…Каждый день Эн включая телевизор слушала новости. Ей было не до кого. Она, став домоседкой, избегала даже телефонные разговоры. Эн не могла никому рассказать о своих переживаниях, боясь напугать тем, что жила чаяниями посторонних судеб.

Ник, как считала Эн, потерял к ней интерес. Она его не видела пару недель.

Однако для неё этого было достаточно, чтобы забыть, как бывшего мужчину навсегда…

 

…Август был на исходе. Пасмурная дождливая погода настраивала Эн на пессимизм, вот уже, которая суббота проходила в заточение.

Та с утра, стоя у мольберта, дописывала портрет Алекса, так хотелось уединения со своим любимым человеком; каждый новый штрих наносился с любовью и нежностью, особенно ею, прорисовались глаза. Она любила смотреть в них, касаясь дна, искала поддержку.

Только ей на этот раз помешал Ник. Тот, ввалившись к ней, домой, пьяный в стельку, умолял её простить. На вопрос Эн: за что? Тот сказал, что есть за что, но пока не скажет, говоря, что это тайна и замешена женщина.

 

Хмыкнув, Эн рассмеялась. Что-что, а вот женщины рядом с ним она не видела, зная его преданность ей.

Он, пьяно схватив её в охапку, понёс в комнату, положив на диван, стал срывать махровый халат и нижнее белье. Ей было стыдно от мысли, что она дала ему повод.

Тот, целуя её в губы, таял, расплываясь в улыбке прижимая к себе ощущая груди, шептал:

– А ты горячая… – жадно целуя, – манкая…

 

Эн выбираясь из объятий, отталкивая, с жалостью глядя на него, с сарказмом произнесла:

 

– Зато ты холодный… – зло, – а я не «Снежная Королева» Мне не нужен холод… – вставая, накидывая халат.

 

Ник срываясь с места, попытался её вновь повалить на постель, держа за запястье, делая больно. Глядя на неё безумными глазами сжигая её насквозь испепеляющим взглядом, впиваясь поцелуем с дрожью в пальцах терзал соски.

Эн заплакала, причитая:

– Ну, зачем ты пришёл?.. Ты мне противен, не хочу тебя видеть…

 

Тот, расстегнув ширинку на джинсах, попытался ею овладеть. Эн сопротивляясь, расцарапала ему лицо.

Ник бросая её на постель, стал бить по лицу, говоря:

– Ты думала, что кроме тебя нет никого, кто может сделать меня счастливым? – криво усмехаясь, – есть, да ещё какая женщина! Нечета тебе, гордячка.

 

Застегнув ширинку на джинсах, хлопая дверью, с вызовом вышел.

Эн накинув халат, подошла к мольберту, разглядывая мужское лицо. Оно было слишком серьёзным.

Проведя по нему рукой, тихо сказала:

– Прости. Он гад!.. Я его больше не хочу видеть… – целуя в губы, – прости, это больше никогда не повторится.

 

Ей показалось, что его глаза стали на тон теплее, на губах скользнула улыбка.

Она, сияя от счастья, пальцем провела по контору губ, шепнула:

– Спасибо, Алекс, что ты меня понял.

 

Неожиданно раздался телефонный звонок Эн спеша вышла. Это была Лолита, та прощебетала, что им надо встретиться, есть разговор. Эн пригласила к себе на обед. Подруга пообещала подъехать.

 

Через пару часов Лолита была у Эн, раскупорив бутылку красного вина, предложила выпить.

Обед проходил совсем не так как обычно; подвыпившая подруга хотела что-то сказать, но не решалась.

Ей помогла Эн, сказав:

– Ладно, подружка колись, что там у тебя произошло? – пристально глядя на ту, – что ты в рот воды набрала…

 

Лолита улыбаясь, выпалила:

– Прости, прости, прости, я не хотела… Он сам…

 

Эн смотрела на неё, ничего не понимая, пригубив вина, с любопытством спросила:

– Кто?

 

Та, ёрзая на стуле, мялась, потом выйдя из-за стола, подойдя к Эн, обняла, решительно сказав:

– Он.

 

Заинтригованная Эн переспросила:

– Кто он?

 

Лолита, делая шаг в сторону, опустив голову, на одном духу бросила:

– Ник! – поясняя, – напоил ну и…

 

Эн с сарказмом:

– Не думала, что он такой активный…

 

Лолита с интересом:

– Ты что не злишься на меня?

 

Эн обнимая ту, шепнула на ухо:

– Я люблю другого…

 

Лолита обомлела, с изумлением глядя на Эн, спросила:

– Кто он?

 

Эн с гордостью произнесла:

– Настоящий мужчина! Герой!

 

Лолита, обняв Эн, присев рядом с ней, стала умолять рассказать о нем. И Эн рассказала, как они познакомились, как она ездила к нему в Будапешт; и что тот сейчас в зоне конфликта в Украине. Также призналась, что очень любит.

Эн в слезах выбежала из кухни в комнату. Лолита последовала за ней. Та стояла у мольберта и горько плакала.

 

Лолита, пойдя к ней, спросила:

– Это он?

 

Эн кивнула.

 

Та, с завистью посмотрев на портрет, констатировала:

– Классный парнишка!

 

Эн поправила:

– Мужчина!

 

Лолита искоса глядя на ту, сказала:

– Н-да тобой все ясно… – и как ни в чем не бывало, спросила, – значит, Ника я могу взять?

 

Она, улыбнувшись уголками губ, тяжело вздохнув, тихо прошептала:

– Бери! Он мне не нужен.

 

Лолита, потирая ладони, направляясь к двери, многозначительно выпалила:

– Тогда я его женю на себе… – улыбаясь, – я не гордая… – с кривой усмешкой, – могу и подобрать, что кому-то негоже… – удаляясь…

 

Лолита вслед выкрикнула:

– Подружкой не зови, не приду. Плохая примета, когда «бывшая» на свадьбе…

 

Из глубины коридора послышалось:

– А я и не собиралась. Пока, подружка!..

 

От резкого хлопка дверьми, Эн вздрогнула, понимая, что потеряла подругу…

 

…Оставшись одна, Эн задумалась, понимая, что в жизни происходят перемены, кого-то находишь, кого-то теряешь. Только то, что твоё остаётся с тобой. Иногда просто живя в твоих мыслях, но главное, что рядом.

Это воспринимается мгновенно.

Ты понимаешь, что это подарок свыше за что-то хорошее, быть может, долго искала встречи с настоящей любовью, не желая идти на поводу влюблённости.

Вот так теряешься, не зная, что делать с нахлынувшими чувствами. Тебя раздражает то, что ты боишься направить их на того, с кем, в общем-то, едва знаком.

Тебя с головой поглощает мысль, что ты хочешь мучить себя; лишь бы только вслух думать, ты на подсознании ищешь встречи с тем, кто покорил твоё сердце, забрав душу.

Твоё тело, поддаваясь мыслям, наполнено желанием быть рядом с объектом мечты; вожделея, желая его прикосновений, томительной истомы, делить любовь на двоих, даже желая одаривать ею, нежели брать.

Ты сознаешь, что в тебе больше любви и не сожалеешь о том, сознавая, что тебе любовь нужна как воздух, без которого ты не сможешь дышать. Конечно, Эн, сознавала, что она далеко не единственная, кто при встрече с любовью теряется, не зная, что делать, как жить, ощущая опьянение ею, в этом что-то мистическое магическое не поддающееся анализу твоим раскалённым мозгом.

Эн как максималистке хотелось отдавать всю себя тому, кто вошёл в её жизнь единственным, а не транзитным пассажиром, тот не покинет, не оставит на полпути дойдёт с нею до конца.

Она как никогда считала, что это настоящие чувства той большой любви и ей не хотелось верить, что это предпоследняя, которая пройдёт, и она вновь будет в поиске последней любви.

Эн считала, что влюблённая женщина, вернее любящая, более ответственна к чувствам. Однако ей хотелось переложить ответственность на Алекса, и свою меланхолию не считать наваждением, а любовью, также веря, что и он её любит.

Ей не хватало воздуха. Из недр памяти вырывалась последняя близость с ним. Мысли окутали её с головы до ног, напоминая о нем.

Боясь спорить с мыслями, Эн невольно вспомнила, так хотелось ощутить вкус губ, прикосновения языка, в конце концов, так не хватало адреналина. Хотелось от переизбытка чувств любви сходить с ума, избавиться от пут стыда, скованности, расслабиться и стать любящей и любимой женщиной, как тогда…

 

…Помнится в предрассветной дымке лежа после безумного секса она, прижавшись к нему, вскользь касаясь тёплой грудью мужской спины обняв, безотрывно смотрела на него влюблённым взглядом, вслушивалась в его ровное тихое дыхание, боясь сделать лишнее движение. Ей тогда не хотелось терять ни минуты на сон. Она полностью была поглощена им, тем, кто поселился у неё в сознание, наводя порядок в её разгорячённом мозгу.

Так она пролежала до утра боясь впасть в дрёму умоляя, просила его быть только «её» входя как вирус в его подсознание.

Пугаясь своего эгоистичного желания, встала, подойдя к окну, стала вглядываться вдаль, словно желая в недалёком будущем увидеть себя с Алексом.

Она шептала, упиваясь мужским именем:

– Алекс…

 

Словно услышав, просыпаясь, осматриваясь по сторонам, он спросил:

– Эн ты где? – заметив, улыбнулся.

 

Она подошла к нему.

Он, взяв её руки целуя, заглядывая в глаза, тихо произнёс:

– Ты моё солнышко…

 

Повалив на постель, лаская, целуя:

– Ты такая сладкая… – признаваясь, – я схожу с ума…

 

Улыбаясь:

– Прости, глупею… Это все от любви…

 

…И вдруг всё оборвалось. Они разлетелись в разные стороны, продолжая жить своей жизнью. Было трудно в сети новых чувств, которые делали её слабой и безвольной. Она каждые полчаса смотрела на часы и ждала, что тот ей перезвонит, но Алекс не звонил…

 

…Прилетев в Москву, Эн целыми днями стояла перед мольбертом, писала портрет, была заворожена мужским образом, тот не отпускал её не на минуту.

Эн с ним разговаривала, делясь новыми впечатлениями, своими чаяниями, как никогда тосковала, маялась от грусти, в которую она куталась, как и в махровый халат, из которого практически не вылезала; ей просто был необходим тепловой баланс.

Спасало написание портрета, прописывая до мелочей мужской образ, тот на глазах становился ближе и разговорчивым. Эн вслушивалась в его ответы на заданные ею, порой бестактные провоцирующие вопросы. Ей хотелось страсти, и та ложилась меж ними той связующей нитью любви.

Казалось, что общение с ним помогало, адаптируя к новому, глубокому далеко не спонтанному чувству. Так хотелось почувствовать прикосновение рук, услышать томное прерывистое дыхание. В конце концов, дать портретному образу испепелить себя прожжённым взглядом полной страсти, насладиться пьянящим долгим поцелуем.

Пройдя через толщу слоёв памяти, в поиске того, что ещё недавно было на поверхности, Эн неожиданно для себя ощутила дрожь, что вроссыпь пробежалась по всему телу, ей стало холодно. Закутавшись в халат, легла на диван, вдруг поняв, что все последнее время скучала по Алексу.

Показалось, что она впадала в депрессию, до недавнего времени Эн не знала даже это слова. Когда кто-то говорил о ней, как о причине своих страхов и душевной боли та могла и посмеяться, говоря, что это ерунда не стоит ею маяться. Теперь она понимала тех людей. Чтобы понять, надо было попасть в её лапы, ещё попытаться и выбраться. А вот это уже не так просто.

Вот уже как вторую неделю она, с утра выпив три чашки кофе кутаясь в халат, блуждала по дому, как «призрак»; содрогаясь от мысли, что с ней всё последние время что-то происходило необъяснимое. Что? Она не знала.

Понимая, что ранее она всегда с утра занималась собой, приняв душ, наводила красоту. Макияж был первоочередным, без него не имела права выходить на люди. Лицо должно быть красивым. Это было кредо – нести людям красоту, на которую они должны равняться. Если утром её подгоняло время, Эн завершала свой макияж в машине. Это как обычно было нанесение блеска на помаду, румяны, чтобы подчеркнуть овал лица. Как она говорила, «поставить лицо в формат». После сна всяко бывало, лицо теряло форму, плавало, как «блин на сковороде».

 

Эн старалась выйти из депрессии, учась быть в этой ситуации, сама собой не менять привычки, зная, что нельзя паниковать, жить в ожидание чего-то плохого. Поэтому заставляла себя вникать в рабочий процесс. А уже, когда не могла, то становилась за мольберт, ища поддержку подпитку в портрете находясь рядом с образом любимого мужчины. Это то, что осталось ей после того, как тот исчез, и казалось бесследно.

 

Она вновь ощутила на себе его поцелуи, отчего моментально её тело стало прогреваться. Ей казалось, что пылкие губы Алекса коснулись живота.

Эн окунаясь в свой маленький мир, где только они вдвоём, изгибаясь, приняла прелюдию любви, мысленно отдаваясь ему, своему любимому человеку.

Она постоянно разговаривала с ним, заставляя выходить из сети депрессии, гоня её, прочь.

Эн понимала, что только она сама может помочь себе. Придя к такому мнению, констатировала, что легче всего томить свою душу убаюкивая её, говоря, как жалко себя, как больно мне. Это не лечит, а калечит. Нужно заставить искать выходы из тупиковых ситуаций, помогая себе, а быть может и ему, Алексу…

 

…Если б она знала, через что приходилось тому проходить, находясь в это время в зоне конфликта…

 

…Алекс мотался, с операторской группой от Донецка до Луганска посещая боевые точки военного конфликта, собирая «горячий» материал реальный сюжет в реальном времени.

Они на машине исколесили эту восставшую часть Украины, чтобы понять, что же происходит и как помочь вникнуть во всё это потенциальным телезрителям.

Проделывая нелёгкие броски на стареньком пикапе буквально «летая» на запредельной скорости они старались избежать столкновений на дороге с противоборствующими силами. Но не всегда удавалось. Группа с облегчением вздыхала, когда въезжала в городские районы, чудом не попав на ту или иную военную группировку; стараясь избегать встреч с диверсионными группами, те не щадили никого, истребляя свидетелей их нечеловеческих деяний.

В минуты затиший они пытались снять напряжение посидев где-нибудь на обочине среди желтеющей зелени, желая ощутить тень прохладу; наконец дать отдых уставшему дышащему на ладан двигателю…

 

…Однажды попав в один из районов Донецка, Алекс отпустил ребят в разведку, чтобы узнать, как и что. Сам же сел на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть, подумать.

Облокотившись о наваленные шины, вдыхая воздух, закрыл глаза, невольно подумав: что же людям не хватает, если они вымещают зло друг на друге.

Открыв в глаза, прищуриваясь от солнечного луча, было ближе к полудню, осмотрелся, размышляя вслух:

– Такую красоту портят. К нему подошла собака, явно голодная, потому что в упор смотрела в ожидание какой-либо еды.

Он, подойдя к машине, достал бутерброды, отдавая по одному собаке. Та, моментально заглатывала, не прожёвывая, наверняка, не ела пару дней.

Погладив собаку, пробормотал:

– Зачем всё это? – оглядываясь вокруг… – недоумевая, – кому это надо?..

 

Неожиданно прогремели отдалённые залпы «Града». Алекс, оглядываясь, посмотрел по сторонам, он был подавлен тем, что до сих пор его коллеги не вернулись; вглядываясь вдаль, заметил передвижение испуганных людей. Те метались из стороны в сторону, боясь разрывов фугасных снарядов, горящей копной Алекс заметил пылающие БТР, их броня была бессильна противостоять снарядам «Града».

Налицо были жестокие игры заигравшихся в войнушку мужчин, которые не могли трезво воспринимать события дня, искажая, вставляя в формат своего мировоззрения. Это было больно видеть, а кому-то через этот ужас приходилось проходить ценой жизни…

 

…Наконец появились ребята, подойдя к машине, оператор выдавил:

– Кошмар! Сейчас в этой дыре будет жарко… – оглядываясь по сторонам.

 

Замечая в стороне взрывов чёрные клубы дыма, пробормотал:

– Засада… – качая головой.

 

Пребывая в ужасе от ситуации, в которой они все оказались, крикнул:

– Уносим ноги!.. – сплёвывая, – не завидую местному населению, опять прятаться по подвалам.

 

Взволнованно:

– Детей жалко, а их здесь много,… – с горькой иронией, – «дети подземелья».

 

Не в силах сдержаться, возмущено выпалил:

– Как вообще можно стрелять по своим, убивать… – недоумевая, – за что?..

 

Алекс констатировал:

– Такая историческая ситуация. Карта войны разыгралась здесь и сейчас!..

 

Тяжело вздыхая:

– Такое бывает, если вспомнить историю… – констатируя, – бывало частенько и без какого-либо предупреждение и согласования с народом.

Невольно подумал, вспоминая слова Дж. Карлин «Война – это способ богатых людей по-большому счету защитить их интересы посылая на неё детей среднего и бедного классов не на что-то, а заведомо на смерть».

Алексу от одной этой мысли стало не по себе, надтреснутым голосом, сказал:

– Я не завидую всем им… – глядя неопределённо назад, – подытоживая, – не повезло уже тем, что живут здесь в это время перемен…

 

Глядя ввысь:

– Боже спаси и сохрани, помоги, сжалься над безвинными людьми!..

 

Смахнув набежавшую слезу, махнув рукой, скомандовал:

– Всё! Все в машину едем!..

 

Те не замедлили это сделать, перспектива остаться здесь не сулила ничего хорошего.

Сорвавшись с места, машина, набирая скорость, выехала с окраин города, спеша оторваться от действительности, оставляя за спиной боль и горе не в чем неповинных людей.

Сидя за рулём, Алекс думал о ней, об Эн, не ведая, что с ней, и вообще не зная думает ли, она о нем…

 

…Выехав из этого злополучного места, подумал: не приведи бог видеть все это своими глазами. Было страшно, обидно за людей, что стали заложниками судеб в данной ситуации. Теперь надо ехать в Луганск, но душа не лежала к такому вояжу. Ужасающая картинка сегодняшнего дня порядком набила оскомину. Невольно он подумал, так и привыкнуть можно к таким вот ужасам, которые раньше все видели только в кино.

Машину на ухабах заносило, швыряло из стороны в сторону. Алекс тут же сбавил скорость. Неожиданно заглох двигатель, проехав пару метров, пикап остановился.

Оператор и помощник, считая, что нужна помощь, поспешили к посадкам, за ними были жилые строения. Алекс остался у машины, пытаясь что-то предпринять, но все попытки что-либо сделать были тщетными. Двигатель не заводился. Ему ничего не оставалось, как ждать помощи, ребята надеялись найти среди этих дебрей механика.

Осмотрев местность, Алекс изумился красотам природы. Та, несмотря на войну, была по-осеннему прекрасной. Чистое голубое небо говорило о счастливой жизни, перечёркивая то серое, что насаждалось какой-то силой зла, что ступила на эти земли, оккупируя её. Отойдя в сторону посадок восхищаясь пением птиц, подошёл к ручью, умывшись, прилёг на ещё зелёный луг, наблюдая за пробежками божьих коровок, вслушиваясь в жужжание мух. Те наверняка были недовольны его присутствием вот и гнали, прочь мельтеша перед глазами, кусая руки.

Осень вступила полноправной хозяйкой в свои права, даря тишину, покой, успокаивая глаз разноцветьем.

Незаметно для себя Алекс впал в сон, видя в нем Эн, которая была рада встречи с ним, накормив, напоив, предложила принять ванну.

Она сама купала его, разглядывая сильное загорелое тело, ища на нем ранение.

Не найдя сказала:

– Не понимаю, тебя же ранили…

 

Алекс сказал, что бог миловал. Он не был ранен.

Тогда она расплакалась, говоря, что не отпустит туда, где ранят и убивают.

Он не понимал её тревог, ведь он был жив и здоров.

 

Её крик: «Не пущу!..» – заставил его открыть глаза.

 

Он чувствовал дрожь, что пробирала насквозь. Наконец понял, что перегрелся на не по-осеннему палящем солнце. Сознавая, что жизнь прекрасна, стал думать о ней.

Не понимая почему, та говорила о ранение, потом понимая, что это был всего лишь сон, успокоился, наблюдая за тем, как садилось солнце.

Дыхание воздуха становилось прохладнее, все говорило о приближение ночи. Невольно вспомнил о ребятах, те где-то запропастились в поиске механика. Просидев пару часов не дождавшись своих, он поспешил укрыться в овраге от ветра и надвигающего холода, не решаясь остаться на ночь в машине. Ночь была спокойной. Несмотря не на что Алекс выспался. Проснувшись с рассветом, он сразу и не понял, где находится. Потом вспомнив, направился к машине, ребят на месте не было. Не зная, что и думать попытался прогреть двигатель, но тот так и не завёлся. Считая, что он должен найти коллег направился вдоль шоссе к жилым постройкам…