У КУБАЛАЙ-ХАНА
Нас вынесли верблюды. Я уж и не знаю, что стряслось с Викой — вызвал к себе шеф, она упилила на обед или просто заболталась по телефону и забыла посмотреть на экран и отключить программу, — но пустыня все длилась и длилась, россыпи золотого песка плотно скрипели под ногами верблюдов, те упрямо шли и шли вперед, к какой-то своей, только им известной цели; мы уже потеряли сознание от палящей жары, а верблюды все шли и шли, словно заведенные — а может быть, они и были заведенные? — и через неизвестное количество времени остановились у водопада, синей ниткой арыка разделяющего пустыню и цветущие поля.
Водопад я увидел, когда очнулся. Вода срывалась с небольшой скалы и, пробежав едва ли больше десятка метров, уходила в песок. Золотой песок. Четкая граница между золотым и зеленым уходила за горизонт. С другой стороны поднимались скалы.
И я напился сам и подтащил к водопаду сэра Жеральда и Юниса и поплескал им в лица водой, и они начали пить, сначала беспорядочно хватая губами воздух и капли, летящие из моих ослабевших рук, а потом все с большим и большим интересом, осознанно — я подумал, что всю эту золотую пустыню создал сумасшедший золотоискатель, промывавший породу у этого водопада и отбрасывавший золото в одну сторону, а пустую породу, на которой успела вырасти такая великолепная растительность — в другую.
Вода и золото — они всегда рядом. Особенно для нас, когда вода и была золотом...
— Может, наберем? — предложил я сэру Жеральду, когда мы немного отошли от состояния вяленой рыбы и начали хоть что-то соображать.
Тот махнул рукой:
— Я же говорил: это не золото. Я...
Он не успел договорить: с гиканьем и свистом нас окружили всадники. Мы даже не успели схватиться за мечи. Да если и схватились бы: их насчитывалось больше двух десятков, а мы ослабели от жары. Но всадники были настроены более чем благодушно: обезоружив, они с шутками и прибаутками посадили нас на верблюдов — я заметил, что их лошади не шарахались в сторону, из чего заключил, что те были тренированы к верблюжьему запаху, столь неприятному для всех лошадей — и куда-то повезли.
— Куда вы нас везете, уважаемые? — поинтересовался я, придерживаясь за луку седла связанными руками.
Я опасался, что услышу ответ типа «Для покойника это не имеет значения», или же «На кладбище!», но получил довольно дружелюбный ответ:
— К Кубалай-хану! — коротко ответил один, по всему видать — старший, сверкнув черными глазами. У остальных глаза были светлые.
— Ба! Так он же нам и нужен! — воскликнул сэр Жеральд. Вот тут уж лошади шарахнулись — от его голоса.
— Это зачем же он вам нужен? — нахмурился старший стражник.
— Лошади у вас хорошие, — уклончиво ответил я, — хотим купить себе таких же.
Всадники переглянулись, но ничего не сказали, только сильнее пришпорили коней и повлекли наших верблюдов — а, следовательно, и нас, — за собой.
Местность вокруг расстилалась самая благодатная и, судя по встречающимся нам тучным полям, лугам й лесам, у Кубалай-хана и канарейки водились величиной с лошадь.
Резиденция Кубалай-хана, однако, размещалась не в огромном беломраморном дворце, а в расшитом золотой парчой высоком шатре, богато украшенном изумрудами, рубинами и бриллиантами. Но, может, то была лишь его летняя резиденция? По причине хорошей погоды. Либо он не хотел пачкать свой капитальный дворец всякими пленниками.
Нас ввели внутрь. В шатре царил полумрак, на пару с Кубалай-ханом, сидящим на высоких подушках у ковровой перегородки. Халат на хане являлся точной копией с шатра — был такой же блестящий и сверкающий. Теперь понятно, почему они экономили на светильниках.
— О светлейший! — обратился к сидящему черноглазый страж, склоняясь в глубоком поклоне, — вот эти трое пили из твоего водопада!
«И все выпили!» — захотелось добавить мне. Но я подумал, что не оценят, и промолчал.
Брови хана сначала нахмурились, но затем удивленно поползли вверх: — Они пришли с юга?
— Да, о светлейший! — снова поклонился стражник и я подумал, что радикулитом здесь наверняка никто не страдает: каждый день тренируются, разминают поясницу.
— Любопытно, — хмыкнул хан и обратился к нам: — Вы пришли из-за песков?
— Да. А до этого — из-за болота, — ответил я. Но болото его, похоже, не интересовало.
— Их обыскали? — спросил он.
— Да, о светлейший, — склонился в поклоне старший стражник.
— И?.. — хан застыл в нетерпении.
— Ни песчиночки! — снова склонился старший.
— Отлично! — хан сорвался с места. — Отлично!
— Нашли... шесть мешочков с золотыми монетами, — нерешительно сообщил стражник.
— Не моей чеканки? — быстро спросил Кубалай-хан.
— Нет, — поклонился стражник,— неизвестной. На одних выбита высокая гора, на других — дерево.
— Хм, ладно... Не знаю таких. А еще что? — заинтересованно спросил хан. Он вел себя, как ребенок.
— Алмазный коготь... — пробормотал стражник.
— Алмазный коготь? — удивился хан. — Зачем?
— Мы ищем владельца этого когтя, — пояснил я. — Он украл нашу принцессу...
— Ага, ага... ясно, — перебил меня хан, не слушая. Его интересовало продолжение:
— А еще что? — нетерпеливо спросил он.
— Три... засушенные лягушки, — продолжал стражник.
— Пф! А это зачем? — обратился хан к нам.
— В память о нашем переходе через болото, — соврал я.
— О, так вы и через болото прошли! — удивился хан. Как будто я только что ему об этом не говорил. — По гатям?
— Нет, вплавь, — тут я был недалек от истины. Но не говорить же ему, что мы плыли на лягушках!
— О-о, вплавь! А как же?...
— У верблюдов широкие копыта, — продолжал я, — они не только корабли пустыни, но и корабли болота... Наша экспедиция ставила своей целью изучить неисследованные узкие способности, а также доказать широкие возможности верблюдов. Мы хотим впоследствии заняться верблюдоводством.
— Да? — хан выглядел предельно заинтересованным и любознательным. — А это что?
И я увидел, что он указывает на миниатюрную пожарную лестницу, лежащую на подносе рядом со всеми остальными конфискованными у нас вещами.
— Это? Это в память о моей службе в Драгомиловской пожарной команде, — нагло соврал я, — коллеги по работе подарили...
— Ага! — обрадовался он. Все стало ясно, никаких недоговоренностей между нами отныне не было. В глазах хана, я надеюсь, мы теперь выглядели чистыми, как стеклышки.
Хан вернулся на свой трон из подушек.
— Чужеземцы! — провозгласил он. — Вы прошли через пустыню, вы пересекли болото — и вы заслуживаете награды. Просите же, чего вы хотите! Очень давно я так решил и только ожидал того, кто это сделает!
— А нельзя ли ознакомиться со списком призов? — поинтересовался я. — Впрочем, нам многого не надо. Три коня — и все.
Хан нахмурился.
— Три коня? Зачем вам кони, когда у вас есть такие великолепные, чудесные верблюды?
— Верблюды — для повседневного использования, — пояснил я, — а конь — для праздника.
— Да! Да! Конь — для праздника! — хан снова сорвался с места. — Как хорошо сказано: конь — для праздника!
Он решительным жестом скинул со своих плеч халат. Это ничуть не повредило ему, поскольку под этим халатом у него оказался еще один, причем точно такой же.
Хан щелкнул пальцами в направлении меня:
— Наденьте на него халат! Я жалую ему! За эти слова: «Конь — для праздника!»
Он повернулся к сидящему сбоку от подушечного трона человеку со свитком и пером в руках — я его как-то сразу и не заметил, настолько тот невзрачно выглядел. Да и был ли он раньше? — и сказал:
— Ты записал?
Человечек склонился в поклоне. Поклон сидя — это выглядело очень оригинально.
— Завтра я прикажу выбить эти слова золотыми буквами на большом камне возле ристалища. Конь — для праздника! — снова повторил хан.
— Ваше сия... о светлейший! — поправился я, запутавшись в степенях сравнения этой ходячей люстры. — Как же насчет лошадей? Слава о ваших конях идет по всему миру...
Он вздохнул.
— Это так. И хотя мне очень жаль с ними расставаться, я вам подарю по коню. Но сначала, — он поднял кверху указательный палец, видимо, ему в голову пришла новая гениальная идея, — я познакомлю вас со своей дочерью!
«Не надо!» — чуть ли не закричал я, но вовремя сдержался и лишь впился руками в ковер, прорывая его ногтями. Знаем мы ваших дочерей! С вашими гаремами у вас их триста шестьдесят пять штук, а для високосного года отыщется еще одна. И все они на одно лицо, и лицо это — Викино!
Но сдержался, повторю, ибо мой отказ мог быть воспринят явно превратно.
Хан три раза хлопнул в ладоши...
Ну почему используется такой примитивный механизм кодировок? Один Раз, два раза, три раза... Ну хлопал бы, к примеру, по азбуке Морзе: один длинный хлопок — два коротких... Больше сигналов можно передать. Или я не различаю нюансов, а он именно так и хлопает?
Хан три раза хлопнул в ладоши — и в комнату вошла девушка в парандже.
«Ну, слава Богу! — пронеслось у меня в голове. — Паранджу-то снимать она перед чужими не станет. Так что я свободен хотя бы от радости лицезреть еще раз надоевшее Викино лицо. А голос... буду слушать в сторону».
В противном случае я мог бы и пожалеть, что не откликнулся на приглашение лягушки из болота. Обложила со всех сторон, не мытьем, так...
Девушка поклонилась — сначала отцу, потом нам, гостям.
— Гюльчатай, — обратился к ней Кубалай-хан дрогнувшим голосом, -открой личико!
Ну, точно, снова какое-то смешение программ! Это ведь явная компиляция из «Белого солнца пустыни» — я знаю, что у Вики есть этот видеодиск. Или она специально издевается? Считает, что мне деваться некуда? Ишь, имя сменила! А лицо, лицо-то опять Викино будет!
— Перед такими почетными гостями, — продолжал хан, — я полагаю, можно...
«Нет!»— снова чуть не закричал я. Наверное, следовало закричать. Но было поздно.
Девушка откинула паранджу.
Я непроизвольно зажмурился, не успев толком рассмотреть ее лица — как защитная реакция на неприятное воздействие, — но совсем не смотреть было нельзя. И я, заранее прикусив губу — чтобы не поморщиться, — заставил себя посмотреть на дочь Кубалай-хана, сначала чуть приподняв веки.
И... широко распахнул глаза и раскрыл рот!
Девушка не была Викой!
Настоящая восточная красавица — и, может быть, та самая Гюльчатай, я не помню ее лица — смотрела на меня, и с каждым взмахом ресниц взлетало и падало мое сердце...
Да что же это творится-то?! А-а-а... еще одно испытание... Видно, Вика решила пойти по другому пути — пути соблазнов. А вот возьму — и соглашусь... Но — не сейчас. Тем более что Кубалай-хан пока ничего и не предлагает.
Не на меня одного повлияла ее красота. Сэр Жеральд крякнул и вцепился в усы, накручивая их, словно ручку патефона, Юнис открыл глаза еще пошире моего, так что я немного позавидовал его возможностям.
Хан, судя по всему, был обрадован нашей реакций. Он откинулся на подушки и довольно заулыбался.
— Как добрались? — спросила Гюльчатай, обволакивая нас бархатистым голосом.
— Добрались отлично, а вот обратная дорога, я вижу, будет очень трудной, — сэр Жеральд счел, что усы его приобрели достаточно бравый вид и можно высказаться.
— Почему же? — удивилась дочь хана.
— Блеск твоих глаз будет мешать видеть дорогу, — провозгласил сэр Жеральд, — а твои косы — тянуть назад.
— Так оставайтесь! — предложила девушка. — Отец, тебе ведь нужны отважные витязи? — повернулась она к нему.
— Конечно! — хан снова сорвался с места. — Мне очень нужны отважные витязи! Я просто задыхаюсь без отважных витязей!
Я, наконец, совладал с собой и постарался придумать ответ, достойный настоящих рыцарей.
— У тебя замечательная дочь, Кубалай-хан, — сказал я дрогнувшим голосом, — и мы очень благодарны тебе за гостеприимство и за честь, которую тынам оказал... и мы обязательно вернемся к тебе... как только выполним то, что должны: победить дракона и освободить принцессу. Иначе какие же мы будем отважные витязи?
— А, так вы дракона должны победить? — удивился хан. — А я думал — вернуть ему коготь... (Хм, да он все помнит!) А как же... а как же испытания верблюдов?
— Это специальные верблюды, они дрессированы против драконов, — твердо пояснил я, вступив на зыбкую почву догадок и предположений. — Они заплевывают дракону глаза и тушат его огненное дыхание.
— Ты смотри! — поразился Кубалай-хан. — Не забудьте захватить их, когда снова вернетесь сюда. Я укомплектую ими нашу пожарную команду. Да, а для чего вам тогда кони? — вспомнил он, видимо, решив сэкономить.
— Для участия в турнире, — поклонился я. — В столичном граде намечается очередной рыцарский турнир, а по правилам в нем нельзя участвовать верблюдам. Вот почему мы и просим у тебя коней. Тем более что мы их вроде бы заслужили...
— Ага, ага... — начал соображать хан и я подумал, что если его умственные способности передались дочери, то...
— В столице мы всем расскажем, что победили благодаря твоим коням, о светлейший!
— Да о них и так неплохая слава идет, — поморщился хан. — Дополнительная реклама никогда не помешает.
— A y меня еще дочери есть! — вспомнил Кубалай-хан.
— Триста шестьдесят пять? — почтительно спросил я.
— Больше, значительно больше! — замахал руками Кубалай-хан.
— Мы вернемся к этому разговору, о светлейший! — решительно проговорил я.
— Да? — недоверчиво произнес хан и вдруг замер и посмотрел на поднос, где лежали все наши конфискованные во время обыска вещи. — А это что?
И я с удивлением увидел на подносе неведомо как сохранившуюся ириску «Золотой ключик» в обертке. Абсолютно нетронутую. Как она уцелела-то?
— Ириска, — жалобно произнес Юнис.
— Что такое ириска? — спросил Кубалай-хан.
— Конфета, — пояснил Юнис, — сладость. Попробуйте!
— Отравить хочешь? — нахмурился Кубалай-хан.
— Что вы! — изумился Юнис, пораженный такой идиотской, с его точки зрения, догадкой хана.
Он с видимым удовольствием развернул ириску, открыл было рот, чтобы отправить ее туда, но, к счастью, удержался, вздохнул, и, преодолев сильнейшее внутреннее сопротивление, ловким движением профессионала расщепил ее пополам.
Потом, что-то вспомнив, взглянул на дочь Кубалай-хана и каждую половинку разделил снова пополам. Взял маленький кусочек в рот, тщательно разжевал его и сглотнул слюну.
— Последняя, — вздохнул он, протягивая четвертинку ириски Кубалай-хану.
Кубалай-хан с опаской взял кусочек ириски, повертел его между пальцами и осторожно положил в рот, готовый выплюнуть при первых же симптомах чего бы то ни было.
Скоро его лицо приобрело довольное выражение и он аппетитно зачмокал.
— Великолепно! — воскликнул он.
Дочь Кубалай-хана потянулась было к кусочку ириски, однако он легонько ударил ее по пальцам, произнеся:
— Детям много сладкого есть вредно! — и зажевал оставшиеся кусочки. На Юниса было жалко смотреть.
— Больше нет? — спросил Кубалай-хан, облизывая пальцы.
— Увы, — развел руками Юнис.
— Но в нашем королевстве их умеют делать, — подхватил я. — И когда мы наладим с вами торговлю...
— Торговлю! — хан Кубалай ударил кулаком по ковру. — Я сейчас же отправляю купцов к вашему королю! Где это? Покажите по карте! Карту сюда!
Четверо слуг внесли большую развернутую карту. Неужели мы наконец-то сможем увидеть полную карту всей страны? И как, интересно, ее называют? Компьютерленд? IBM-ленд? Или... Викленд?
На карте Кубалай-хана было все: и пустыня, разделенная на две части — золотую и белую, и болото, и все окрестные земли. И даже тот столичный город, куда мы так стремились на турнир... Но не было и намека на те места, которые мы прошли и которые имелись на тех картах, что оставались у сэра Жеральда и Юниса.
Но, даже с учетом их карт, полной карты всех земель у нас не получалось: выпадал один громадный кусок — тот самый, где располагался Колдовской лес.
Мы сложили все три карты. Кубалай-хан удивленно поднял густые брови:
— Откуда взялись эти места? Я о них никогда не слышал!
Пришлось заниматься ликбезом. На сложенных кусках карты мы указали Кубалай-хану кратчайший путь в наше королевство.
— А тут что? — спросил хан, указывая на пустоту, где должен был находиться четвертый лист.
— Колдовской лес! — хором ответили мы. Хан нахмурился.
— Плохие места? Я пожал плечами:
— Никто о них ничего не знает.
— Возвращайтесь скорее, — отрывисто сказал Кубалай-хан, — у меня руки чешутся организовать туда широкую экспедицию. Я мобилизую всех своих магов и волшебников, витязей и героев — и мы сотрем это белое пятно с лица страны! Я не люблю неясностей!
Я невольно залюбовался им. Чувствовалась сила и скрытый интеллект... А чего же он придуривался?
— О светлейший! — обратился я к нему. — Прикажи своим ученым перерисовать все карты в четырех экземплярах.
Хан хлопнул в ладоши. Вошли слуги и унесли карты. Пока приказание выполнялось, мы пили кофе.
— Но все-таки, — произнес Кубалай-хан, — как велик мир!
— Он еще больше, чем мы думаем, — вздохнул я. — Если на одном компьютере помещается целая страна, а в одной стране может быть множество компьютеров, то...
— Ты говоришь непонятное, но я понял, — кивнул Кубалай-хан. — Как малое может находиться в большом, так и большое — в малом. И так без конца. И где находится каждый — никто не знает.
— Да, — я кивнул и наклонился над чашечкой, где колыхалось отражение моего лица. Сколько раз я вглядывался в него! И каждый раз и узнавал, и не узнавал его. Что-то было мое, что-то — нарисованное Викой, а что-то проявлялось постепенно, в зависимости от Происходящего, добавлялись какие-то отдельные черточки. Каждый раз я видел себя по-разному. Так где и когда я видел свое истинное лицо? И видел ли? А увижу ли?
Принесли карты.
— А коней, о светлейший? — вновь обратился я к хану.
— Приведите! — кивнул хан.
Привели коней. Я глянул — и обомлел. Меня зашатало.
— Малыш... — прошептал я, протягивая руку вперед.
Конь потянулся к моей руке. Я, не глядя, машинально схватил что-то с подноса — это оказалась бумажка от ириски, она была пуста. Тогда я взял кусочек колотого сахара из вазочки и протянул его коню. Конь осторожно взял его губами и захрупал.
— Конь сам выбрал хозяина! — довольно засмеялся Кубалай-хан.
Узнали ли своих коней Юнис и сэр Жеральд, я не понял. Во всяком случае, вида они не подали, так что скорее всего — нет. Да и я, присмотревшись, понял, что это все-таки не Малыш. Да конь и не мог быть Малышом: Малыш исчез, растворившись во мне, растворившись в бешеной скачке через всю страну, которую мы затеяли.
Этот конь казался выше, стройнее... и был вороным, в отличие от гнедого Малыша. Но в компьютерной стране ничто не исчезает бесследно, хорошая программа живет долго и лишь изредка модифицируется и обновляется. Заставить коня вырасти и постройнеть — минутное дело. Но у меня потеплело на душе.
Мы распрощались с Кубалай-ханом.
— Сегодня же пошлю к вам купцов! — прокричал он, потрясая руками, когда мы сели на коней.
Я взглянул на бумажку от ириски, до сих пор зажатую у меня в кулаке, развернул.
«Кондитерский концерн «Бабаевский» — прочитал я. Усмехнулся. Далековато придется купцам ехать... Разве... разве что в «нашем» королевстве работает аналог концерна. Здесь ведь это так просто: сфотографировал, отсканировал — и выпускай готовую продукцию.
