Вот уже месяц, как я живу на нелегальном положении. Если быть юридически точным, то я вообще-то не живу: месяц назад я погиб в банальном ДТП. В день имитации своей смерти я прервал все контакты с миром живых и ушёл в подполье. Сделал это я не для остроты ощущений, а с целью уйти из-под негласного контроля.

Накануне моей безвременной кончины меня не покидало ощущение, что за мной постоянно следят, и что с момента, когда мне поручили вести дело Таненбаума, из нашей «конторы» идёт утечка информации. Возможно, сведенья «утекали» и раньше, но остро это я почувствовал только когда занялся поисками таинственной личности по фамилии Таненбаум.

Я понимал, что противник играет со мной, как кошка с мышкой: ему нечего опасаться, так как обо мне он всё знал, мои ходы у него заранее просчитаны, записаны, и вероятней всего конец игры для меня был бы таким же трагичным, как и для несчастной мышки. Поэтому не стал дожидаться печального финала, и самовольно вышел из игры. Я ушёл тихо, нестандартно, к большому удивлению, а может быть и к сожалению моего непосредственного начальства и вопреки написанному Таненбаумом сценарию. Моя неожиданная смерть спутала ему планы, а это значит, что он вынужден перестраиваться и проявлять активность, что повышает его шансы «засветиться» перед компетентными органами.

Я же продолжу заниматься тем, чем и занимался при жизни: поиском злого гения современности, но уже без его контроля.

Вот такой мой план: рискованный и без всякой гарантии на успех. По большому счёту, не план, а самая настоящая авантюра, с попыткой реализации в надежде на русское «авось»! Авось кривая куда-нибудь да вывезет! Авось из этого что-то получится! Пусть надо мной смеётся старый лис Баринов и подобные ему умники, которые зубы сточили на оперативной работе, но я интуитивно, вопреки всем правилам и инструкциям, чувствую, что получится! Должно получиться! Иначе какой я тогда в президентской колоде козырь? Как какой? К сожалению – последний!

В последний день своей легальной жизни на красной иномарке я приехал на Казанский вокзал, после чего «зайцем» на электричке умудрился добраться до Тулы. На такие ухищрения мне пришлось пуститься, чтобы не «засветиться» при покупке билета и не «воскреснуть» раньше времени.

В частном секторе у одинокой старушки я снял маленькую, но чистую комнату, где и прожил целую неделю.

В свободное от осмысления роли спасителя Отечества время я посещал местную рюмочную «На посошок», где каждый раз был сильно пьян, чрезвычайно щедр и, как говорится «свой парень в доску». После третьего визита в это питейное заведение мне повезло: на лице у меня остался синяк, а на руках паспорт на имя гражданина РФ Токарева Василия Григорьевича, тридцатилетнего уроженца села Юрзовка Волгоградской области.

С Василием Григорьевичем, который месяц как «откинулся» из мест не столь отдалённых, мы сначала выпили, потом поскандалили, потом набили друг другу морду, после чего нам сам бог велел выпить на мировую и разойтись в разные стороны. В пылу сражения и братаний Василий Григорьевич, проходивший весь лагерный срок под кличкой «Дрыщ», не заметил, как его новенький паспорт перекочевал ко мне в карман.

Если верить новому знакомому, то зиму он намеревался коротать у родной тётки в Туле, а весной перебраться в Астрахань, где предполагал жить и работать сторожем на бахче.

Из этого я сделал вывод, что паспорт ему понадобится нескоро. Даже после обнаружения пропажи документа Василий Григорьевич ещё долго будет тянуть с его восстановлением, так как местное отделение полиции Дрыщ очень не любил, и, видимо, сотрудники ОВД платили ему той же монетой.

Переклеить фотографию на паспорте для меня было делом десяти минут. Обеспечив себя документами, я стал больше уделять внимание внешности: отросшие волосы сменили аккуратную офицерскую причёску, а на лице я отпустил «шкиперскую» бородку, после чего созданный мной образ явил из себя нечто среднее между свободным художником-авангардистом и подающим надежды молодым физиком-ядерщиком.

В таком оригинальном виде, да ещё с чужим паспортом, я вернулся на свою малую родину – в Москву!

Москва при встрече с вновь обретённым сыном всплакнула холодным октябрьским дождём и руками многоликой, вечно спешащей куда-то толпы, крепко по-матерински прижала меня к гранитной облицовке Казанского вокзала.

Пережидая непогоду, я укрылся под сводами железнодорожного буфета, где, согреваясь мутным, но горячим кофейным напитком, мысленно оттачивал детали своего стратегического плана. Именно здесь, возле потёртой буфетной стойки, судьба-злодейка и свела меня с Аделиной.

Аделина была квалифицированным работником общепита и находилась в том нежном сорокалетнем возрасте, когда девушка уже созрела для любви, а любви, как назло, и нет! Нет любви, хоть криком кричи, что, впрочем, Аделина по ночам и делала, лёжа в холодной девичьей постели.

Если верить самой Аделине, то до получения московской прописки она носила простое русское имя Авдотья и жила где-то под Рязанью неспешной жизнью довольной всем провинциалки. Так бы и прожила свой бабий век Авдотья в затерянном на Среднерусской возвышенности ничем не примечательном рабочем посёлке, но однажды чистым июльским утром почтальонка Глафира вручила ей письмо из известной юридической конторы. В письме незнакомые люди официально уведомляли госпожу Веселкову Авдотью Никифоровну в том, что после смерти её двоюродной бездетной тётки она, как законная наследница, получает в своё полное распоряжение однокомнатную квартиру в Марьиной Роще.

Счастливая наследница тут же собрала в чемоданчик своё барахлишко и, не мешкая, перебралась на новое место жительства. Через пару лет работы в сфере железнодорожного общепита бойкая рязанская девушка пробилась из официанток в буфетчицы. По-видимому, тогда-то и произошло превращения невзрачной провинциалки Авдотьи в городскую стерву по имени Аделина.

Мы встретились с Аделиной взглядами, когда я доедал пирожок с капустой и допивал второй стакан мутного кофейного напитка. В её взгляде было столько нерастраченной любви и нежности, что я едва не подавился. Глядя на меня, Аделина призывно облизнула полные губы и, подавшись вперёд, навалилась переспелой грудью на буфетную стойку.

– Девушка! – с придыханием обратился я к сорокалетней соблазнительнице. – Вы не подскажете, у кого можно комнату снять, чтобы не очень дорого и чтобы не очень далеко от центра?

На какое-то мгновенье Аделина прикрыла печальные, как у недоеной коровы, глаза, вслушиваясь в обертоны мужского голоса, потом широко распахнула ресницы, и вибрирующим от волнения голосом произнесла: «Командировочный»?

– Да вроде того, – выдохнул я, наклоняясь к её предательски зардевшемуся лицу.

– И надолго?

– Это уж как дела пойдут! Может, на месяц, может на два.

Аделина снова занавесила печальный взгляд накладными ресницами. Это, конечно, не тот беспроигрышный вариант, о котором она еженощно молила Деву Марию в надежде на её добросердечность и женскую солидарность, но сейчас два месяца рядом с молодым и к тому же очень даже привлекательным мужчиной казались одинокой буфетчице вершиной женских мечтаний.

– Есть один вариант, – с приятной хрипотцой произнесла ударница московского общепита и судорожно сжала в ладони плохо промытый гранёный стакан. – Да вот не знаю, подойдёт ли он тебе?

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробней! – воскликнул я с показным энтузиазмом и придвинулся к моей спасительнице настолько близко, насколько позволяла буфетная стойка.

– Квартиру я тебе сдать не могу, сама обретаюсь в однокомнатной, но если ты не капризный, могу сдать угол. Это, конечно, не совсем удобно, зато бесплатно! К тому же я работаю посменно, и меня часто дома не бывает.

– На счёт оплаты я, кажется, ослышался. Это как так, бесплатно? – удивился я и словно бы случайно коснулся женской руки.

– Да нет, ты не глухой, – задушевно произнесла женщина и поощрила мои мужские ухищрения понимающей улыбкой. – Плату, конечно, с тебя я брать буду, но не деньгами. Я женщина одинокая, и в доме мужской руки не хватает! Ну, в смысле где-то гвоздь в стену вбить надо, или там, скажем, кран починить. Справишься?

– Такой расклад меня устраивает, только, если Вы не возражаете, я буду жить без прописки. Очень не хочется командировочные возвращать, а насчёт гостиничного чека я договорюсь.

– Да мне, собственно говоря, по барабану! – тонко заметила будущая квартирная хозяйка. – Если ты мужик непьющий, то живи и без прописки. Я ведь не миграционный инспектор и не участковый.

– Это Вы верно заметили: человек я малопьющий, но сегодня новоселье отметить не помешает, – прошептал я ей в розовое ушко.

– Ладно! – согласилась Аделина, окидывая меня внимательным взглядом. – Отметим. Через час у меня смена заканчивается, поедем ко мне, там и отметим.

Квартира новой знакомой была просторной, но отсутствие хозяина действительно чувствовалось. В глаза сразу же бросился старый неработающий дверной звонок.

– А кому надо, тот и без звонка до меня достучится, – пояснила Аделина, поймав мой выразительный взгляд. – Да и не ходит никто ко мне, разве что соседка за солью раз в полгода забредёт, – добавила она, продолжая бороться с замком. – Вот зараза! Опять заедать начал!

– Странная штука – жизнь! – удивлялся я, садясь в старенькое продавленное кресло. – Вот, например, Вы, Аделина – женщина привлекательная, можно сказать, аппетитная, а ни замок, ни звонок починить некому.

– Да тут не только звонок ремонта требует, – глубоко вздохнула хозяйка квартиры и стала разгружать сумку с провизией. – По-хорошему вся квартира в ремонте нуждается! А вот то, что я одинокая, то об этом я вас, мужиков, спросить должна. Какого рожна вам, кобелям, ещё надо? Сам ведь говоришь, что я баба привлекательная, – при этом Аделина выразительно качнула выдающимся бюстом. – А вот приманить никого не могу!

К моему удивлению, Аделина оказалась неплохой хозяйкой и через полчаса мы сидели с ней за накрытым столом и я, вдыхая аппетитные запахи приготовленных ею блюд, честно говоря, был близок к тому, чтобы предложить ей руку и сердце, хотя бы на время совместного проживания.

– Тебя-то хоть как зовут, гость дорогой? – наливая из графина водку, мимоходом поинтересовалась хозяйка.

– Василием, – ответил я, стараясь поймать на вилку ускользающий от меня маринованный рыжик. – Паспорт показать?

– Покажи! – неожиданно потребовала обделённая мужским вниманием буфетчица.

Я достал из нагрудного кармана паспорт и небрежно бросил на стол:

– Смотри!

Аделина беглым взглядом проверила все записи и с нескрываемым удовлетворением вернула документ мне.

– Надо же, да ты ещё и военнообязанный! – восхищённо произнесла она.

– И к тому же холостой! – добавил я. – Тебя ведь это интересовало.

– Да ещё и сообразительный, – подытожила Аделина, протягивая полную рюмку водки. – Давай, сообразительный, чокнемся и выпьем.

– Давай, – легко согласился я. – А за что пьём?

– Так за знакомство! – глядя мне прямо в зрачки, предложила знойная женщина.

– Ну, тогда со свиданьицем, – подыграл я ей и лихо опрокинул рюмку в рот. Холодная водка сначала обожгла пищевод, а потом тёплым ручейком растеклась по венам.

– Закусывай! – скомандовала собутыльница и пододвинула тарелку с горячим.

– Пахнет аппетитно, – заявил я, с удовольствием втянув в себя запах приготовленного мяса. – А как называется сей деликатес?

– Телятина с овощами, приготовленная на пару, – без запинки произнесла Аделина, и я без труда догадался, чем одинокая женщина заполняет длинные зимние вечера. Мясо было действительно вкусным: сочным и нежным, а гарнир приготовлен так умело, что каждый входящий в него ингредиент сохранял первозданный овощной вкус.

– Да ты, оказывается, мастерица, – похвалил я её и ухватил графин за горлышко. – Давай по второй накатим!

– А давай! – махнула рукой мастерица и пододвинула свою рюмку. И мы «накатили», потом ещё по одной, потом ещё и хотя закуска была отменной, водка медленно, но верно делала своё коварное дело.

Проснулись мы с Аделиной на следующий день поздно, причём лёжа полностью обнажёнными в её девичьей постели, которая представляла собой полноценную двуспальную кровать. Вокруг нашего брачного ложа в живописном беспорядке были разбросаны предметы нашей с Аделиной одежды.

– Ну, ты, парень, и хват! – то ли с осуждением, то ли с затаённым восторгом произнесла Аделина, поглаживая себя по пышной груди. – Добился-таки своего: затащил невинную девушку в койку!

– Насчёт того, что затащил, не отрицаю, – расчёсывая пятерней волосы, согласился я. – К тому же ты сама сказала, что на полу будет неудобно, а вот насчёт того, что я повинен в утрате твоей невинности, здесь бы я поспорил.

– Не заморачивайся! – усмехнулась сорокалетняя девушка. – Насчёт невинности я так, для красного словца. Соку хочешь?

– Лучше пиво.

– Будет тебе и пиво! В холодильнике есть и чешское, есть и родное «Жигулёвское». Ты что предпочитаешь?

Пока я ополаскивал горящее нутро холодненьким «Жигулёвским», Аделина накинула лёгкий халатик и сноровисто прибрала остатки вчерашнего пиршества.

– Я не помню, ты вчера говорила, когда тебе на работу? – невинно поинтересовался я.

– До этой темы мы с тобой вчера как-то не успели дойти, потому что ты настоял на тайском массаже.

– И кто кого массировал?

– Трудно сказать, но мне понравилось. Тебе-то самому на работу надо? Если Москву плохо знаешь, то я и подсказать могу.

– Я человек командировочный, – серьёзным тоном произнёс я, делая очередной глоток горьковатого напитка. – Поэтому день отъезда и день приезда засчитываются, как один день. Сегодня могу повалять дурака, а вот завтра надо в одну хитрую организацию смотаться.

– А ты по жизни чем вообще занимаешься, командировочный? – осведомилась напарница ночных утех, подавая мне брюки.

– Работаю, – без запинки ответил я, лихорадочно решая, кем бы я мог работать в городе-герое Туле.

– Это понятно, что не бомжуешь, – согласилась Аделина. – Одёжка на тебе приличная, да и сам ты мужик лощёный. Наверное, в начальниках ходишь?

– Я работаю на заводе, – понизив голос, произнёс я серьёзным тоном. – На знаменитом Тульском оружейном заводе.

Судя по всему, упоминание об оружии на женщину произвело впечатление.

– А работаю я там ведущим инженером-конструктором. – гордо произнёс я очередную ложь, чем окончательно «добил» Аделину. – Сама понимаешь, что большего я тебе сказать не могу, а куда мне идти и когда, я сам знаю, потому как учился я в Москве, и город мне хорошо знаком.

– Ну-ну, – только и произнесла хозяйка, и с обиженным видом удалилась на кухню, откуда через минуту донёсся шум воды в раковине и позвякивание посуды.

После обеда Аделина ушла на работу на Казанский вокзал. Я, оставшись в квартире один, решил свободное время употребить с пользой.

Для начала я сходил в ближайший супермаркет, где приобрёл набор инструментов и новый электрический звонок, нашпигованный щемящими душу мелодиями из старых советских кинофильмов.

С установкой звонка и его подключением я справился быстро, а вот с замком вышла незадача. Аделина оставила мне от входной двери второй экземпляр ключа, которым я и попытался разработать механизм замка, но ключ в замке заклинило напрочь, поэтому срочно пришлось вызывать дежурного слесаря. Прибывший по вызову мастер был с похмелья и явно не в духе, но после презентованной мной бутылки пива и небольшого вознаграждения ожил и живо взялся за починку замка.

– Ты хозяин, как хошь, а замок нужон новый! – авторитетно заявил он после того, как вынул из замочной скважины ключ, а сам механизм замка извлёк из двери. – Здеся шкурка выделки не стоит, – пояснял он, тыча заскорузлым пальцем в пружину замка. – Не пойдёт он, потому как заржавел вовсе. А заржавел он по двум причинам: во-первых, механизм хоть изредка смазывать надо, а во-вторых, судя по ржавчине, им не пользовались долго.

– Как долго? – удивился я. По моим расчётам, Аделина должна была им пользоваться не менее двух раз в сутки.

– Может, месяц, – задумчиво поскрёб небритый подбородок мой собеседник. – А может, и более. Ведь тут как посмотреть…

Дальнейшее разглагольствование слесаря я пропустил мимо ушей, и дал ему денег на покупку нового замка, пообещав премию за скорость в виде недорогой бутылки водки. Мотивация оказалась более чем действенной: уже через час в двери стоял новенький замок, у меня на руках был набор ключей, а в руках слесаря – бутылка «злодейки с наклейкой». Как в таких случаях выражаются дипломаты: «Встреча прошла с обоюдной пользой, на высоком конструктивном уровне»!

Аделина вернулась домой поздно вечером и была сильно удивлена, когда её ключ не подошёл к замку.

– Вот спасибочки! – зарделась от удовольствия женщина, когда ситуация с моей помощью прояснилась. – Уж и не знаю, как Вас, инженер-конструктор, благодарить!

– Я ещё и звонок поменял, – похвастался я, напрашиваясь на очередной комплимент, и нажал на кнопку. Звонок отозвался ностальгической мелодией тридцатых годов из кинофильма «Весёлые ребята». На глазах у Аделины появились слезы.

– Кстати! – плавно перешёл я к мучавшей меня проблеме. – Слесарь сказал, что замок заржавел, так как им редко пользовались.

На лице женщины мелькнула растерянность, но она тут же взяла себя в руки:

– А чего ему не ржаветь, если меня в Москве, почитай, месяц не было! – быстро парировала Аделина. – Мамка у меня захворала, так я отпуск брала и к ней под Рязань ездила.

«Может, она и не врёт, – подумал я. – А если и врёт, то мне какое дело? Ну, не жила она в квартире пару месяцев, может и более, а обреталась где-то у очередного ухажёра. Потом она ему надоела, они рассорились, и Аделина вернулась домой. Вот и вся сказочка о ржавом замке и недоверчивом постояльце».

– Придётся опять праздничный ужин готовить! – притворно всплеснула руками женщина. – Заслужил, гость дорогой!

– Хочешь, я тебе помогу? – спросил я приглушённым голосом и, подойдя сзади, нежно обнял её за плечи.

Дальше произошло то, чего я никак не ожидал: Аделина развернулась ко мне лицом, крепко обняла за шею руками и ткнулась носом в плечо. Сначала я услышал тонкий комариный писк, который скоро перешёл в откровенное завывание, и моя рубашка на плече стала быстро намокать.

– Если бы ты знал, Васенька, как долго я ждала этих слов, – сквозь слёзы произнесла обделённая судьбой женщина, после чего, повысив амплитуду завывания на полтона, снова уткнулась зарёванным лицом в моё плечо.

В этот вечер мы с Аделиной постель не покидали, по причине чего обошлись без праздничного ужина.

– А есть совсем и не хочется, – выдал я очередную ложь, с тоской вспоминая приготовленную на пару телятину.

– Это, Васенька, потому, что мы с тобой любовью сыты! – промурлыкала довольная женщина и ещё плотнее прижалась к моему плечу.

Я, конечно, не имею ничего против такого меню, но желательно, чтобы в доме были и другие закуски.