За тренировками и чтением время летело быстро. Весна закончилась, а лето медленно подходило к своей середине. В первых числах месяца фаменот в Боссоне королевским сенешалем, то есть генерал-губернатором Боссонской марки, были объявлены долгожданные для обитателей всех Дуэльных школ знаменитые летние авеналии – нечто среднее между фестивалем, карнавалом, спортивным чемпионатом, провинциальной олимпиадой, огромной и пышной ярмаркой, а также заурядной всенародной попойкой.

Неотъемлемой частью этого, несомненно, крупнейшего ежегодного события, за исключением, может быть, праздника Зимнего Солнцезатмения (так здесь именовался Новый год), являлся «призовой» турнир фехтовальщиков, под которыми понимались не шпажисты и саблисты современного Гордиану вида спорта, а мастера, владеющие практически любым видом ручного оружия ближнего боя, от сучковатой дубины до «утренней звезды», от длинного кинжала до алебарды.

Кстати, сам термин «фехтование» оставался в Боссоне неизвестен и, поскольку языком Невона был язык Корпорации, слово это означало на искаженном корпоративном местном наречии «махание палкой», «маховый бой» и для уха местных специалистов звучало, конечно, странно и, пожалуй, смешно. На местном наречии турнир мастеров боя на мечах назывался «дуэльным», а отдельные поединки турнира – «дуэльной баталией».

Гордиана удивило, что главными героями этих баталий выступали не дворянские львы и гвардейские офицеры (считалось, что им такими вещами заниматься вообще зазорно), а рабы-кадеты и рабы-консидории из Дуэльных школ.

Отдельно от «призовых» дуэлей среди несвободных граждан проводились соревнования мастеров метательного оружия – лучников и арбалетчиков, а для военнослужащих королевской армии, то есть граждан свободных, – стрельбы из мушкетов и пистолетов.

В любом случае для огромных толп народа, валом ломящихся в эти дни во все города Боссонской марки, главным развлечением служили не достижения чемпионов боя (неважно свободных или рабов), а возможность беспрепятственно покинуть на эти дни приевшиеся за год стены своих «шато».

Поэтому ежегодно из поместий с разрешения господина или уполномоченного им вилика тысячи невольников отправлялись в губернские и волостные центры, чтобы купить и продать на ярмарке товары, танцевать и влюбляться на карнавале, а также пить дармовое вино и пиво. Последние в щедро выставлялись гостям авеналий за счет средств местного купечества и префекта Бронвены.

В честь праздника шательены или назначенные им вилики обычно выдавали сервам, отпускаемым на авеналии определенное денежное содержание, размер которого зависел от рентабельности самого раба.

Управляющие торговых домов, ведающие коммерческими делами господина, искусные рабы-ремесленники, ювелиры, красивейшие из «доходных» наложниц, а также «призовые» бойцы постоянно имели на руках неплохие деньги, и серебро в купе с золотом лилось на авеналиях рекой.

Гору в честь его блестящей победы над Брандом Овальдом как особо ценному (потенциально) призовому бойцу была выделена сумма в размере целых семи сестерциев.

Сумма была «солидной» во всех смыслах, ибо, во-первых, была достаточно крупной сама по себе, а во-вторых, потому что денежной единицей в Эшвене, как уже упоминалось, был золотой солид.

Каждый такой солид состоял из ста серебряных сестерциев, а те в свою очередь делились на сто медных датов, то есть «долек». Таким образом, один солид состоял из десяти тысяч мелких денежных единиц. Здоровая кружка пива стоила всего три-четыре дата, а хороший обед – два-три дата в зависимости от корчмы. Так что сумма на две недели получалась для Гордиана более чем достаточной, учитывая, что ни в каких крупных покупках он не нуждался и вся сумма предназначалась исключительно «на прогул».

Тем не менее, несмотря на всю кажущуюся «увлекательность» предстоящего путешествия в большой и наполненный людьми город, сам Гордиан отнесся к скорому началу состязаний без большого энтузиазма. Действительно, все последние двенадцать недель, став консидорием и получив свободу передвижения по поместью, он тщательно исследовал возможности местного электрооборудования, возможности используемых местными сервами технических устройств и геометрию силовых кабелей, проходящих по стенам этой средневековой «гладиаторской» Школы. С особым интересом, но даже без тени удивления для себя, Гор отметил на электроразъемах стиральных машин, электросушилок, прессов и даже печи крематория знакомые значки «220V», а кое-где – «360V». Это было здорово!

Наличие сложного оборудования, работающего на электрическом токе (а значит, и оборудования для его ремонта и обслуживания), означало для Гордиана одно – возможность снять ошейник каким-то иным, еще не опробованным им способом. И в этом смысле необходимость драться на играх и ставить таким образом под угрозу свою единственную и неповторимую жизнь ему нисколько не улыбалась.

А впрочем, размышлял он, большой город и народные гулянья, сопряженные с массовым распитием спиртных напитков, могли предоставить ему даже больше возможностей для побега, чем свободное шатание по Лавзее. Ведь на празднике его позже хватятся, а в большой толпе будет легче затеряться. И, что немаловажно, в Бронвене его будет знать в лицо лишь горстка людей, в Лавзее же – знают все.

Кроме того, Бронвена, как столица Боссонской марки, значительно ближе к центральным регионам страны и находится на главной транспортной магистрали Эшвена – крупнейшем водном потоке континента реке Кобурн, текущей прямо до океана. В этом смысле авеналии для него были большой удачей.

Оставались только две проблемы.

Первая – во время турнира следовало выжить, что, насколько Гордиан понял со слов участников прошлых авеналий, было делом несколько проблематичным, хотя и не лишенным некоторого мрачного куража.

Второй проблемой стала Лисия. Как бы равнодушно Гор ни относился к женщинам в прошлом, эта девушка запала ему в душу – и оставлять ее здесь, в этом грязном полусредневековом мире, в рабском поместье на затерянной в глубинах космоса планете, он не мог. Пожалуй впервые в своей заполненной сначала бесконечной карьерной гонкой, а затем оголтелым бездельем жизни демиург Корпорации Гордиан Рэкс почувствовал, что его, возможно, по-настоящему любят и что он – воистину это было удивительно – привязан к кому-то сам. Слово «любовь» пока не произносилось вслух, однако не раз и не два появлялось в его голове вместе с теми словами, что он нашептывал прекрасной курносой наложнице при каждой встрече. Это была магия! Для столь опытного в любовных утехах мужчины, каким он представлялся себе совсем недавно, столь всепоглощающая и жгучая страсть к совершенно обычной девушке являлась воистину чудом!

Как там ни было, Гор решил, что попробует взять Лисию с собой – хотя бы попробует.

Правда, для этого требовалось, чтобы девушка тоже очутилась на авеналиях, и в этом заключалась проблема. Гор терялся в догадках, как можно это устроить, не вызывая излишних подозрений, но неожиданно вариант решения наметился сам.

В один из визитов к наложнице он сообщил, что едет на турнир.

Лисия закинула изящную ногу ему на бедро и прижалась плотнее:

– Уезжаешь?..

– Увозят, ты же знаешь, – вздохнул Гор. – «Доля наша – секира да меч», так Трэйт говорит. «Лишь бы в землю не лечь», так Крисс добавляет.

– Шутник твой Крисс, я смотрю.

– Как сказать. Шутки больно скабрезные. Душком тянет. Особенно когда шлангом бьет во время тренировки. Знаешь, мы по кругу бежим, а он бьет и шутит.

– Садист?

– Ни-ни. Старший габелар, а также наш дацион по верховой езде. Что-то вроде сержанта в армии и одновременно тренера в спортивной команде, если ты знаешь, конечно, кто такой армейский сержант. Вообще, Крисс нормальный, только лупит сволочь пребольно. И требует много. Но, впрочем, как и все. Мастер Трэйт, знаешь ли тоже не подарок. Двадцатикилометровую пробежку утром до обеда – это ведь он для кадетов придумал. По сравнению с этим Криссово лупцевание – ерунда.

Они помолчали.

– И скоро? – спросила наконец она.

– Говорят через неделю. Кстати, с нами будет сам лорд Брегорт. – Гор притих, немного робея, и задал главный вопрос: – Быть может, на авеналиях я и тебя увижу?

Лисия усмехнулась.

– Если едет милорд, то увидишь, – уверенно сказала она. – Его светлость приедет из Бургоса, из своего столичного дома, и с ним будут девушки. Однако в столице он живет уже больше года, наверняка тамошний гарем ему осточертел. Или лучше сказать затрахал? О, извини, грубость – сестра искренности! В общем, кого-нибудь из лавзейских наложниц он наверняка призовет в эскорт.

– И тебя тоже? – Гору стало как то неописуемо грустно при мысли, что некий мужчина, пусть даже господин их маленького рабского мирка, будет касаться его женщины, пусть даже наложницы.

Она неопределенно и очень томно повела плечами.

– Вообще-то, милый, считается, что это честь. В прошлом году он брал меня. Полагаю, возьмет и в этом. Да что с тобой?

Гор насупился, чуть-чуть отодвинулся от обнаженной чаровницы, а потом откинул одеяло и сел.

– Знаешь, я пойду, – сказал он. – Через три часа тренировка.

Она посмотрела на него снизу вверх и рассмеялась звонким, заливистым смехом.

– Господи, Гор! – Лисия всплеснула руками и трогательно прижала кулачки к великолепной груди; маленькие розовые сосочки задорно топорщились. – Милый, ты ревнуешь рабыню к своему господину? Ты сумасшедший!

– Да вовсе нет. – Гор наклонился и, проведя рукой по волнующему изгибу обнаженной спины, нежно поцеловал ее в губы. – Просто нужно идти. До встречи.

Как можно злиться на такую?

– Пока.

Она откинулась на шелковые подушки и отвернулась.

– Пока.

Гор натянул штаны, сапоги, рубаху. Накинул портупею, прицепил меч.

Стараясь не скрипеть половицами, он осторожно прокрался к двери и вышел из комнаты.

«Итак, я увижу ее на авеналиях, – подумал он, – а значит…»

Ошейник просто жег ему шею.

«Призовая» партия из Школы Брегорта отправлялась в Бронвену в составе двадцати одного человека. Возглавил ее, разумеется, сам старший дацион, а также старшина «школьных» габеларов Крисс в сопровождении четырех бойцов охранения и трех человек из обслуживающего персонала – одного посыльного и двух адъютантов Трэйта.

Пятеро были, собственно, призовыми бойцами, выделенными для турнира, в число которых волею известных обстоятельств вошел и Гор. Путь от Лавзейского поместья до города Бронвены занимал примерно две недели, если передвигаться верхом и не слишком засиживаться в придорожных мотелях.

Сам лорд Брегорт, в отличие от своей «спортивной» команды, выезжал не из Лавзеи, а как правильно догадалась Лисия, из Бургоса – вместе с охраной, эскортом из наложниц и сонмом прихлебателей. Он должен был появиться на турнире только к началу третьего дня великих боссонских авеналий перед самым финалом. Объяснялось подобное небрежение самым знаменитым мероприятием Боссонской марки со стороны хозяина Лавзеи прежде всего элементарным отсутствием интереса к состязаниям. Что, по мнению Гордиана, было странно для содержателя команды гладиаторов. Однако для Брегорта и лавзейская Дуэльная школа, и тамошняя школа наложниц служили, прежде всего, бизнесом для зарабатывания средств к существованию и только потом – услаждением души и натуры.

Не удивительно поэтому, что Брегорт всегда приезжал на турниры к их завершению, чтобы лично забрать денежное вознаграждение, выставленное призерам турнира, лично получить все регалии, награды, титул чемпиона или… Или не получить ничего из вышеперечисленного, но отыскать виновных среди дационов и бойцов, а затем, соразмерно небрежению, наказать таковых. Сабин и Трэйт, таким образом, готовились к авеналиям самостоятельно, нисколько не оглядываясь на лорда, но страшась его справедливого и сурового гнева в случае поражения.

Как бы там ни было, собирались тщательно.

Каждого из бойцов в соответствии с «призовым кодексом» – сборником устных правил проведения таких боев – сопровождал оруженосец, призванный не только банально таскать за бойцом его оружие, тренировочный набор и личные вещи, но и заботиться о его сне, питании и досуге.

Когда Трэйт спросил Гордиана, кого тот желает видеть в качестве сопровождающего и слуги, тот, не долго раздумывая, ответил, что в качестве такового может назвать только одного человека. И указал на кадета Никия – своего первого товарища по несчастью, встреченного им в этом мире. Согласия Никия на назначение никто не спрашивал, но тот был счастлив.

Кроме того, к их отряду спортсменов-гладиаторов присоединился сам Бранд Овальд – пронзенный Гором чемпион прошлых авеналий. Местный врач орал как ненормальный, запрещая раненому Овальду отправляться в многодневное путешествие, однако тот остался непреклонен. Не помогло даже мнение старшего дациона. В конце концов, Трэйт махнул рукой и разрешил Бранду готовиться к поездке.

Первым в пятерке дуэльных бойцов стал высокий стройный мулат по имени Люкс Дакер. Обычно он выступал в доспехах, а именно в «lorica segmetata» и открытом угловатом шлеме с полуличиной, опускающейся на умные и внимательные карие глаза.

Дакер имел волевой подбородок, рельефные мускулы, крепкую шею и, хотя титаническими размерами, как Бранд, не выделялся, он являлся, безусловно, физически очень мощным противником.

Стандартным оружием этого бойца, с которыми он тренировался в Лавзее, была тяжелая секира с шипом и клювом, а также огромный щит-восьмиугольник.

Вторым бойцом в партию «дуэльников» входил некий Римо Аклет. Высоченный громила с руками-граблями и тупым лицом имбицила. Римо был страшен. Со своими обрезанными ноздрями, выше Бранда почти на полголовы и в два раза объемней в области живота, он производил неизгладимое впечатление на зрителей. Бранд, правда, при своих размерах был быстрее, имел более развитые плечи и двигался как пантера. Римо же по повадкам и габаритам напоминал скорее доисторического пещерного медведя, дикого и могучего.

Снаряжением Римо служили кольчуга, шлем и два щита-наручника, один из которых жестко закреплялся на левом предплечье, а второй – чуть выше на левом же плече. Подобная конструкция щита, вероятно, позволяла Римо пользоваться в бою двумя руками, не лишаясь при этом возможности закрываться от ударов противника щитом.

К обоим пластинам щита при этом (как на предплечье, так и на плече) крепились длинные когти-шипы, так что левая рука у Римо даже без меча становилась страшным оружием, которым великан пользовался в совершенстве. Шлем Римо предпочитал цилиндрообразный и глухой. Такой шлем значительно сужал обзор, зато закрывал голову со всех сторон, защищая лицо. Орудовал он в бою двуручным фламбергом, «пламенным» мечом с извивающимся клинком-пилой.

Третий участник, мастер-мечник по имени Сардан Сато, один из сотни младших дационов Лавзеи, также был мастером боя в доспехах, но доспехи предпочитал в более облегченном варианте. Простой пластинчатый нагрудник, легкий открытый конический шлем, налокотники, наколенники, одноручный обоюдоострый меч и легкий щит-баклер или для более серьезных боев – щит-рондаш. Этот среднего роста узкоплечий и не молодой уже воин имел жилистые крепкие руки с толстенными предплечьями, носил бороду и длинные волосы с обильной проседью.

Четвертым бойцом в Бронвену взяли Рана Карума. Как и Сардан, он был бородат, однако его борода походила на козлиную и обычно заплеталась в тугую длинную косичку. Карум при этом был лыс, но носил длинный хвост—косу, росшую из темени.

Природа не наделила его высоким ростом или широкими плечами, однако при этом он был чудовищно мускулист. Относительно небольшой, дочерна зогорелый торс был покрыт тяжелыми жгутами мышц. Узловатые ноги и руки бугрились силой. Карум считался очень жестоким и злым противником. А еще – он был феноменально быстр.

Гор прикинул, что если бы ему пришлось драться в первом бою именно с Карумом, а не с Брандом, еще неизвестно, кто вышел бы победителем.

Замыкал список призовых бойцов лично Гордиан Рэкс, собственной тщедушной персоной. Предполагалось, что он будет выступать в легком весе, топлесс и босым. Во-первых, чтобы были видны ранения и увечья, возможно полученные им во время схватки (это должно возбуждать публику), а во-вторых, чтобы визуально принизить его боевые достоинства, поскольку в полуобнаженном виде тело Гордиана не вызывало восторга у ценителей по сравнению с черным, мускулистым торсом Карума, великанской статью Римо или же спокойной, отточенной мощью Бранда.

Удивительно, но из всей компании Гордиан почему-то сдружился именно с Брандом. Подколотый им здоровяк оказался отличным парнем, причем довольно болтливым, несмотря на суровую школу жизни, более чем суровую профессию и печальный рабский удел. Однажды осмелев, Гор даже спросил у тренированного убийцы об истоках такой общительности, на что Бранд, ничуть не обидевшись, заявил, что он – коренной уроженец этого края, боссонец, а значит – прирожденный путешественник и торговец. А как в торговле без избытка общительности и разговорчивости? Никак! Вот он и болтает.

Гор скептически обозрел чудовищную тушу товарища и прикинул, что вот насчет путешественника еще туда-сюда, а вот насчет торговца… Торговец, как же: он бы лично у такого верзилы даже про цену не спросил бы, уж больно страшный.

Разговаривали они много и часто. Гор – из желания побольше узнать о новом для него мире, а Бранд, естественно, в силу уже упомянутой склонности к общению, а также из уважения, поскольку хилый юнец, которым представлялся всем на первый взгляд Гор Ракир, в личном рейтинге популярности Бранда Овальда после схватки на Лавзейском ристалище вознесся на недосягаемую высоту. Тем не менее Бранд весьма здраво оценивал шансы Гора стать не то что победителем, но хотя бы призером предстоящих боев.

Например, в одной из бесед Гордиан спросил Бранда о достоинствах каждого из бойцов их группы. На что Бранд, пожав плечами, ответил, что он лично положил бы любого из них, однако Гору, несмотря на то, что сам Бранд слег от его удара, не советовал бы связываться ни с кем.

Самым опасным по мнению Бранда являлся Люкс Дакер – опытный, сильный боец в самом расцвете лет. Выносливый, осторожный и с опасным нестандартным оружием – секирой. Секира – не меч. Она требует более сложных тренировок, более крепкой руки, однако и для того чтобы совладать с ней в бою, требуется особый подход. Боец-мечник, не знакомый с техникой работы секирой, при встрече с Дакером практически обречен.

Вторым по мощи Бранд признал Карума, поскольку у того профессионализм и физическая сила сочетались со зверской злобой и упоением боем. Вот кто был действительно прирожденным убийцей!

Насчет сравнения старого Сардана и Римо у Бранда возникли сомнения. Сардан, конечно, очень хорош. Он, безусловно, мастер экстра-класса, однако уже довольно стар и нет в нем той энергии и выносливости, которая помогает молодым.

С другой стороны, Римо – это голая мощь, и хотя в борьбе без оружия даже Бранд сомневался, что сможет заломать его, в поединке на мечах расклад был другой. По мнению большинства дационов, Римо не слишком искусен, и даже туп. В поединке он полагается только на свою неисчерпаемую физическую силу и выносливость, что в любой схватке представляет собой не самую лучшую тактику.

Бранд смог бы схватиться в принципе с любым из них, более того, в тренировочных боях он неоднократно делал это, сражаясь с каждым из участников этой команды. Однако тренировочный бой – не настоящий, да и Гор – не Бранд.

Например, Римо очень силен, его сложно остановить единственным ударом рапирой. Карум, напротив, – гораздо слабее, однако необычайно быстр и хитер. Так что у Гора не прошел бы с ним номер с молниеносным уколом, которым он так ловко положил его, Бранда.

Сато и Дакер вообще выходят на ринг только в тяжелых доспехах, так что в одном круге с ними бездоспешному Гору с его хилой рапирой просто нечего делать.

Гордиан внимательно слушал пояснения Бранда, впитывая их, как сухая губка воду, и размышлял. Вывод из пояснений следовал весьма прозрачный: несмотря на ловкость Гора, его рапиру и совершенную технику фехтования, местные рубаки тоже щенками не являлись.

«К смерти и победе готов» – таков, кажется, девиз консидориев? К победе – да, но вот к смерти…

Гор помотал головой.

В конце концов, он не собирался умирать на арене на потеху зрителям, и хотя Бранд, а также другие бойцы до невозможности превозносили честь умереть в бою, Гордиан относился к такому «подарку» судьбы весьма скептически.

Добраться до Бронвены, продержаться как максимум один-два боя против наиболее слабых противников, дождаться прибытия Брегорта с Лисией, забрать девушку и…

И сбежать!

Впрочем, пока стены Бронвены не показались из-за последнего поросшего ельником холма, Гор даже сам себе боялся признаться в этом. У него уже был один крайне неудачный опыт побега, и повторять он его не хотел.

Но в этот раз, внушал он себе, все пройдет как надо.