Новая Глава

– А давай поедем куда-нибудь развеемся? – Предложил я Алине, чувствуя себя дурацкой пародией на Штирлица. Причем даже не на того, что в «Мгновениях», а на героя Аса и Бегемотова. Наверно я был красным, так как лицо у меня горело.

Алина вернулась из командировки под утро.

– Я злая и голодная, – были ее первые слова.

Однако по ней было видно, что, несмотря на сильную усталость, она была довольна.

Пока она принимала душ, я быстро поджарил яичницу…

После трапезы мы отправились спать. Просто спать. Проснулись мы уже после полудня. Позавтракали овсянкой, а потом я и пригласил ее развеяться. Через четыре часа двадцать три минуты мне надо было позвонить Егору – тому парню, которому я пытался помочь. И позвонить надо было чуть ли не с точностью до секунды с купленного специально для этого у ханыги на базаре телефона, причем, если судить по его виду, телефон этот был даже не краденым, а найденным на помойке. Телефон выглядел ужасно, но с ним шла левая симкарта, что делало его для меня более чем привлекательным. Тем более что мне было надо, чтобы его хватило на один звонок, а по моему сценарию его должно было хватить.

– Куда поедем? – спросила Алина в ответ на мое предложение.

– Мы давно не были в «Балкане».

– Мы же только что поели.

– Ничего. Пока соберешься, пока доедем, пока погуляем. Ты же хотела купить новые туфли, да и мне пара новых футболок не помешала бы.

Когда мы были готовы, я позвонил Олегу.

– Нужна машина, – сказал я ему.

– Далеко собрался?

– Да нет, решили погулять с Алиной по Ростову.

– Везет вам! А я уже забыл, когда в последний раз гулял. Ну да это уже мои проблемы. Машина уже выехала. Ждите.

– Хорошо. Будем ждать.

Машина прибыла через пятнадцать минут. За рулем сидел незнакомый мужчина лет сорока.

Спрашивать его про Владимира смысла не было, поэтому я, поздоровавшись, сел на заднее сиденье рядом с Алиной.

– Куда едем? – спросил водитель.

– В Ростов в центр.

– Центр большой.

– «Пушкинская» – «Университетский», – ляпнул я первое, что пришло в голову.

– Другое дело.

От водителя буквально веяло молчанием, наверно поэтому мы с Алиной за всю дорогу тоже не проронили ни слова.

– Вас подождать? – спросил водитель, когда мы приехали на место.

– Нет, спасибо, – ответила Алина.

– Как скажете, – ответил водитель. В его словах не было ни капли эмоций.

Водитель уехал, а мы с Алиной отправились гулять по Ростову. Купили ей туфли и босоножки, а мне шорты и плавки. Ну а в расчетное время мы вошли в «Балкан». Там, как обычно, было немноголюдно. Как всегда играла балканская музыка, а в меру улыбчивая официантка, встретив нас у входа, проводила за наш любимый столик и вручила меню.

Мы взяли разливного вина. Алина заказала мусаку, а я взял запеченную баранину и картошку по-домашнему. Десерт решили заказать позже. Официантка ушла, и я отправился в туалет – «помыть руки перед едой».

Вкусно пописяв, я помыл руки, а потом достал свой одноразовый телефон, включил и набрал номер Егора.

– Да, – услышал я его удивленный голос.

Вообще в том, что власть – это самый крутой наркотик, могут сомневаться лишь те, у кого никогда этой власти не было. Возможно, у них была должность или звание, но власти, власти в истинном значении этого слова у них не было никогда. У меня же она была, да еще какая!

Всего несколько нажатий на клавиши ноутбука, и у Егора сначала не вовремя звонит телефон, а когда он достает его из кармана, телефон вырывается из рук и падает в ливневую канализацию. Делать нечего – надо покупать новый, тем более, что без телефона ему нельзя. Он идет в магазин, покупает новый телефон, покупает симкарту, вставляет ее в аппарат…

Я буквально видел эту картину в своем воображении, когда набирал его номер. Мой звонок должен был совпасть и совпал с тем моментом, когда он едва успел настроить новый телефон.

– Привет, Егор, – сказал я, – слушай внимательно и не перебивай. Я знаю, ты только что купил телефон и никому не давал свой номер. Я знаю, что у тебя в кармане двести пятьдесят три рубля. Могу назвать какими купюрами и монетами и назвать их номера, но на это нет времени. И не смотри, как дурак в зеркало (он был дома, сидел на диване напротив зеркала), меня там нет.

– Но как вы…

– Не сейчас, – оборвал я его вопрос, – на ерунду у нас нет времени. Речь идет о твоей жизни, так что слушай меня внимательно и постарайся сделать все так, как я скажу. Кивни, если ты меня понял.

Дав время ему кивнуть, я продолжил:

– Вот и отлично. А теперь слушай внимательно…

И я рассказал ему все, что он должен был знать. Рассказал, что он должен в точности следовать моим инструкциям, иначе он умрет, а родители так и останутся неотомщенными.

Я понимаю, в напечатанном виде все это выглядит как минимум нелепо, но именно этот нелепый монолог и должен был его заставить поступить правильно.

Закончив разговор, я разобрал телефон, бросил симкарту в унитаз, разломал сам аппарат и выбросил в корзину для использованной туалетной бумаги. Затем еще раз помыл руки и вернулся к столу.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, – сказал я себе перед выходом из туалета.

Разговор с Егором получился именно таким, каким я его написал, что уже не могло меня не радовать. Этот разговор заставил меня не только убедиться, но и прочувствовать всю ту власть, которую я имел над людьми. Я был могущественным, как Сатана или даже круче.

– Ты так сияешь, как будто был на свидании, а не в сортире, – заметила Алина, когда я вернулся к столу.

– А как, по-твоему, должен выглядеть человек, который стал внутренне чище грамм на пятьсот?

– Понятно. Ты в каком был туалете?

– В правом.

– Тогда я туда не пойду.

Сказав это, она пошла мыть руки, а я остался сторожить покупки, ждать еду и ждать ее возвращение.

Что ж, осталось сказать, что Егор сыграл свою роль в этом спектакле великолепно. Сначала, как того и требовал от меня заказчик, он устроился к нему на работу. Когда же тот Егора усыновил, он достойно «Оскара» заплакал слезами благодарности, а когда же заказчик якобы случайно проговорился, что знает, кто убил родителей Егора, парень снова отреагировал более, чем убедительно. Разумеется, заказчик «сделал все, чтобы уговорить Егора не мстить», но тот был непреклонен.

Вот только вместо того, чтобы погибнуть при задержании подоспевшим на место преступления доблестным нарядом милиции (этот же наряд чуть раньше и застукал его во время рыцарского порыва), Егор обошел все ловушки прибыл во всеоружии к моему клиенту.

А дальше, как в анекдоте – хорошо обездвиженный пациент в наркозе не нуждается. По официальной версии мой заказчик стал жертвой несчастного случая – выпил лишнего и заснул в сауне, где и спекся живьем. Вот только он не спал и прекрасно понимал, что его убивают.

Конечно, если бы это была история с моралью, убийство повесили бы на тех ментов. Для торжества справедливости. Вот только в жизни справедливость торжествует значительно реже. К тому же менты – они и в Африке менты. И тут, как говорится, не тронь ментов – вонять не будут…

А где-то через неделю после финала меня настигли отголоски этой истории.

Мы сидели с Алиной в беседке во дворе. Пили чай, лениво болтали ни о чем и просто наслаждались свободным временем и тем, что мы можем вот так вот спокойно посидеть вдвоем – в последнее время меня буквально завалили заказами, да и Алина не вылезала из командировок. Все было великолепно до тех пор, пока пара придурков, не начала орать за забором «Хозяева» на все голоса.

– Ты не хочешь открыть? – спросила Алина.

– Не а, – ответил я. – Не хочу тратить время на идиотов, которые не знают, как пользоваться домофоном. К тому же все, кто мне нужен, уже здесь.

– Может, все же открыть? – спросила Алина минут через пять. Эти кретины продолжали орать за забором.

Да ну их всех нахрен. Нас нет дома, – ответил я, подумывая над тем, что неплохо бы было, если бы кто-то набил им морду. Сам я, к сожалению, не был спецом в этом вопросе.

Еще через пару минут голосистая парочка замолкла, и сразу же зазвонил мой мобильник.

– Привет, – услышал я голос Олега, – ты где?

– Дома, а что?

– Тебя хотят видеть ассистенты куратора. Ты не против?

– Нет, конечно, какой разговор.

– Тогда какого черта ты держишь их за воротами? – мягко говоря, Олег был недоволен.

– Так это они там вопят целую вечность? – спросил я, решив не замечать недовольство Олега.

– Они. И они очень не любят торчать под дверью.

– Хорошо. Уже открываю.

– Куратор – это серьезно, – сообщила Алина, – делай все, что тебе скажут, и постарайся без резких движений.

– Меня поразило, насколько Алина была напугана, но я решил, что сейчас не время заострять на этом внимание.

– Все будет нормально, – стараясь выглядеть спокойным, сказал я, – я буду паинькой.

– Входите, господа, – сказал я, открывая калитку, – извините, что заставил вас ждать, но мне там было не слышно. Для этого я и провел домофон.

– Вас хочет видеть куратор, – сообщил один из них, пропустив мои слова мимо ушей.

Не знаю, если бы не звонок Олега и не предупреждение Алины, я послал бы это парочку куда подальше, настолько они не выглядели ни НКВДшниками, ни вообще кем-либо из тех, кто мог вселять страх или хотя бы уважение. С такими рожами как у них обычно пытаются впендюрить втридорога какой-нибудь левый чайник под видом подарочной акции или же втянуть в какую-нибудь секту. Хотя, возможно, так оно и было задумано.

– Мне надо переодеться, – сказал я.

– Мы подождем.

– Меня хочет видеть куратор, – сообщил я Алине, видя немой вопрос в ее глазах.

– Что ты уже натворил? – чуть слышно спросила она.

– Ровным счетом ничего.

– Он просто так не вызывает.

– Тогда не знаю.

Я собирался просто сменить футболку на рубашку, а шорты на брюки, но Алина заставила меня принять душ, почистить зубы и побриться, несмотря на то, что в последний раз я брился перед сном. Алина терпеть не могла мужскую колючесть, и я всегда брился перед тем, как собирался заняться с ней любовью. Собственно, только перед занятиями любовью я и брился. Хорошо хоть пиджак с галстуком в летнюю жару мне напяливать не пришлось.

Короче говоря, минут через двадцать я предстал перед этой парочкой вымытым и выбритым, в белой рубашке, темно-синих брюках и в черных туфлях.

– Я готов, – сказал я, чувствуя себя новой копейкой.

Окинув меня оценивающим взглядом, они, ни слова не говоря, направились к стоявшему недалеко довольно-таки дорогому на вид серебристому автомобилю, – должен признаться, что я ничего не понимаю в машинах и различаю их разве что по надписям на багажниках, – и уселись на передние сиденья. Восприняв это как приглашение, я тоже сел в машину. Сзади. В машине было прохладно – работал кондиционер.

Ехали мы долго. Радио или проигрыватель компакт-дисков ассистенты куратора включать не стали, а наоравшись у меня под калиткой, в машине никто из них не произнес ни слова. Я тоже не стал нарушать молчание.

Примерно через час машина остановилась возле достаточно скромного на вид здания где-то в Западном районе Ростова.

– Идемте, – нарушил молчание один из ассистентов.

Мы вошли в здание, прошли по напрочь лишенному каких-либо намеков на наличие охраны или видеонаблюдения фойе, поднялись в лифте на четвертый этаж и, пройдя немного по коридору, вошли в достойную главы сельской администрации приемную, где за компьютером скучала совершенно серая и безвкусная, как приготовленная на пару рыба, особь женского пола неопределенного возраста.

– Звонцев к Максиму Константиновичу, – сообщил ей один из ассистентов.

– Максим Константинович, к вам Звонцев, – совершенно бесцветным голосом сообщила она, нажав на какую-то кнопку на селекторе, а потом, обращаясь ко мне, добавила, – входите.

Я вошел. Максим Константинович встретил меня посреди кабинета, пожал руку, предложил присесть.

– Надеюсь, я не оторвал вас от важных дел? – спросил он, покончив с этикетом.

– Да нет.

– Очень хорошо, – обрадовался он, словно ему действительно было дело до моих дел, – я, собственно, чего вас пригласил. Как вы уже знаете, я являюсь вашим куратором, то есть именно я курирую вашу работу: отбираю для вас заказы, проверяю их исполнение, веду дела с заказчиками, и так далее.

– А я думал, этим занимается Олег, – сболтнул я.

– Ну что вы, – рассмеялся он, – Олег устраняет все то, что мешает вашей работе.

– Теперь буду знать.

– Кстати, как он вам?

– Прекрасно.

– Вот и хорошо… Так вот, я пригласил вас, чтобы познакомиться лично. Заглянуть в ваши глаза. Отчеты… они ведь ничего не говорят о вас, как о человеке, тогда как даже несколько минут личного общения…

Сказав это, он посмотрел на меня так, словно ждал от меня каких-то слов по этому поводу.

– Вы совершенно правы, – ответил я.

– Тогда, может, по коньячку?

– Спасибо, но мне еще сегодня работать.

– Тогда кофе. И не отказывайтесь. Алевтина готовит просто идеальный кофе.

– Тогда с удовольствием.

Похоже, угощение кофе здесь было традицией, так как Алевтина, – та самая бесцветная дамочка, – сразу же принесла кофе и сладости, едва он попросил. Кофе действительно оказался великолепным, что я сразу же и сообщил, сделав глоток.

– Если бы даже у Алевтины не было других достоинств, кроме как ее умение готовить кофе, ей все равно бы цены не было, – сообщил Максим Константинович.

Мы пили кофе, ели пирожные, тоже более чем чудесные, болтали ни о чем. Когда же он поблагодарил меня за то, что я составил ему компанию, дав понять, что аудиенция окончена, я начал верить, что он действительно позвал меня лишь для того, чтобы выпить со мной кофе. Но не тут-то было. Я уже собирался открыть дверь, когда он меня остановил:

– Совсем забыл, – сказал он, – я хотел бы обсудить с вами один вопрос. Вы не торопитесь?

– Нисколько, – ответил я.

– Тут у нас случилось ЧП, – сообщил он, – один наш заказчик умер вскоре после обращения к нам. Причина смерти – несчастный случай. Я бы хотел узнать ваше мнение…

После этих слов он посмотрел мне в глаза, и я понял, что врать или юлить бесполезно. Он знал, что это моих рук дело. Все его поведение было игрой, в которой роль мышки отводилась мне, и мне ничего не оставалось, как принять его правила.

– Если я правильно понял, о каком деле дет речь, то смерть заказчика никак не связана с нашей работой. Мы сделали все, что он хотел, и как он хотел. Не можем же мы думать за наших заказчиков всю их оставшуюся жизнь. Не так ли?

– Так то оно так, но если заказчики и дальше начнут умирать, это плохо скажется на нашей репутации. Людям свойственно искать виновных везде, кроме как в зеркале.

– Это точно, – ответил я. – А еще… Я недавно читал или смотрел документальный фильм о статистической службе, высчитывающей рамки допустимости деятельности разведки и применения ее данных на практике. Суть там была в том, что если разведчик слишком хорошо работал, а все переданные им данные принимались в работу, противник сразу же вычислял, что у него завелся крот и принимал соответствующие меры. Ну а если разведчик работал слишком плохо или слишком хорошо работал на противника, а ему приходилось это делать, чтобы соответствовать своему положению, должности или званию, то он фактически начинал работать на врага. Поэтому целый штат математиков и решал, как реагировать на донесения, чтобы тот или иной успех можно было бы списать на везение.

То же самое и здесь. Никто из тех, у кого и так все хорошо, к нам не обращается. Так что все наши клиенты – это уже группа риска. К тому же мы не можем их обезопасить на всех фронтах. Мы только выполняем заказы. А раз так, то уровень несчастий среди наших клиентов всегда будет несколько выше, чем в среднем по стране. Главное, чтобы он был ниже, чем в среднем по той же группе риска. Собственно, это и должно определять успех нашей работы.

– И вы, конечно же, учитываете это в своей работе?

– Если честно, то до нашего разговора я об этом не думал. Теперь конечно же буду.

– Вот и хорошо, – закончил он нашу беседу.

Когда я вернулся, Алина встретила меня тем взглядом, каким смотрят нервно ждущие возле операционной люди на выходящих оттуда врачей.

– Ну что? – спросила она, видя, что сам я, по крайней мере, прямо с порога откровенничать не собираюсь.

– Хрен его знает, товарищ майор, – ответил я, – познакомились, выпили по чашке кофе, потом эта сладкая парочка отвезла меня домой.

– Ты ничего не скрываешь? – недоверчиво спросила она, когда я пересказал нашу беседу.

– Да нет, – ответил я.

Я действительно рассказал ей все, кроме того, что я устроил смерть своему клиенту, а куратор об этом как-то узнал. Ей эти подробности лучше было не знать.

– Точно? – переспросила она.

– Точно-точно.

– Тогда мутит он.

– Тебе видней.

– Кончай выделываться! – вспылила она. – Это серьезней, чем ты думаешь.

– Я понимаю.

– Нихрена ты не понимаешь! Куратор – это как особист. И если он тебя вызвал… ты не смотри, что он такой белый и пушистый. Ему тебя раздавить, проще, чем вот так, – она щелкнула пальцами.

– Я понимаю, – повторил я. – Ты лучше скажи, что мне делать.

– Не знаю.

– Вот видишь, и я не знаю.

– Я тут места себе найти не могла, а ты ведешь себя, как последний дурак.

– Пошли лучше куда-нибудь сходим, – миролюбиво предложил я.

– Куда?

Распаленная, она выглядела настолько сексуально, что я не нашел ничего лучше, чем сказать:

– Если честно, то больше всего я хочу с тобой в спальню.

– Это поэтому ты такой дурак?

– А это мы сейчас проверим, – сказал я, беря ее на руки.

– Ты даже представить себе не можешь, как я за тебя переволновалась, – призналась Алина, когда мы усталые и счастливые лежали рядом, – они ведь могли сделать все, абсолютно все…

– Все хорошо, милая, я им еще нужен живым, – ответил я, целуя ее в макушку. – Все хорошо.

Я повторял ей, что все хорошо, а у самого низ живота сжимал спазмами запоздалый страх. Эти люди действительно на все способны, абсолютно на все, тогда как я… Дальше развивать эту мысль совсем не хотелось.

Я был какой-нибудь серой мышкой в лапах сразу двух котов: книги и работодателей. В общем, мне ничего не оставалось, кроме как демонстрировать лояльность обоим своим господам. Что ж, посмотрим, как долго я смогу пробыть в роли Труффальдино из Бергама.