Это был обычный майский день – тёплый, омытый предрассветным дождём и расцвеченный утренним солнцем. Первая, ещё не запылённая листва, раскрасила бледно-зелёным колером аллеи и парки города, отчего столица выглядела празднично и торжественно. Горожане, уставшие от весенней распутицы, встрепенулись, расправили плечи, и лица их осветились добрыми приветливыми улыбками. Не секрет, что москвичи слишком сосредоточены на своих проблемах, поэтому, за исключением 9-го мая и 31-го декабря, на их лицах лежит печать недовольства и озабоченности.

Май полностью вступил в свои права, и если не сегодня, так завтра окунётся город в черёмуховую пену и раскроется на ухоженных клумбах весенний первоцвет.

Я люблю этот мимолётный период весны, когда знаменитый сиреневый туман кружит головы любовным дурманом, превращая всех женщин в обольстительных красавиц, а мужчин – в отчаянных храбрецов, способных на любовные безумства.

Год назад, примерно в это же время, меня откомандировали для дальнейшего прохождения службы в Кавказские Минеральные воды. Именно с этого момента и начались мои злоключения. Прошёл год, всего лишь год, а мне казалось, что всё, что случилось на Кавказе, было со мной в другой жизни. По иронии судьбы, ровно через год в такой же чудесный майский день мой начальник, генерал-лейтенант Баринов, вызвал меня к себе, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие:

– Принято решение активизировать работу по операции «Таненбаум», – без предисловий сообщил Владимир Афанасьевич, как только я перешагнул порог его кабинета. – В связи с этим создаётся несколько оперативных групп, которые будут работать автономно друг от друга. Вы назначаетесь старшим группы, и Вам придаётся старший лейтенант Шкурко – ценный и перспективный сотрудник, хотя и молодой, – покачал головой Баринов. – Сегодня у Вас с ним встреча.

– Разрешите узнать, где именно? – сухо поинтересовался я.

Молодого и перспективного сотрудника по фамилии Шкурко я невзлюбил заочно, ещё до нашей с ним встречи. Представьте ситуацию, когда ведущего солиста Большого театра вызывают в дирекцию и говорят: «Для усиления вашей популярности, мы решили приставить к вам помощника – молодого, но очень перспективного товарища – запевалу из хора кубанских казаков. Он Вам будет на сцене ноты держать, а когда у Вас дыхания хватать не будет, он Вам верхнее «ля» вытянет, и денег за это не попросит»!

– В течение суток он Вас сам найдёт, – проскрипел Баринов. – Запоминайте пароль…

Весь день я подсознательно ждал встречи с первым в жизни подчинённым. Почему-то мне казалось, что это будет высокий самодовольный брюнет с украинскими корнями. Почему с украинскими? Да потому что Шкурко!

– Я сам-то толком не знаю, что мне делать по активизации поиска таинственного Таненбаума, а тут ещё подчинённого прислали! – бормотал я себе под нос. – Ладно, как только появится, посажу его за разработку плана оперативно-розыскных мероприятий. Должен же я его когда-нибудь закончить? Должен! Операция близится к финалу, а я, честно говоря, к его составлению и не приступал.

В этот день я задержался на работе до позднего вечера, но в дверь кабинета так никто и не постучал.

К началу выпуска десятичасовых новостей я наконец-то добрался домой. Первое, что я сделал, перешагнув порог родного дома – снял штаны и стянул через голову потную рубашку. После чего, кряхтя и почёсываясь, с удовольствием отправился в ванную.

Стоя под упругими водяными струями, я чудом расслышал трель дверного звонка. Наскоро утерев лицо и намотав на бедра махровое полотенце, я поплёлся к входной двери. С экрана домофона на меня смотрел нахальный подросток в чёрной майке с огненной пентаграммой на груди – «мечта сатаниста» и оловянной серьгой в левом ухе.

Незнакомец невозмутимо жевал жвачку и терпеливо ждал, пока я открою дверь.

Я живу в коттеджном посёлке «Алые паруса», который добросовестно охраняется сотрудниками ЧОП, поэтому случайные посетители исключаются. Это означало, что поздний визитёр забрёл ко мне не по ошибке, а значит, придётся открывать дверь и общаться с ним.

Придерживая полотенце левой рукой, и бормоча нелестные эпитеты в адрес незнакомого посетителя, я открыл дверь.

– Тебе чего? – спросил я мальчишку голосом, лишённым всякого намёка на гостеприимство, и в этом момент заметил, что это не пацан, а одетая в стиле «унисекс» коротко стриженая девица, у которой под майкой с трудом, но угадывались холмики недоразвитых молочных желёз.

– Стриптиз заказывали? – флегматично поинтересовалась девица и сплюнула жвачку на кафель. Это была первая часть пароля.

– Я не сторонник подобных развлечений, – произнёс я отзыв.

– Зря отказываетесь. Всё оплачено! – закончила незнакомка и, отодвинув меня рукой, прошла в квартиру.

«Да-а, манеры у моего напарника оставляют желать лучшего!» – подумал я и пошлёпал босыми ногами вслед за девушкой.

По пути я ухватил с вешалки махровый халат и облачился в него, пока гостья бесцеремонно осматривала квартиру.

– Если не ошибаюсь, старший лейтенант Шкурко? – поинтересовался я, завязывая пояс халата.

– Угу, – бросила через плечо гостья. – Шкурко! Только ты меня так не зови, терпеть не могу эту фамилию!

– А как же Вас прикажете величать?

– Мой оперативный псевдоним «Британик», так что можешь звать меня просто Бритни. Кстати, я не лесбиянка.

– Разве я что-то сказал по поводу Вашего облика?

– Не сказал, но подумал. Все так думают! А зря, мне нравятся ухаживания мужчин.

– И что, есть желающие? – саркастически усмехнувшись, поинтересовался я. В ответ Бритни скорчила гримасу и открыла рот, чтобы дать мне словестный отпор, но не успела.

– Заткнись! – произнёс я тихо, но тональность моего голоса ничего хорошего не обещала.

Я схватил её за худое плечо и резко толкнул от себя. От неожиданности она попятилась и шлёпнулась в кресло.

– Значит так, старший лейтенант! – продолжал я воспитывать «борзого» подчинённого на повышенных тонах. – Я полковник Каледин, а Вы – подчинённый мне младший офицер, и извольте соблюдать субординацию! На брудершафт мы с вами шампанское не пили, поэтому никакого панибратства я не допущу. Не знаю, кто Вам сказал, что со мной можно так беспардонно себя вести, но он явно ошибался. Вы находитесь в чужом доме, поэтому будьте любезны соблюдать правила приличия, а не шастать по комнатам!

– Да я только…

– Молчать! Не нравится работать со мной на таких условиях – вон из квартиры! Можете жаловаться на меня хоть самому Директору, но если хотите работать со мной дальше, то запомните, что наши отношения будут строиться на безоговорочном подчинении и высокой исполнительской дисциплине. Короче, «я начальник – ты дурак»!

– Дура.

– Что Вы сказали?

– Я сказала «дура» – женский род, – покорно пояснила Шкурко, и в этот момент я увидел, как дрожат от обиды её ресницы.

«Ещё женских слёз мне не хватало», – мелькнула мысль.

Возникла неловкая пауза. Начальственный пыл у меня пропал, и я неожиданно почувствовал себя неловко. Молчал я, молчала моя напарница.

– Тебя как звать… по-человечески? – спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчанье.

– Настей, – ответила старший лейтенант, и по-детски шмыгнула носом.

– Хорошее имя. Чаю, Настя, хочешь?

– Лучше водки!

– А по соплям?

– Тогда ничего не надо. Спасибо!

– Ну, раз ты ничего не хочешь, будем устраиваться на ночлег.

– Я лучше, товарищ полковник, пойду. Мы ведь должны были с Вами сегодня познакомиться в неформальной обстановке, вот и… познакомились!

– Поздно уже! Сегодня переночуешь у меня, а завтра… завтра видно будет!

– Нет, я лучше пойду…

– Ещё слово – и в ухо дам! Ну, так как?

– Как прикажете!

– Будем считать, что пришли к консенсусу. Постелю тебе в соседней комнате на тахте. И запомни! Если я утром не найду тебя в квартире, то считай, что твоя служебная карьера – в карьере! Я понятно выражаюсь?

– Более чем!

– Вот и ладушки! Сейчас я тебе пижаму выдам, правда, не по размеру, но зато новую, ненадёванную, и можешь идти в душ.

– Одна?

– Нет, у тебя точно что-то с мозгами! Конечно, одна! Доказывать, что ты не лесбиянка, мне не требуется!

Короткая майская ночь прошла спокойно, без происшествий, и закончилась по-летнему ярким и стремительным рассветом. Проснувшись, я, не вылезая из-под одеяла, прислушался, не доносятся ли из кухни какие-либо звуки. Однако ни звуков, ни дразнящих аппетит запахов из кухни не доносилось. Обычно, если у меня в квартире ночует женщина, то в знак признательности за проведённую в моей постели ночь, она встаёт раньше меня, чтобы приготовить яичницу с ветчиной и сварить чашечку чёрного кофе.

Для меня завтрак с женщиной – это не просто поглощение пищи, это целый ритуал. Накануне вечером я вешаю в шкаф на плечики три чистых рубашки – белую, розовую и голубую, и при этом пытаюсь угадать, которой из них утром воспользуется гостья. Девушки с романтичным настроем выбирают розовую, более практичные особы почему-то предпочитают голубой цвет, а если у мимолётной подруги с похмелья болит голова, то она накидывает на себя белую рубашку. Можете не сомневаться: проверено на практике, и не однажды.

Это майское утро явилось исключением из правил, потому что вчерашняя гостья, завернувшись с головой в одеяло, сладко спала в позе эмбриона, беззаботно посапывая в две ноздри. Это я увидел после того, как тихонько постучал, а, потом, не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл дверь.

– Судя по всему, завтрак на две персоны придётся готовить самому! – сказал я сам себе, вздохнул и отправился на кухню.

Через полчаса, прихлёбывая остывший кофе, я с интересом наблюдал, как моя подчинённая с аппетитом поглощает всё, что я приготовил. Глядя на неё, нетрудно догадаться, что нормально питаться она не привыкла. Вероятно, завтрак, состоящий из чашки чёрного кофе, бутерброда с сыром, и сигареты были для неё вершиной кулинарного творчества.

Вопреки моим ожиданиям, Бритни – она же Настя – с утра влезла в свою чёрную майку с огненной пентаграммой на груди, проигнорировав все три приготовленные мной рубашки.

– Руководство проинформировало меня, что ты подающий большие надежды сотрудник, – продолжил я светскую беседу за столом, пододвигая ей тарелку с бутербродами. – Позволь узнать, в какой именно области?

– Так сразу и не скажешь, – нечленораздельно, с набитым ртом, отвечала будущая помощница. – В компьютерах «шарю» неплохо, с людьми схожусь быстро, особенно с неформалами, – и она щёлкнула пальцем по серьге в ухе. – Одно время долго тусовалась с хакерами – в смысле работала под прикрытием. Я у них много чего почерпнула, да на «хаер», в смысле на ус, намотала. Ни в одной «учебке» ничему такому не научат. В общем, на улицах большого города чувствую себя, как рыба в воде! Не пропаду ни при каких условиях!

– У тебя есть, где жить?

– Есть! Комната в общаге, но я там редко появляюсь. Обычно ночую там, где работаю.

– А если работаешь в городе, скажем, в его деловой части.

– Город, товарищ полковник, прежде всего люди. Люди тебе всегда помогут, надо только правильно найти к ним подход. В крайнем случае, сгодится скамейка на вокзале, или чердак.

– Судя по говору, ты не москвичка.

– Я из Рыбинска. Пару лет назад меня выдернули из родного города и бросили на продуваемые всеми ветрами петербургские улицы, познавать изнанку жизни большого города. В общем, это было моё первое в жизни внедрение. Внедриться и стать своей в среде неформалов – это, скажу я Вам, похлеще шпионских романов! В родном Рыбинске у меня был небольшой опыт, но по сравнению с Питером это не в счёт! Однако, к моему удивлению, всё прошло более чем успешно, и через год я перебралась в Москву. Как Вы, товарищ полковник, понимаете, не самовольно перебралась, а по приказу.

– Давай упростим наше с тобой общение: можешь называть меня по имени – Кантемир, но без уменьшительно-ласкательных суффиксов.

– Как скажите, товарищ полковник.

– Я же сказал: Кантемир!

– Хорошо, Кантемир. Только разрешите, я при этом останусь с Вами на «Вы». Мне так спокойней будет.

– Не возражаю. Владимир Афанасьевич ввёл тебя в курс дела?

– А кто такой Владимир Афанасьевич?

– Ты не знаешь заместителя Директора?

– Нет, не знаю. Я, к вашему сведенью, так высоко не летаю. Меня вызвал мой непосредственный начальник, майор Толубеев, и сказал, что меня подключили к проведению операции «Таненбаум» и что с этой минуты я подчиняюсь полковнику Каледину и никому больше! На этом инструктаж и закончился.

– А как ты узнала мой домашний адрес?

– Для меня это не проблема. Я же говорила, что с компьютером я на «ты». Для меня «взломать» базу данных медицинской части, как два пальца… об асфальт! А там на Вас всё есть: и рост, и вес, и чем в детстве болели, и, конечно же, ваш домашний адрес! Да, я там читала, что Вы при выполнении последнего задания контузию получили. Это правда?

– Получил, и что в этом такого?

– Я сначала тоже так подумала, а вчера поняла: зря я этой информации значенья не предала – уж больно Вы нервный! Будто и не начальник вовсе, а прямая и непосредственная угроза для жизни.

– Опять дерзишь?

– Молчу-молчу!

– А зачем ты ко мне домой пришла? Могла бы и в кабинет на Лубянке зайти.

– Не могла! К вам зайдёшь – на всю оставшуюся жизнь «засветишься»! Да и в неслужебной обстановке человек ведёт себя более естественно.

– Да ты, оказывается, не так проста, как кажешься! Хвалю! Апельсин будешь?

– Буду, – и она потянулась к апельсину в моей руке пальцами без малейшего намёка на маникюр.

Апельсин не успел скатиться со стола, а я уже поймал её кисть своей правой рукой, а левой захватил локоть и вывернул на излом. Как я и рассчитывал, она этого не ожидала, поэтому приложилась лицом к столешнице, да так сильно, что гул по кухне пошёл. Видимо, я перестарался, так как следующие пару минут она явно была не в адеквате.

– Имя! – прокричал я ей прямо в ухо. – Твоё настоящее имя! Кто и зачем тебя ко мне послал?

В ответ она испуганно таращила глаза и хватала ртом воздух. Секунд двадцать я дал ей, чтобы прийти в себя, а потом снова громко прокричал в оттопыренное ухо свои вопросы и усилил давление на локоть.

– Ай-а-а-а! – завизжала девушка, судорожно шаря левой рукой в поисках хоть какой-то опоры. Посуда и столовые приборы полетели на пол. Я слегка ослабил давление и дал ей возможность перевести дыхание.

– Настя! Меня зовут Анастасия Шкурко! Позвоните майору Толубееву, он подтвердит. Да не давите так сильно! Вы мне руку сломаете!

– Может, позвоню, а может, и не буду!

– Почему?

– Я не знаю никакого майора Толубеева…

– Но это не значит, что он не существует!

– Для меня достаточно, что ты «прокололась» три раза!

– Я не понимаю, о чём Вы говорите! Я поступила в ваше распоряжение, назвала пароль…

– Это была первая твоя ошибка: вторую часть пароля ты назвала неверно!

– Господи! Ну, какая же я дура! Я сказала: «Зря отказываетесь! Всё оплачено»! А надо было сказать: «Зря отказываетесь! Ваши друзья всё оплатили»! Теперь правильно?

– Теперь правильно, – и я уменьшил нажим на сустав. – Вторая ошибка: ты сказала, что не знаешь заместителя Директора ФСБ Баринова.

– Я знаю заместителя Директора Баринова, но я не знаю его имя и отчества. Я так высоко, как Вы, не летаю, и вообще это не моя тема! Что дальше?

– Не ты одна умеешь пользоваться компьютером. Я официально получил допуск и вошёл в базу данных. Так вот, старший лейтенант ФСБ Шкурко А. В. – это мужчина! Это твоя третья и самая главная ошибка!

– Ну конечно, мужчина! Хотите, скажу, как он выглядит? То, что Вы там видели – это голимая «деза»! Её Толубеев специально в базу данных поместил, чтобы меня не «светить».

– Хорошо. Давай его координаты.

Я отпустил её руку и девушка быстро, без запинки назвала номер сотового телефона.

– Если дёрнешься, пока я буду звонить – сверну тебе шею! – предупредил я Бритни-Шкурко.

– Да пошёл ты…! Контуженый! – и она в сердцах пнула ногой ножку стола, отчего оставшиеся на столешнице предметы полетели на пол.

Сначала я с помощью дежурного по Управлению «пробил» телефонный номер по нашей базе данных. Это действительно оказался номер начальника отдела майора Толубеева.

– Фамилия, имя, отчество! – обратился я к девушке.

– Толубеева? – с удивлением переспросила она.

– Твоё имя и всё остальное! – рассердился я.

– Шкурко Анастасия Владимировна. Старший лейтенант. Личный номер…

Майор Толубеев всё, что говорила Анастасия Шкурко, подтвердил, но меня остановить было невозможно.

– Как старший по должности и как руководитель группы я отстраняю старшего лейтенанта Шкурко от выполнения задания и направляю обратно в ваше распоряжение.

– Вы не имеете права!

– Давайте не будем меряться, у кого больше прав! В этом споре Вы, майор, проиграете! Приказ об откомандировании старшего лейтенанта Шкурко Вы получите в течение дня, – и я отключил телефон:

– Всё слышала?

– Слышала! Только не поняла, за что Вы меня отстраняете?

– Ага, мы снова на «вы»! Это приятно. А отстраняю я Вас, товарищ старший лейтенант, за низкую оперативную подготовку и слабые морально-волевые качества. В одном ты, Анастасия, права: это не твоя тема! Возвращайся к своим неформалам. Возможно, там ты действительно незаменимый сотрудник, а к работе в условиях, когда надо смотреть на три шага вперёд и предугадывать ответный ход противника, ты пока не готова.

Обо всём, что связано со старшим лейтенантом ФСБ Шкурко, я доложил в этот же день лично Баринову. К моему удивлению, он не стал оспаривать мои действия.

– Ну не подошла – так не подошла! – проскрипел он в обычной манере. – Вам, полковник, видней! Не хотите работать с помощником, будете тянуть лямку один!

– Так точно, буду! – гаркнул я в ответ.

С тех самых пор и тяну!