Книга: Фальшивые лабиринты
Назад: ДРАКОНОВА ГОРА
Дальше: ЗАМЕТЕННЫЕ СНЕГОМ

ДРАКОНОВО МОРЕ

—Что будем делать? — спросил сэр Жеральд, оглядывая водную гладь. — Рыбаков попросим?
— Откуда взяться толковым рыбакам? — возразил я. — Этому морю от силы неделя от роду!
— Да вон крутится кто-то, — указал Юнис.
И точно — по левую руку от нас тасовалась бригада рыбаков с уже знакомым нам лицом бригадира — или прораба — в синем комбинезоне, в синей беретке на голове и тремя серебряными рыбками в качестве кокарды.
— А что мы им предложим? — мрачно спросил сэр Жеральд. — Эх, если бы у нас был крючок-самолов или же сеть-самоловка! Тогда другое дело, а так.
— Мда... Значит, в долю войти не удастся, — резюмировал я. — А как насчет обычной переправы на тот берег?
— Поговорим, — буркнул сэр Жеральд.
Рыбаки встретили нас спокойно, без особых восторгов, но и без настороженных взглядов.
Бригадир — я не успел его прервать — вернее, пытался, да не получилось — сразу же рассказал нам свою удивительную историю:
— Как нам повезло... Нет, как нам повезло... Сидели-сидели безвылазно посреди своей степи в нашей богом забытой деревушке, только что лебеду не жрали, суховеи постоянные, ничего не растет... Ни реки рядом, ни дождя все лето — хоть слезами поливай. Безработица, сам понимаешь, колоссальная, не знаем, чем заняться... И вдруг — летит дракон. Ни с того ни сего бросает что-то вниз, показалось — нам на голову. Сразу гром, грохот, шум, плеск! И разливается вдруг море до горизонта, широченное! Вот тут-то мы и смекнули, чем для нас оно может обернуться. Во-первых, работа, во-вторых, занятость, в-третьих, прибыль и достаток в доме. Море всегда было кормильцем для человека, и не потому только, что здесь — неисчислимые косяки рыбы. В море содержатся громаднейшие запасы сырья, вся таблица Менделеева. Мы уже решили организовать широкое производство... есть заказы из близлежащих городов. Мы не успеваем выполнять их все — вот почему нам позарез нужны рабочие руки.
Однако говорил он как-то вяло, словно снулая рыба, и потому особой веры его словам не было. Ну какое сырье может быть во вновь образованном море? Ни осадочных пород на дне, ни солевых отложений по берегам, ни железомарганцевых конкреции — бактерии-то не успели развиться. Одна вода... Ну и что, что в ней вся таблица Менделеева, а как ее оттуда извлечь? Вот рыба — другое дело. Но и ее сначала нужно поймать.
Но потом бригадир закончил обязательную программу и проговорился о своем, о заветном:
— А я всю жизнь о море мечтал, просто бредил. Чуть не каждый день
Бога молил, чтобы на море вдруг очутиться — и вот он услышал мои молитвы...
— Вот, оказывается, как? — удивился я. — Выходит, дракон тут ни при чем?
— Как это ни при чем? — возразил бригадир. — Это Бог послал дракона, чтобы он принес нам море.
— А-а-а, — протянул я и продолжил без перехода: — а на тот берег нас перевезете?
— Какой берег? — удивился бригадир. — Мы ловим рыбу, рыба по берегу не ходит. Мы ловим ее в море и привозим сюда.
— А как насчет экспорта? — вкрадчиво поинтересовался я. — На ту сторону моря?
Бригадир почесал голову.
— Об этом я не подумал, — признался он.
— Пять процентов за идею! — влез Юнис. Ты смотри, какой прыткий! Недаром говорят, что нынешняя молодежь все на лету схватывает.
Бригадир искоса взглянул на него.
— Посмотрим, — буркнул он.
— Так может, прямо сейчас и смотаем? — продолжил я. — Разведаем конъюнктуру?
Бригадир задумался.
— Да заодно и новый вид бизнеса освоите — паромную переправу, — добавил я бархатным тоном. Он заинтересованно хмыкнул.
«Вот тебе и сбрось гору в море, — думал я, топая к лодкам, — за кого она нас принимала? За великанов? Ей-то что: подцепила мышкой — и вперед. Есть же пословица, что мышь гору точит. Вот как раз тот самый случай. А вообще-то недаром говорил я, что clipboard нужен... Тогда бы мы таких проблем не знали».
— Лошадей придется оставить, — безапелляционно заявил нам бригадир, — они не поместятся в лодки.
— Свяжете по две — и поместятся, — парировал я. — Вы же должны попрактиковаться в перевозке различных, в том числе и крупногабаритных, грузов.
Бригадир пожевал губами, но ничего не ответил. Должно быть, согласился.
Я заспорил с бригадиром по той причине, что мне никак не давало покоя пророчество колдуньи Акив — а может, это было не пророчество, а просто присказка, к слову пришлось? — о том, что мы съедим своих лошадей. Но если лошадей у нас не будет, что мы станем есть?
Да и взгляды бригадира на лошадей не понравились: он чуть ли не облизывался и чувствовалось, что он готов съесть их сам, пусть и не в буквальном смысле. Видно, он уже прикидывал, как бы приспособить их для перевозки даров моря на ближайший рынок, чтобы не платить за аренду гужевого транспорта.
А может, выговорить себе еще пять процентов — и пусть пока на него поработают? Но мы вроде бы с ним еще и не в доле...
Да и что за рыцарь без коня? Дракона надо сначала найти, не будем же мы за ним пешком гоняться? И сколько времени искать придется — неизвестно. Да и сражаться с драконом без коня плохо — мы уже пробовали. Разве что на лягушках или верблюдах? Тем более что лягушки дракону какие-то там дальние родственники, тоже ведь пресмыкающиеся. Или лягушки — не пресмыкающиеся? Черт, что-то я совсем биологию подзабыл, хоть в учебник лезь. По-моему, все же какое-то родство между ними должно быть, пусть даже и седьмая вода на киселе.
А интересно, как поведут себя лягушки в сражении с драконом? Будут ли они драться с родственником? Или голос крови пересилит и они позорно дезертируют с поля боя? А то и того похуже — перекинутся на его сторону?
Я представил себе шлепок мокрой лапы, сбрасывающей меня с седла... Да потом еще потопчут грязными ластами...
Нет, конь надежней.
Золота у нас давно не стало, но консервы имелись, и в качестве оплаты были приняты с благодарностью — видно, в этих местах они являлись достаточной редкостью. Да и пищевой кризис, должно быть, сказывался. Рыба рыбой но и она приедалась. Если бы каждый питался только тем, что производит невозможно было бы развитие общества и товарно-денежных отношешений.
Тем более, что готовить консервы не надо: открывай — и ешь. Ни забот, ни хлопот, а для занятых людей это иногда бывает существенным фактором: очень удобно не тратить время на приготовление пищи.
Караван лодок отплыл на ту сторону моря после длительной подготовки, заключающейся в связывании лодок, их опробовании, бешеной ругани, долгих торгов, взаимных обвинений и упреков.
И что за отношение к рыцарям со стороны простолюдинов? Поистине, мир должен перевернуться, чтобы такое стало возможно! Я возмущался, но альтернативой было лишь поголовное истребление всех мятежников, а этого я почему-то сделать не мог: что-то мешало — то ли врожденное благородство, то ли запрограммированное.
Море медленно качало лодки, рыбаки — теперь уже моряки — мерно махали веслами, распевая веселую песенку.
Глядя на их работу, я подумал, что слово «весло» произошло от слова «весело», только немного редуцировалось со временем.
Потом меня заинтересовала возможность образования моря посреди степи, способы его появления и существования. Какая максимальная глубина у него может быть? И откуда она взялась?
Как хотите, а это чудо — самое непонятное из всех чудес.
Лес — ясно: растет на ровном месте из гребешка. Все тривиально и понятно. Гора — то же самое, растет из камушка, а вот море? Ну, упадет это зеркальце, символизирующее данное море, а откуда же глубина-то возьмется?
В самом деле: если глубина моря задается глубиной зеркальца, брошенного драконом, то очевидно, что при масштабируемом переносе толщины зеркальца до глубины моря последняя вряд ли окажется сравнимой с его шириной. Ну два метра, ну три, ну десять, в конце концов! Но не больше. Вылей такой объем воды, который содержится не то что в море, в океане — на ровную поверхность степи с той высоты, на которой пролетал дракон, так глубина моря окажется не более двух-трех метров, больше почву не размоет. А сколько неизбежно растечется в разные стороны, подчиняясь хоть небольшому, но все же имеющемуся уклону местности? Да выпито будет, в конце концов, истосковавшимися по воде обитателями степи!
Значит, где-то я ошибся в своих рассуждениях, принял неверные посылки. Очевидно, принцип образования моря из зеркальца несколько иной: судя хотя бы по цвету воды под лодкой, глубина моря составляла метров сто -сто пятьдесят. Наверное, зеркальце растет вглубь иначе, чем в стороны — ведь оно само может вмещать в себя большую глубину, чем толщина стекла — когда отражает окружающую действительность. Не в этом ли дело?
«А может», — мелькнула у меня в голове невероятная мысль... Впрочем, что же тут невероятного? Разве только то, что она мелькнула в моей голове?
Но я шучу, хотя и должен сказать, что с того момента, как я очутился здесь, мне стало казаться, будто объем моих знаний вырос невероятно, я начал интересоваться и разбираться в таких вещах, о которых раньше не мог и не хотел задумываться. Не произошел ли в случае со мной столь часто описываемый фантастами симбиоз человека и компьютера, и я получил автоматический доступ ко всей информации, имеющейся на электронных носителях?
Но, возвращаясь к мысли о море из зеркальца... а также леса из гребешка и горы — из камушка. Так вот, я подумал, что если лес — растет, и гора — растет, то не может ли расти и море?
Но не ошибся ли я? Что нам известно о механизме роста того же леса и той же горы? Да ничего! Почему мы априори предполагаем, что они именно растут, то есть развиваются из семечка, из зародыша — соответственно из маленького камушка и гребешка? Ведь возможен и другой механизм! И маленький камушек, и гребешок, да и зеркальце — не растут, а преобразуют пространство вокруг себя. А это значительно проще.
Нет, то есть само преобразование в случае моря из зеркальца — сложнее. Это уже не субмолекулярное сжатие, которое можно предположить на примере горы — но тогда дракон бы не поднял камушка! Он имел бы полную массу всей горы. Значит, принцип субмолекулярного сжатия в этих вещах не использовался.
Речь идет, скорее всего, о нанотехнологиях. Другими словами, и лес, и гора, и море — находящиеся в своих зародышах: гребешке, камушке, зеркальце — преобразуют окружающую среду в самое себя, то есть воздух становится деревьями и камнями, а почва — водой.
И ничего удивительного, все в порядке вещей. Значит, не стоит беспокоиться о невероятности большой глубины моря — глубина может быть любой, в зависимости от встроенной в зеркальце-зародыш программы.
Но это всего лишь одна из гипотез, пока не имеющая экспериментального подтверждения. Но я — математик, мое дело — выдвинуть модель и обсчитать ее, обосновать теоретически. А подтверждают экспериментами пусть другие.
Так я рассуждал, пока мы плыли. А больше заняться было нечем: азартных игр, кроме охоты, сэр Жеральд с Юнисом не признавали, на утлых лодчонках в волейбол не поиграешь, разве что в воблобол — перебрасывание свежепойманными воблами. Или сиди себе да наблюдай за рябью на волнах да за редкими чайками, осваивающими новые места. И как они учуяли, что тут появилось новое море?
Плаванье, в основном, прошло без эксцессов, хотя лягушек я на всякий случай держал наготове: практика у рыбаков была, на мой взгляд, недостаточная.
Раздражало одно: ворчание нашего капитана-бригадира, который все ныл, что за такое путешествие надобно и прибавить, на что я раз за разом принимался расписывать блестящие перспективы развития его деревушки и его самого, если он не будет дураком и возьмет в свои руки паромную переправу через море по маршруту «Тот берег — этот берег». Я устал многократно повторять ему перечень преимуществ торговли по морю.
Мне показалось, что он ноет специально чтобы послушать мои рассказы, и потому я подумывал подключить для этих целей Юниса — у меня язык устал выискивать все новые и новые краски для прорисовки одних и тех же перспектив.
Но капитан-бригадир вдруг ляпнул — когда берег давно скрылся из поля зрения:
— А может, мы вас... того? — и кивком указал на море.
«Ах, ты!» — подумал я, а вслух сказал:
— Я — мастер спорта по плаванью, так что сначала я тебя утоплю. Это во-первых. Мы — рыцари, а это значит, что не успеешь ты рукой двинуть, как у тебя она исчезнет, а рыбы ее получат. Это во-вторых. А в-третьих, какую репутацию ты хочешь себе заработать?
— Какую? — глядя исподлобья, хмуро спросил он.
— Ну даже — предположим! — у тебя все получится. И что ты поимеешь? Несколько лишних банок консервов. И, если ты будешь действовать и дальше таким образом, то о тебе скоро пойдет такая дурная слава, что к тебе на пушечный выстрел никто не подойдет! А вот если ты будешь работать честно, то будешь получать стабильный доход. Подумай: можно увеселительные прогулки устраивать, пикники на островах, ночные фейерверки! Я просто удивляюсь, как тебе в голову могут приходить только идиотские мысли.
— Сам не понимаю, — признался капитан-бригадир.
— Гони дурные мысли, оставляй хорошие, — посоветовал я ему тоном опытного проповедника.
— Я попробую, — пообещал он. — А ты расскажи мне еще о перспективах...
— Как тебя хоть зовут?
— Питер.
— Ну, слушай, Питер...
Я рассказывал, а сам то и дело косился на море: вдруг как выскочит оттуда какой-нибудь спрут, да как ухватит нас всеми своими щупальцами! Щупальцев бы как раз на всех хватило.
Но подобной живности в данном море, видимо, не водилось, либо не успела завестись, хотя можно было предположить, что какой-нибудь драконий паразит, типа вши или блохи, мог соскочить с него в море — случайно, или быть сброшенным внезапно зачесавшимся драконом — и эволюционировать должным образом. Или, другой вариант, случайно застоявшийся образ в зеркале мог проделать нечто подобное.
Но, очевидно, времени для такой эволюции не хватило, хорошо хоть успела появиться рыба, а за ней — рыбаки. Скорее всего, в рыбу превратились содержавшиеся в зеркальце различные пузырьки, свили и тому подобные дефекты стекла и амальгамы. В самом деле, для смотрения это зеркало не предназначалось, поэтому в него могли напихать чего угодно — для предотвращения попыток переплыть море вплавь: рыбы будут откусывать конечности у плывущих, чайки — выклевывать глаза. Поэтому вполне можно ожидать и осьминогов. А может, и кашалот какой-нибудь зубастый приблудится.
Во всяком случае, если бы я проектировал это зеркальце, я бы поступил именно так. Мое море не переплыл бы никто! Оно бы кишело от всевозможной живности, смертельно опасной для преследователя.
Однако дракон до такого не додумался и море было спокойным на всем протяжении пути — как у Фернана Магеллана в Тихом океане, отчего тот его так и назвал. Но я не стал называть море Тихим, тем более что знаю, почему Тихий океан был тихим во время всего плавания Магеллана: океан настолько поразила наглость Магеллана, что он не смог поднять сколь-либо значительную волну.
А наше море было просто-напросто очень юным, вот и волны на нем пока не выросли.
Показался низкий пологий берег — цель нашего путешествия. — Вы можете подождать нас здесь, — сказал я Питеру, — скоро мы вернемся назад.
— Да нет, — поежился он, — мы лучше приплывем попозже.
— А в окрестностях нет деревень?
— Были, — указал он вдоль левого берега моря, — вон в той стороне. Может, мы и сходим туда... Родственники там живут, — пояснил он. — Надо повидаться, давно не бывали.
Мы выгрузились на берег и распрощались с рыбаками.
— Глянь-ка на дракомпас, сэр Жеральд! — попросил я, рассматривая выходящую из моря дорогу и не сомневаясь, что по ней нам и предстоит идти.
Но я ошибся: дракомпас указывал вправо вдоль берега, по которому мы и двинулись, глядя на волнующееся море.
Море не переходило плавно в болото, как следовало бы ожидать по логике событий, а неутомимо било волнами в круто обрывающийся берег. Прямо как обрезало: вот — море, а вот — суша, та же самая степь. Нет, глядя на компьютерный мир, нельзя не удивляться.
Но, по крайней мере, здесь легче найти начало того конца, которым оканчивается начало. Вариантов немного: то ли дракон устал, неся и принцессу, и волшебные вещи — и решил вывалить их едва ли не в одну кучу, то ли Вике надоела ее бессмысленная игра и она задумала прекратить ее более-менее логичным путем, то есть, опять-таки приказав дракону вывалить все в одну кучу.
Я больше склоняюсь к последнему варианту — в конце концов, что является первоосновой нашего мира? Вика, ее фантазия и желание, овеществленное при помощи компьютера — с точки зрения моего нынешнего восприятия. А последние события — в частности, освобождение пленников — говорили именно о том, что она хочет завершить игру Или же о том, что у нее начало постепенно просыпаться понимание того, что мы здесь — тоже живые...
Назад: ДРАКОНОВА ГОРА
Дальше: ЗАМЕТЕННЫЕ СНЕГОМ