Книга: Последняя женская глупость
Назад: Римма Тихонова 14 ноября 2001 года. Нижний Новгород
Дальше: Александр Бергер 1 декабря 2001 года. Нижний Новгород

Николай Резвун
16 ноября 2001 года. Нижний Новгород

Теперь дело было за малым. Квартиру свою Гришка держал на сигнализации, вот какая история! Код Резвун не знал. А рисковать и вламываться в дом Бронникова, зная, что в любой момент ворвутся менты, – Резвун не видел смысла. Если бы он точно знал, где именно Григорий хранит «вальтер», все было бы гораздо проще. Можно было бы рвануть на спринтерскую дистанцию! Вбежал, схватил «вальтер» и еще кое-что, сделал ноги… А так – искать, метаться туда-сюда… Нет, игра не стоит свеч.
Ночью? Когда Гришка спит? Нет, нет, ему не это нужно, не это!
Вдруг промелькнула реклама по телевидению – в Питере открывается выставка-ярмарка. Черт, до чего же вдруг захотелось поехать туда, поймать этот вечный аромат их молодости, увидеть знакомые лица, новые книги, завидовать и гордиться, и едва успевать разбираться в круговерти планов, которая возникала в его голове всегда на таких выставках, – особенно если рядом был Григорий… Тот всегда все схватывал с полуслова, понимал с полунамека, был лучшим в мире другом, пока… пока однажды не сошел с ума. Он заслуживал мести не только за то, что сделал с Сироткиным и пытался сделать с Резвуном и его семьей, – он заслуживал мести и за этот разрушенный счастливый мир осуществленных мечтаний, надежд, за то, что оплевал их борьбу, их молодость, их победы.
Смерти для него было мало, очень мало.
Но факт, что Гришка теперь уедет. И если Римма будет жить в его квартире, лучше случая может не представиться…
Он воображал, как сделает это, – и тихо, медленно улыбнулся. И тотчас досадливо хлопнул себя по лбу. Все-таки с ним порою что-то происходит, что-то словно бы сдвигается в голове. Как-то странно переливается с боку на бок. И от этого страдает логика.
Он не может прикончить Римму сейчас. Хотя это было бы самым лучшим… Но ведь Бронников в Питере! У него супералиби. Значит, надо ждать его возвращения. Черт, черт, черт… Как же быть? Как раздобыть «вальтер»? Без «вальтера» вряд ли удастся запутать Бронникова. К тому же в его квартире есть еще один предмет, который ему до зарезу нужен.
Конечно, код знает Римма. Но она ничего не скажет. Может быть, она сказала бы Никите.
А что? Это мысль! Может быть, посоветовать Никите сменить гнев на милость?
Счастлив небось будет до соплей…
Однако еще не факт, что Римма сообщит ему этот код. С какой стати? Может быть, ее страсть к хорошенькому мальчику уже поутихла. Скорее всего, так оно и есть.
Выход, в принципе, возможен – вырубить в доме свет. В таком случае приезжают парни из отдела охраны, обходят квартиры и дежурят внизу, в подъезде, до тех пор, пока не будет устранена неисправность. К примеру, Резвун что-то делает со щитком. Что? Это еще вопрос, который предстоит обдумать. Потом поднимается на верхний этаж и там ждет, пока охрана проверит квартиру Григория и спустится вниз. Спокойно входит, быстро наводит шмон, забирает «вальтер» и прочее, поднимается на чердак и выходит в другой подъезд. В общем, дело не столь сложное. У Гришки на диво простые замки: два гаражных, которые открываются элементарно отверткой, – и один похитрее, но тоже вполне доступный. Что ж, надо только выбрать момент. Ярмарка заканчивается в субботу, значит, Гришка вернется в воскресенье.
Холера ясна! Времени-то осталось чуть! Хочешь не хочешь, а завтра надо дело как-то проворачивать. Плохо, что с электротехникой он не в ладах. С кем бы посоветоваться? С племянником, что ли? У Никиты только голова дурная, а руки-то вставлены куда надо.
В любом случае нужны какие-то инструменты. Зажимы, щипцы, кусачки – перчатки резиновые, вот что. На площади Горького есть хозяйственный, там наверняка все это найдется.
Припарковавшись около Главпочтамта, он пошел через площадь – и даже головой покачал, увидев здание «Алтекса». Опять забыл. Ну раз он сейчас здесь, надо зайти, может, Максим Чернов его чем-нибудь порадует.
Рыжий парень, с усилием оторвавшись от компьютера, долго и тупо смотрел на Резвуна.
– Дискету взломать? Ах, дискету! Вспомнил. Да ну, там работа оказалась никакая, это мне сначала показалось, что голову свернуть можно. На самом деле чепуха. С вас полтинник.
Резвун сунул руку в карман и достал пятьдесят долларов. Светло-карие глаза Максима Чернова вдруг сделались огромными и смешными. Он хотел что-то сказать, но только громко сглотнул и взял бумажку.
– Вам текст распечатать или просто на дискетку сбросить?
Голос его звучал сдавленно.
– И то и другое можно? – попросил Резвун, недоумевая, что же с парнем происходит.
Максим повозился около компьютера и вернулся с двумя листками бумаги и знакомой дискеткой.
Резвун поблагодарил его и вышел, причем ему казалось, что Максим все еще пребывает в состоянии изрядного потрясения.
Он перешел площадь и сел в машину. Ну-ка, за что он выложил пятьдесят баксов?
«Кому: [email protected]
Тема: Nantes. L'hotel „Henri“. Pour monsieur Malutko. Aont 2001 .

Грозный – Малюте.
Привет, родимый. Ответ на наш запрос пришел. Все мы с тобой правильно рассчитали – письму за подписью переполошенного папаши они не могли не поверить! А уж подпись эту я за эти годы освоил так, что и он сам небось не различит. Так что бог с ним, с оригиналом, если он даже и в самом деле пропал, как тетушка уверяет, у нас есть аутентичная копия… и т. д.»
Так, это он уже читал. Это письмо Бронникова к Малюте открылось просто. А что же было в закрытых файлах?
Копия первая

«Моя дорогая, моя хорошая Риммочка!
Уж и не знаю, увидимся ли мы с тобой: что-то я себя все хуже и хуже чувствую. Конечно, Тома за мной очень хорошо ухаживает, но ведь она тоже старенькая, как и я, быстро устает, а все хлопочет, хлопочет надо мной, дай ей бог здоровья. Может быть, ты все же выберешь время нас навестить? Понимаю, что ты занята, но очень хочется, может, в последний раз на свете повидаться? Знаю, ты на меня обижена, что я на твой тот вопрос ответить не ответила, однако уж прости свою старую тетку. Думаешь, я со зла тебе говорить ничего не хотела? Просто я слово дала, и какие бы эти люди ни были дурные, сколько бы зла они ни причинили мне и Машеньке, я им дала твердое слово, что до самой смерти молчать буду. Так или иначе, слово мне придется нарушить. Я-то думала, что так и уйду, не сказавши тебе ничего, а уж потом, когда ты все мои и мамочкины бумаги будешь просматривать, сама все и узнаешь, когда прочтешь свидетельство. Но как я стала их в порядок приводить, смотрю, а свидетельства-то и нету! У меня после этого аж сердечный припадок случился. Не могу понять, куда оно задевалось. Главное дело, не помню: видела я его после того, как мы с Томой на другую квартиру переехали, или нет. Уж не затерялось ли при переезде? Уж не выбросили ли мы его? Конечно, я буду искать, все перерою, я разыщу его, если оно есть, ну а как в самом деле потерялось? Тогда тебе придется запрос делать в бюро загса Кировского района города Хабаровска, если ты хочешь узнать, кто твой отец.
Риммочка, ты, наверное, ничего не поняла из того, что я тут накорябала, но свидетельство – это свидетельство об установлении отцовства. Я заставила того молодого человека его подписать, потому что мне хотелось, чтоб хоть на бумаге отец у тебя был, чтоб ты не считалась безотцовщиной. Я тебе говорила, что он умер, по мне, лучше бы так оно и было. Это Тома тебя зря растревожила, дура старая, когда ляпнула, что я про твоего отца знаю больше, чем говорю. А так ты ничего и не знала бы до самой моей смерти, пока не нашла бы это свидетельство… А теперь получается, что его надо заново выправлять по моей собственной дурости! Но тебе его дадут, у тебя же и документы есть, и свидетельство о рождении, даром что ты там записана как Самохвалова. Часто бывает, что детям дают фамилию матери, может, у отца она некрасивая. У твоего отца она тоже некрасивая была – Резвун.
В общем, Риммочка, я должна тебе сказать, что раньше мы жили в Благовещенске. У Машеньки был страстный роман с одним мальчиком, хотя они еще в школе учились. Всякое в жизни бывает, она в него очень была влюблена, но потом он жениться не захотел, а аборт делать было уже поздно. Но ты не думай, Машенька тебя любила, она от тебя избавляться не хотела. Я тоже не настаивала на аборте. Зато очень настаивала мать того мальчика, Алла Анатольевна. А его звали Коля, Николай, значит. Николай Александрович Резвун. Если когда-нибудь встретишь человека с таким именем, то присмотрись к нему внимательнее, может быть, это твой отец.
Хотя что тебе с него, зачем он тебе, этот отказавшийся от тебя отец? Ты теперь взрослая, самостоятельная, дай бог, и без его помощи счастье найдешь. Конечно, меня беспокоят твои отношения с этим твоим мужчиной, ведь он женат, может, тебе другого найти, свободного? Хотя сердцу не прикажешь, это я понимаю. Только знаешь, как бывает? Любишь кого-то, любишь, а от него не получаешь того, чего ждешь. И постепенно начинает сердце подтачивать какая-то обида, даже не обида, нет, а эти неисполнившиеся мечты начинают любовь разрушать. И в тот самый момент, когда тот человек понимает, что он любит тебя и жить без тебя не может, ты начинаешь осознавать, что в тебе все выгорело… У тебя же точно так и с первым мужем было, что я, не помню, что ли? Берегись, чтобы и сейчас этого не произошло. Не проси у жизни слишком много, не жди чудес, я ведь тебя знаю, ты страстная, ты слишком остро все чувствуешь и слишком сильно переживаешь, ты до жизни жадная, тебе надо, чтобы было все – или ничего. Машенька другая была, царство ей небесное, тихая душа, а ты – вот такая, может быть, в него, в Колю Резвуна, и удалась.
Ну вот я и сказала тебе, что хотела. Прости, если огорчила тебя этим письмом. Глядишь, свидетельство еще и отыщется, но вряд ли, чует мое сердце, так оно и затерялось неведомо где. Сделай же запрос в загс. А может, и не надо, жила ты без этого Резвуна – и дальше проживешь!
До свидания. Дай бог, это свидание и правда состоится, встретимся мы с тобой и поговорим, пока я еще жива. Крепко тебя целую, твоя тетя Лида.

3 апреля 2001 года. Хабаровск».
Копия вторая
«16 мая 2001 года
г. Хабаровск

Уважаемый гражданин РЕЗВУН!
В ответ на ваш запрос посылаем Вам копию свидетельства об установлении Вашего отцовства в отношении САМОХВАЛОВОЙ РИММЫ НИКОЛАЕВНЫ.
.
Зам. зав. отделом бюро загс Кировского района г. Хабаровска Н. ЧИХАЕВА.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ОТЦОВСТВА
Серия I-ТН номер 308308
Гражданин РЕЗВУН НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ признан отцом ребенка САМОХВАЛОВОЙ РИММЫ НИКОЛАЕВНЫ, родившейся 20 сентября 1967 года у гражданки САМОХВАЛОВОЙ МАРИИ ДАНИЛОВНЫ, о чем в книге регистрации актов об установлении отцовства года 1967 месяца октября числа 2 произведена запись за номером 357.
Место регистрации – отдел загс Кировского района города Хабаровска
Дата выдачи – 2 ноября 1967 года

Заведующая отделом бюро загс Кировского р-на г. Хабаровска Т. Г. ЛАТЫНИНА».
Резвун прочел все это трижды, прежде чем до него хоть что-то начало доезжать.
И почему-то первыми всплыли в памяти эти брови – смешные, полудетские брови домиком… Он никогда не любил Вознесенского, но тот однажды потрясающе сравнил память с безумной телефонисткой, которая как попало подключает забытые телефоны и номера. И Резвун схватился за голову, чтобы перестали стучать в висках гудки, вызывающие к жизни прошлое, так хорошо, так прочно забытое прошлое…
Десятый класс. Новый год, турбаза. Теплый, задыхающийся шепот, прерывистое дыхание в тишине и то невероятное, неповторимое ощущение счастья, которое он испытывал, снова и снова повторяя ее имя: «Маша… Машенька…»
Такого в его жизни больше не было. Да он и не хотел повторения. Одного раза вполне хватило!
Резвун выпрямился, отнял руки от головы. Смиренно сложил их на коленях.
Гудки прекратились. Телефонистка закончила работу.
Вот так номер, чтоб я помер…
Ну понятно, совершенно понятно, почему он никогда не реагировал на имя Риммы. Она же прикрывалась фамилией Тихонова – фамилией первого мужа. Да и, если честно, имя той девочки он просто-напросто выбросил из головы. Какое дурацкое, невероятное совпадение!
Резвун растерянно осмотрелся, увидел напротив вывеску хозяйственного магазина.
Черт, он же собирался туда зайти…
Уже открыл дверцу – и снова откинулся на сиденье.
Да нет, это как-то… Может, он и не чувствует ничего, ни радости, ни горя, но это как-то пошло будет – убивать собственную дочь. Ей-богу, пошло!
Придется придумать что-нибудь другое, чтобы дожать Бронникова.
И он поехал домой. Только по пути сообразил, почему был так ошеломлен рыжий Максим Чернов. Да ведь он, наверное, вел речь о пятидесяти рублях! А получил полсотни долларов. Ну что ж, не он один испытал в этот вечер немалое потрясение!
Назад: Римма Тихонова 14 ноября 2001 года. Нижний Новгород
Дальше: Александр Бергер 1 декабря 2001 года. Нижний Новгород