Гибкость нужна, — разоткровенничался подвыпивший антропозавр. — Гибкость в теле и башке, чтобы прогибать и прогибаться.
— Судя по должности, ты гибче резинового коврика.
— Может и коврика, только не тебе об него ноги вытирать…
Конечно, Сергей Николаевич впрягся в телегу Управления после хорошей смазки, но, если бы не гуттаперчевый менталитет, квакал бы под каблуком начальницы ещё лет двадцать. Однако за два года он легко обошёл бизнес-грымзу и даже заноменклатурился: кабинет, секретарша, машина с водителем и далее по списку… И всё благодаря степному стройбату, о котором и сам не любил вспоминать. Но именно там ему перепал хороший совет:
— В карьере главное не холуйство и подхалимаж, хотя без них, конечно, тоже не пробьёшься. Главное — досуг, — признался на отвальной вечерухе рано зазвездившийся офицер. — Организуй начальству качественный досуг, и оно расплатится с тобой повышением.
«Чем выше начальство, тем круче перспективы», — до этого Сергей Николаевич додумался самостоятельно.
Однако мало вскарабкаться на высокую кочку, надо ещё удержаться на ней, ибо умников с пластичной моралью гораздо больше, чем кочек. Лучше всего укрепляют служебное положение связи с братками и другими центральными фигурами. Но и разная шелупонь из неопознанных объектов, выдающих себя за выдающихся типов, тоже может сгодиться. Управление народом — дело грязное, брезговать проходимцами не приходится.
Вот почему в планах на последнюю пятницу у Сергея Николаевича значился Фестиваль Мерцающей Эзотерики с прорвой авторитетов. От Демоноида всея Руси до Мелкого Беса Наномирья. А уж сколько самодипломированных академиков с альтернативными взглядами на что угодно заявили о своём существовании в программе Фестиваля!
«Фестиваль самоавторитетов» — так назвали его те, кому не достались пригласительные билеты.
По мнению Сергея Николаевича, польза от этих клоунов была одна — перспективные связи. В силу своей альтернативности запредельщики были знакомы со многими полезными перцами. А в административно-хозяйственном паучатнике отечественного Управления без надёжной паутины связей долго не продержишься. Высосут, как Муху-Цокотуху, и выплюнут.
— Классическая стратегия «выжми и выброси», — сказал кто-то из телеаналитиков, и эта фраза словно открыла ему глаза на человеческое общество в целом и собственных подчинённых в частности.
С другой стороны, ему нравилось спонсировать за счёт федерального предприятия альтернативно-мистические симпозиумы и являться пред очи сограждан, которые давно ни в Создателя, ни в чёрта не верят, в роли финансового бога.
Фестиваль альтернативной науки открылся в тылу врага — в Доме Учёных, который по такому случаю хорошо и дорого отремонтировали. Кстати, ремонт инфраструктуры — процедура в финансовом отношении не менее полезная, чем переименование силовых структур, хотя, конечно, менее масштабная. Зато и критики куда меньше.
Накануне все зависимые СМИ отработали рекламу Фестиваля и заочно представили публике чудесатых подельников, то есть пёстрых народных исследователей всего неопознанного. Спектр чудотворцев был чудовищно широк:
Замковые призраководы
Параллельщики от Восьмого мира
БиоПортальщики
РетроЯсновидцы
Сновидцы-лазутчики
Телепортёры информационных потоков
ЗооТранскоммуникаторы
Цивилизаторы цивилизаторов
МультиРеинкарнаторы
и остальные в том же состоянии.
По заявлению организаторов, Фестиваль преследовал не только своих, затерянных в разных мирах участников, но и вполне определённые и даже культурные цели. В заковыристых на слух и глаз рекламных текстах утверждалось, что всем участникам фестиваля:
Привьют экологическое мышление в условиях дикой ноосферы;
Закрепят идеи гуманизма жёстким креплением;
Расширят мировоззрение за счёт жизненного опыта владельца.
Всё с гарантией на год. Цены с НДС.
Самым способным обещали предложить книгу, которая ещё до своего появления в планах автора стала раритетом:
«Карма: инструкция по эксплуатации»
Вот почему падкие до запредельщины граждане ещё до обеда украсили пёстрыми и по-летнему укороченными нарядами бодрящий жёлтый интерьер конференц-зала. Организаторы шныряли между буфетом и публикой, укрепляя себя и своё влияние на всё сущее. Получив точное указание, они решили открыть Фестиваль до первой звезды. То есть сразу после полуденной дрёмы самого Сергея Николаевича.
Несмотря на тёплый вечер, Сергей Николаевич явился народу в дорогом сером костюме индивидуального пошива. Открывая Фестиваль, он принял бурную овацию, причитающуюся генеральному спонсору, на свой счёт и угнездился в огромном кресле, скромно задвинутом к трибуне. Этот нехитрый манёвр обеспечил ему искреннюю и глубокую благодарность от каждого выступленца при оккупации и деоккупации трибуны.
Приветствовать фестивальщиков взялся Председатель (он же Демоноид всея Руси), который в этой и особенно в предыдущих жизнях, если верить ему на слово, на таких сборищах не одну собаку съел. Как нетрадиционный народный реинкарновед с неразумным количеством перерождений, он грустно осмотрел фанатов запределья, тяжело вздохнул и сразу двинул в тему:
— Самые просветлённые из вас знают, что смерти нет, а есть большое число воплощений, — сообщил он с необыкновенным почтением к каждому произнесённому слову и уставился на первые ряды.
Однако просветлённые энергично кивали ему из задних рядов. Вероятно, надеялись избавиться от плотной мути в головах. Взмахом руки Демоноид остановил процесс демутизации и обозначил, что намерен продолжить выступление:
— Чтобы вспомнить прошлые воплощения и перестать, наконец, воплощаться, необходимо изучить малую смерть — свои сновидения, о чём нам поведает самый результативный сновидец.
Председатель с некоторой манерностью прогнулся в сторону главаря сновидцев и держал паузу, пока тот не ответил симметрично.
— Дабы не закемариться раньше времени, о достижениях в области отлётов мы узнаем последними. То есть под занавес Фестиваля, — поторопился откорректировать регламент реинкарновед, сочтя прогиб сновидца слишком мелким.
Сергей Николаевич нашёл поправку программы неуместной, ибо планировал хорошенько подкрепиться под гипнотические пассажи, но решил для начала дождаться аппетита. Председатель широко улыбнулся ему и безнаказанно продолжил:
— Сегодня мы заставим вас не только взломать двери сновидений, но и выследить другие измерения, — Демоноид кивнул в сторону угловатого параллельщика, дивясь, как кратко, а значит талантливо, он представил другую секту в мире невероятного.
В той же манере он упомянул об остальных видах охоты за чудесами в запутанном лабиринте секретов Вселенной и с чистой совестью приступил к вербовке своих адептов. Хорошенько откашлявшись, а заодно и высморкавшись, он прочистил горло и громко досчитал до пяти, чтобы успокоить публику. Томный зачарованный взор в глубину своей души слегка отвлёк его, но он пресёк удовольствие и позволил, наконец, присутствующим внимать откровениям собственной выделки:
— Должен признаться, что научная мысль во Вселенной никогда не топталась на месте, — обрадовал он слушателей. — На одном и том же месте.
— Да уж, натоптали кругом… — вздохнули с заднего ряда.
Демоноид прикинул в каком ключе это замечание — согласительном или отрицательном, но, не имея склонности увлекаться чужими глупостями при обилии собственных, продолжил:
— Да, официальная наука пытается найти научное обоснование феномену реинкарнации, но тщетно. Однако первое, что следует выяснить, это найти научное обоснование феномену существования отечественной науки как таковой.
Председатель выдержал паузу, понимая, как нелегко остальным нырнуть в суть столь глубокой истины. Жизненный опыт воплощений с 13 по 666 укрепил его снисходительность к остальным недоумкам и он, с присущей ему святостью, проигнорированной соотечественниками в 9, 12 и 777 реинкарнациях, продолжил:
— Между прочим, мы, реинкарнавцы от самого Создателя, вынуждены сами добывать себе хлеб насущный и остальные предметы первой, второй и даже третьей необходимости. Без бюджетных подачек.
Демоноид и не думал скрывать обиду на государственных иждивенцев в лице учёных, столько лет не допускавших натуральных реинкарнаторов к исследовательским грантам. Не то, чтоб учёные вовсе не замечали этого направления, но допускали воплощенцев-рецидивистов к оплачиваемым работам только в качестве подопытных. То есть на общественных началах. Хуже, чем крыс. Тех хотя бы подкармливают.
Демоноид смело хмыкнул, намекая на недальновидность в управлении научными субсидиями, и даже получил поддержку со стороны отхмыкнувших лидеров других секторов, но фестивальщики жаждали получить реальную информацию именно по реинкарнациям, а потому не углубились в недра закулисного околонаучного финансирования. Наивные. Они даже не догадывались, как дорого Демоноид оценивал даже запятые в своих откровениях. Однако, дабы не упустить будущих учеников, жадных до секретных знаний, он закончил выступление накатанной приманкой:
— Главное в нашей жизни — не терять своё осознание после смерти, — и, хлопнув для почина в ладоши, дал понять, что отнесётся с пониманием к бурным аплодисментам.
Кто мог знать, что эта тема вскоре станет для Сергея Николаевича чрезвычайно актуальной? Он сидел на сцене в кресле с высокой спинкой, как Римский Папа перед паствой. На фоне пёстрых рубах апостолов-альтернативщиков его серый костюм выглядел, как спецодежда существа высшего порядка. Докладчики, дабы не терять внимания публики, вынуждены были держаться ближе к Сергею Николаевичу и обращаться к нему за одобрением своих странных теорий.
Сергей Николаевич равнодушно кивал на каждый призыв чудодеев, но не с одобрением, а в знак того, что он слышал, кто что сказал. Однако мысли его были далеко от всей этой фестивальной «мерцающей эзотерики». Духота летнего вечера и дивная женская полуобнажёнка окунули его в отпускные планы.
«Куда податься, чтобы подлечиться, а не залечиться, и заодно засветиться, никого при этом не встретив?»
Жена за ужином уже месяц нервно теребит швейцарские часики, но Сергею Николаевичу приелись старые явки и пароли. Его тянуло к новым удовольствиям. Шаркая мысленно по Европе, он так и не понял разницы между чакроидами и чакронавтами. Кто-то из этой чакро-братии закричал, как одержимый в приступе просветления:
— Через чакрамы-Ииссииди проявляют свою активность в плотном мире Земли чакрамные сущности других миров…
— Ха! Ты бы прикрыл свои чакры! — перебил его чакро-оппонент. — Вам ли совать рыло в наши чакро-проекции…
Сбившийся с собственных грёз, Сергей Николаевич недовольно поморщился, и дискуссия вернулась к комфортным децибелам. Под альтернативные прения, столь же бессмысленные, как и официально-научные, в голове Сергея Николаевича шелохнулась какая-то умная мысль о мировом переустройстве — большая, толстая, неповоротливая и капризная, как владелец. Поворочалась и уступила место глупым — маленьким, шустрым, неутомимым. Они резво забегали взад-вперед по извилине, словно мурашки по телу, и Сергей Николаевич задумался об отдыхе в родной Карл-Либкнехтовке, не замеченной ни одной картой страны, включая топографические. Но его инфантильный настрой был метко сбит прострелом в копчик. Радикулит, профзаболевание управленцев, потребовал внимание к себе, и Сергей Николаевич закрыл отпускной вопрос, решив осчастливить лучший европейский радоновый курорт на озере Хевиз. Жена, конечно, сдохнет там от скуки, но Вконтакте не оставит её Вбеде…
А в это время новый альтернативный оппозиционер из народных недр в манере героя боевика, освоенной совершенно самостоятельно, приступил к уничтожению основ реинкарноводства:
— Хорошая новость — никакой кармы нет! — заявил он всем, включая руководителей Фестиваля Мерцающей Эзотерики, которых эта новость застала врасплох.
Они уже прикидывали, как высмеять незарегистрированного в их списках сотрясателя основ, но тот оказался проворней:
— Плохая новость: то, что принято называть кармическим долгом, есть, — поспешил он сбить с толку самых взбудораженных.
— То есть? Как это возможно? — примерно такой смысл вложили присутствующие в свои вопросы, удлинённые за счёт сленга.
Презрительно, как недоумка, Демоноид осадил кармо-хулигана:
— Между прочим, все мои прежние жизни, которые описаны в моих книгах, подтверждены с помощью обнадёживающих документов.
— Всё просто, — не сдавался кармо-революционер. — Те, кто вспоминает свои жизни, вспоминают не свои, а жизни своих предков. Это память крови. Вы словно читаете чужие документы, сохранившиеся в крови, доставшейся вам от предков. Но это не ваши свидетельства рождения.
Нахальная сентенция на мгновение сбила с толку организаторов. Этим поспешили воспользоваться тёмные народные массы:
— А как же с кармическим долгом, который липнет к нам, как тазик с цементом?
— Дело в том, что кровь не только несёт информацию о жизни предков, — просветил новоявленный пророк, — в ней есть некая глобальная программа, которая обрастает информационными вирусами вследствие тех или иных поступков наших кровных предков. Это они передают нам «порченную» информационными вирусами кровь, а нам внушают, что мы за всё в ответе. Они начудили, а мы отвечай.
На этот раз задумался даже прагматичный Демоноид. Первой отреагировала девушка из партера. Она отодвинулась от прилипшего к ней приятеля и вздохнула:
— Страшно за детей…
— Да бред всё это! — парень повернулся к девице слева, которую прирост кармы за счёт дурных манер вообще не волновал.
— Невежество и массовое скудоумие погубят нацию! — взорвался кармо-диссидент. — Давно известно, что при трансплантации органов и переливании крови в некоторой мере переносятся и программы поведения доноров. Между прочим, если отпетым паразитам переливать кровь трудоголиков, это, безусловно, снизит их паразитообразное мировосприятие.
— Вот в чём дело! — кивнул Демоноид. — А я-то думал, почему мне так придушить всех хочется. Наверное, среди маньяков-убийц тоже доноры случаются…
Ближние к реципиенту фестивальщики возмущённо зашушукались, дальние загоготали. Началась неразбериха, и в шуме истерической инфернальщины никто не заметил, как «финансовый Бог» покинул свой мягкий пост.
Последнее, что Сергею Николаевичу удалось припомнить, — какой-то незнакомец поманил его, и он, уверенный, что его вызывают для «одного маленького, но очень ответственного поручения», оставил насиженное место.
* * *
Сергей Николаевич встал и с тоской осмотрелся. Жёсткая сочная трава стала блестящей от влаги. В просветах между деревьями изумрудными колоколами сгущались клочки тумана, от которых хотелось бежать как можно дальше.
— Все бабы — дуры, — сплюнул Сергей Николаевич. — Уже дома были бы, если б не выпендривалась. Скоро ночь, а в перспективе никакого ночлега.
Ему стало любопытно, что случилось с пофигисткой.
— Наверняка в город вернулась, декабристка недобитая, — скривился Сергей Николаевич.
Он встал и пошёл назад. Не оставаться же в лесу.
— Переночую в гостинице и, если ничего не прояснится, пойду утром в другую сторону.
Ольга с двумя телами по обе стороны оказалась ближе, чем он полагал. Видимо, обратная дорога и в самом деле короче.
— Сидишь? — спросил Сергей Николаевич, проходя мимо. — Ну, сиди. Утром я тебе Санитара пришлю. Хотя, этот блин-в-коме сюда не сунется. Сама виновата.
Ольга не обратила на него внимания. Она словно застыла, глядя перед собой и ничего не видя. Но глаза у неё были сухими, и Сергей Николаевич принял её молчание за очередное хамство. Цыкнул в сердцах и пошёл к городу.
Теперь он шёл по лесу ходко, с удовольствием слушая странное подчавкивание почвы под ногами. И хотя следов их экспедиции ни на лишайниках, ни в густой высокой траве не осталось, он был уверен, что совсем скоро окажется в странном городе. И даже хорошо, что там никого нет: некому за Ирину и Рыжего Клоуна с него спросить. А Владимира Кирилловича и Светлану он легко заморочит.
Для успокоения не то чтоб совести, но всё же некоторого волнения, Сергей Николаевич вспомнил, как Ирина с Ольгой издевательски напевали «Танец маленьких лебедей», намекая на очередной бунт в стране, традиционно бессмысленный и беспощадный, из-за которого они, якобы, и очутились на секретном объекте.
— Дуры! — злобно сплюнул он и неосознанно сам засвистел гимн отечественных путчей.
И тут же едва не столкнулся с вынырнувшим из зарослей Владимиром Кирилловичем.
— Прямо из комы сюда? — строго спросил Сергей Николаевич профилакторного начальника, покрасневшего от его сурового тона. — В чём дело? Подслушиваешь что ли, извращенец?
— Я? Да что Вы… Да я… — подобострастно замычал Владимир Кириллович, демонстрируя свою преданность даже клиническим косноязычием.
— Почему не на объекте? — смягчился при виде добросовестного прогиба Сергей Николаевич.
— Там эта… Там Светка… То плачет, то скулит…
— Пациентки испугался? — догадался Сергей Николаевич. — Ну, ты даёшь. А в своём профилаке где от больных скрываешься? За железной дверью?
— Дык, у нас это… Человека по двери видно, как это… по полёту, — суетливо затарахтел с гадкой улыбочкой на неаккуратном лице Владимир Кириллович. — У Вас-то, конечно, двойные дверки. С предбанничком, да с секретаршей-красавицей. А у нас в лесной здравнице только за железные двери и спрячешься…
— Ладно, не суетись, — оборвал его Сергей Николаевич. — И политграмоту тут не заводи. Веди в город, да побыстрей.
— А остальные где? — закрутил головой Владимир Кириллович. — Они что, сбежали? Или напали на Вас?
— Напали, — подтвердил Сергей Николаевич удачную трактовку событий. — Только я их убил при вынужденной самообороне.
— Да Вы что? — радостно охнул целитель. — Ну и правильно. В другой раз будут знать, как выдрючиваться перед вышестоящими.
Владимир Кириллович побежал вперёд, то и дело оборачиваясь и восхищаясь беспримерным мужеством высокого начальства.
— Не гунди, Санитар, — пригасил Сергей Николаевич верноподданический словоблуд. — Вперёд смотри, что-то мы долго идём. Часом не заплутали?
— Так это… — остановился Владимир Кириллович. — Я-то приблудил, а тут услышал, как Вы музыку свистите. И как у Вас так здорово получается? Ну, я и пошёл следом.
— Ты что, не знаешь, где город? — сообразил Сергей Николаевич.
— Вы сказали вперёд идти, значит, он впереди, — объяснил Владимир Кириллович.
— Пипец, — выругался Сергей Николаевич и надолго задумался.
Владимир Кириллович затих, дабы не сбить высокую мысль начальства себе на голову, и осторожно вытер взмокший лоб подолом китайской рубахи.
— Ладно, зови Светку, — приказал Сергей Николаевич. — Тут далеко слышно. Может и услышит нас.
— Обязательно услышит, — закивал Владимир Кириллович, восхищённый смекалкой начальства, но кричать не стал.
Сергей Николаевич уставился на него в недоумении.
— Чего молчишь? Или под ёлкой спать охота? Заяц, блин, русак нашёлся.
Владимир Кириллович помялся под строгим начальственным взором и таки признался:
— Я эта… Типа утешить хотел… Ну, как врач… — засопел он. — В общем, она не откликнется, если я крикну. Надо бы Вам голос подать. У Вас такой красивый фальцет. В смысле, дискант, кажись… Нет, вроде баритон… Ей приятно будет слушать…
Будь Сергей Николаевич отпрыском Гидры, он непременно убил бы санитарного растлителя одним взглядом, но, глядя на бегающие глазки Владимира Кирилловича, надёжно укрытые многолетними жировыми брустверами, догадался, что этого сластолюбца и пинками не сразу прибьёшь.
— Саблю бы мне, — мечтательно простонал Сергей Николаевич, и вдруг гаркнул: — Светка, мать твою и отца твоего, живо отзовись!
В ту же секунду кто-то вскрикнул.
— Ты? — спросил Сергей Николаевич.
Владимир Кириллович помотал головой и еле заметно кивнул в сторону ближайших зарослей.
— Выходи, — приказал Сергей Николаевич. — Не бойся, никто тебя не тронет.
Дохлейшая тишина в ответ.
— Я что, пацан за тобой бегать? — грозно спросил Сергей Николаевич. — Немедленно сюда, а то с папки за твой саботаж спрошу.
Он уже собирался затопать ногами и упомянуть в суровом контексте папиного друга Сами-знаете-кого, но Светлана как раз решилась выйти из-за куста.
— Давно за нами идёшь? — спросил Сергей Николаевич.
— За ним, — кивнула Светлана на Владимира Кирилловича.
— Зачем?
— Чтоб не сбежал.
— Из-под венца что ли, — заржал Сергей Николаевич.
Светлана уже рефлекторно надувала губки, но вдруг замерла и посмотрела на Владимира Кирилловича как бы заново.
— Я женат, — замахал руками утешитель.
— Значит не гей и без СПИДа, — объяснил преимущества положения Сергей Николаевич и, подмигнув Владимиру Кирилловичу, тихо добавил: — Не выёживайся, нам её отец ещё пригодится.
Владимиру Кирилловичу не надо было дважды объяснять, в чём его польза.
— Солнышко, — взревел он, словно встретил не однажды любимую санитарочку. — Притомилась по бездорожью хлюпать? Ну, ничего, веди нас обратно, а уж мы о тебе позаботимся.
Но Светлана не спешила довериться опеке:
— Идите первыми.
— Куда? — спросил озабоченный кавалер.
— В город.
— А где он?
— Не знаю.
Тишина наполнилась густым сопением трёх взаимно недовольных друг другом управленцев. Как-то сразу все догадались, что придётся ночевать в незнакомом лесу без противомедвежьих спичек.
— Уроды, — прошипела Светлана.
— Мерзавцы, — поддержал её Владимир Кириллович.
Сергей Николаевич промолчал, но взглядом дал понять, что его впечатления гораздо точней, а потому не могут быть озвучены в силу непристойности.
— Ладно, пошли назад, — после долгих раздумий скомандовал он. — Если Ольга нам не поможет, тогда действительно хана. Как говорил мой прапор: «Тушите свет, сливайте воду».
* * *
Искали Ольгу долго, потому как сидела она тихо и на призывы управленцев не откликалась. Если бы не пачка галет, которую Ирина сунула Сергею Николаевичу перед тем, как забраться на дерево, так и прошли бы мимо. Но зоркий до чужой порции Владимир Кириллович кинулся к печенью и из-под ветки большого дерева заметил Ольгу и лежащих на скатерти Ирину и Рыжего Клоуна. Запихнув пачку в карман брюк, он закричал:
— Нашлась зараза!
Сергей Николаевич, терзаемый чёрными опасениями, рванулся к ней, но Ольга сидела в той же позе, что и прежде, словно замёрзла изнутри. Светлана и Владимир Кириллович, напротив, подходили к поверженной оппозиции медленно, с опаской. Владимир Кириллович сначала на расстоянии, потом всё ближе махал Ольге рукой и кривлялся, силясь изобразить радость от встречи, но женщина с принтом на футболке «В жизни всегда есть место ПОФИГУ» к его мимике и жестам интереса не проявила.
Демонстрируя профессиональные навыки, Владимир Кириллович склонился над бездыханной Ириной, однако трогать её руками из санитарных соображений не стал.
— Точно умерли? — спросил он и повернулся к Рыжему Клоуну, которого удостоил ещё менее пристальным вниманием.
Никто ему не ответил: Светлану трясло от ужаса перед двумя покойниками, Сергей Николаевич задумчиво глядел на непривычно зелёное небо, а Ольга вообще ни на что не реагировала.
— Пошли что ли? — предложил Владимир Кириллович и, обращаясь к Ольге, засопел с утешениями: — Ну, солнышко, ну не расстраивайся… С кем не бывает… Пусть им всё зачтётся… Трава пусть будет пухом… Вставай, пошли спать. Поздно уже.
— Ты бы поостерёгся, — предупредил его Сергей Николаевич. — Она и в хорошем настроении шалавой была, а сейчас вовсе без тормозов. Не смотри, что в ступоре — врежет инстинктивно. Замучишься потом фото на документах менять.
Владимир Кириллович резво отскочил на безопасное расстояние и спросил:
— Зачем менять?
— А ты думал, мы со Светкой будем всем рассказывать, почему твоя фотка так на драную рожу не похожа? — усмехнулся Сергей Николаевич.
— У, зараза, — запыхтел санитарный специалист. — Теперь и вы заговорили как она.
Сергей Николаевич задумчиво посмотрел на Ольгу, а Владимир Кириллович снова о своём затарахтел:
— Как же она в таком виде нас до гостиницы доведёт? Надо что-то делать. Может, ей по голове стукнуть? Должно помочь.
— По себе знаешь? — спросил Сергей Николаевич. — Ну что ж, тебе и палку в руки. Долбани ей по темечку по всей медицинской науке.
Владимир Кириллович оглянулся в поисках дубины, но, столкнувшись взглядом с ошарашенной Светланой, отложил процедуру.
— Надо по щекам бить, — с видом знатока предложил он и отошёл ещё на шаг, чтобы исключить себя из кандидатов в спасатели.
Сергей Николаевич тоже не выразил желания рисковать своим здоровьем.
— Солнышко! — обратился Владимир Кириллович к Светлане. — Тресни ей, пока она такая. Другого раза может и не будет. Помнишь, какая она дрянь? Замсти прямо сейчас, а папа потом добавит.
Светлана молча наблюдала за Ольгой. Казалось, мысли в её голове ползают на гусеничном ходу в противоположных направлениях. Наконец она решилась, но на всякий случай спросила:
— Сергей Николаевич, почему они на Вас напали?
Мужчины аж крякнули от её наивности.
— Это ж хамы! — выдохнул Владимир Кириллович. — У них ничего святого нет! Им даже Сергей Николаевич не указ!
Но Светлана молчала в ожидании подробностей.
— Слушай, ты же умная. Ты — начальник департамента, — ласково начал Сергей Николаевич, — ты же понимаешь, что они живут без наших правил. Дикие люди. Кто знает, что они хотели? Может, они все беглые каторжники, а я их прямо к властям повёл. Конечно, им хотелось избавиться от меня. Только не на того напали. Бывшего стройбатовца книжными навыками рукопашного боя мордой в опалубку не сунешь!
Светлана, польщённая упоминанием о своей нереальной должности и задушевным тоном Сергея Николаевича, кивнула и шагнула к Ольге.
— Эй, вставай, — она робко ткнула её в плечо.
Полная нечувствительность женщины спровоцировала Светлану на новое насилие: она замахнулась и влепила пощёчину, но не открытой ладонью, а кулаком. Как и обещал Владимир Кириллович, это подействовало. Ольга подняла голову к густо зелёному небу и отчётливо продекламировала:
Солнца мягкий овал
В другом мире пропал.
А в бездонном Ничто
Лишь зелёный туман.
Жизнь осталась вдали,
Там, где Солнце Земли.
Жизнь промчалась напрасным
Сном. Пустым и прекрасным…
Управленцы замерли, ловя каждое её слово и недоумевая от потока бессмыслицы.
— Кажись, совсем спятила, — диагностировал Владимир Кириллович. — Бредом мается.
— Одной ногой уже там, а всё равно в рифму чешет, — удивился Сергей Николаевич.
— Про что стихи-то? — спросила Светлана.
— Говорит, что в ейном Аду Солнца нет, — объяснил смышлёный в таких вопросах Владимир Кириллович.
— Здесь его тоже давно не было. Небо с утра изумрудом горит, но света источник таинственно скрыт, — пробормотала Светлана и отчего-то всхлипнула.
— Ну, пошла зараза, — вздохнул Владимир Кириллович. — Психоз — самая липкая болезнь. Один съедет, и все туда же.
— А то и наперегонки, — кивнул Сергей Николаевич, много раз наблюдавший такую волну у своих подчинённых во время утренней выволочки.
Они замолчали, проверяя себя на податливость к безумию. Тест получился долгим. Управленцы словно впали в спячку. Встряхнул их бодрый голос Рыжего Клоуна:
— В целом ничего, но две последние строки надо переделать.
От неожиданности нижняя челюсть Владимира Кирилловича потеряла контакт с верхней и бесхозно повисла. Светлана присела на корточки, инстинктивно съёжившись в предчувствии неприятностей. Сергей Николаевич схватился левой рукой за дерево, а правую прижал к груди, как обычно делал в скверных обстоятельствах, намекая на сердечную недостаточность. А Рыжий Клоун, не обращая внимания на общее замешательство, сел, подрыгал затёкшими ногами и предложил свой вариант:
Жизнь осталась вдали,
Там, где Солнце Земли.
Там, где вся суета
Наконец отжита.
* * *
Ирина понимала, что она вернулась домой. Определённо, это была её квартира. Любимая кукла у телефона, прозрачный зонтик на зелёном пластмассовом крючке, деревянная вешалка с чёрным пальто из кожи молодого дерматина… Небольшое усилие, и она переместилась в кухню. И тут всё было из её жизни: стеклянная кружка, стеклянные тарелки, прихватки-бабочки… Даже магнит «Ушла в Астрал. К обеду не ждите» висел с привычной косиной. Всё как всегда, кроме одного — Ирина была не в себе. Словно явилась из другого мира.
— Доигралась, — крикнуло родное эго. — Возвращаешься домой, как в Астрал ныряешь.
У Ирины был свой способ отличить обычный сон от внетелесных путешествий: в Астрале прыжок всегда переходил в полёт. И сейчас она явно была вне тела — только чистый разум, свободный от пут и желаний… Впрочем, одно желание у неё нашлось. Едва осознав его, Ирина очутилась в просторной ванной комнате у потолка. Прямо под ней бывший муж с тщанием стриг усы.
— Зайка моя, я твой пестик, — мычал он свою проходную арию.
Это был его приём пикапа. Выходя на съём, он швартовался около очередной мучачи, мурлыкал как бы в пространство «Зайку» и, оборвав себя на многообещающем «пестике», интеллигентно спрашивал:
— Скажите, Зайка — он? Значит мой? А как обратится ласково к зайчихе?
Дальше шёл ироничный разбор, из которого выяснялось, что в русском языке у слова «заяц» много ласковых производных: заинька, зайчонок, зайка, зайчишка…, а у слова «зайчиха» нет не только нежных производных — нет вообще никаких производных. Эта несправедливость удивительным образом освещала недюжинные умственные способности бывшего мужа, его гуманное отношение к вкусным меховым зверюшкам и полное восхищение к собеседнице.
— И какая вдова ему молвила б: «Нет»? — хвастался он потом приятелям.
Судя по всему, великий охотник и сегодня собирался на заячий промысел.
— Недолго же ты прикрывался узами нового брака, — хмыкнула Ирина.
— Полгода, — ответил муж, словно услышав её.
Ирина даже отпрянула от неожиданности и оказалась в чужом коридоре. Но капля намерения, и она снова над лысеющей головой бывшего супруга.
— Полгода плохая погода, полгода совсем никуда, — зудел он, разглядывая в зеркале укороченные бакенбарды.
Ирина смотрела на мужа и удивлялась своей печали после ухода из её жизни этого пестика. И тут она не то чтоб простила всех сразу, скорее утратила интерес к героям и событиям этой жизни. Её словно потянуло в тёмную бездну. В бесконечный туннель с маленькой звёздочкой вдали.
* * *
Ирина открыла глаза и увидела верхушки деревьев в глубокой зелени неба. Она хотела повернуть голову, но даже мелкий перекос глаз причинил боль.
— Не двигайся, — сказал кто-то сбоку.
— Где я? — прошептала Ирина.
— Не знаю, — Ольга склонилась над ней, и крупная слеза шлёпнулась Ирине на нос.
Ольга осторожно промокнула уголком скатерти влагу и отодвинулась.
— Извини. Думала, уже не вернёшься.
— Куда?
— Сюда, к нам. Ничего не помнишь? Я — Ольга. Рыжий Клоун сейчас вернётся. Повёл сиятельных упырков в город, чтоб не изгадили тут атмосферу и всё, что к ней прилагается.
— Как же они там друг с другом? — удивилась Ирина.
— Вот и мне интересно, как они в режиме самообслуживания будут функционировать, — вздохнула Ольга. — Но у Рыжего Клоуна своя педагогическая метода. Говорит, что беспокоиться не о чем: в случае чего эти клопы будут биться за себя до последней капли крови.
— Не наговаривай, — раздался из-за деревьев голос Рыжего Клоуна. — Это ты предложила отвести их от греха подальше. Из чистого гуманизма изолировал их от тебя.
Он подошёл к женщинам и присел рядом с Ириной. Осторожно прикоснулся к её голове, она поморщилась, но без болевой гримасы.
— Динамика положительная, — удовлетворённо кивнул Рыжий Клоун. — Спрашивай, если что не помнишь.
Ирина долго молчала, перебирая в памяти события и расставляя их в последовательность.
— Я сейчас дома была, — почему-то сказала она. — Там пусто. Потом бывшего мужа навестила. Собирается на свидание.
— Обидно? — спросила Ольга.
— Ничуть. Сначала хотела покуролесить, пользуясь безнаказанностью. А потом всё стало безразлично. Как на резинке сюда потянуло. В тело. Что со мной?
— Лежи тихо, и всё срастётся. До свадьбы точно заживёт.
— Чьей? — улыбнулась Ирина и снова поморщилась.
Ольга засмеялась и, глядя на удивлённую Ирину, напомнила старый анекдот:
— Доктор кивает на нож в спине и спрашивает у пациента: «Больно?» — «Только когда смеюсь».
— Садистка, — сквозь боль улыбнулась раненная.
— Увы, — вздохнула Ольга, — О чём же с тобой поболтать? О твоём муже — скучно, о погоде — стабильна, как на Коста-дель-Соль…
— Давай о тебе.
Ольга вздохнула:
— Что-то день у тебя не задался. Сначала попала Бог весть куда, и ладно бы одна, а то в компании с соотечественниками. Хуже того, российское административно-хозяйственное троглодитство делегировало сюда отборные экземпляры. Потом бывшего мужа увидела, а теперь и мою биографию заказала. Нет, я её для твоих ночных кошмаров поберегу.
— Расскажи нам о путешествии домой, — попросил Рыжий Клоун. — Тебе сейчас надо тонус держать.
— Дома без меня пусто, — вспомнила калечная астральщица. — Со мной, впрочем, тоже. Если не вернусь, даже не знаю, когда это заметят.
— Известно когда, — усмехнулась Ольга, — когда выселять за неуплату придут.
— А потом мгновенно у бывшего мужа в ванной оказалась, — продолжила Ирина. — Под потолком, прямо над плешью, которую я ему не успела проесть.
— То есть здесь в своём теле, а там, где надо — в тонком? — уточнил Рыжий Клоун. — Забавно.
— И что здесь забавного? — спросила Ольга.
— Забавно, что это ничего не доказывает. Обычный сон. Очень полезный для выздоровления.
— А если мой бывший подтвердит то, что я видела? — спросила астральщица.
— Зачем ему это? — спросил Рыжий Клоун. — Скорее, скажет, что ты свихнулась.
— Это точно, это мы уже проходили.
Рыжий Клоун лёг рядом с Ириной и тихо запел:
Дивлюсь я на небо тай думку гадаю:
Чому ж я не сокил, чому ж не летаю.
Спевшиеся женщины тихо подхватили:
Чому ж мене, Боже, ты крылы не дав?
Я б зимлю покинув тай в небо взлетав.
— Похоже, мы и без крыльев справились, — вздохнула Ольга. — Покинули Землю и крепко застряли неизвестно где. Наверное, мы все умерли…
Раздался странный звук.
— Слышали? — насторожилась Ольга.
— Это Сергей Николаевич в кустах подслушивает, — объяснил Рыжий Клоун.
Ольга оглянулась на кусты, но никого не увидела.
— Окопался что ли?
— Ветками замаскировался.
— А почему кричит?
— Возражает против своей безвременной кончины.
— Эти неприкаянные административные антигуманоиды совсем краёв не бачуть, — возмутилась Ольга. — Хотя, судя по его откорму и прикиду, ему есть, что терять на Родине, кроме золотых цепей. А у меня там даже соломинки нет, за которую хотелось бы ухватиться.
Рыжий Клоун приподнялся и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на Ольгу.
— Между прочим, насчёт того, что все мы умерли, я согласен. Кроме шуток.
— Так и я не шучу, — кивнула Ольга, — почили, и слава Богу. Наконец-то Господь догадался сделать для нас что-то хорошее.
Густое мычание оборвало её похвальное слово Создателю.
— Может его ещё раз убить? Прямо в этом Чистилище. Или будем ждать, когда он от страха убьётся сам? — спросила Ольга.
— Придурки! Я сейчас живее всех живых! — из-за деревьев вышел Сергей Николаевич.
Встретившись взглядом с покалеченной им Ириной, он замер на месте. Если бы не истерика по поводу своего посмертного бытия, его можно было бы принять за лешего. В крайнем случае, за бухого лешего. Две большие ветки на спине, засунутые под ремень для маскировки, придавали ему вид лесного падшего ангела.
— Вторая часть «Марлезонского балета»? — прервала затянувшуюся паузу Ольга.
Сергей Николаевич посмотрел на неё в недоумении и обратился к Рыжему Клоуну:
— О чём она?
— «Марлезонский балет» в переводе — это «Балет об охоте на дроздов», — сухо пояснил Рыжий Клоун и, помолчав немного, разжевал шутку до конца: — С 17 века регулярно исполнялся членами королевского дома Франции.
— В смысле, что вы — дрозды, а мы офигительные охотники? — переспросил Сергей Николаевич. — Расслабьтесь, цирк уехал.
— А тебя почему оставили? — спросила Ольга, вставая и закрывая собой Ирину.
Сергей Николаевич не удостоил её ответом. Пришлось рассуждать самостоятельно:
— Вероятно, сам сбежал. Боишься своих удавов больше, чем нас. Впрочем, тебе видней. Они и по одному — чистый вред для рассудка, а в количестве от двух и более — доброкачественная звероферма. Пауки в банке нервно курят в сторонке от их рутинных козней.
Критику своей касты Сергей Николаевич тоже проигнорировал и, с присущей ему страстью к руководству, распорядился:
— Здесь вам на ночь оставаться нельзя. Идём в город.
— Твоими стараниями Ирина пока не транспортабельна, — напомнила Ольга, — Обойдётесь денёк-другой без прислуги и подчинённых.
Сергей Николаевич снова не снизошёл до реплики и обратился к Рыжему Клоуну:
— Я же для вас стараюсь. Мог бы остаться в гостинице, так нет, рискнул жизнью, чтобы создать вам комфорт в ночное время.
— Волк в борьбе за права зайцев, — прокомментировала его выступление Ольга.
Сергей Николаевич развёл руками и с тяжёлым вздохом закатил глаза, показывая мимикой и жестом, что культурных слов у него в запасе не осталось. Из тупика всех вывела Ирина:
— Если Сергей Николаевич меня на руках в город отнесёт, я согласна.
Все засмеялись. Шутка была столь забавной, что Ольга и Рыжий Клоун продолжали хохотать, когда Сергей Николаевич подошёл к Ирине и, опустившись на скатерть, осторожно просунул руки под шею и колени. Медленно поднялся, переместил её голову на своё плечо и пошёл, как жених к Вечному огню. Ольга в ужасе посмотрела на Рыжего Клоуна, но тот торопливо сложил вещи и бросился вслед за Сергеем Николаевичем.
До самого города никто не проронил ни слова. Рыжий Клоун шёл впереди и часто оглядывался, взглядом предлагая помощь, однако Сергей Николаевич каждый раз упрямо мотал головой. Ирина, похоже, была без сознания, голова её лежала на крупном плече обидчика. Ольга в глубокой задумчивости замыкала группу. К городу вышли в плотных изумрудных сумерках. Промешкали бы немного и, пожалуй, не выскочили бы так уверенно к странному кварталу посреди густого леса.
Озираясь по сторонам на тёмные дома с кружевными решётками, они подошли к гостинице, поднялись на крыльцо и вошли в ярко освещённый холл. Рыжий Клоун помог положить Ирину на диван.
— Жива? — спросила Ольга.
— Чуток утрясло, — Сергей Николаевич размял затёкшие руки и уселся в ногах Ирины. — Может, Санитара позвать?
Но распорядиться он не успел — двери разъехались, и в холл вошёл Владимир Кириллович. Однако, заметив прибывших, остановился и попятился. Так и налетел спиной на входивших следом Сергея Николаевича и Светлану.
Первым отрубился Сергей Николаевич, который сидел на диване. Он тихо завалился на Ирину, своей тяжестью пригасив едва очнувшуюся женщину. Потом грохнулся на пол второй Сергей Николаевич — тот, что входил со Светланой. И, наконец, присев на свободный диван, вышел из игры Владимир Кириллович.
Ольга, Рыжий Клоун и Светлана остались стоять, но рассудок их минут пять тоже отдыхал. Первой очнулась живучая Светлана:
— Вы кого сюда притащили? — накинулась она на Ольгу. — Тут и без него жрать нечего. Кормить будете из своей доли.
Не обращая внимания на экономную, как её департамент, Светлану, Ольга пустилась в рассуждения:
— Я-то думала, что за фича: серый кардинал с женщиной на руках. Нонсенс. А это, оказывается, абориген. Ловко замаскировался. Смотри, как похожи. Мать родная только по манерам и вычислит своё охамевшее чудо-чадо.
Она переходила от одного двойника к другому, оценивая качество подделки, но явных отличий между экземплярами не обнаружила.
— Свяжите проходимца, — распорядилась Светлана, взяв бразды манипулирования в свои маникюрные руки.
— Давайте обоих свяжем, — предложила Ольга.
На работе она всегда скрашивала тупизм начальственных распоряжений избыточным усердием, чтобы довести ситуацию до абсурда.
— Зачем? — спросил Рыжий Клоун.
— Пытать будем. Пусть признаются, кто из них кто. Хотя и так ясно: один — убивец, но свой; другой спаситель, но чужой. Короче, никого не жалко.
— С развлечениями здесь большой недобор, — пробормотал Рыжий Клоун и высвободил Ирину из-под благотворца.
Ольга с сожалением оставила идею пыток обоих Сергеев Николаевичей и подошла к двойнику-душегубу. Учитывая его экстремизм в оригинальных обстоятельствах, она не стала интересоваться тонусом лежачего. Лишь ткнула ногой под рёбра, и то без всякого удовольствия.
— Этого не трожь, — посоветовал внезапно очнувшийся Владимир Кириллович. — Того надо убрать. Тот не настоящий. А этот с нами в ресторане сидел. Этот наш.
— Захарчёванный фраер, — согласилась Ольга. — Значит, тебе твоё высшее санитарное образование категорически советует убирать паразитов? И как посоветуешь от него избавиться? Изложи подробней, чтоб нам потом в отчётах не напутать.
Владимир Кириллович подскочил и запыхтел:
— Дура! Я не так сказал. Я это хотел… У меня склад ума такой!
— Склад-тo твой, похоже, грабанули!
В этот момент двойники очнулись, причём одновременно. Встретившись друг с другом взглядом, они вздрогнули и крикнули:
— Ты кто такой?!
И тут началось: они то кричали друг на друга, то убеждали, приводя в доказательство своей правоты факты, подтвердить которые было некому. Чтобы раскрутить шоу до третьей части «Марлезонского балета», Ольга с упоением поддерживала благотворца. Владимир Кириллович со Светланой точно знали, что оригинальный образец — ресторанный товарищ.
Для демократического решения вопроса «захарчёванный» обратился к Рыжему Клоуну:
— Стал бы я за вами в лес идти на ночь глядя? Нет! Вот и подтверди, что я настоящий, а он тупое порождение местной тупозаготовительной конторы.
Рыжий Клоун, пропустивший дебаты, шумно выдохнул и в напряжённой тишине отчеканил:
— Мы, бывшие смертные, чрезвычайно склонны ошибаться.
— Не морочь голову, — закричали Светлана и Владимир Кириллович, пропустив мимо сознания определение «бывшие смертные» (тупые интеллигенты и не такое закручивают при любом удобном случае). — Сам знаешь, кто тут кто!
— Откуда? — возразил Рыжий Клоун. — Даже если бы они не были так похожи, откуда я знаю, кто из них «наш»? Биография? Но кто знает подлинную? Конечно, тот, что был в ресторане, имеет некоторые преимущества перед спасателем. Представить российского чиновника озабоченным чужой судьбой нелегко. Тут есть соблазн стать на сторону вашего протеже. А вдруг подлинный Сергей Николаевич рассуждал дальновиднее? Если он уверен, что без нашей помощи ему отсюда не выбраться? Ради себя пошёл в лес, а ваш ресторанный друг сыграл на стереотипах и ввёл всех в заблуждение…
— Вы правда можете нас отсюда вывести? — перебила его Светлана.
— Возможно. Только я Ирину тут одну не оставлю.
— Да она и без нас скоро концы отдаст, — продиагностировал пациентку Владимир Кириллович. — Балласт. Всё равно придётся от неё избавиться.
— Слышь, избавитель, — не выдержала Ольга, — ты про скрытые телекамеры не забывай. Они же тебе сейчас отдельную палату прописали. Впрочем, тебе смирительная рубашка к лицу. Она тебя немного стройнит.
Владимир Кириллович закрутил головой и залепетал с глуповатой улыбочкой на широком лице:
— С вами и пошутить нельзя. Я же врач, мы же только правду говорить не можем. Мы, врачи, всегда шутим. Иной раз днями и даже неделями…
— Ладно, уймись, — попросила Ольга и нежно добавила: — Двойную дозу галопередольчика честно заработал, сдобный ты наш кукушарик.
— А домой когда? — спросила Светлана, недовольная отвлекающими стычками. — Мне на работу с утра.
— Дай уже своим Изаурам отдохнуть, — вступилась за её подчинённых Ольга. — В кои веки смогут нормально поработать.
— Я домой хочу, — стояла на своём Светлана. — Папа будет беспокоиться. Вот увидите, он сюда армию пригонит. Он даже Сами-знаете-кого позовёт. Сюда всё правительство приедет.
— Интересная идея, — улыбнулся Рыжий Клоун. — Ради этого нам непременно стоит здесь задержаться.
Светлана переглянулась с Владимиром Кирилловичем, стойким поборником семейного воссоединения, и задумалась о новых угрозах для товарищей по несчастью, но Ольга, глядя на Ирину, поспешила со всеми проститься:
— Ну всё, бабасики, начинаем расходняк. Споки-ноки героям шизофермы.
Владимир Кириллович и Светлана посмотрели на Сергея Николаевича-из-ресторана. Выдержав командную паузу, он зевнул, кивнул свите и под её прикрытием поднялся на второй этаж.
Другой Сергей Николаевич решил остаться внизу. Ольга и Рыжий Клоун сдвинули диваны открытой трапецией и устроились с обеих сторон от Ирины. Сергей Николаевич долго прикидывал, где разместиться. То ли чутьё, то ли инстинкт посоветовали ему держаться ближе к народу. Он придвинул свой диван к Рыжему Клоуну так, чтобы видеть входные двери и лестницу на верхние этажи. Ольга нетерпеливо ждала, пока он устроится, и, как только Сергей Николаевич сел, спросила:
— Скажи честно, ты сам себе понравился?
— В каком смысле? — не понял Сергей Николаевич.
— Двойник. Твоя копия. Понравился? Ты таким себя видишь?
Сергей Николаевич был озадачен вопросом.
— Как можно сравнивать меня с этим прохвостом? Я настоящий лидер. Я даже о вас беспокоился, — терпеливо объяснил он. — А этот гад плевал на всё.
— Зато теперь можешь собирать материал для бестселлера «Как найти самого себя…. И что потом делать с этой сволочью».
Сергей Николаевич хотел что-то возразить, но передумал и повернулся к Рыжему Клоуну:
— Можно тут переодеться достойно моему положению? На отдыхе в рабочем костюме, хоть и сшитом у лучшего мастера, не очень удобно. Хожу тут, как переодетый принц среди нищих, а это смущает обслуживающий персонал.
— Всё-то тебе обслуга мерещится, — посочувствовала Ольга.
Рыжий Клоун пожал плечами и лёг так, чтобы видеть Ирину. Ольга сидела на своём диване и рассматривала укладывающегося Сергея Николаевича.
— Спи, двойняшка, — посоветовала она ему. — Я первая подежурю. Если объявится твой тройник, разбужу.
От такого обещания полусомлевший Сергей Николаевич встрепенулся и снова сел. Сон как рукой сняло. Уставившись на Ольгу, он с минуту смотрел на неё с ненавистью и вдруг зашёлся в хохоте. Смеялся долго, разбрызгивая слёзы и сопли. Так заразительно, что Рыжий Клоун тоже поднялся и заулыбался. Даже Ирина очнулась и с видимым напряжением, но всё-таки повернула голову к высокопоставленному гоготуше.
— О чём подумал? — спросил Рыжий Клоун, когда Сергей Николаевич начал выдыхаться.
— Представил, как я стравлю её копию с нею, — кивнул хохотун на Ольгу.
— Размечтался, — фыркнула Ольга. — Я с собой буду жить мирно. Давно хотелось с интересным человеком пообщаться. Чего ради ссориться?
— Плохо ты меня знаешь, — через остаточные всхлипы заверил Сергей Николаевич. — Даже когда у меня в подчинении было всего восемь штатных единиц, в коллективе постоянно грызлись четыре группировки, а я у них — отец родной и мировой судья с последним словом. С тех пор я сильно продвинулся в искусстве управления рабочей массой. Мне столкнуть тебя с тобою, что плюнуть в чужой компот! То-то цирк начнётся, клоуны отдыхают.
Ольга не стала спорить. Слушая успешного представителя отечественной управленческой элиты, она готова была поверить в любое свинство.
— Теперь и я сомневаюсь, кто из вас оригинал, — вздохнула она. — Думала тот, что почивать ушёл, а выходит, что ты выглядишь убедительней на роль российского самодура при должности.
Сергей Николаевич ощутил в себе двойственность: с одной стороны он убедил других в своей подлинности, с другой — его, вроде, пытались слегка опустить.
«От этого быдла другого и не дождёшься», — решил он и сосредоточился на позитивной стороне опознания.
— Вместо того чтобы ехидничать, лучше бы о себе доложили. На случай обнаружения ваших двойников, — предложил Сергей Николаевич. — Ирина, может, расскажешь о себе, раз уж очнулась? Чего воздух через лёгкие зря гонять?
Ольга вопросительно взглянула на Рыжего Клоуна — не повредит ли той лишнее усилие, но он и сам с интересом смотрел на Ирину.
— Если трудно, молчи, — Сергей Николаевич с деланным равнодушием пожал плечами.
— Отчего же. Я чувствую себя намного лучше, — Ирина на минуту задумалась и без кривляний приступила к автобиографии: — Мой среднестатистический день соткан из разговоров и текстов, которые превращаются к вечеру в мутный сгусток абсурда. За потраченные на этот бред годы болит и душа, и тело. Особенно глаза и спина. Прихожу домой, ужинаю и растворяю муть рабочего дня в ретроградных медитациях. Вспоминаю что-нибудь из детства: огни ночного города, звёздное небо, засасывающее бездонностью, медленную реку за бортом катера… В детстве мне хотелось объять весь мир, раствориться в каждой его частичке. Сейчас то же самое, но уже нет времени на практику. Когда-то мне хотелось любить. Потом любить и быть любимой одновременно. А теперь хочу быть собой и только. Не тратить силы и время на фантазии и пустые ожидания. Иногда бывает страшно. Путешествия в Астрал дают силы принимать мир таким, какой он есть. Я обычная женщина, которая то верит себе, то не верит. Поздно быть другой. Полжизни прожито.
Ирина замолчала, обессилев. Даже Сергей Николаевич, видя как ей тяжело, не решился требовать анкетных подробностей. Зато с лестницы донеслось:
— А дальше?
Ольга резко повернулась.
— Санитар, ты что ли? Подслушиваешь? А кто за тебя спать будет? Или ты, как Сергей Николаевич, двойника в койке оставил? Мёрзнуть без твоей нежности и ласки.
— Заткнись, дура! — крикнула Светлана, высовываясь из-за плеча Владимира Кирилловича.
— Что, Чебурашка, и тебе не спится, — обрадовалась Ольга новой жертве. — Спускайтесь к нам. Мы тут жития святых мучеников готовим к выпуску. Для защиты от внедрения новых злобных двойников.
Владимир Кириллович и Светлана зафыркали, но спустились. Светлана придвинула свободный диван к ложу Сергея Николаевича и уселась на него вместе с Владимиром Кирилловичем.
— Ну, кто следующий? — деловито спросил Сергей Николаевич, когда все устроились.
Добровольцев не нашлось.
— Пусть Ольга про себя скажет, — предложил Владимир Кириллович, хитро прищурившись.
— Что ты щеришься, кабан карбонатный? — грубо попыталась отбиться от исповеди пофигистка, но все, включая Рыжего Клоуна и Ирину, горячо поддержали предложение.
Ольга неодобрительно посмотрела на Рыжего Клоуна, потом на довольного поворотом событий Сергея Николаевича и безразлично спросила:
— В прозе или в стихах?
— Да хоть по фене выкаблучивайся, — разрешил Сергей Николаевич.
Ольга минуту томила публику, потом встала на свой диван и, подражая то ли Ахмадулиной, то ли Пятачку, нараспев продекламировала:
Не хватало сейчас до конца мне открыться
И раздать без остатка всё, что пело в душе,
Что когда-то чирикали утром мне птицы,
Что мне виделось в снах, что забыто уже.
Всё оставлю себе. А уж если дороги
Мне не будет назад — что ж, и тут проживу.
Истопчу сто тропинок, не щадя свои ноги.
Счастья малый кусок я и здесь украду.
Сделала книксен и, не дожидаясь оваций, уселась на своё место.
— Дура, — сказал Владимир Кириллович.
Светлана присоединилась к его мнению:
— Тебя мы точно от твоей копии не отличим. Пролепечет она что-нибудь складное, и пойди пойми…
— …кто из вас больше ху, — заржал Владимир Кириллович.
Ольга вздохнула и, глядя на главврача, грустно пробормотала:
— «Папа», «мама» говорит плохо, но при падении матерится уверенно.
— Лихо отбрехалась, — одобрил Рыжий Клоун. — Жаль, в Аду тебе ничего не светит.
— Почему это? — спросила Светлана.
— Она и там начнёт великий саботаж всего и вся. Сначала её пошлют к чёртовой матери, потом к чёртовой бабушке… Кончится тем, что выдавят в верхние слои. Пусть святых мучеников смущает. Им не привыкать.
Сергей Николаевич выдержал начальственную паузу и спросил:
— Может кто-то хочет рассказать о себе? — он обернулся к Светлане и Владимиру Кирилловичу, однако исповедального нетерпения в них не обнаружил.
Беседа оборвалась на самом интересном месте. Ольга почти ругала себя, что из-за неё все остались без откровений Владимира Кирилловича и Светланы. Но последняя, стерпев недостаток упроса, решила не отказывать себе в прениях:
— Когда мы летели из Финляндии, папа в аэропорту купил журнал про мировые тайны. Там была статья про нас.
— Про твоего отца? — уточнил Сергей Николаевич.
— Нет, про всех нас.
— И про меня? — заинтересовался Владимир Кириллович. — Какой журнал? Что обо мне пишут?
— Там было сказано, что каждый год в мире бесследно исчезает 2 миллиона человек. В основном из-за катастроф и преступлений. Но есть и те, кто исчезает на глазах у всех. Там было несколько историй, но мне почему-то запомнился рассказ о семье, пропавшей в собственном доме. Потом там остановились на ночь два путешественника. Один из них открыл какую-то дверь и увидел комнату, залитую слабым зеленоватым светом, источник которого был неясен. В ней лежали мёртвые люди. Взрослые и дети. Его друг зашёл в комнату, а мужчина у двери потерял сознание, упал и нечаянно закрыл своим телом дверь. Очнулся через несколько недель в больнице. Его товарища никто больше не видел.
Светлана замолчала, ожидая заявлений, что всё это полная чушь, но никто не спешил с комментариями. Только Ирина тихо сказала:
— Я встречала астральщиков, которые были в таких местах. Они тоже описывают их в зелёных тонах. Тихие и безжизненные зелёные засады.
— Отлично! — обрадовался Сергей Николаевич. — Если они вернулись, значит, и мы сможем.
— Эй, стоп! — возмутилась Ольга. — Разве мы не в санатории для самых сноровистых сынов Отечества? Или в продвинутом психдиспансере? На фига нам параллельный геморрой, этого добра и дома навалом.
Сергей Николаевич поморщился и с явной неохотой признался:
— Я пока своего двойника не увидел, мысли не допускал, что всё так плохо. Сам на себя удивляюсь — придушить этого гада рука не поднимается. Раньше я бы не сдрейфил. Нет, тут что-то не так. Куда делся основной инстинкт «дави всех, кто поперёк»? А с другой стороны, чего ради я поплёлся за тупой массовкой в лес? Или я и в самом деле не я?
— Думаю, каждый из вас подлинный Сергей Николаевич, — сказал Рыжий Клоун. — В стрессовых ситуациях иной раз происходит спонтанное дублирование. Вы попали в необычную ситуацию, едва не убили попутчиков, и получилось энергетическое расщепление. Поэтому и не чувствуете достаточной бодрости для новых расправ.
— Ни секьюрити, ни машины, ни обслуги — как тут не свихнуться обычному расейскому чиновнику, — вздохнула Ольга.
— Я не обычный чиновник! — взвился Сергей Николаевич.
— Как тут не свихнуться необычному, неестественному и отчасти противоестественному расейскому чиновнику, — поправилась Ольга.
Сергей Николаевич, не обнаружив в себе цензурного ответа, обернулся к Владимиру Кирилловичу, который догадался тут же убрать улыбку и покрутить пальцем у виска. Светлана пропустила команду «фас» и задумчиво спросила:
— Значит, скоро у всех будет дубль?
— Вместо шести, нас тут будет дюжина, — почти обрадовался расширению штата Сергей Николаевич.
— Недоделанная чёртова дюжина, — уточнила Ольга.
— Мы же с голоду тут сдохнем, — всполошился Владимир Кириллович.
— Не дрейфь, Санитар, — успокоила его пофигистка. — Закоптим твоего дубля — считай месяц жизни. Ты у нас продукт высококалорийный.
Владимир Кириллович подскочил и пошёл нарезать круги вокруг диванов, как окрысившийся доктор.
— Нет, мой дубль есть нельзя, — сказал он, внезапно остановившись.
— Это почему?
— А вдруг вы его со мной перепутаете? Мы же так и не решили, кто из Сергей Николаевичей второй. И меня можете перепутать. Мой двойник так вас запутает…
— Ты себя, интригана, знаешь, — согласилась Ольга. — Но, извини, жрать захочется, тут уж не до подробностей. Зато двойник месяц будет тебе живым памятником. Пока не дойдёт его очередь.
