Глава 30
Лорд Хавьер, ценитель спортсменов
Лорд Хавьер Арес Садиат Кари Фор-Фатар, герцог де Катрюшен, племянник Его величества и бессмертный лорд-шательен, полковник Гвардии и коннетабль Королевства сидел почти напротив помоста в роскошном кресле из красной тисненой кожи с подлокотниками в виде сфинксов.
– А он не плох, – сказал знаменитый лорд-консидорий, кивая на Гора, который в это время сходил с помоста, весь запачканный кровью.
– Вы про лавзейца, милорд? – спросил его специалист по дуэлям, консидорий Школы де Катрюшен Гартаг Сантиний.
Он являлся рабом, но в этот ответственнейший момент турнира стоял рядом с Хавьером, хотя свиту лорда составляли двадцать королевских гвардейцев, таких же шательенов, как он, не настолько богатых, чтобы оплатить себе бессмертие, но в то же время достаточно знатных, чтобы быть зачисленными в Гвардию.
Гартаг был высок, при этом немного горбат, носат, коротко стрижен и страшен. Не уродлив, а именно страшен волчьим взглядом холодных и умных глаз, блистающих на почти эбеновой от загара коже. Страх, исходящий от него, усиливался спокойным выражением лица, достойным лика тигра, собравшегося для прыжка, как в пружину, и невидимой аурой зла, излучаемой откровенными и неистовыми убийцами.
Именно он и задал вопрос своему господину.
Лорд Хавьер повернул голову.
– Да, про него, – кивнул он своему серву. – Интересный экземпляр, я бы сказал. Интересная техника.
– И интересное прозвище, мой господин. Вы слышали – его зовут фех-то-валь-щик!
– Ты полагаешь, что он…
– Да, господин, других вариантов нет. Я наблюдал за ним последние два поединка, и сомнений у меня не осталось. Он владеет техникой фехтования, которую в моем мире называют «французской». Техникой иной вселенной, господин. Вселенной, из которой явился к нам Хепри и в которой когда-то вы отыскали меня.
Герцог задумался.
– По твоему мнению, это означает что-то серьезное?
– Вряд ли… – Гартаг успокаивающе покачал головой. – Просто в своем безумии храмы выдернули из пространства матрицу человека из иного мира, обученного этому искусству. Это всего лишь клон. И раб к тому же.
– Справишься с ним?
Гартаг не стал врать.
– Как вы только что изволили заметить, милорд, – сказал он прямо, – парень не плох. Ничего серьезного, обычный клон, но боец хороший. Кто из нас лучше, покажет только бой. – Он развел мозолистыми руками: – Справлюсь ли я с ним? Не знаю.
Хавьер кивнул.
Именно Гартаг был его претендентом в легком весе. Претендентом, который только что прошел все отборочные бои, убив (как, впрочем, и Гор) четверых человек на смазанном кровью помосте.
Претендентом, который завтра должен был сойтись с лавзейцем в багровом финале разгулявшейся в Бронвене жестокой феерии человеческих жертвоприношений.
– С другой стороны, – продолжил темнокожий боец, – щенок прилично ранен. И завтра, с ободранной правой рукой, показать свой лучший класс ему будет тяжеловато. Поэтому, если мы хотим честно убрать его на турнире, то завтра – лучший момент. Пацану от силы лет шестнадцать, он дохлый как моль, однако уже протыкает бравых консидориев словно безобидные мешки с песком. В следующем году он подрастет, возмужает и, конечно, станет еще сильнее. Он опасен для нас, сэр, и это не подлежит сомнению.
Лорд Хавьер злобно оскалился:
– Тогда завтра тебе придется расстараться, мой друг! Пока он не в форме, его нужно убрать. Я не хочу на следующий турнир иметь такого опасного претендента.
Говоря так, шательен несколько раз моргнул, наблюдая, как ликует толпа, пропускающая сквозь свои ряды победившего Гордиана, а также его дациона с сопровождением из лавзейских консидориев, и пожевал губами, размышляя.
– Да, угроза реальна, – сказал он наконец, еще раз оценивая про себя достоинства претендента.
– А может, прирезать щенка во время гуляний? – спросил консидорий. – Никто и не обратит внимания на пьяную драку…
Хавьер поморщился.
– Фу, Гартаг, нет! Какая глупость! Опять пойдут сплетни про нечестную игру. Про Хавьера, убирающего претендентов. Пока маленький ублюдок ранен, воспользуйся этим, слышишь? Подготовься к поединку, подбери оружие и прикончи его на ристалище. Это – лучший вариант.
Гартаг кашлянул в кулак, словно спрашивая – лучший для кого?
– Да, сэр, – сказал он вслух, поскольку знал, что спорить с лордом было просто бесполезно. – Но в этом смысле у ранения есть и неприятная для нас сторона. Ведь в связи с травмой его могут снять с соревнований.
– А кто на замене?
– Замены у лавзейцев нет, он дерется без пары.
– Значит, либо он, либо никто?
– Значит, так.
Лорд Хавьер задумался.
– Шанс не следует упускать, – сказал он затем. – Если вдруг его снимут, то на следующий турнир мы увидим его здоровым и с заменой. Я слышал их собаковод, этот стихоплет Брегорт, приезжает сегодня? Это так?
– Так, милорд.
– Тогда вышли наблюдателя за стены. Как только наш лейб-бард, дурашка, проедет дальний пост, дай мне знать. Я хотел бы поговорить с господином… – Хавьер состроил рожу, как будто наступил на что-то мерзкое, – с господином литератором тет-а-тет. Приватно, так сказать.
– Сделаем, милорд, – Гартаг склонил кучерявую голову, – не сомневайтесь.
* * *
В этот поздний вечерний час главные ворота города бывали обычно закрыты, однако сегодня, на второй день великих Боссонских авеналий (как, впрочем, и в предыдущий, и в последующий дни знаменитого «дуэльного» турнира), створки меж двух огромных надвратных башен оставались распахнуты широко, словно днем, приглашая в Бронвену и местных жителей, и гостей знаменитой боссонской столицы.
В это вечернее время толпы народа ломились в город как днем, спеша на бесплатное угощение, выставленное префектом, на выступления ночных жонглеров, полуобнаженных танцовщиц в открытых ночных тавернах и жаркие обсуждения предстоящих или прошедших сегодня многочисленных кровавых боев.
Люди шли разные – в основном сервы, но какое разнообразие одежд и лиц, положений и состояний понималось здесь под коротким словом «серв»!
Шли рабы-купцы и рабы-купчики, шли рабы-землепашцы и рабы-рабочие, рабы-огородники и рабы-провилики, шли рабы-ткачихи и рабы-лесорубы, рабы-строители и рабы-рыбаки.
Конечно же верхом на лошадях в город ехали рабы-габелары и рабы-консидории, а в роскошных каретах следовали на праздник приближенные рабыни-наложницы со свитой из ухоженных наперстниц и запуганных битьем гувернанток.
В любом другом мире эта палитра профессий и общественного достатка могла бы составить всю социальную пирамиду. Однако же в Эшвене это было не так – и трудовую, и административную часть населения тут составляли только рабы. Свободные подданные Королевства либо служили королю, либо содержались при дворах шательенов.
Свободные, впрочем, также присутствовали в ломящемся в город потоке. «Свободные» солдаты, отправленные в увольнительные на время празднеств, без мушкетов и пик, без доспехов и пистолей, но с положенными по форме кортиками и конечно же в королевской форме.
«Свободные» прихлебатели шательенов – бегом за бричками своих патронов.
И разумеется, сами «свободные» господа шательены, владельцы поместий и школ, хозяева сотен, тысяч, а то и десятков тысяч «сервских» душ, спешащие на праздник в каретах и не меньше своих рабов горящие желанием увидеть, как льется на ристалищах кровь.
Пешеходы при этом проходили в ворота достаточно просто, вливаясь в город быстрым и непрерывающимся потоком. С каретами и повозками дело обстояло несколько сложнее.
Вынужденные замедлять свой ход перед металлической балкой, вмонтированной в пол проема ворот, проезжающие экипажи тормозили весь поток в целом. Как ни прискорбно, но вскоре образовалась очередь, и великолепные, роскошные повозки одна за другой медленно «вкатывались» в Бронвену.
Один из подобных экипажей, огромная роскошная карета, влекомая шестеркой взмыленных, но все равно великолепных скакунов-антийцев, отстояв положенное и звонко простучав подкованными копытами по выложенной брусчаткой дороге, въехала в широко распахнутый проем.
Пассажиры шикарной повозки, а сидели в ней, пряча лица за шелковыми шторками, сам лорд Брегорт, Лисия и еще три любимые «брегортовые» наложницы, могли бы, казалось, спокойно вздохнуть, порадовавшись окончанию пути, но увы – неприятности их только ждали.
Квадратный черный экипаж, не походивший ни на одну из стоящих в очереди перед воротами изысканных повозок, внезапно и резко протиснувшись меж стен увитых плющем домов и приютившимся на углу улицы фонарем, выехал на тракт и резко подрезал конный выезд мирного лавзейского рабовладельца.
Черный экипаж не был обычной для средневекового Эшвена безрессорной бричкой, упругой как табуретка, а, напротив, являл собой пример совершенно замечательного творения невиданной для местных механиков инженерной мысли – транспортным средством на резиновых баллонах и шасси. Отделан средневековый лимузин был красной древесиной и эбеном, позолотой и серебрением. На дверях красовался герб – хищная птица с кривым клювом. На крыше – сидела она же, но уже не картинкой, а в объеме, деревянная и с позолотой.
– Тпру! – заорал возница. – Там, на «сапсане», куда прешь? Куда прешь, говорю!
Запряженные в повозку лошади, повинуясь поводьям, натянутым возницей, поднялись на дыбы и, выразив свой протест громким ржанием, остановились.
Обтянутая лайковой перчаткой рука неизвестного обитателя черной кареты вынырнула из окна. Шторки отодвинулись.
– Лорд Брегорт, если не ошибаюсь? – обратился неизвестный к сидевшему в карете напротив лавзейскому шательену.
Окна разделял от силы полуметр, а потому тот, безусловно, должен был слышать.
– Лорд Брегорт Рэй Хаатдаф Кари Cаварон! – уточнил оскорбленный шательен. – Лейб-бард Двора Его королевского величества. Виконт Лавзейский. Чем обязан подобному бесцеремонному вмешательству, сударь? Давно не теряли своих консидориев на дуэли?
– Отнюдь, сударь. Именно этим я постоянно занимаюсь.
Брегорт усмехнулся:
– Теряете консидориев?
– О нет, сударь. Убиваю чужих.
Брегорт поморщился – все ясно. Перед ним был профессиональный содержатель бойцовской школы.
– Вы знаете мое имя, сударь? Очевидно, ваша наглость обусловлена наличием некоего интереса к проходящим в городе состязаниям. Речь пойдет о турнире, не так ли? – озвучил он свои мысли вслух.
– О, сударь, вы догадливы как никто.
– И?..
– И-и? – Хавьер рассмеялся. – И пари, сударь! Вы дерьмо и фигляр, говорю я вам. И мне жалко перчатки, чтобы швырнуть ее вам в лицо… Есть что сказать?
Брегорт побагровел. Толпа, стоящая вокруг и не имеющая возможности въехать в город вследствие образовавшегося в воротах затора, при подобном развитии событий внезапно прекратила галдеж и устремила взгляды на оскорбленного шательена.
– Вы ответите за это! – прошипел Брегорт, буквально дрожа от оскорбления.
– И раньше, чем вы думаете, – довольно-таки нагло парировал неизвестный шательен. – Меня зовут лорд Хавьер Арес Садиат Кари Фор-Фатар, герцог де Катрюшен. Коннетабль Его величества, если запамятовали. Наши школы в финале, сударь. И я готов надрать вам задницу, чего бы это мне ни стоило (с этими словами он презрительно швырнул на песок увесистый кошель). Здесь двести солидов, сударь, и если после продажи вашего нищенского поместья вам хватит денег, чтобы принять мой вызов, передайте мне перед схваткой, столько же. Я ставлю на титул чемпиона в легком весе между моим и вашим бойцом. Ноги у вас не дрожат?
– Это возмутительно! – Брегорт по-прежнему задыхался. – Где я возьму столько денег?!
– Нет денег – нет чести! – процитировал Хавьер буквально через губу. – Тогда откажитесь от пари, сударь, и не деритесь, черт бы вас побрал! Это все!
Он махнул рукой и невиданный грозный экипаж стремительно укатил, освобождая дорогу.
Один из лавзейских сервов ловко спрыгнул с брички и подобрал валяющийся в пыли кошель, отряхнул и почтительно передал Брегорту. Прямо в мягкие, безвольные руки.
– Какое оскорбление, – прошептал тот, задумчиво убирая кошель за пазуху шитого золотом камзола. – Возмутительно… Ну, трогай!
* * *
Брегорт ворвался в свой бронвенский отель как маленькое торнадо – никто и подумать не мог, что престарелый и весьма интеллигентный рабовладелец способен за столь краткое время произвести в большом здании столько шума и такой титанический переполох.
Влетев в апартаменты, отведенные под его кабинет, и наорав буквально на всех слуг, попавшихся ему на пути, а парочку даже угостив по ходу дела тростью, Брегорт немедленно вызвал к себе команду «призовых». Не всех, конечно, а только тех, кто мог повлиять на его решение.
Когда Гор с перебинтованным предплечьем, грудью и кистью правой руки появился в кабинете, там уже сидели Трэйт, Сабин, Крисс, Бранд, Дакер, Сардан, Карум и даже имбицил Римо. Все – определенно подавленные ситуацией.
– Он может драться? – нервно спросил милорд.
Без прелюдий он сразу ткнул пальцем в вошедшего в комнату Гордиана.
– Рука повреждена, – Трэйт сделал скорбную мину. – В обычной ситуации такая травма означает одно – замену первого бойца на второго. Однако в легком весе мы работаем без пары и замены у нас нет. Поэтому, если это возможно, я бы снял его с соревнований.
– О, Хепри! – всплеснув руками, воскликнул шательен.
– Мы можем выиграть турнир, – сказал Трэйт, – но можем потерять бойца, милорд. Выбор за вами.
Брегорт встал и прошел до окна.
Действительно, подумал Гордиан, их лорд был очень мягким человеком. Большинство шательенов не стали бы терпеть подобного нравоучительного тона от своих рабов, даже от таких прославленных, как Трэйт. Брегорт же относился к поведению своего дациона снисходительно – безусловно, он уважал старика.
– Мне бросили вызов, Мишан, – пояснил он. – Сегодня на въезде в город. Я оскорблен и унижен. Мне сложно отказаться.
Трэйт непроизвольно сжал кулаки.
– Хавьер?
– Разумеется! – Брегорт сокрушенно помотал головой. – А ты думаешь кто то еще способен на такое?
– Вот подлец!
– Богатый и влиятельный подлец, Мишан. – Глаза Брегорта суетливо забегали. – Он выставил против нас двести солидов. Двести солидов, ребята, черт меня раздери!
Все молчали, пораженные величиной ставки.
– Сумашедший! Да это же в два раза больше, чем приз!
– А у нас есть такая сумма? Чтобы выставить против?
– С трудом, но соберем, – подал голос Сабин. – Если заложить часть имущества, например, местный отель. – Он обвел рукой стены и потолок.
– А может быть, лучше сдаться? – спросил Брегорт нерешительно. – Сумма в два раза больше приза, выставленного префектом. Мы страшно рискуем…
Все немедленно загалдели.
– Но это же позор, милорд!
– За честь Лавзеи!
– Мой господин, мы должны драться!
«Действительно, – снова подумал Гордиан, – какой демократичный рабовладелец».
В этот момент, прекращая споры, руку поднял Сабин.
– Милорд, – уверенно сказал вилик, – этой сволочи нельзя уступать. Рейтинг нашей школы в глазах местной публики упадет до нуля. К тому же, сэр, если мы выиграем, то получим все – и славу, и ставку негодяя Хавьера, и деньги префекта. Это три сотни солидов, мой господин, немыслимая сумма!
Похоже, последний аргумент возымел на Брегорта действие. Но все же, уже практически сдавшись, он поинтересовался:
– А выстоит ли ваш боец?
«Ваш! – усмехнулся про себя Гор. – Забавная расстановка акцентов».
Все дружно повернули головы к старшему дациону. Трэйт с внезапно унылым видом оглядел присутствующих.
– Еще час назад, – ответил он, – я сказал бы «да!» и не сомневался в верности своих слов. Но сейчас – не знаю. Кроме травмы есть еще одна проблема, милорд. Если вы обратили внимание, в последнем поединке оружие Гора было сломано.
– О, эта знаменитая «шпилька»?
– Именно! Мы отправили ее в мастерскую, однако мастер сказал, что она вряд ли будет готова к утру. Это ведь боевое оружие, просто спаять его невозможно, нужно полностью переплавить металл, а перед этим снять рукоять, гарду, затем насадить все обратно. В общем, ему потребуется время.
Очень напряженно Брегорт повернулся к Гордиану, впервые обратившись к молодому серву лично, а не через Трэйта или кого-либо из старших рабов.
– Ты управишься с другим оружием, дружок?
Гор мрачно пожал плечами:
– Смотря с каким оружием выйдет претендент, мой лорд.
Тут уж, посмотрев на Гордиана, развел руками Трэйт.
– У лорда Хавьера два бойца в легком весе, – сказал он. – Первый, который прошел вместе с тобой все отборочные, зовется Гартаг. Родом из Арана вроде бы, но на аранца похож как я на валькинга, к тому же по-арански ни бельмеса не понимает. С ним много странностей, но в любом случае он очень мощный консидорий – опытный и техничный. Второй боец, как ты можешь догадаться, это сам лорд Хавьер. С этим еще больше странностей, чем с первым. Владеет незнакомой техникой и, как ты уже знаешь, бессмертен. В их паре Гартаг – первый боец, а лорд Хавьер – боец на замене. Поскольку Хавьер не любит рисковать зря, даже несмотря на бессмертие, я позволю себе предположить, что завтра замены не произойдет и против тебя выйдет именно Гартаг. Оба этих человека – мечники. Причем Гартаг обычно предпочитает простой и жесткий однолезвийный «сакс», а Хавьер – закрытую шпагу с эфесом. Однако наверняка оба видели твои предыдущие победные бои с рапирой и должны понимать, что с тяжелым одноручником Гартагу против тебя ловить нечего, так что оружие он может и сменить. И выбор, как ты понимаешь, мы предсказать не можем.
– Здорово… – Гордиан потер руку, которая все еще кровоточила.
Сегодня, по его собственным планам, в день, когда в отель из Лавзеи прибыла Лисия, он планировал уйти от Брегорта, от Сабина и даже от Трэйта с Брандом Овальдом навсегда.
Однако не получилось. После схватки его сразу потащили в отель к костоправам. За ним неотступно следили и заботились врачи. Никто из лавзейцев даже не вышел в город, чтобы присоединиться к бушевавшей в кварталах всенародной попойке, к шлюхам и разгульному кабацкому мордобою. В таких условиях снять ошейник и уйти было, конечно, невозможно.
Когда же прибыл Брегорт, ситуация изменилась к худшему еще больше. Лисию и прочих наложниц, ставших невольными свидетельницами позора своего господина, заперли в верхних комнатах и даже не выпускали. Гор видел красавицу лишь мельком, пока она поднималась по лестнице.
«Вот и весь побег, – подумал он, – похоже, завтра придется драться».
– Тогда я взял бы полутораручник, – сказал он после некоторого размышления. – Из тех, что полегче. Боюсь, кисть Гартага сильнее моей и противостоять хавьеровскому бойцу с тяжелым «саксом» я не смогу. Кошкодер легче, но он слишком короток. Что же касается двуручных клейморов или фламбергов, то тут и говорить нечего. Ворочать ими – это не для меня. Я такие мечи и поднимаю-то с трудом.
– А сдюжишь полуторкой? – спросил Трэйт. – Клинок ведь тоже тяжелый, и твой коронный дальний укол им не нанесешь.
Гор задумчиво посмотрел на ободранную перебинтованную руку, несколько раз сжал и разжал кулак.
– Не знаю, сэр. В любом случае драться одной рукой чем-то более тяжелым, чем моя рапира, я не обучен. А двумя руками с полутораручником я, пожалуй, справлюсь. Но речь ведь идет не только о моей победе, но и о моей жизни, верно? Так что могу гарантировать одно, сэр, – я очень постараюсь.
Через полчаса, ворочаясь в своей кровати и гоня прочь кровавые картины, плотно забившие его сознание и память за сегодняшний день, Гор уснул чутким, напряженным сном.