Кто там шагает правой?

Кто не знает Жэку? Жэку знают все. Он всегда всем нужен, он никогда никому не отказывает, и никогда ничего не делает. Нет, обещает он совершенно искренне, и так же искренне берётся за дело. Но – не доводит его до конца. Потому что находится другое дело, столь же нужное и не менее важное. Или важнее. Жэка, как Юлий Цезарь, умеет делать три дела одновременно: чертить чертёж, рассчитывать зоны вибраций третьего порядка и разговаривать по телефону. При этом он может рассказать анекдот. Так что Цезаря он, пожалуй, переплюнул. Потому что Цезарь не мог рассказывать анекдот, делая три дела сразу, ну и он не умел рассчитывать зоны вибраций. Особенно третьего порядка. Но известен Жэка не этим. А известен он своим бешеным темпераментом, чрезвычайной общительностью и своей дачей. Вернее, не дачей, а садовым участком. И не им самим, а его местоположением. Дело в том, что участок этот соседствует с огромной свалкой промотходов! И, естественно, Жэка таскал оттуда самое разное барахло. Однажды он приволок дюжину резиновых перчаток, в другой раз – полтора десятка велосипедных насосов. Даже автотрансформаторы принёс – целых пять! Удивительно, что всё это было исправно – перчатки, наполненные водой, не текли, насосы вовсю накачивали шины, а трансформаторы стабильно выдавали 220 Вольт, стоило лишь присоединить штепсельную вилку. Мы только качали головами – кто и почему забраковал эти вещи, оставалось для нас загадкой.

И вот, в один прекрасный день (а на улице стоял июль и день был на самом деле замечательный) Жэка взбудоражил нашу лабораторию сообщением… К нему на свалку привезли кроссовки! Огромную фуру, тонн десять или даже двенадцать! Он сам наблюдал в бинокль, как их разгружали. Надо торопиться, объяснял он, иначе завтра-послезавтра бульдозер их разровняет, и сверху засыплют новым браком. А потом Жэка произнёс почти Ленинские слова: «Сегодня идти ещё рано, завтра – поздно. Значит, остаётся ночь. Кто со мной?».

– Жэка, а почему ночью? С утра нельзя что ли? – полюбопытствовал Валерка.

– Потому что тебе к восьми пятнадцати надо успеть в проходную, – Объяснил Жэка. И добавил, – А ещё потому что днём сторожа могут увидеть.

– А как по свалке в потёмках ходить? – не унимался Валерка, – все ноги можно переломать.

– А ты не бойся, у меня всё продумано. Так кто со мной?

Охотников вызвалось трое – Валерка, Агафоныч и я.

Встретились мы в назначенное время, в 22.00, у гаража Агафоныча. Жэка придирчиво осмотрел нашу экипировку – каждый должен был принести сапоги, фонарик и большой мешок, в каких хранят обычно картошку. Убедившись, что всё в порядке, он дал отмашку. Агафоныч и Валерка завели моторы, и мы тронулись (поехали мы на двух машинах специально, чтобы обеспечить побольше свободного места для возможных трофеев). Через сорок минут машины уже стояли на садовом участке, а мы переобувались в сапоги. Поскольку было уже темно, мы не мешкая выдвинулись на место – подошли вплотную к забору из колючей проволоки. Жэка поднял руку, требуя абсолютной тишины, и начал всматриваться в темноту. Что уж он там хотел разглядеть – не знаю. Я просто ничего не видел, Кроме колючки, чёрными нитями перерезавшей тёмное небо. Жэка стоял долго, минут пять. Наконец, он нагнулся, отодвинул порванную (или разрезанную заранее?) проволоку, освобождая проход. Мы бесшумно скользнули на свалку. Жэка обошёл нас справа и двинулся первым. Как он ориентировался в кромешной тьме – ума не приложу. Я не только не знал куда мы движемся, а попросту не мог нормально идти – свалка это вам не асфальт! Обо что я только не запнулся! По бурелому идти и то было б легче – там, по крайней мере, из земли не торчит арматура, не валяются электромоторы весом в полтонны, нет жгутов, тросов и верёвок, в которые то и дело попадаешься как в капкан, да и сама поверхность земли в лесу куда ровнее. Судя по тому, как чертыхался шёпотом Валерка и как неровно сопел Агафоныч, им было не легче. А фонарики Жэка запретил включать категорически. Едва мы отошли от «колючки», как справа на нас обрушился лай, в тишине он показался оглушительным – к нам бежала собака! От неожиданности я так испугался, что выронил фонарик и тут же нагнулся, пытаясь найти его на ощупь. Пока я шарил в темноте правой рукою (левая была занята мешком), Жэка тихонько засвистел, позвал шёпотом «Трифон, Трифон», и зашуршал бумагой. Лай стих, Трифон узнал голос и подбежал у Жэке, очевидно, виляя хвостом. По крайней мере, ветер я почувствовал – пёс прошёл совсем рядом, едва не задев лицо. Жэка перестал шуршать, и я услышал жадное чавканье. Ага, думаю, он и собаку прикормил заранее. Молодец какой… Трифон доел угощение, обнюхал нас по очереди – я почувствовал, как в ладонь мне ткнулся тёплый влажный нос – и убежал по своим собачьим делам.

Плутали мы минут двадцать, не меньше, шли запинаясь, роняя мешки и фонарики, порой падали на четвереньки. Агафоныч сопел всё тяжелей и злее, Валерка отчаянно матерился шёпотом, выдумывая замысловатые трёхэтажные конструкции. А я шёл молча, сцепив зубы, и думал, что вот так, наверное, во время войны ходили брать «языка» за линию фронта. Наконец, Жэка остановился и ликующе прошептал: «Пришли!». Признаюсь, в том момент мне отчаянно захотелось въехать ему по физиономии. Но я, само собой, сдержался. Во первых, это неэтично, во вторых, вроде как и не за что, и в третьих, я бы мог просто промахнуться в темноте. Жэка меж тем объяснял задачу:

– Значит, конторка находится там (он махнул рукой куда-то нам за спину). Наша задача как можно быстрей наполнить мешки. Выбирать кроссовки некогда – будем брать что попало, потом уж разберёмся. Фонарями светить можно, но только не в сторону конторки, чтобы нас не увидели. Толпой не стойте, разойдитесь подальше друг от друга, для маскировки. Куча здесь здоровенная, будем брать с разных мест. Ну, начали!

И мы начали. Я включил фонарик и положил его на землю. В чахлом жёлтом круге света выхватывал кроссовки и скидывал их в мешок, стараясь отчего-то брать побольше красных. С делом я справился быстро. Мужики, по всей видимости, тоже. Мы выключили фонари и собрались вместе. Я с ужасом думал о том, как мы пойдём назад, груженые мешками. Но обратный путь показался вдвое короче – у Жэки был ориентир, зажжённая во дворе его дачного участка лампочка. Я догадался об этом, потому что мы шли всю дорогу прямо на неё. Вскоре мы перебрались и через колючку. Как легко, оказывается, идти по дороге! Пусть по просёлочной, пусть в темноте и с мешком за спиной. Зато земля твёрдая, не пружинит, и из неё ничего не торчит! Мы прибавили шаг. Мы повеселели. Мы воспрянули духом. И мне расхотелось врезать Жэке между глаз. На участке мы задерживаться не стали – при подслеповатом свете одинокой лампочки в 25 Ватт быстро покидали мешки в машины, переобулись и отправились восвояси.

Утреннее шествие Жэки на работу иначе как триумфальным не назовёшь. Он шествовал в лабораторию с самым важным видом, какой только мог на себя напустить. Он заговаривал со всеми мало-мальски знакомыми встречными. И всех приглашал вечером в свой гараж. Заходи, мужики, есть халявные кроссовки! А знакомых у него, напомню, чуть не половина КБ. Ему явно нравилась роль мецената.

Когда после работы мы вчетвером пришли к гаражу, нас уже ждали. Собралось человек тридцать или около того, причём некоторые успели позвонить домой и выяснить размеры родных, и стояли с бумажками и с авоськами наготове. Жэка прошёл к воротам (а ну, расступись, расступись!) и с самым торжественным видом распахнул их. Четыре пузатых мешка красовались на самом виду, перед машиной. Жэка высыпал их содержимое в одну большую кучу и с царственным жестом молвил:

– Выбирайте, хватит всем!

Народ не заставил себя долго ждать – мужики кинулись к куче и начали лихорадочно перебирать кроссовки по размеру. Ну и мы с Валеркой и с Агафонычем подключились, на общих основаниях.

– Смотри какие хорошие кроссовки! – услышал я чей-то голос, – Нигде не топорщится, ни тебе облоя, ни заусенцев, просторчено ровненько, ни одного изъяна! И почему их забраковали?

– И не говори, – вторил ему другой, – У тебя это какой размер?

– Сорок второй.

– Ты смотри, самые ходовые размеры есть…

Довольно быстро половина нужного количества обуви была набрана. Почему половина? Потому что правых кроссовок не хватало. Причём сильно не хватало. Подобрав левых, мужики лихорадочно копошились в куче, выискивая пару. И очень скоро выяснилось, что всё до одной кроссовки…на левую ногу!

Тут, конечно, наш триумф обернулся сами знаете чем. И мне опять захотелось съездить Жэке по физиономии. Я и опять не сделал этого, потому что… Потому что все стали хохотать. И я – тоже. А хохотали над Семёнычем, который напялил на правую ногу левый кроссовок на три размера больше и пытался так ходить.

А едва дружный смех стих, кто-то, кажется Серёжка из восемнадцатого отдела, спросил:

– Может, у кого есть одноногий родственник? ему отдать…

С того дета Жэка стал ещё известнее. Вовсе не из-за того, что делал портреты Ленина из шпона разных пород дерева, и не из-за того, что который год выпиливал бумеранг из куска рельса. И даже не из-за истории с кроссовками. А из-за тормозов. Но о тормозах в другой раз.