Прямо из аэропорта, уже в Саратове, ночью, Земцова, поймав такси, поехала в агентство. Весь перелет, борясь со сном, она думала о том, что исчезла из города, даже не предупредив свою единственную, по сути, клиентку. Гел не в счет. Она теперь своя и гонорара обратно не потребует. А вот Лариса Хмара… Во-первых, она заплатила Земцовой, во-вторых, внесла залог, чтобы отпустили ее сына на время следствия. Но время идет, а убийца Кати Уткиной еще не найден.

Машина мягко остановилась у агентства. Юля, расплатившись с водителем, открыла дверь и, войдя, заперлась изнутри. Все, теперь она была дома, в тишине и покое, и никто не помешает ей подумать и хорошенько все взвесить. Но сначала – горячий душ и сон. Она в темноте на ощупь включила свет в душевой комнате и первым делом проверила, есть ли горячая вода. На ее счастье, она была. Как были и чистые полотенца, шампунь и мыло. По сути, офис и должен был служить ей вторым домом, где всегда можно прийти в себя, помыться, выспаться и даже перекусить.

После получаса блаженства под душем она, завернувшись в полотенце, вошла в приемную и, не включая света, задернула плотные темные занавеси, которые призваны были скрыть от посторонних глаз все, что происходит в офисе. В холодильнике были консервы, герметически упакованный хлеб и печенье, а в буфете кофе, сахар и чай. Юля включила плитку, вскрыла банку тушенки и разогрела мясо на сковороде. После чего напилась чаю и, достав из нижнего отделения большого сейфа толстый плед и подушку, удобно устроилась на диване в своем кабинете. Она даже не стала проверять автоответчик, чтобы не разбивать надвигающийся на нее целительный сон. Потом, все потом. И она уснула.

Утро встретило ее шумом дождя и полумраком. Она встала, раздвинула занавеси, открыла жалюзи и распахнула окно. Свежий воздух ворвался в кабинет. Юля умылась, привела себя в порядок и приготовила кофе. Вот теперь можно было приняться за работу. Наметить план действий.

Она села за стол, включила большую лампу и достала блокнот с ручкой. Первый пункт: Катя Уткина. Катя шла у нее под номером один лишь по той причине, что именно расследованием ее убийства она занималась по просьбе своей клиентки Ларисы Хмары (хотя, если исходить из рисунков шрамов, то логичнее было бы записать под первым номером Женю Рейс, поскольку именно для нее Гамлету был заказан рисунок, начинающийся с цифры 1: «1N». Однако она написала:

Возможно, ее убил Бахрах, как убил Гамлета. Возможно, кто-то другой, по неизвестным пока мотивам. Ее мог убить даже Олег Хмара. Из ревности, скажем, к тому же Михаилу Семеновичу. Хотя нет, вряд ли. Олег не мог изнасиловать свою невесту. С чего ему было ее насиловать, когда у них, даже по словам матери, были прекрасные отношения. «…он, я думаю, даже любил ее» – это ее слова.

Она подумала о том, что за все то время, что она пробыла в Москве, они с Гел так и не удосужились побывать на квартирах Уткиной на Садово-Сухаревской и Рейс – в Рыбниковом переулке. Но так ли это важно? Вряд ли Катя оставила в Москве что-то ценное. Разве что саму квартиру, купленную на ее имя. У нее были драгоценности, которые, по словам Олега Хмары, пропали после убийства девушки. Бриллианты, сапфиры. Мертва.

Она, слава богу, жива. Бахрах умер, так и не успев обезобразить ее тело своим шифром. Как не успел и облагодетельствовать заморским путешествием и квартирой в Москве. Однако именно к ней подошел Валерий Франк в стрип-баре, где он до этого искал, как и Герман с Ноденем, Гел. Сейчас, если у Гел хватит терпения и она найдет нужные слова, Рейс может быть уже далеко от Москвы. Но вряд ли она поедет с Гел куда бы то ни было, потому что влюблена в этого парня. Это выяснится чуть позже, когда Гел позвонит ей и расскажет, как обстоят дела.

Единственная из всех пятерых девушек оказалась со здоровой психикой. Возможно, что и она была в отчаянии, раз согласилась переспать с Михаилом Семеновичем и даже позволила сделать себе шрам. Но, поселившись в Москве и встретив там свою любовь, она, рискуя, быть может, своей жизнью, вышла замуж и даже родила ребенка. Скорее всего, втайне от Бахраха. Ведь для него было важно, чтобы ее можно было найти в клубе «Чайка», так в этом клубе она и работала вплоть до вчерашнего дня. То есть какую-то часть договора все же выполнила. Она не спилась, не стала наркоманкой, не раскисла. И – осталась жива.

Ее не убили. Она сама себя убила. Это определенно. И если кто-то и посадил ее на иглу, то сделал это человек, никакого отношения не имеющий к Бахраху. Сам по себе. Потому что Михаилу Семеновичу нужна была живая и здоровая Марина Смирнова. Она мертва.

Гел – паникерша. И нервы у нее на пределе. Она в отличие от Белоконь не могла позволить себе выйти замуж и даже завести постоянного друга. Она боялась Бахраха и жила в постоянном страхе перед расплатой. Гел была уверена, что за все те блага, которые ей дал Бахрах, она должна будет рано или поздно расплатиться своей жизнью. А как боялась она, что ее выгонят из «Черной лангусты»?! Но она тоже, слава богу, жива.

6. Гамлет.

Вот его точно убил Бахрах. Без сомнений. Мертв.

Там, где речь шла о живых, она подчеркивала это слово красным, где о мертвых – синим.

Мертв. Но он умер сам, своей смертью.

Жив и относительно здоров. С ним все ясно – хотел добраться до денег, но поплатился за свое легкомыслие. Доверил свои средства Бахраху – другу, который в конечном итоге предал его, подставил, отдал в лапы прокуратуры.

Наследник. Не в себе. Зато жив. И для тех, кого обманул и подставил его отец, он не представляет никакой угрозы. Блаженный.

Был, по крайней мере, жив. Таинственная личность. Доверенное лицо Бахраха. Но все же не до такой степени, чтобы представлять собой интерес для Ноденя и ему подобных. Другими словами, Роман Георгиевич ничего не знает о том, где Бахрах хранил свои деньги.

Еще одна таинственная личность. Возможно, это человек Ноденя. Но тогда зачем ему было открыто признаваться Гел в том, что он получил письмо и ищет ее в «Черной лангусте»? Если бы он знал, зачем ищет Гел, то скрывал бы это. Жив и здоров.

В итоге получилось, что из одиннадцати действующих лиц этой драмы, связанных с именем и деньгами Бахраха, четверо мертвы. Причем один, сам Бахрах, умер естественной смертью, от инсульта, а Марина Смирнова погибла по своей же вине, вколов себе лошадиную дозу наркотика. И только Катю Уткину и Гамлета убили. Но Гамлет погиб от руки самого Бахраха. А вот кто убил Уткину – так и осталось неизвестным.

Время шло, а она и не думала пока подходить к телефонам, хотя видела красные мигающие огоньки автоответчика. Ей сейчас было не до Хмары, не до кого… Первое, что ей надо проверить и ради чего она прилетела сюда, это роль Дмитрия Бахраха в этой истории. Но для того, чтобы это сделать, надо, во-первых, вырвать его из объятий Ло, добравшейся до чужих денег, во-вторых, уговорить его совершить вместе с Юлей долгое путешествие – надо было как можно скорее лететь на остров. А потому, нацарапав на листке блокнота всего два слова: «Дмитрий» и «Науру», словно для того, чтобы указать самой себе, в каком направлении она должна действовать, Юля тут же вырвала эту страницу и, скомкав, сожгла в пепельнице. Затем все же включила автоответчик первого телефона. «Юля, позвоните мне, пожалуйста». И таких совершенно одинаковых сообщений, произнесенных бесстрастным голосом, было три. Голос принадлежал Ларисе Хмаре. Следующие сообщения ее только обрадовали. «Земцова, – щебетала Гел, – мы в надежном месте. Отдыхаем. Шубину пришлось сказать, где ты, иначе бы он зачах с тоски. Прости». И: «Юля, я вылетаю в Саратов. До встречи». Это уже сам Шубин. Он будет, конечно, против ее плана. Тем более что план почти безумен. Как был безумен и сам Бахрах, затеявший эту эпопею с письмами и шрамами. Но ведь он, когда просил своего друга Романа Георгиевича отнести письмо Дмитрию, допускал же хотя бы самый малый процент вероятности того, что его единственный сын и наследник вычислит место, где сможет получить свое наследство. Иначе зачем ему было все затевать?

Юля позвонила в турбюро и навела кое-какие справки, связанные с турами на острова Тихого океана. Получалось, что самый быстрый способ оказаться в Науру – это вернуться самолетом в Москву и уже там, возможно с помощью мамы, у которой в туристических фирмах появилось довольно много связей, заказать туда чартерный рейс. Другого выхода не было. Но это стоило бешеных денег. Значит, придется заказывать их в банке.

Словом, дел было много, но все они зависели от Дмитрия – согласится он отправиться с ней в путешествие или нет? Она ему, понятное дело, ничего не скажет. Для него это будет просто приятное путешествие.

Представляя себе, как она будет действовать уже там, на острове, нанимая машину, которая доставит ее из порта в столицу или в самый большой город, где находятся банки, ей становилось не по себе. Какие банки именно? Или это все в одном банке? Да и сохранились ли средства на счетах Гел, Смирновой, Белоконь и Уткиной? Не арестованы ли эти счета? Ей бы проконсультироваться с банковским работником… Но нельзя, тогда раскроется тайна. Значит, придется действовать на ощупь, инстинктивно…

Когда она поняла, что представляет собой остров Науру, с ее глаз словно спала пелена. И ей стало предельно ясно, каким образом Бахрах намеревался передать наследство сыну. Доверенности. Другого способа просто не существует. Каждая из девушек, являясь директором той или иной подставной фирмы, подписывая документы, подписывала в числе обычных финансовых договоров и доверенности на имя… Дмитрия Михайловича Бахраха. Вот и вся схема. И если у них все получится, то она сделает так, чтобы свою долю получили все оставшиеся в живых «звенья», включая Олю Белоконь. Все деньги будут разделены поровну. На шестерых: Дмитрий, Земцова, Шубин, Гел, Рейс и Белоконь. Это будет справедливо. Ведь если бы не Земцова, никто бы никогда и не узнал, где Бахрах спрятал свои миллионы долларов… Но вот, если окажется, что Бахрах и на этот раз решил пошутить со своим сыном и что никаких денег в Науру нет, тогда Юля потеряет не одну тысячу долларов на этом путешествии. В этом, собственно, и состоит ее риск, помноженный на желание поправить свои финансовые дела. А почему бы и нет?

Когда она услышала, что звонят в дверь, ей стало страшно. Она была совсем одна, и посетителем мог оказаться сам Нодень. Если он сбежал один раз, то почему бы не сбежать снова?

– Юля, открой, это я, Шубин.

Она с непроизвольно вырвавшимся из ее горла воплем радости бросилась открывать.

– Прости, – она повисла у него на шее. – Игорь, прости, что я так неожиданно улетела, но так было надо.

– Я пришел сказать тебе, что ухожу от тебя, – он отстранился от нее и говорил сухо и очень тихо. – Я не могу работать с человеком, который мне не доверяет, который заставляет меня так страдать и выставляет посмешищем перед чужими людьми. Ты сильно изменилась, Юля, ты стала как Крымов. Я понял, что вы с Дмитрием летите на остров, чтобы снять или перевести деньги Бахраха. Что ж, бог в помощь. Я догадался о доверенностях, которые подписывали девчонки в пользу Бахраха-младшего. Это не самое сложное в этом деле. Сложность состоит в том, чтобы деньги не превратили людей нежных и хрупких, таких, как ты, в Крымовых и Харыбиных. Но, видимо, этот процесс так же естествен, как дыхание.

– Игорь! Что такое ты говоришь?

– Это еще не все. Перед тем как уйти, я сделаю тебе небольшой подарок. Думаю, ты будешь рада.

С этими словами он полез в карман и достал оттуда грязный носовой платок, развернув который показал роскошные серьги с синими камнями.

– Сапфиры… Это… Катины? Но откуда? Ведь ты был в Москве? Ты нашел убийцу?

– Нет. Убийцы уже нет в живых. Это наркоман, сосед Кати Уткиной по дому, некий Лепнев. Это его башмаки, я думаю, наследили кровью на пороге квартиры Уткиной. Во всяком случае, мы с Корниловым уже были сегодня на квартире этого Лепнева, и эксперты взяли на исследование вымазанные кровью ботинки. Несколько дней тому назад он выбросился из окна своей квартиры… Обычное дело для наркомана со стажем. Думаю, что он убил Уткину с целью ограбления, когда ему позарез нужны были деньги на наркотики. Скорее всего, он караулил, когда Олег уйдет, чтобы потом позвонить в ее дверь.

– Но почему тогда серьги остались? Почему он не продал их?

– Он мог просто забыть про них или не успеть продать, потому что этот бомж, дружок его, который и предложил эти серьги мне сегодня в аэропорту, сообщил, что его друг совершил убийство соседки и что у Лепнева, помимо этих серег, были еще бриллианты и шмотки, за которые он выручил хорошие деньги.

– Какая нелепая смерть… Бедная девочка. Надо же… И Бахрах здесь ни при чем. Выходит, с Олега Хмары можно снимать обвинение?

– Выходит. Осталось только все оформить. Так что можешь звонить его матери и успокоить. Теперь, во всяком случае, тебе не придется возвращать гонорар.

– Игорь!

– Извини. Может, я, конечно, сейчас и погорячился, но мне надо какое-то время побыть одному. Я устал. И не хочу жить так, как жил прежде. Я не такой романтик, как ты. Мне нужна семья. А тебе…

– А что нужно мне? – она еще не верила в то, что все эти слова исходят от Игоря, от ее Шубина.

– Ты свободна, и этим все сказано. И никакие силы или чувства не заставят тебя посмотреть на некоторые вещи иначе. Ты не собираешься вить гнездо, ты хочешь посмотреть мир, доказать себе, что ты ни от кого не зависишь. А я хочу зависеть от другого человека, хочу зависеть от своей жены, детей, хочу осенью покупать картошку и лук, помогать жене крутить банки с огурцами. Я – простой человек, таких, как я, – большинство, и мне мало надо. Возможно, что я вернусь в прокуратуру, к Корнилову. Он звал. У меня будет мало денег, мало времени, но много другой жизни. Извини.

Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как они наполняются слезами. Игорь же, высказав все, что у него накопилось за последнее время, резко повернулся на каблуках и решительно зашагал по дороге. Невысокий, крепко сбитый, с руками, засунутыми в карманы, он олицетворял собой сейчас само одиночество. Его рыжие волосы, обрамлявшие бледную лысину, быстро темнели под дождем…