Наваждение

Известно, что мотор потребляет чистый воздух и не менее чистый бензин, а выкинуть норовит всякую гадость. Неисправный мотор поступает примерно так же, только гадости выбрасывает, как правило, не в пример больше. Сильно неисправный производит так много гадости, что она мешает ему работать, и он начинает капризничать, сбоить, а то и вовсе глохнуть. Вот и у меня случилась такая неприятность. Виктор Пестов сказал, что у моего «Жигуля» направляющие втулки клапанов изношены. А Виктор знает что говорит, он у нас местечковый божок, спец божьей милостью. А это значит – надо чинить. Снимать головку блока цилиндров и перепрессовывать злополучные втулки. Не так страшно, что работа трудная, ответственная и кропотливая, не страшно, что запчасти надо где-то раздобыть. Это всё дело привычное, справлюсь. А беда в том, что втулки эти просто так, молотком, не запрессуешь, их надо устанавливать внатяг. А это в свою очередь значит – либо всю головку нагревать, либо втулки остужать. При нагреве головку может повести, то есть она пойдёт «винтом», и тогда её придётся выбросить. А она дорогая, да и найти её не так просто. Поэтому я решил охладить втулки – так надёжнее. И вот, когда головка уже была снята и почищена, а старые втулки вынуты, когда все запчасти дожидались своего часа, мне привезли жидкий азот. О жидком азоте я договаривался с ребятами из семнадцатого отдела. Азота у них было полно, трудно было лишь вывезти его с территории КБ, но и с этим разрешилось.

Итак, вечером трудного дня, в пятницу, я во всеоружии приступил к работе. Головку уложил на верстак, рядом положил оправку (её мне выточил знакомый слесарь), приготовил втулки. Потом поставил на пол отмытую консервную банку размером со сковороду – на верстаке места уже не было. В банку налил из сосуда Дьюара жидкий азот. Бросил в неё втулки впускных клапанов. Когда азот прокипел, и, значит, втулки остыли, я стал доставать их по одной пассатижами и оправкой осаживать в гнезда. Дело пошло споро – вскоре все четыре втулки сидели на месте. Однако мне пришлось побегать по боксу – то молоточек маленький найти, то шпильковёрт, то ещё что-нибудь. Перешагивая очередной раз через плошку с азотом, я понял, что в гаражной тесноте запросто могу наступить не неё, опрокинуть на себя и получить ожог ног. Тогда я надел рукавицу, подошёл к двери и попросту выплеснул азот в коридор. Экономить его не стоило – десятилитровый сосуд Дьюара был щедро заполнен под завязку, а мне и нужна-то была от силы пара литров.

Едва я подошёл к головке, как в дверном проёме появилась возмущённая физиономия Жэки.

– Ты что творишь, паразит этакий? – гневно выкрикнул он.

– А что я творю? – не понял я.

– Ты зачем гадишь в общем проходе?

– В каком проходе?

– Не прикидывайся. Ты зачем отработку выплеснул в коридор? Знаешь же, что тут не улица, боксы наши на четвёртом этаже стоят. А убирать кто будет? А если каждый начнет гадить – что с нашим гаражом станет? В помойку превратится?

– Успокойся, Жэка. Отработку я, как положено, отнёс вниз и вылил в бочку, ещё вчера. Ты видишь – мотор разобран. Какая отработка?

– Ну не отработку, так тормозуху, какая разница? Я сейчас жалобу на тебя напишу. Председателю кооператива.

Хотел я было ему объяснить что к чему, но своей запальчивостью и яростным напором он меня вывел из равновесия. И я решил немного поиздеваться над ним. Конечно же, беззлобно, по-дружески.

– Жека, да что с тобой? Я ничего никуда не выливал, я вообще к двери не подходил последние полчаса. Видишь же – с головкой ковыряюсь.

– Как же не выливал, если я видел своими собственными глазами?

– Да так вот! Показалось тебе.

– Ну как же показалось? В дверь высунулся и выплеснул какую-то ядовитую гадость.

– Почему ж ядовитую?

– Потому что облако от неё поднялось, я видел! А вот и плошка – из неё и выплёскивал.

– Жэка, – участливо произнёс я, – а ты вчера не пил? Или, может не спал сутки? А может, у тебя что дома случилось? Ты видишь то, чего не было, а это, знаешь ли, наводит на нехорошие мысли. Ты посмотри – банка девственно чиста. Ни отработки в ней, ни тормозухи, вообще ничего нет. Ни капли! Она не только чистая, она ещё и сухая!

Жэка посмотрел недоверчиво на банку – она лежала на табурете, прямо под лампой, олицетворяя собой стерильную чистоту. Неудивительно: остатки азота испарились без следа раньше, чем я её поставил на место. В глазах его мелькнула тень сомнения. Но он не сдавался:

– А может, у тебя две таких банки!

– Ну тогда покажи мне, куда я выплёскивал – там должно остаться пятно.

Жэка с готовностью развернулся и пальцем указал место, где должны были остаться следы моего преступления. К его сожалению (и изумлению) бетонный пол был чист, если не считать слоя пыли. Чист и сух. Причём не только в этом месте, а на несколько шагов вокруг. Жэка сник и как-то даже обмяк, ссутулился. Пробормотав «извини, видимо, и впрямь показалось», он развернулся и побрёл к своему боксу.

Я снова налил в банку жидкий азот, покидал в неё втулки теперь уже выпускных, коротких клапанов. Азот прокипел, и я стал доставать охлаждённые втулки осаживать в гнезда по уже освоенной технологии. И через каких-то четверть часа все восемь втулок были на месте. Предстояло разверткой довести их внутренний диаметр до прописанного в инструкции – дело недолгое. Прежде чем взяться за дело, я снова надел рукавицу и выплеснул азот из банки в коридор. И через минуту в двери появилась негодующая физиономия Жэки.

– Ага, – торжествующим голосом закричал он, – всё гадишь! Меня не обманешь просто так! Теперь-то я точно видел!

– Жэка, да что с тобой, – я, как смог, изобразил участие и тревогу, – я и к двери не подходил! Ты под радар не попадал случайно? Говорят, кого облучит, память теряет, и блазнится им всякое…

– Брось, брось чушь пороть! Я прекрасно себя чувствую, в твёрдом уме и ясной памяти. Или наоборот? В ясном уме и твёрдой памяти?

– Вот видишь, и простые поговорки тебе не даются. Ты сходил бы к врачу…

– Да не нужен мне врач! Я в порядке. Ты мне зубы не заговаривай! Признавайся: выливал отработку? Или тормозуху?

– Жэка, да ты покажи сперва место. То, КУДА я вылил.

Жэка поглядел вокруг. На полу, конечно же, не было ни пятнышка. Ровный, пыльный, сухой бетон. Со следами колёс получасовой давности. Жэка растерянно посмотрел на меня, повернулся и ушёл. Молча. Я взялся за развертку и в двадцать минут довёл втулки до кондиции. Осталось установить клапаны – и можно будет собирать двигатель. Но прежде я подлил масла в Жэкин огонь – в третий раз наполнил азотом плошку и выплеснул её за ворота.

Оказывается, Жэка всё то время, пока я орудовал разверткой, прятался за ближайшим углом, метрах в четырех от моих ворот. Присев на корточки, он наблюдал за мной, выставив на обозрение из-за угла только пол-лица. Жэка с криком выскочил из укрытия и в три прыжка оказался рядом со мной. Он схватил меня за руку, которой я держал плошку, и завопил:

– Попался, гад! Теперь не отвертишься!

Глаза его горели сладостью отмщения, голос звенел фанфарами. Я от неожиданности вздрогнул, он быстро взял себя в руки. И самым как только мог спокойно осведомился:

– Кто попался? Ты это о чём?

– Ладно тебе, не юли! Ты попался! На месте преступления. С орудием в руках!

– Ты с этим орудием меня сейчас поведёшь на разборки?! Жэка, одумайся! Тебя же на смех и поднимут. Ты посмотри – орудие-то чистёхонькое. И сухое. И пол чистый.

Жэка посмотрел на плошку, посмотрел на пол. Чисто. Глаза его потухли, хватка ослабла.

– А зачем ты с плошкой вышел?

– Я, Жэка, выбрасывать её пошёл, на первый этаж. В контейнер, как положено. Только собрался идти, а тут ты – как чёрт из коробочки. Напугал.

– Точно? Эх, – расстроился он, – видать, и правда у меня что-то с головой…

И поник. И ушёл ковырять свою зелёную «пятёрку». А я занялся клапанами – засухарил, проверил герметичность. Потом уложил на блок прокладку, приладил установочные втулки, надел аккуратненько головку – ага, села. Поставлял винты и начал их затягивать, по первому проходу не сильно, без динамометрического ключа. На четвёртом винте ко мне в бокс заглянул Жэка – попрощаться. Вид у него был понурый. Я отложил инструмент. Молча открыл заветный шкафчик и вынул бутылку «Столичной», два стакана и трёхлитровую банку, в которой плавали три солёных огурца. Жэка так же молча повесил свою сумку на крючок и взялся за стакан. Я разлил по сто грамм, подцепил вилкой огурец, передал его Жэке. Подцепил второй, взял в левую руку. Мы чокнулись. И выпили. И закусили. Прожевав, Жэка нарушил молчание:

– Да… Вот какие дела. Придётся к доктору идти – проверяться.

– Не, не ходи, плюнь. Все у тебя нормально с головой.

– Да ладно! Сам же говорил – вижу, чего нет!

– Да я тебя разыграл.

– Как же! не успокаивай. Я ж натурально видел, как ты выплёскивал какую-то едкую гадость. А следов нет! Такого не может быть. Надо мне крышу проверять.

– А я и не успокаиваю, – ответил я, разливая ещё по соточке, – ты сам виноват. Прибежал, разорался, чего, мол, гадишь! Ну, меня и взяла обида. Знать надо, на кого орать. Да я в жизни не гадил тут. Вот и разыграл тебя. Вздрогнули?

Мы вздрогнули и захрустели. Жэка начал потихоньку оттаивать.

– Ну и как ты умудрился разыграть меня?

– Да просто. Смотри!

Я налил из сосуда Дьюара азот в плошку. Вода водой, не отличишь. Прозрачная жидкость, без цвета, без запаха. Жэка смотрел во все глаза. Я прихватил плошку варежкой и выплеснул азот на пол. Охлаждённый до 196 градусов азот, попав на тёплый бетонный пол, мгновенно вскипел и испарился, только облачно поднялось вверх и тут же растаяло. Пятно на полу исчезло на глазах без следа.

– Видал?

– Ну. Вот опять! Кажется.

– Да не кажется, Жэка! Это жидкий азот. Он просто испаряется – и всё. Без следа.

– Да?

– Да.

– Так ты нас тут газом травишь? Азотом?

– Ты что, Жэка? Когда смешивают невесть что, воняет чёрт те чем. А азот – он ничем не пахнет. Ты понюхай.

– Ну и что? Мало ли газов не пахнет..

– Да ты что, не знаешь, что воздух, которым мы дышим, на восемьдесят процентов состоит из азота?

– Врёшь!

– Дурак! Стану я врать… Учебник школьный открой, грамотей. Говорю же – безвредный. И чистый. Стал бы я иначе им тут плескать налево и направо! И прямо перед своими воротами! А?

– И то правда… Так не врёшь?

Я сделал лицо.

– А ну. Покажи ещё раз!

И мы плеснули азот ещё раз. И ещё. Потом налили его в плошку и засунули в него последний огурец. А потом азот закончился, почти одновременно со «Столичной», и мы пошли по домам. И Жэка, конечно же, забыл свою сумку в моём гараже.