Конфликт мумий
В ночь перед торжественным публичным представлением усопших (список на первую тысячу удостоенных зрить был готов) сейсмологическая служба Кремля приборами и собственными организмами зафиксировала толчки и качание стен на 3 балла по шкале Рихтера. Но так как эпицентр был где-то рядом, то сила толчков производила впечатление. Эпицентр был не только рядом, но и на метр выше уровня Красной площади! Обстрел? Мины? Прочесали площадь и Кремль – ничего! В последнюю очередь вошли в Мавзолей и – Боже! Стёкла в крышках саркофагов были разбиты, крышки сдвинуты, саваны смяты, галстуки набекрень, руки и рожи мумий исцарапаны и ободраны. Крови не было, так как мумиям кровь заменяют на густой бесцветный гель.
Внутри склепа, возле саркофагов, часовых не было. Наружная охрана – солдаты с винтовками – клялись и божились, что, кроме смены, за всю ночь к ним никто не приближался, и звуков из склепа не доносилось. Компетентная комиссия из врачей-патологоанатомов и экспертов КГБ, изучив характер повреждений предметов и наружных покровов тел, пришла к странному заключению: тела, или мумии, или, как бы их точнее назвать – жители склепа – подрались! Хотя по всем медицинским показателям это были стопроцентные набальзамированные трупы! Особенно шокирующими были такие вещдоки, как изодранные подушки и разбросанные клоки ваты из них. Явление было столь невероятным, науке настолько непонятным, что дело о происшествии завязали на верёвочки, нанесли на нём жирным красным карандашом три креста – знак высшей секретности, всех свидетелей ещё раз запугали и выставили внутренний караул. Но опять-таки не тут-то было!
Караул меняли каждые два часа. Через десять минут после полуночной смены часовые наружного поста услышали выстрелы внутри, в склепе. Смену нужно было ждать ещё почти два часа, а дело приняло непредвиденный оборот. Часовому внешнего поста пришлось, чтобы вызвать караул, сделать выстрел. Когда открыли внутреннюю дверь, то увидели перепуганных солдат, глаза у них были по блюдцу, понять их сначала было невозможно: заикались, бедные, а винтовки были направлены на саркофаги. Наконец, разобрались: – Эти! Там! Они говорят! Они орут и матерятся! Особенно Ленин! Сталин больше по-грузински. Он всё оправдывается!
Начальник караула всем велел заткнуться. Солдатиков пришлось отправить в лазарет – они никак не могли замолчать. Присмотрелись и прислушались. И услышали! Несмотря на присутствие целой команды, из-под наглухо теперь привинченных крышек доносилось раздражённое бормотание, даже отдельные выкрики, но разобрать слова было невозможно. И увидели! Что кисти и пальцы на руках мумий иногда слабенько дёргаются, очевидно, по старой привычке убеждать оппонентов жестами, отмашками и подзатыльниками. По лицам мумий пробегали лёгкие судороги. После доклада наверх с акустической аппаратурой прибыли кгбэшники. Они приложили свои, похожие на больничные, стетоскопы к стёклам крышек и все услышали усиленную речь Ленина. Он цитировал себя, ссылался на первоисточники, подчёркивал особо доказательные места интеллигентными матючками и корил Сталина за его бонапартизм и бандитизм. Тот оправдывался, говорил, что следовал в своих действиях только указаниям Ленина, развивая их, конечно, и обогащая. От слабости переходил на родной грузинский и тогда улавливались знакомые слова: «батоно», «генацвале» и «жопа сраная» с сильным и непередаваемым акцентом. Спохватившись, техник выключил громкую связь, а те, кому положено, одели наушники и подключили магнитофон. Охрану выставили за дверь, открытие мавзолея так и не состоялось. КГБ записывало дебаты ещё несколько дней, пока они не стали повторяться. На секретном совещании правительство решило разделить политиков и переселить Сталина к кремлёвской стене. Магнитофонная запись полемики экс-вождей была внесена в книгу рекордов Гиннеса и является сейчас самым дорогим после Газпрома достоянием России. Вопрос о её приватизации даже не поднимается. Есть предварительная договорённость о продаже её на международном аукционе, обсуждается процент отката, на который претендует Грузия. А пока она числится за Валютным Резервом.
